Досточтимый Куватори из края Этиго
Досточтимый Куватори поначалу был мирянином из тех, кто привержен ложным взглядам. Благое наследие прежних жизней само собой пробудилось у него, он обрил голову и вступил на Путь, но по корневой своей природе был туп, учиться не смог. Только читал про себя и вслух «Цветок Закона», а больше ничего не знал. Веровал лишь в одно, о злых делах не помышлял. С раннего утра и до заката держал в руках «Цветок Закона», с начала ночи и до рассвета устами читал вслух сутру Единой колесницы. В пору, когда его сердце только пробудилось, он изготовил образ Большого Будды в пять или шесть дзё: [15–18 м], и с тех пор, сидя перед этим буддой, читал «Цветок Закона» про себя и вслух. Люди того века прозвали его досточтимым Большого Будды. Позже он перебрался в горы Куватори, и его стали звать отшельником Куватори. Подвижничал он не так, как другие, обряды совершал, отвратившись от мира. Время от новолуния до полнолуния он проводил в затворе, отказавшись от еды, а от полнолуния до новолуния от еды не отказывался, но ел раз в пять-шесть дней. Это чрезмерно строгий пост, доходящий до чуда!
Однажды он взял около сотни свежих каштанов и в первый день десятого месяца ушёл в подземное жилище. Вышел он оттуда лишь в третьем месяце следующего года. Посмотрели, сколько каштанов у него осталось, – примерно половина. Все в том краю, и знатные, и простые, и высшие, и низшие, восхваляли его, ценили, искали у него прибежища, собирались к нему, чтобы завязать связь. Люди с удивлением считали, сколько же дней отшельник обходится без еды.
В ту пору была шайка грозных лихих людей. Они сказали отшельнику:
– Обычные человеческие тела поддерживают жизнь пищей. Если не есть и не пить, через несколько дней непременно умрёшь. Подозрительно! Ты, досточтимый, по десять и двадцать дней не ешь, сидишь в затворе. Это немыслимо! Ты вправду перестаёшь есть и читаешь сутру?
Отшельник ответил:
– Если хотите, проверьте. Вы пришли издалека, так что я последую вашему замыслу. Не сомневайтесь в моих помыслах!
Досточтимый вошёл в уединённое жилище и сел там. Шайка закрыла двери на засов и ушла. Досточтимый просидел там три месяца, не ел, не выходил, не справлял большую и малую нужду, только читал «Цветок Закона», звук его голоса не прерывался. Прошло три месяца, шайка явилась, отодвинула засов, открыла двери. Досточтимый улыбался, дух и силы его не убыли, был он ещё светлее, чем обычно. Кто видел, соединили ладони, почтительно поклонились, подумали: чудо!
Когда приблизился его последний час, досточтимый объявил ученикам:
– В этом месяце в тринадцатый день я достигну исчерпания. Если я оставил бы смрадное и грязное мёртвое тело и вам бы пришлось его уносить отсюда, оставлять в горах или в полях, это было бы очень дурно. Я уйду-угасну, не причиняя вам страданий.
И тотчас собрал хвороста, взошёл на костёр, зажёг огонь и сжёг себя. Устами читал Чудесный Закон, телом не двигался и исчез вместе с дымом.