В это утро мне было особенно тревожно. Я ужасно хотел домой. Находясь уже пятый день в информационном вакууме, я не знал как дела дома. В голове были мрачные мысли, а в груди неприятно ныло.
Как это все может мне помочь? – думал я. Мне казалось тогда, что я уже прочитал самую важную мысль «одна доза — это слишком много, а тысячи всегда будет недостаточно». Меня это убедило. Мысль была хорошая. И этого мне будет достаточно. А вот это вот все, что я увидел мне никак не поможет. Это не для таких как я.
Утро проходило своим ходом. Ребята не спавшие всю ночь, точно так же участвовали в утренней уборке, зарядке, честности.
Дом мы, разумеется, вновь не сдали с первого раза. Но меня в тот момент снова волновал только мой объект. Коррекций по нему не было. Это вновь был спортзал с Петей.
Честность сегодня проходила без каких-либо громких последствий. Консультанты вообще на ней отсутствовали. Меня, слава богу опять пропустили. Я хоть и смирился с существованием такого мероприятия, но все еще испытывал некую озадаченность за ту информацию, которую подавали. Например, за то, что кто-то сегодня засыпал на медитации. Это было для меня удивительно. Ведь можно же понять человека? Он не спал всю ночь. Но нет. Ему навалили последствий – теперь он после отбоя, час будет стоять у кровати. Это было несколько дико. Но самое главное, что меня пока это не касалось.
Я вспоминал, как все было хорошо в социуме. Как было хорошо дома. Мне нужно всего лишь не пить. Вот вернусь домой, просто не буду пить и это мне поможет. Я уже готов к этому. Остальное лишнее. Результат моих запоев всегда был плачевный, но сейчас я переплюнул сам себя.
Я много общался с Алексеем. Он мне показал книгу «Анонимные алкоголики» и сказал, что вот эта книга помогает. Что вернувшись домой он будет ходить на группы. А то, что происходит тут это для наркоманов. Я пообещал себе, что обязательно прочитаю эту книгу и после возвращения в социум буду ходить на группы.
Основная проблема была в том, что я теперь не знаю когда вернусь в социум. Даже три месяца для меня казались чем-то невероятным. Я корил себя за то, что вообще озвучивал такие конские сроки жене. Достаточно то было недели. Почему я не мог этого понять?
От воспоминаний становилось только хуже. Я отчетливо чувствовал себя в своих воспоминаниях счастливым. Я искренне не понимал, как я мог это не осознавать раньше.
В дневник чувств, разумеется, шли совсем другие мысли. Я не писал ничего о своих метаниях. Но чувства я использовал настоящие. Так, например на мысль: «что будет на обед?» у меня были чувства: «отрешенность, подавленность, смятение, грусть, печаль». Я не мог написать другие чувства, у меня их просто не было. Любая мысль приводила именно к этим чувствам. Потому что тянула за собой воспоминания из жизни дома. Ни одна выравнивающая мысль не смогла бы выровнять меня настолько, насколько это делали перекуры. Я совершенно не замечал такого эффекта от сигарет в социуме. После перекура, я отчетливо ощущал, как уходят негативные чувства и как легче от этого мне становится. Я четко понимал, что меня толкают чувства на мысли, а не наоборот. Не мысль порождала чувства. А чувства – мысль.
После перекура все было совсем по-другому. А к обеду я разгуливался настолько, что уже мог видеть некоторые плюсы моего пребывания в центре.
На одной стене висел плакат с недостатками. Да этого я всегда шутя говорил всем, что весь плакат — это мои недостатки. Но это было не так. Я вообще не признавал в себе ни одного недостатка и когда моему наставнику понадобилась эта информация – я не смог честно назвать ни одного. Он записал сам – «закрытость, самоуверенность, непринятие». И если с закрытостью и непринятием и был частично согласен. То с каких это пор – самоуверенность стала недостатком? Я считаю, что это вообще одно из важнейших моих достоинств. С его помощью, я не раз прорубал себе дороги, и не раз вытаскивал себя из неприятных ситуаций после запоев. А тут это недостаток. Это какая-то ошибка. Досадная ошибка.
После обеда, на котором был опять почти пустой суп и столовая ложка салата, нас отправили на релакс час. Только в этот раз на релаксе было разрешено спать. Видно, было как ребята отчаянно боролись со сном. Это было хорошей новостью и для меня. Так как я тоже очень хотел спать.
Костя так и лежал на своей кровати, вид у него был болезненный. Как ты себя чувствуешь? - спросил я у него чисто для установления какого-либо контакта. Он сказал, что плохо.
И хоть он и отрицает отравление, я подумал, что он именно отравился.
В социуме у меня был мощный бзик. Я был ужасно брезглив. Мне невыносима была мысль, что кто-то может, не помыв руки зайти на кухню. Мне было невыносимо, если еда стояла несколько часов не в холодильнике и, если вообще готовит кто-то кроме меня. Чужую еду, я не ел. Я не знал из каких продуктов она приготовлена и мыли ли руки во время приготовления. Исключением были системы общепита. И хотя я, насмотревшись всяких «ревизорро» понимал, что там условия могут быть не лучше – спокойно ел общепитовские пиццы, роллы и прочее. Такая вот раздвоенность.
А тут у меня просто не было выбора. И я видел, как недоеденные порции стоят в жару на окне. Как над ними кружат мухи и как их потом на следующий день выдают как добавку. Видел, как на кухне пробуют на соль одной и той же ложкой, не споласкивая её при этом.
Отравиться было реально. А брезгливость — это не недостаток, а средство самосохранения.
Костя тоже отравился, просто отрицает это – подумал я, и лег спать.
В этот раз релакс длился долго, до шести вечера. Больше трех часов. Я успел и поспать, и почитать и даже дописать дневник. Поэтому вечер для меня был полностью свободный. Это меня радовало. Настроение к вечеру было уже приподнятое и боевое. Тем более после релакса мы вышли на перекур.
Я вооружился книгой «Анонимные алкоголики» и принялся её читать.
О, боги. Это все было про меня. Её словно писали про меня. Это меня настолько впечатляло и воодушевляло. Все мы абсолютно одинаковые.
Единственно, что немного смущало, это стиль написания книги. В духе треннингов для будущих миллионеров. Я обычно не читал подобного рода литературу. Не доверял ей от слова «совсем». Но истории из жизни алкоголиков настолько зеркалили мою собственную жизнь, что я не мог сомневаться в этой книге. Она оправдывала все мое пьянство.
Пожалуй, теперь я точно взял все, чтобы не пить при возвращении из центра. Раз у других получилось, благодаря этой книге, у меня тем более получится.
Теперь я был вдохновлен. А в дневнике, в конце, я написал, что был бы счастлив оказаться дома.
Теперь я уже не гнался за пустой идей излечится от своей зависимости. Я понял, что тут мне делать нечего, я уже здоров.
Когда я рассказал об этом Алексею, он меня поддержал. Сказал, что я начал правильно рассуждать. Теперь занимайся спортом и не жди, когда тебя заберут. Просто иди к своим целям. А на эту программу и двенадцать шагов вообще не обращай внимания. Иначе кроме злости, ничему новому не научишься.
Наконец-то выздоровел – сказал Игорь, подсаживаясь к нам. Я уже думал, что ты из этих… сумасшедших.
Я не стал уточнять, что он имеет ввиду под «сумасшедшими» потому, что понял, что он имеет ввиду людей, которые поклоняются этой методике и считают её избавлением от всех проблем в их жизни.
Все проблемы у нас в голове. И только мы сможем их решить. Глупо полагаться на некую силу, которая избавит нас от них.
Теперь я был уверен, что программа не для меня. А я уже здоров. Мне пора домой.
(Эта история - личная история выздоровления, с неким художественным оттенком. Все имена и события происходящие здесь художественный вымысел, все совпадения с реальным - случайны)