— Я принадлежу довольно старому дворянскому роду, - начала клиентка. – Мой далекий предок получил титул и землю здесь, в Петербурге, лично от Петра Первого. Государь таким образом оценил невероятное мужество прадеда во время Северной войны. И буквально через год после ее окончания, было заложено наше родовое поместье, о судьбе которого, я как раз и хотела бы поговорить.
— Северная война закончилась где-то в двадцатых годах восемнадцатого века, насколько я помню. Должно быть эти владения принадлежат вашей семье по меньшей мере два с половиной столетия.
— В одна тысяча семьсот двадцать первом году, если быть точнее. Так что да, вы правы – прошло уже достаточно много лет. Усадьба переживала не самые лучшие времена, однажды один из моих предков вообще проиграл ее в карты, но каким-то чудом семье удалось выкупить ее обратно. Во время Великой Октябрьской революции, здание оказалось практически полностью разграблено, но благодаря тому, что моя прапрабабушка сумела быстро адаптироваться к новой ситуации, само здание осталось цело и в последствии стало местом, где какое-то время печатали одну из местных газет.
— Но самое страшное, наверное, произошло во время блокады Ленинграда?
— Блокада унесла жизни почти всей нашей семьи, кроме двух человек. А в поместье долгое время никого не было – во время одного из налетов оказалась повреждена крыша и находиться внутри стало невозможно. А уже после войны, мой дед снова каким-то чудом отстроил его своими руками и восстановил права на него, после чего, открыл внутри музей.
— Похоже, что история вашей семьи тесно переплетена с судьбой этого поместья.
— Как и моя собственная, - кивнула Екатерина и я поняла, что сейчас речь пойдет уже о ней самой. – С самого раннего детства я жила в этом наполненном чудесами месте: порой складывалось впечатление, что все вокруг меня это – целые пласты истории нашей Родины. Чего только стоит гигантская библиотека, посмотреть на которую порой приезжают люди из самых дальних уголков страны. Картины, мозаика, витражи – за всю мою недолгую жизнь, там прибавилось еще много всего интересного.
— Но, судя по вашему тону, вы не всегда были рады этому великолепию.
— В нашей семье есть два разных подхода к наследию – мать всегда считала, что мы должны гордится нашими корнями и огромным вкладом семьи в развитие Родины, а отец относился ко всей этой голубой крови и дворянским замашкам с гораздо большим скепсисом. Возможно потому, что сам был из простой рабочей семьи, и лишь по воле любви оказался в числе «избранных».
— И вы, во многом, поддерживаете мнение отца?
— Именно так, - улыбнувшись, произнесла клиентка. – Но вы сами посудите – какие же мы дворяне, раз из всего богатства что у нас есть, это древнее поместье, ничего не стоящие книги, да копии известных картин. По факту, мы аристократы только на бумаге – так чего же кичиться всем этим и смотреть на других свысока?
— Довольно современный подход. Но я удивлена что, будучи воспитанной в этой среде, вы все же не прониклись царящими там идеями.
— Я всегда много читала и думала, но самое главное – по больше части молчала. Слова отца, реакция одноклассников, впервые увидевших мой дом, всеобщая враждебность – все это только способствовало тому, чтобы не становиться той самой псевдодворянкой. Собственно говоря, мне удалось вырваться из этого болота сразу после школы, поступив в самый далекий от поместья университет.
— Мне кажется, или вас больше удручают родственники, нежели само это место?
— Так и есть, я очень люблю наш дом, в особенности сад, где можно было играть целыми днями напролет, валяться на травке и смотреть как по небу плывут облака. Вот только люди, что живут там, превращают всю эту красоту в черно-белую пародию. Вы бы видели эти чаепития, во время которых они обсуждают события в стране и мире так, словно в действительности могут на них повлиять, это навешивание ярлыков на других людей и все тому подобное. Ханжество и скудоумие – иначе не назвать!
— И вот вы отучились, получили профессию и решили начать строить свою жизнь отдельно от родственников, так?
— Дед с бабкой были очень недовольны тем, что я решила не возвращаться обратно. Мать тоже сопела, но отец дал добро, и она не стала вступать в конфликт, в тот момент. Но натуру не скроешь и буквально через год, она поставила ультиматум - или жизнь со всей семьей или: «можешь обратно не приезжать». А когда я, несмотря на все трудности, снова отказалась, то она не только захлопнула передо мной дверь, но еще и отца выгнула на улицу. Пока шел развод, он даже какое-то время жил со мной на квартире – пожалуй, самый счастливый год, проведенный с ним.
— Должно быть вашу маму на это надоумили ее родители?
— Вне всяких сомнений, - усмехнулась Екатерина. – Вот только одна незадача: дед с бабкой умерли пару лет назад и теперь она осталась одна в гигантском доме. Не знаю, как она там живет и как справляется, но важно вот что – перед смертью дед попросил позвать меня на разговор. Я не хотела его расстраивать, зная как ему плохо, поэтому сразу же пришла - он долго-долго смотрел на меня и сказал только одну фразу: «Не важно, что ты думаешь о нас, не важно, что с нами со всеми станет, прошу – позаботься о доме, не дай труду предков пропасть даром». И все, потом он отвернулся, и я поняла, что он больше ничего не скажет.
— То есть он попросил вас продолжить заботиться о поместье - почему? Вы единственная наследница?
— В том то все и дело что да! – воскликнула женщина. – Мать с отцом хотели завести еще детей, но после второго выкидыша отступились. Так что эта чертова голубая кровь течет только в моих венах.
— И теперь вас смущает факт наличия нового обязательства?
— С одной стороны, плевать я хотела на все это дворянство, великие дела предков и прочее – это все было в прошлом. Но, с другой стороны, люди ценой своей жизни сохраняли этот «Проклятый старый дом» не для того, чтобы одна обиженная зазнайка бросила его и обесценила все их усилия.
— За ним нужно ухаживать все время и вряд ли ваша мама может сполна этим заниматься, а значит, если вы все же соберетесь исполнить просьбу старика, то придется идти и договариваться с родительницей.
— А мне этого, как вы понимаете, не особо хочется. Плюс, у меня появилась возможность уехать на новую должность в другой регион, и кто знает, может быть, я там и останусь.
— И вы пришли к моральной дилемме…
— Вот именно – бывают дни, когда я просыпаюсь утром и понимаю, что не хочу ничего из этого, а иногда бывает, что наоборот – словно голос совести взывает ко мне. И как вы думаете, мне стоит поступить?
