Тебя с ранних лет восхищают Высоцкий и Летов,
И Тютчева с Бродским запомнилась пара вещей,
И хочется, так же как им, тебе зваться поэтом,
Мечта эта въелась до мозга костей и хрящей.
От первых наивнейших собственноскроенных виршей,
По телу мурашит восторга озябкая дрожь.
И ночью и днём ты всё пишешь, и пишешь, и пишешь...
И постишь в инет, но пока неказистенько всёж.
Не ведаешь ты ещё, что в себе, собственно, кроет
Творенья поэзии, тяжкий и проклятый груз,
И сердце в тянучей тоске ожидания ноет,
По дивному шёпоту милых и сказочных муз.
Скажу всё как есть: этот шёпот, порою, обуза,
Он больше похож на загробья органного стон.
Питаются разума плотью твоей эти музы,
И мякотью сердца, а имя им всем - Легион!
Поведаю тайну, пока свои строки ты пишешь,
Поэзии гуж непомерно бывает тяжёл,
И девушка Маша, однажды воспетая Мишей,
Не шутка похабная и не циничный прикол,
И чёрный мужик, о котором великий Серёжа
Поведал нам так откровенно столетье лет назад,
Не вымысел и не досужий эпитет художий,
А демон поэзии, муза, точнее сказать.
Готов ли ты праздный свой ламповый выменять вечер,
На злой инфернальный полёт заастральных стихий?
Готов ли прочуять нутром, как сама тётя Вечность
Со скрежетом злым по душе твоей пишет стихи?
Как, сам не поймя, кто он есть, толи бог, толи дьявол,
Толь оба, соперно друг с другом, и наперебой,
На разум твой где-то оформили барское право,
И водят, как кистью, по чёрному хОлсту тобой.
Готов ли на сделку с душою ты, как доктор Фауст,
Прошу откроверья, страшилок мне этих, простить,
Того, кого греки прозвали боязненно Хаос,
В себя не раздумав, без толи остатка, впустить?
Осилишь согласие дать, иль ответить отказом,
Когда свой завес приоткрыть посулит тебе тьма?
И так не поняв по итогу, ни после, ни сразу,
Пророком ты стал, или просто сошёл ты с ума...
Возьми ка дружище с рыбёхой пивка ты немножко,
Иль вовсе поставь на плиту ароматный чаёк,
И лучше запости, видос, как вчера твоя кошка,
Ходить по нужде, наконец, приучилась в лоток.