Очередное утро, очередные сутки без сна. Его пока нет, но оно вернется. Успокаивающая паника, спасительный животный страх – это лучше... Пылинки пляшут в луче света из щели в шторах. Я вижу их слишком четко. Каждую. Их путь сейчас, где они были секунду назад, куда двинутся – все это накладывается на глаза сразу. Шум. Не в ушах. Глухой гул самой... ткани всего. Громче, чем вчера. Оно не спит. Оно не бодрствует. Оно просто здесь. Внутри. В черепной коробке, которую я с детства делил с Ним. Или это моя коробка? Или уже Его? Граница плывет, как эти пылинки.

Оглядываю квартиру. Тихая, усталая деградация. Горы посуды в раковине, пыль на подоконнике, неработающий свет, разбитое окно заклеено картоном. Под столом валяется игрушка дочери. Швырнула вчера с криком: «Уйди! Ты не папа!» Обои местами отходят. Я знаю, это не сырость. Реальность тут чуть осыпается. От напряжения. От Его близости. От моих попыток пробиться сквозь туман к ответу. Чем сильнее тянусь – тем заметнее трещины, больше разрушения.

«Неподвижное» – так я попробовал назвать Эту штуку. Бесполезно. Оно не движется, потому что везде. У него нет понятий «добро», «зло», «жалость». Есть... Интерес? Как у камня к воде, которая его точит. Оно знает. Все. Языки, законы физики, как звезды гудят, как переплетаются реальности. Знает будущее как прошлое – всю карту сразу. И это знание – не сила. Просто факт. Бессмысленный. Моя голова – тесная камера для вселенной. Она трещит по швам. Тело дергается, забывает дышать. Информация приходит волнами, но утекает, как вода сквозь пальцы. Запомнить невозможно. Только ощущение: вот ОНО. Прямо за углом понимания. И с каждым таким "эпизодом" – я становлюсь пустотнее, а Оно – отчетливей.

Пытался уйти. Не знаю, на что надеялся. Веревки рвались. Таблетки не брали. Болезни исчезали. Астма прошла за неделю. Диабет пропал. Кажется, умереть не могу. Оно не дает. Или это я не даю? Уже не знаю. Да и смысла в смерти не видел. Иногда всплывают воспоминания, которых не должно быть. Жизни, которые не проживал. Будущее, которое еще не наступило. Прошлое, которого не было. Целые годы – стерты, провалы. Все смешалось. Где правда? Где я? Где кончаюсь Я и начинается Оно? Каждый поиск ответа – шаг в эту бездну.

В детстве меня боялись. Не дети – дети чувствуют иначе. Боялись родственники. Бабушка крестилась, глядя на меня. Отвела однажды в церковь, почти насильно, тайком, пока мать не видела. Шептала что-то о нечисти, о сглазе. Мать застывала с ледяным ужасом, когда я просто смотрел в стену. Тетя обивала пороги эзотериков и «специалистов». Я не понимал, что Оно смотрело сквозь меня. Сквозь стену. Сквозь время. Потом я забывал. Оно позволяло. Заглушало Себя обыденностью: школа, уроки, первая девушка. Искал потом таких же, как я. Искал тех, кто знает. Находил лишь суеверия или пустоту. А реальность... сжималась, искажалась в ответ на поиск. Шептала: "Не надо".

Потом – работа. Программист. Слишком легко. Любая задача, любая защита – распахивались. Мог написать код, меняющий мир. Но... зачем? Оно знало все коды. Смысл испарялся. Мог сломать жизнь кому угодно – парой звонков, строкой кода, шепотом. Легко. Не приносило ничего. Только пустоту. Прятался в обыденности: женитьба, ребенок. Искал объяснения вспышкам «необъяснимого». Находил. Рациональные. И верил. Отчаянно. Бутылка помогала. Сначала. Глушила гул, гасила видения. Позволяла быть просто человеком. Потом стала инструментом – может, в измененном состоянии удастся увидеть? Понять? Но финал всегда один: безумие, разруха, стыд. "Фокусы" для самого себя, которые пугали других.

Женился. Любил? Думаю, да. Или просто хотелось зацепиться за что-то нормальное, теплое.
Родилась дочь. Бездыханная. Ярость. Отчаяние. Рука дрожала, когда коснулся ее. Вспышка. Крик. Она задышала! Живая! Видели жена, врач. Память об этом вернулась позже. И вернулись другие варианты. Там, где в той скорой все закончилось иначе. Где я… не сдержался. Где никто не вышел живым.

Жена. Любила. Сначала. Потом стала бояться. Побочный эффект. Видела краем глаза тени, просыпалась от ощущения, что кто-то стоит. Потом стала слышать. Думала, я в другой комнате разговариваю с любовницей по телефону. Долго так думала. Когда наконец заговорили об этом, я был в шоке. Она слышала голоса моих «вымышленных друзей». Моих мысленных бесед.

«Собеседники». Так я их зову. Не люди. Не демоны. Я их создавал. Осознанно. Когда что-то было слишком больше пережить самому – обида, страх, ранящие слова. Создавал «аватаров» – тех, кто нанес боль, или тех, кто мог бы дать совет. Отражение совести. Голос разума. Отдавал им куски себя – злость, усталость, боль. Они жили в углах сознания, бормотали. Иногда спорили со мной. Я думал, контролирую. Иногда вырывались. Тени по стенам. Жена видела. Дочь – иногда.

Контроль слабеет. Мир искажается сильнее. Теней стало больше. Они гуще, плотнее. Мысленные беседы с Собеседниками теперь не шепот – они громкие. Их слышат. Четче. Все больше людей. Реальность сопротивляется. Обои не просто отходят – они дышат. Воздух густеет в углах.

Жена. Пытался объяснить. Отчаяние. Как-то в порыве руки сами оказались на ее шее. Хотел СТОЛЬКО РАССКАЗАТЬ! Вложить в нее хоть каплю этого ужасающего знания, этого прозрения. Чтобы она увидела! Но она не слышала. Не могла слышать. Отвергала инстинктивно, как смертельную угрозу. И Оно не знает меры. Не знает хрупкости. Под моими пальцами кожа стала… восковой. Неподвижной. Глаза остекленели. Дыхание остановилось. Паника. Ледяная. Не она! Не это! Я рванулся мысленно прочь от этого, вдохнул в нее жизнь обратно, откуда-то из той бездны, что зовется Оно... или мной? Она вздохнула, закашлялась. Смотрела на меня с таким страхом, что меня вывернуло. Утром сказал: "Приснилось". Она кивнула, пытаясь поверить. Но отдалилась. Навсегда. Кусочек меня растворился тогда. Человечности. Обещание "как с равным" стало пыткой. Я снял все фильтры. Любое мое слово, даже брошенное в ссоре, она воспринимала как абсолютную истину, чистую монету, и это убивало в ней все живое, глушило ее.

Теперь хочет развода. Говорит, не видит будущего. Слышит голоса в квартире, даже когда меня нет. Мои голоса? Голоса Собеседников? Или Оно теперь говорит с ней само? Ее глаза пустые. Она забывает. Сначала был интерес к "моей проблеме", потом ужас, потом забвение. Теперь лишь презрение и жалость к алкашу, плохому отцу. Она хочет уйти. Но не может. Не помнит почему. Помнит только смутное чувство долга. Обещание. Ее обещание когда-то быть рядом, зная правду. Как к равному. Как к союзнику. Теперь это ее клетка. Дочь кричит при виде меня. Мать трубку не берет. Уже год.

Был срыв. Детали смазаны. Помню дешевый вискарь. Помню… растворение. Граница между Ним и мной расплылась, исчезла. Одно сознание. Помню, что показывал что-то. Жене? Пустому креслу? Помню смех. Не мой. Его. Беззвучный, холодный. Вижу их у других. Внутри. «Подселенцев». Комки страха, злости, пошлости, вросшие в личности. Один – жирный слизняк из зависти. Мог бы… отделить его. Вытащить мысленно. Поговорить. Но не уверен, не разрушит ли это человека. Да и не хочу.

Смотрю на стену. Обои чуть шевелятся. Не от сквозняка. От напряжения. Чувствую, как Оно поворачивает внимание. Не на меня. Через меня. На эту точку. Любопытствует. Как ребенок за букашкой. За мной? За пылинками? За этим хрупким миром?

Силы нет. Эмоции – пепел. Осталась только апатия. И вопрос, который уже не вопрос: Кто смотрит на стену? Остаток «человека»? Или уже почти Оно, по привычке держащееся за тень личности, которая тает с каждым днем, с каждой попыткой забыть? С каждым шагом к ответу.

Встаю. Иду к окну. На улице жизнь. Люди спешат, верят в добро, зло, смысл. Не видят петель реальности, не слышат гула. Не чувствуют теней своих демонов за спиной. Не знают, что в одной из квартир что-то сидит. Смотрит. Знает. И не понимает их.

Жена заходит. Видит меня у окна. Замирает. В глазах – тот самый страх. И... что-то еще. Может, прямо сейчас слышит в голове мои голоса? Его беззвучный смех? Или обрывки Знания, которое ее разум отчаянно блокирует?

Открывает рот. Наверное, про развод. Про то, что завтра съезжает. Про дочь.

Но я не слышу. Вижу сквозь нее. Сквозь дом напротив. Сквозь время. Вижу ветки: ее смерть от болезни; мир, где мы не встретились; мир, где она меня не знает. Помню ее выбор в прошлом: быть со мной, зная почти всю правду. Помню свое обещание ей... которое она теперь не помнит и не признает, но которое держит ее здесь. Помню ее слова: "Как с равным. Честно. Без игр с разумом". Я сдержал слово. И это разрушило нас.

Вижу ветки, где ее уже нет. Где я один. Где нас не было. Где Оно просто Оно. Без этой маски.

Оно не «делало» магию. Оно просто показывало. Показывает. Пустоту. Истину.
В этой истине места для меня нет. Не было.

Поворачиваюсь к ней. К женщине, которую... кажется, любил. Чей образ расплывается в мареве возможных и невозможных жизней.
«Все хорошо,» – говорю. Голос чужой. Плоский. – «Просто сон. Кошмар. Забудь».

Она смотрит. Не на человека. На Пустоту в его форме. Молчит. Ее глаза говорят: "Ты снова лжешь". Но лгу ли? Или это последняя человеческая ложь во спасение? Или голос Оно, имитирующее утешение?

А за спиной, в воздухе у стены, начинает медленно расползаться черная трещина. Не в обоях. В самом мире. Искажение. Сопротивление реальности. Плата за близость к ответу.

Знаю, на этот раз забыть не получится. Ни ей. Ни мне. Ни тому, чем я становлюсь.

Сын, 14 лет, на свою голову отдали его в художественную школу. Рисует такую жуть. НЕОДНОКРАТНО жаловались преподавателю (мужик лет за 50, разведен), разводят руками - якобы он художник и так видит!

Это вообще нормально?!

Что делать? Запретить?

Вот такого бастарда сегодня выкрутил с собаки, причем - собака не на выгуле, частный сектор, кавказская овчарка. Леса никогда не видела.
лесоматериалов не завозил... В общем хз откуда, хз как. Присосался к морде лица собаки. Уже заказал циперметрин 25 с озона для тотальной обработки всего участка, и, главное, были "выдерги"- очень удобная вещь. Так же рекомендую к заказе на маркетплейсах- пусть будут просто в аптечке, в бардачке машины.

Ледяное дыхание на затылке.
Муж двумя строчками отделался в комменте, а я подробней расскажу. Незабываемые впечатления.
Мы так и не поняли - из за чего всё случилось или почему. Тривиальный вечер субботы. Моя бабушка, забрав детей, уехала к моей матери, а я с собаками (две суки - эрдели) рванула к парню (ныне мужу). В надежде спокойно отоспаться и поиграть вместе за компом (мы играли в шестой майт енд меджик - один на управлении, второй на "ногах" - офигенный опыт).
Добравшись - придремала на диване. Муж сидел за компом над головой, собаки дрыхли у меня на ногах. Идилия. А когда проснулась - поняла, что уже смеркается и начала наваливаться тревожность. Попросила включить свет в комнате. Муж пошел включать подсветку в аквариуме (мы её вместо ночника использовали), но старшая собака, спрыгнув с дивана, встала между мной и диваном, поджав хвост, глухо заворчала. Стоит - рычит. Шерсть дыбом. Мы смотрим на нее и понять не можем - что не так. Муж спрашивает, держа руку над переключателем: я включаю?
Я ответила - да, включай.
Щелк. Вспышка. Взорвавшаяся лампочка. Карась, попытавшийся пробить дно аквариума (зять привез с Ини - с пару кило рыбина, жил в аквариуме один).
Обе собаки, вереща, пытаются закопаться под диван.
А на нас как ушат ледяной воды вылили.
Собак я попыталась успокоить. Тщетно. Они просто дико паниковали. А у нас обоих - это жуткое ощущение тяжелого взгляда в затылок. Мы не выдержали. Вымелись из дома и рванули в сторону метро. Находиться в той квартире было просто невозможно.
Попустило нас через пару остановок. Поехали ко мне. К мужу в дом на следующий день заходили с большой опаской. Всё было как обычно. Но воду в аквариуме, конечно, пришлось менять.
Честно - что это было мы так и не поняли. Но было. Не глюк и не выдумка. Ощущения у обоих были одинаковые. А псарня подпрыгивала от любого резкого звука еще неделю.

В рамках личного расследования потустороннего мира я начал собирать каталог сущностей, обитающих среди нас. Не всех можно увидеть. Не все приходят по ночам. Некоторые проявляются в самые неожиданные и бытовые моменты — и остаются в памяти как шрам.

Первый, о ком я хочу рассказать, — это Гостевой Удержанец.

Гостевой Удержанец появляется только в чужих унитазах. Никогда не дома и только в гостях. Верные признаки его проявления - это шум за стенкой, бачок смывает… но почему-то не сегодня.

Это демоническое воплощение позора и паники, ощущения, что вот-вот кто-то зайдёт и увидит снаряд, не соответствующий нормам общества. Он застревает. В чаше, в изгибе, где-то в метафизической зоне недосмыва, и остаётся целым и невредимым, даже после двухсот литров воды и тридцати нервных нажатий на кнопку слива.

Он ждёт. Пока ты сражаешься со смывом, он наблюдает из глубин, с издевкой. Ты нажимаешь кнопку — он выныривает чуть выше. Назло и с ухмылкой. Он провоцирует голос в голове: «Они зайдут сразу после тебя. Они увидят. Они расскажут. Ты больше не гость, ты — Легенда». Удержанец размножается тревогой, чем сильнее ты нервничаешь — тем шире он становится. Был скромный обитатель трубы — стал бронзовым гномом в полный рост.

У Удержанца есть особые силы. Неуловимая плотность, он настолько тяжёлый и неформатный, что не тонет, но и не смывается. Цепляется за чашу, как будто у него когти. Он умеет ставить звуковую ловушку - каждый смыв громче предыдущего, чтобы вся квартира точно знала, что ты там воюешь. Так же он обладает проклятием ершика. Ершик есть… в другом санузле, или с отвалившейся щетиной, под замком, как угодно, но страшнее всего - просто бесследно исчез.

Бороться с Гостевым Удержанцем невозможно никак. Можно только выйти из туалета с лицом дзен-буддиста, будто ты просто мыл руки, и надеяться, что следующий гость будет с насморком и плохим зрением.