«Твою мать!» — вертелось в голове у Артёма, пока он судорожно крутил руль. Короткая поляна быстро закончилась и он едва избежал столкновения с сосной. С трудом увернулся ещё от одной. Ветви хлестали по ветровому стеклу, оставляя трещины. Ещё дерево слева. Артём вывернул руль в противоположную сторону и не заметил, как справа оказался толстенный дуб.

Автобус со всей набранной скоростью Врезался. Мир завертелся, что-то затрещало, заскрежетало, полетели осколки. Артёма выбросило из кресла. Он закрыл руками голову, ему навстречу вылетела подушка безопасности и больно ударила в рёбра. Артём перелетел через приборную панель, врезался в стекло, выбил его, увидел светящую ему прямо в лицо фару и потерял сознание.

Придя в себя, Артём обнаружил себя сидящим в темноте, прислонённым к чему-то спиной. Всё тело болело. Голова, казалось, сейчас лопнет. Руки и ноги связаны. Он ощупал то, к чему был прислонён. Это оказалось грубой кирпичной стеной. На полу пыль и мелкие камни.

— Эй, — тихо сказал он и услышал в ответ короткое эхо. Значит, он находился в небольшой комнате с голыми стенами.

«А что, если та тварь рядом?» — с ужасом подумал Артём и прислушался. Что-то в метре перед ним как будто бы дышало… Показалось?

— …не можешь его съесть, — донеслось откуда-то издалека эхо незнакомого голоса. Женского, неприятного, властного. Как у тимлида на предыдущей работе. — Он ещё может оказаться пригодным сосудом.

— Он теперь плохой сосуд, — пробасило существо. То самое. Артёму стало легче от осознания, что монстр далеко. Но голоса приближались.

— Повреждения на самом деле могут быть необратимыми, — этот голос Артём узнал. Водитель.

— Поэтому мы и ведём к сосуду нашего стесняшку. Если он не справится, тогда, так уж и быть, можешь съесть.

«Целая банда», — подумал Артём.

На стенах появился луч света и подсветил поворот коридора напротив Артёма. Голые стены из обломанного кирпича. На полу — пыль и кирпичная крошка. Артём решил, что лучше всего сделать вид, что он ещё не пришёл в себя. Через несколько секунд он сквозь закрытые веки почувствовал, что кто-то посветил фонариком ему прямо в лицо.

— Вы двое подождите тут, — услышал он, и кто-то подошёл ближе. Пыль и обломки хрустели под, кажется, двумя парами ног.

— Что скажешь? — снова неприятный женский голос.

— Это можно исцелить, — новый голос, мужской, но высокий. Как будто юноша.

— Сколько займёт времени?

— Двое суток, — с неуверенностью ответил юноша. Может немного больше.

Секундное молчание, потом ответ:

— Приступай.

- Проветриться решила, говоришь? – хмыкнул он, наконец. – Мы знакомы меньше суток, Роксана, но за это время я успел понять, что ты достаточно умная девушка. Если ты так боишься этого приюта, а ты его боишься, то вряд ли просто так будешь гулять по его территории. Так что заставило тебя выйти из экипажа? Надеюсь, ты не собиралась сбежать?

Роксану накрыло волной возмущения. Сбежать? Он подумал, что она хотела сбежать? Хотя, чего еще ему ждать от уличной воровки.

- Я не собиралась сбегать, я думала, вам нужна помощь, ясно? – ответила девушка, резко повернувшись к советнику. – Парень, который с вами приехал, выскочил из дома как ошпаренный, и я решила, что на вас напали, а он побежал за помощью!

- И ты вышла, рискуя своей безопасностью, чтобы помочь мне? – задумчиво произнес Александр.

- А что вас так удивляет? – огрызнулась Роксана. – Воровки тоже люди, нам не чуждо желание творить добро.

Советник смотрел на нее долго и изучающе, так смотрят ученые на препарированную лягушку, решая, с какой части тела начать осмотр.

- Вот что, - произнес он после долгой паузы. – Ты должна рассказать мне все, что знаешь об этом приюте. Только так мы сможем прижать к стенке эту Роберту Клод.

- То есть, вы верите, что там не все так гладко, как рассказывает директриса? – удивилась Роксана. – Но почему? Ведь осмотр ничего не дал.

- Потому что страх в твоих глазах был неподдельным, - мягко ответил советник. – Ты бы видела себя, когда те парни приволокли тебя в кабинет директрисы. Такое чувство, что ты заранее попрощалась с жизнью. И этот же страх я видел еще у нескольких воспитанников во время осмотра. К тому же, я достаточно хорошо разбираюсь в людях, чтобы понять, что госпожа Клод – жестокий человек. И от жестокости своей она получает истинное удовольствие.

Девушка промолчала. Избавив уголком пледа часть окна от наледи, она цеплялась взглядом за прохожих, магазины, фонарные столбы – за что угодно, лишь бы снова не окунаться в тяжелые воспоминания.

- Я не хочу, - тихо сказала она, как будто сама себе.

- Что? – не понял Александр.

- Я не хочу вспоминать, - повторила Роксана. – Меня до сих пор по ночам преследуют кошмары, я не могу опять в это погружаться.

- Послушай меня, - советник помолчал. – Я пропущу тот факт, что ты не сказала мне сразу о том, что выросла в этом приюте. Даже представить не могу, что ты там пережила, так что твое молчание, возможно, оправданно. Но если мы ничего сейчас не сделаем, они не остановятся, ты это понимаешь? Сколько еще детей они сделают своими рабами? Директрису нужно прижать к стенке. Я могу сделать это, если ты мне поможешь. К тому же, она может быть замешана в этой истории с наручами.

Роксана опустила голову и закрыла глаза, пытаясь остановить слезы. Экипаж мягко дернулся, останавливаясь. Лакей раскрыл дверцу и помог выйти советнику и его спутнице.

- Вот что мы сделаем, - нарочито бодрым голосом произнес Александр. – Сейчас нам подадут плотный и вкусный обед, ты немного отдохнешь, а потом мы встретимся в моем кабинете и обсудим дальнейшие действия. – Замолчав, он повернулся к девушке. – Роксана, я могу тебе помочь, но и мне нужна твоя помощь. Я прошу тебя проявить силу и твердость, уверен, что ты на это способна. Взамен же я обещаю закрыть глаза на твое воровство и отпустить тебя на все четыре стороны, когда закончится вся эта история с наручами. Такой обмен тебя устроит?

- Хорошо, я расскажу вам все, что помню, - с тяжелым вздохом ответила девушка. – Но я сбежала оттуда несколько лет назад, поэтому мои знания могут быть сильно устаревшими.

- Ничего страшного, - заверил ее Александр. – Для меня любая информация может оказаться полезной.

***

Спустя три часа Роксана в сопровождении дворецкого вошла в кабинет советника. Он сидел за столом, внимательно изучая какие-то бумаги, но, услышав шаги девушки, поднял голову и отложил документы в сторону. Отпустив дворецкого, Александр предложил юной воровке пройти к креслам. На кофейном столике уже стояло несколько маленьких чайничков, рядом с ними теснились вазочки и тарелки, наполненные вареньем, сахаром, пирожными и бутербродами.

Опустившись в кресло, девушка сложила руки на коленях и замерла, ожидая, пока советник к ней присоединится. Александр зашторил окна, закрыл дверь на ключ и повернулся к Роксане.

- Теперь мы можем спокойно поговорить. Альберт уже предупрежден.

- А как же ваша невеста? – нервно улыбнулась девушка. – Вдруг она решит вас навестить?

- Моей невесте давно стоит привыкнуть к тому, что я не всегда могу прибегать по первому ее зову, - хмуро ответил Александр. – Давай лучше приступим к делу. Чем быстрее мы закончим, тем тебе самой будет легче.

- Хорошо, - вздохнула Роксана.

- Итак, расскажи мне, когда ты попала в этот приют?

- Не знаю, я была еще младенцем, - девушка с трудом выдавила из себя ответ. – А наши воспитательницы никогда ничего не рассказывают детям об их прежней жизни. Если ты попал в приют, ты становишься его имуществом. Поэтому о себе я ничего не знаю. – Роксана помолчала, стараясь пробудить как можно больше детских воспоминаний. – Первые годы в приюте были самыми легкими и беззаботными. Иногда к нам приходили богатые семьи и забирали с собой кого-то из малышей. Думаю, тем детям повезло больше всех. Потому что когда ребенку исполняется десять лет, его уже никто не забирает – у директрисы на него свои планы. До этого возраста дети приюта получают общее образование, но потом пути мальчиков и девочек расходятся. Мальчики обучаются боевым искусствам, владению мечом, изучают математику, географию, историю. Что касается девочек, их задача – обучиться хорошим манерам, танцам, пению, игре на музыкальных инструментах. – Роксана помолчала, вспоминая, не упустила ли чего. – А еще нас заставляли читать, очень много читать.

- Неплохое образование, - заметил Александр.

- Неплохое, - горько улыбнулась девушка. – Мы тоже сначала радовались, что попали в такое чудесное место. Нам все было интересно, мы учились с удовольствием. Но с двенадцати лет появились новые уроки.

Юная воровка залилась румянцем и замолчала.

- Что за уроки? – настойчиво спросил советник.

- Скажем так… девочек начали готовить к служению мужчине. И с тех пор все стало уже не так весело. Дело в том… дело в том, что многие девушки отказывались от тех обязанностей, которые на них накладывала госпожа Клод. И тогда они оказывались в подземелье.

- В том подземелье, где сейчас хранятся продукты?

- Да, - кивнула Роксана. – Может, вы обратили внимание на отверстия в полу? Там были железные штыри, к которым цепями приковывали провинившихся воспитанников.

- Но откуда ты это знаешь? – спросил Александр. – Тебя что, тоже сажали на цепь?

- Нет, к счастью, - выдохнула девушка. – Но, когда мне было лет пять, я случайно забрела в это подземелье. И увидела там клетки с парнями и девушками. Одну пленницу я знала, она часто сидела с младшими, когда воспитательница уходила к директрисе. Я видела, как ее избивали хлыстом…

Роксана замолчала, отвернувшись. Александр налил чай и протянул ей чашку. Немного отпив, девушка продолжила:  

- Тогда я не придала этому значения, была слишком маленькой. Но чем старше становилась, тем больше понимала, что с этим приютом что-то не так. И однажды, в день моего четырнадцатилетия, госпожа Клод пригласила меня к себе в кабинет. Она рассматривала меня долго и дотошно, как товар, и, наконец, довольно улыбнулась. Роберта сказала, что я выросла даже лучше, чем она ожидала. И что мне очень повезло, потому что теперь я смогу завести тесное знакомство со знатными господами, а далеко не все девушки могут этим похвастаться. И еще она сообщила, что уже нашла мне мужа, и устроит свадьбу, как только я… потренируюсь. – Роксана сделала несколько глубоких вдохов. – Тогда я поняла, что мне нужно бежать.

Девушка встала и подошла к окну, слегка отодвинув портьеру. За окном крупными хлопьями падал мягкий снег, сверкая так, как будто тысячи звезд сыпались с неба. Александр встал рядом с ней, ободряюще положив руку на плечо.

- Как же ты сбежала? – тихо спросил он.

- В нашем приюте была одна девушка, - не сразу ответила Роксана. – Несколько раз она выступала против директрисы, спорила с ней на глазах у других воспитанников. А потом пропала. Через неделю нам сказали, что она заболела, и врачи не смогли ей помочь. Я подслушала разговор воспитательниц, узнала, где она лежит, и ночью пробралась в ту комнату. Я даже не знала, как ее зовут. – Роксана запнулась и продолжила сквозь слезы: - Эта девушка лежала в какой-то мешковине… Я вытащила ее оттуда и спрятала в одном из шкафов, а сама легла вместо нее, молясь, чтобы никому не пришло в голову осматривать тело. Мне повезло. – Роксана не выдержала и расплакалась. – Ее даже не пытались похоронить. Я боялась, что не смогу выбраться из-под земли, а они просто вывезли ее за город и сбросили в реку. Так я оказалась на свободе. – Судорожно вздохнув, девушка повернулась к советнику. – Вот и все, что я могу вам рассказать. Задавайте вопросы.

Покачав головой, Александр надолго замолчал. Ему стало жаль эту совсем еще юную девушку и, поддавшись эмоциям, он привлек ее к себе, пытаясь успокоить.

- Поразительно, сколько всего может выпасть на долю одной маленькой девочки, - наконец, тихо произнес он, поглаживая ее по волосам. – Если не хочешь продолжать этот разговор, давай вернемся к нему завтра.

- Нет уж, - ответила Роксана, подняв на него заплаканное лицо и осветив золотом глаз. – Вы правы, я должна сделать все, чтобы госпожа Клод и ее шайка поплатились за свои злодеяния. Я расскажу, что знаю, обещаю. Спрашивайте меня.

Внимательно посмотрев на девушку, Александр кивнул и провел ее обратно к креслам. Он был поражен ее силой воли и выдержкой. Столько всего пережить, каждый день бороться за существование, и все равно улыбаться людям – для него это было что-то непостижимое. После всего, что она рассказала, кто он такой, чтобы осуждать ее за воровство каких-то дешевых браслетов? Разберется с приютом и золотыми наручами, и отпустит ее. Она имеет право на новую, более счастливую жизнь.

- Сколько тебе лет? – спросил он, наливая себе кофе, а Роксане – горячий шоколад.

- Восемнадцать, - ответила девушка, вытирая слезы. – Как видите, я не так уж долго ворую. Только чтобы прокормиться. Я пробовала устроиться на работу, но без рекомендаций на хорошее место не берут или предлагают то, от чего я сбежала. Меня взяли в один кабак, но… - на губах Роксаны промелькнула недобрая улыбка. – Хозяину не понравилось, когда я вонзила вилку в его жирную руку. Пришлось уйти.

- Вонзила вилку в руку? – Александр подавился кофе. – О боги, зачем?

- Он попытался принудить меня к близости, - пожала плечами Роксана. – Я схватила первое, что попалось под руку, это оказалась вилка. Чем не оружие?

Советник расхохотался, представив себе эту картину. Непостижимая девушка! В этот момент раздался стук в дверь. Испугавшись, Роксана вскочила с кресла.

- Тише, не дергайся, - успокоил ее Александр, подходя к двери. – В моем доме тебе ничего не грозит. Кто там? Я же просил не беспокоить меня.

- Простите, господин советник, - раздался из-за двери голос Альберта. – Я не смог отказать королю.

- Королю?! – запаниковала Роксана. – Но он тут же прикажет меня казнить, если узнает, кто я!

Александр приложил палец к губам и открыл дверь. В кабинет неторопливо вошел высокий статный мужчина. По его походке и манере держаться, можно было сразу понять, что это человек, наделенный властью. И хотя глаза его сияли молодо, на лбу уже пролегли две глубокие морщины – последствия непростой королевской жизни. Откинув со лба густые светлые волосы, он подошел к советнику.

- Александр, друг мой, к тебе невозможно прорваться! – воскликнул он. – Мне пришлось показать лицо, чтобы твой дворецкий впустил меня в дом. Чем таким важным ты тут занимаешься?

Он вдруг замолчал, увидев Роксану, и подозрительно осмотрел накрытый стол.

- Надеюсь, ты объяснишь мне, почему закрылся здесь с этой очаровательной особой, а не проводишь время с моей сестрой? – сдержанно спросил он, поворачиваясь к советнику.

- Это одна из моих агентов, ваше величество, - ответил Александр, тоже подходя к Роксане. – Мы как раз обсуждали очень важное дело, которое мне хотелось бы завершить до наступления Нового года. Поэтому я попросил дворецкого никого ко мне не впускать.

- Какие очаровательные у тебя агенты, - сказал король Реслав, поднося к губам руку девушки. – Где ты их берешь?

- Они сами меня находят, - усмехнулся Александр.

- Может, подскажешь им дорогу и в мой дворец? – невинно поинтересовался Реслав. – Скажите, милое создание, не хотите ли вы перейти на королевскую службу?

- Смотря в каком качестве вы хотели бы видеть меня на своей службе, ваше величество, - ответила Роксана, приседая в изящном поклоне. – Ведь, работая на вашего советника, я служу и вам. Так зачем мне выполнять двойную работу?

Король, расхохотавшись, повернулся к Александру.

- Ты смотри, какая! Держи таких агентов как можно больше, друг мой!

Советник поклонился, бросив на Роксану предостерегающий взгляд. Она уже привлекла к себе внимание короля, если так пойдет дальше, он ее не отпустит. Женщины, понравившиеся правителю, как правило, рано или поздно достигали его покоев, независимо от того, кем они были.

- Стараюсь сделать все, что в моих силах, государь, - ответил советник с легким поклоном. – А теперь, если у вас нет ничего срочного, вы позволите нам вернуться к делу?

- Возвращайтесь, а я послушаю, - кивнул Реслав.

- Боюсь, это невозможно, ваше величество, - печально вздохнул Александр. – Для начала я хотел бы разобраться в нем сам, а потом уже доложить вам обо всем.

- Ну что ж, - пожал плечами король. – Потом так потом. Надеюсь, ты не строишь планы моего свержения?

Рассмеявшись над собственной шуткой, его величество бросил на Роксану еще один заинтересованный взгляд и вышел. Как только дверь за ним закрылась, девушка открыла рот, собираясь что-то сказать, но советник поднял руку, призывая ее к молчанию, и подошел к окну. Лишь когда на улице появилась высокая фигура короля, он повернулся к юной воровке.

- У его величества есть интересная привычка подслушивать разговоры своих подчиненных, - с непонятной улыбкой сказал он. – Поэтому я остерегаюсь продолжать обсуждение, пока не увижу, что он действительно ушел.

- Но зачем ему подслушивать? – искренне удивилась Роксана.

- Чтобы держать все под контролем, зачем же еще, - пожал плечами Александр. – Он знает, что я всегда что-нибудь от него скрываю, пусть и для его же блага. И иногда любопытство и недоверие берут над ним верх. Ну что, вернемся к нашему разговору? Или перенесем его?

- Я готова отвечать на ваши вопросы, - сказала Роксана, усаживаясь в кресло.

- Тогда… - кивнув, советник тоже сел. – Скажи, как часто ваш приют навещали знатные господа?

- Раз в месяц обязательно кто-нибудь приезжал, - подумав, ответила девушка. – Но это были не только аристократы. К нам часто наведывались купцы, торговцы. Правда, детей они выбирали редко.

- Тогда зачем они приезжали? – оживился Александр. – И что делали в приюте?

- Не знаю, - развела руками воровка. – Воспитанникам не всегда позволялось выходить из своих комнат, особенно когда приезжали гости. Тех же, кто нарушал запрет, жестоко наказывали. Если посетители прибывали в сопровождении членов семьи, к ним приводили младших воспитанников. Но бывало и так, что гость приезжал один. Иногда к таким посетителям выходила одна из старших девушек. Бывало и так, что гости надолго уходили куда-то вместе с директрисой. – Еще немного подумав, Роксана добавила: - К сожалению, больше я ничего не могу рассказать.

- Ты видела, чтобы в приют привозили какие-то предметы, ящики, мешки?

- Да постоянно, - пожала плечами она. – Вы представляете, сколько людей там живет? Продукты привозили почти каждый день, но было ли что-то еще, я не знаю. Хотя… один раз среди ночи приезжал человек… Мне не спалось, я смотрела в окно на звезды, и только поэтому его заметила. К нему вышла лично госпожа Клод, что происходило редко. Они долго о чем-то говорили, и мне стало скучно, я уже собиралась лечь спать, когда вдруг кто-то из воспитательниц вынес из приюта небольшой сундучок. Когда они его открыли, оттуда вырвалось такое ослепительное сияние, как будто туда положили фонарь. Но я так и не смогла понять, что это, потому что в этот момент директриса посмотрела в окно, и мне пришлось спрятаться. А когда я снова осмелилась поднять голову, на улице уже никого не было.

- А это уже что-то! – оживился Александр. – Конечно, легче от того, что ты мне сообщила, не стало, работы только прибавилось. Но теперь я хотя бы знаю, что мы движемся в правильном направлении.

Огромные напольные часы с золотыми стрелками и алмазными цифрами пробили одиннадцать. Советник удивленно посмотрел на них, как будто забыл о существовании времени как такового.

- Боже, как поздно! – сказал он. – Нам нужно как следует выспаться, чтобы завтра с новыми силами продолжить расследование. Что-то мне подсказывает, что, если мы в ближайшее время не выведем госпожу Клод и ее сообщников на чистую воду, они успеют спрятать все, что может их скомпрометировать.

- Если уже не спрятали, - мрачно заметила Роксана.

Когда она вышла из кабинета советника, Альберт повел ее не в крыло прислуги, а совершенно в другую сторону. Но на удивленный взгляд девушки дворецкий никак не отреагировал, поэтому ей пришлось молча следовать за ним. Они прошли дальше по коридору, который так понравился Роксане, и свернули налево. Здесь было всего три двери, сиявшие уютной белизной при свете свечей.

- Здесь покои господина советника, а также спальни для гостей, - пояснил невозмутимый Альберт. – Господин советник велел разместить вас в одной из этих комнат. Выберите ту, которая вам понравится.

- Мне любая подойдет, - ответила удивленная Роксана. – Но почему он отправил меня именно сюда?

- Господин советник передо мной не отчитывается, - ответил дворецкий. – Если вы не возражаете, я предложу вам спальню, дверь в которую находится справа от вас. Камин там больше, а значит, прогреться она должна была быстрее. Располагайтесь, я пришлю к вам кого-нибудь из прислуги.

Слегка поклонившись девушке, Альберт бесшумно исчез за поворотом. Оставшись одна, Роксана повернулась к двери, на которую указал дворецкий, взялась за ручку и повернула ее, входя в спальню. В камине уже вовсю трещал огонь, поэтому здесь оказалось даже уютнее, чем в кабинете советника. Интересно, о чем он думал, когда отправлял ее сюда? Вряд ли после всего, что она рассказала о себе и своей жизни в приюте, Александр рассчитывал на какую-то близость. Ведь она ясно дала понять, что не потерпит никаких домогательств.

Решив не гадать понапрасну, девушка начала осматривать комнату. Напротив двери от пола до потолка светлело за едва прикрытыми портьерами огромное окно. Снег, отражаясь от фонарей, наполнял комнату беловатым свечением, которое разбавляли веселые языки пламени. У камина стояли два кресла, а напротив них, под роскошным альковом, располагалась кровать. Обстановку дополнял огромный гардероб, различные пуфики, тумбочки, столики с цветами, скульптуры и картины.

- Кажется, Альберт взял тебя под свое крыло, - раздался от двери голос советника. – Это лучшая комната в доме, даже моя не так обставлена, как эта. Я готовил ее специально для своей сестры. К сожалению, ей так и не удалось здесь пожить.

- Почему? – спросила Роксана, поворачиваясь к хозяину дома.

- Она погибла, - помолчав, ответил Александр. – Неудачная охота.

- Мне очень жаль, - тихо произнесла Роксана, подходя к нему. – Может, я выберу другую комнату?

- Нет, не надо, - ответил советник. – Думаю, Алиса была бы рада, что в ее комнате живет такая гостья.

- Но скажите, почему вы решили поселить меня здесь? – девушка все-таки решилась задать интересующий ее вопрос.

- Для безопасности, - усмехнулся советник. – А ты что подумала?

Насмешка в его голосе рассердила Роксану, и она, отвернувшись от него, направилась к камину.

- Наверно, на ночь надо погасить огонь? – спросила она, вороша кочергой угли.

- Думаю, да, тем более, комната достаточно нагрелась, - ответил Александр. – Я пойду спать, и тебе советую ложиться.

Советник ушел, но дверь тут же снова распахнулась, и в комнату вошла Лана.

- Как странно, что тебя здесь поселили! – воскликнула она, подходя к кровати. – Наш хозяин еще никого сюда не впускал после смерти его сестры. Ты же знаешь, что с ней произошло?

- Он сказал только что-то про неудачную охоту, - сказала Роксана, помогая Лане расстелить постель.

- Говорят, что ее убил один воздыхатель, - шепотом произнесла служанка. – Он донимал ее предложениями руки и сердца, но Александр был против их свадьбы, потому что у этого человека была плохая репутация. И тогда он затаил обиду, хотя внешне сохранял с госпожой Алисой дружеские отношения. Как-то советник устроил охоту, и этот негодяй тоже с ними напросился. Там все и случилось. Ужас, что творилось с нашим хозяином, не знаю, как он после этого вообще выжил. Он очень любил сестру.

- А что стало с тем человеком? – спросила Роксана. Ее охватило чувство острой жалости к Александру.

- Господин советник убил его, - прошептала Лана. И добавила: - Вызвал на дуэль. И поделом ему.

- А если это все-таки был не он?

- Это был он, - послышался со стороны двери голос хозяина. Служанка ойкнула и выронила сорочку, которую приготовила для Роксаны. – Лана, ты закончила?

- Да, господин советник, - пролепетала девушка и выскочила из комнаты.

- Если хочешь узнать что-нибудь о моей жизни, лучше спрашивай у меня, а не сплетничай со слугами, - жестко произнес советник.

- Я не сплетничала, - спокойно ответила Роксана. – Она сама начала рассказывать. Но я бы на вашем месте не стала ее наказывать, она искренне переживает за вас.

- Наказывать своих слуг или нет, я как-нибудь сам разберусь, - отрезал Александр. – А теперь ложись спать, завтра нас ждет ранний подъем.

Он вышел, прикрыв дверь сильнее, чем следовало. Роксана понимала его злость – кому будет приятно выслушивать сплетни о себе и своей семье? Тем более, когда речь идет о таких трагических событиях. Вздохнув, девушка погасила камин, переоделась и нырнула под одеяло.

Вирнерион появился не сразу, заставив чёрного дракона ждать дольше положенного. Наконец в небе возникла мощная синяя тень. Он приземлился легко, почти бесшумно, несмотря на размеры. Его чешуя отливала глубоким лазурным цветом, а глаза сверкали, как сгустки холодной молнии. Взгляд его был тяжёлым и надменным, в каждой черте — неприкрытое превосходство.

— Ты звал меня, о великий Валораз? — голос Вирнериона звучал нарочито почтительно, но в каждой интонации сквозила насмешка.

Валораз не видел его с того дня, когда они сбрасывали в дальней части Резегеша обескрыленных жёлтых. Надменный взгляд синего резал ему душу. Всем своим видом — от напряжённо поднятых крыльев до едва заметного подрагивания кончика хвоста — Вирнерион излучал нетерпение. Ясно давая понять: эта встреча — пустая трата времени. Валораз с силой сжал челюсти, заставляя себя говорить ровно.

— Да. Хочу, чтобы ты и твои лучшие воины прочесали Астратор. Каждый хребет, каждую долину — проверьте весь регион вдоль и поперёк. Думаю, не все захватчики погибли в войне. Надо найти остатки вражеской армии и уничтожить их. Я должен знать, что происходит в том регионе. И ещё… — он запнулся, дыхание на миг сорвалось. — Пропали тела чёрных драконов. Все до единого. Требую найти любые следы или намёки на них. Разыщите их.

Маска учтивости мгновенно спала с Вирнериона. Губы синего дракона оттянулись, обнажая ряды острых зубов.

— Странно, что ты вспомнил о нас. Месяцы пропадал в опустевшей горе золотых, предаваясь скорби, пока мы восстанавливали мир. — Он издал низкий, угрожающий рык. — Ты всерьёз решил, что можешь отдавать приказы? Думаешь, тебе будут подчиняться, если ты даже не показываешься своему племени? Ты бросил нас.

Валораз молчал. Лишь камень под его когтями с хрустом рассыпался в пыль. Слова Вирнериона впивались в самое сердце, сливаясь с его собственными мыслями и обнажая жгучее чувство вины.

— Ты последний из чёрного рода, — продолжал Вирнерион, и его голос зазвучал ещё острее, — лучший из всех драконов. Но ты принёс лишь новые беды, уничтожив жёлтый аспект.

Он сделал шаг вперёд, чешуя на загривке приподнялась.

— Теперь на острове слишком мало драконов. Нам не хватает сил даже навести порядок здесь, не то что помочь другим. А ты вместо того, чтобы восстанавливать то, что осталось, пытаешься отправить синих на опасные задания, что могут ещё больше сократить наш род. Просто потому, что ты что-то вдруг почувствовал?

Валораз молчал, сжимаясь внутри. Слова Вирнериона, будто отточенные лезвия, вонзались в самое нутро. В голове проносились обрывочные, противоречивые мысли:

Он прав. Всё, что он говорит — правда. Я действительно был слишком поглощён своим горем и бесполезным поиском непонятных Скрижалей. Только это и удерживало меня от безумия... Но для них я исчез. Я не был рядом. Я их подвёл. Даже Фалинара решила сложить с себя обязанности главы зелёного аспекта. Нельзя рисковать оставшимися драконами.

Но ведь если остатки армии целы и где-то есть хаосрапторы, то мы все в смертельной опасности.

— Ты ещё слишком юн, чтобы править древними родами, — голос синего прозвучал холодно. — Думаешь, полученная сила делает тебя достойным? Нет. Она сделала тебя опасным. Безумным. Ты уничтожил не многим меньше драконов, чем погибло в войне. Ты виноват в угасании рода. А теперь требуешь вести других на гибель ради твоих догадок? Я не стану подчиняться глупым приказам и ставить свой аспект на грань вымирания.

Раздался низкий, сухой хруст. Валораз опустил взгляд — под его когтями каменная плита треснула надвое.

— Я взял власть и ответственность на себя, пока ты сидишь в пустой горе и рыдаешь по мёртвым. Перестань строить из себя правителя и отдай это тем, кто в этом смыслит. Править должен тот, кто знает, что делает. Кто живёт в десятки раз дольше тебя. Кто умеет править.

Слова Вирнериона обрушились на Валораза, как удар хвостом по горлу. Унижение, гнев и боль сплелись в раскалённый шар у самой груди. Это было не просто неповиновение — это было покушение на его власть, на саму его сущность как правителя. Рёв Валораза сотряс все скалы вокруг.

Одним стремительным движением он обрушил могучее крыло на Вирнериона, пригвоздив того к каменному полу. Пыль взметнулась столбом; воздух затрещал от напряжения.

Синий дракон хрипло зарычал от боли и неожиданности, его чешуя с скрежетом впилась в камень. Валораз опустил голову, разинув пасть. Внутри клубилось чёрное пламя, пронизанное алыми молниями, источая невыносимый жар и необъятную мощь. Вирнерион, несмотря на всю свою отвагу, почувствовал, как по спине пробежал ледяной холод страха. Воздух вокруг загустел, предвещая гибель.

— Ты не будешь мне подчиняться?! — голос Валораза был глухим, зловещим рычанием, полным неконтролируемой ярости. — Забыл, что я сделал с тем, кто пошёл против меня? С Церруком?! Хочешь его участи?! Или ты забыл про текущую во мне мощь Ультразы?!

Вирнерион, преодолевая первоначальный шок и ужас, поднял взгляд на полыхающие глаза Валораза. Перед ним встал образ Церрука, искажённого болью, и чёрного дракона, отрывающего ему крыло. Синий понимал — следующие слова могут стать последними. Медленно, без лишней спешки, он высвободился из-под захвата и поднялся. Чётко и твёрдо, без тени насмешки, глядя прямо в лицо Валоразу, он произнёс:

— Ты кричишь о силе Ультразы, но ведёшь себя как испуганный детёныш, которому впервые дали корону. Ультраза доверила тебе мир, а не руины. Так докажи, что достоин её выбора, а не будь просто зверем, ослеплённым гневом!

— Ты не перебьёшь нас всех. И уж точно не сможешь править одним лишь страхом. Владыка — это не грубая сила. Это мудрость и воля. Мощь без цели — лишь разрушение. Ты хочешь, чтобы от Этаризы остался только пепел?

— Оглянись! Ты остался один. Думаешь, другие не видят? Ты не стал для нас предводителем. Ты не сделал ничего полезного для нашей стаи. Лишь преумножил боль и страдания.

Пламя во рту Валораза дрогнуло… и погасло.

А Вирнерион, развернувшись, будто ничего и не произошло, расправил крылья и полетел вглубь своей горы, оставив Валораза на вершине — в гнетущей тишине и полном смятении.

Тело, что сияет светом, сильно засветилась и перешла в простой розовый цвет, где слабо, но издавал свет по всем суставам, и в это время девочка открыла свои глаза, сами зрачки были похожи на желтые рубины. Первое что она увидела это пол, с летающими осколками от стекла капсул, сама она находилась в невесомости, в неподвижном состоянии, посередине комнаты. Она подняла голову и перед ее лицом оказалась другое лицо мертвеца, и ее эмоциональное лицу тут же изменилось на шок, удивление и страх, она как ударила его кулаком в лицо, пытаясь кричать, но звука не было. От удара труп отлетел в одну сторону, а Лайла в другую, перекрутившись, она схватилась за другой труп, который тоже получил по лицу, от удара она полетела к первому трупу, который раскинул руки, чтобы обнять ее, Лайла развернулась, и ударила его ногой, отлетев при этом к потолку. Чу чуть успокоившись, она осмотрела комнату и, увидев возле себя большую трещину, которая вела в коридор она тут же залезла в нее, вылезая она увидела десяток мертвых людей, благо все они были в черных костюмах и в масках.

"Это сон, это сон, это сон! Нет, это кошмар, самый страшный из всех кошмаров" раздавались мысли в ее голове, пока та пыталась как-то передвигаться по коридору насеянной трупами. Она перелетала с одной стенки на другую пытаясь уйти от этих трупов, пока не дошла до большого разлома, который выводил в открытый космос, Лайла остановилась и смотрела в пучину бесконечного пространства усеянной звездами и летающими обломками с трупами. Успокоившись, она нашла небольшое пространство, и прижалась к углу, успокаиваясь при этом, она осмотрела вокруг себя и поняла, почему здесь было светло, свет выходил из ее тела, которого было достаточно для нее, чтобы осмотреть все вокруг.

"Мой мир был выдуманным самого начала, все знакомые, друзья ... родители, все это было ненастоящие, иллюзия. Зачем было создавать такой мир? Мир без родителей и друзей подошёл бы, раз вы все равно собирались ставить над нами эксперименты." В ее информации был план учёных по эксперименту полноценной души, и они включали различные эксперименты, от которых Лайла начала сжиматься от страха, что могло бы произойти с ней. Она все думала и жаловалась пока в ее воспоминаниях не появился образ ее родителей, тех которые были с ней в последнею минуту, те кто нежно улыбались ей, и которые хотели чтобы она и дальше жила с улыбкой на лице. Она остановила этот момент своих воспоминаний, и смотрела на своих родителей.

"Почему? Почему мне так грустно? Это все было вымыслом, и не правдой, так почему, почему я плачу? Почему я не хочу, что бы они были вымыслом?" "Почему? Почему мне так грустно? Это все было вымыслом, и не правдой, так почему, почему я плачу? Почему я не хочу, что бы они были вымыслом?" из ее глас поднимались капли слез, которые замерзали в маленькие бусинки. "Спасибо, что вырастили меня, папа, мама, я докажу вам, что ваши усилия не прошли даром, я буду продолжать жить и двигаться в дальше, и всегда буду помнить, что у меня были замечательные родители" она подняла голову верх, медленно закрыла глаза, и улыбнулась, неподвижно находясь в таком состоянии.

Пробыв в неподвижном состоянии, она открыла глаза и начала смотреть то, что отражалась в ее зрение. В ее зрении отражались четыре маленьких иконок, расположенных по углам зрения, сверху слева была иконка статус, с правой стороны библиотека, в нижнем левом углу действия, а в правом углу карта.

Все эти иконки были чем-то похожи на игровые панели различных игр, и разобраться в них было довольно просто, вот только у нее были кое-какие проблемы с их активации, но все же силой мысли она открыла иконку статуса. Как она и предполагала, в статусе было ее имя и раса, снизу были параметры ее возможностей, а с правой стороны голограмма ее тела, которая показывала прочность всего ее тела. Вот только она не увидела ни уровень, ни навыков, которые всегда присутствовали в играх.

Имя: Лайла

Раса: Андроид

Параметры

Прочность: 100%  ?

Энергия: 100%  ?

Выносливость: 0%  ?

Вес: 0%  ?

"Ммм что? Это весь мой статус? Почему выносливость и вес = 0? А знак вопроса, это объяснение?" она активировала знак вопроса на выносливости.

{Выносливость показывает ваши движения, с какой скоростью вы ходите или двигаетесь, пример: вы выполняете одно и тоже действие, то показатель выносливости будет на 25%. Выносливость имеет три фазы: первая фаза меньше 50%, безопасна. Вторая фаза больше 50%, с каждым поднятым % увеличится расход энергии на 1%, если энергии не будет, будет уменьшаться прочность. Третья фаза больше 100%, с каждым поднятым % увеличится расход энергии и прочности на 1%, если энергия закончится, прочность будет уменьшаться в два раза быстрее. Расход энергии и прочности уменьшается каждые 300 секунд.}

"В зависимости от движения показатель растет, а если не двигаюсь то 0, а вес тогда почему 0%?"

{Показатель веса всего тела, и предметов на теле. Сила притяжения влияет на вес самого объекта. Вес влияет на выносливость тела, с каждым % веса пропорционально будет уменьшаться первая фаза выносливости, если первая фаза дойдет до нуля, будет уменьшаться вторая фаза, если вторая фаза опустится до нуля, то будет тратиться энергия и прочность теле с каждым поднятым % весом.}

"Мне кажется, или теперь я стала слабее? Нет, я просто думаю, что 1% это 1 килограмм, может это будет 1 тонна."

{Прочность показывает состояния всего тела, если оно опустится до 0%, потеряете способность двигаться, до того момента, пока не восстановится прочность до 100%. Каждый 1% энергии восстанавливает 1% прочности.}

{Энергия - это источник жизни, который находится в теле в жидкой форме. Пока существует ядро, энергия будет восстановляться. Каждые 600 секунд восстанавливается 1% энергии.}

"Ядро? Эта живой кристалл, который находится в моей груди? Буду знать, а прочность тела влияет на ядро? Ааа потом разберусь, что там следующее?" когда она хотела продолжать изучения своих возможностей, ее начало прижимать к стенке. Не понимая, что происходит, она медленно начала продвигаться к разлому корабля, но там до сих пор был космос, но на нее все сильнее и сильнее начало действовать гравитация, пока не начали раздаваться звуки скрипов корабля. Звуки становились сильнее, температура росла, а в сам корабль пошёл сильный порыв ветра, который сдул Лайлу с корабля. Сам корабль летел по косой линии на землю, а Лайла падала по прямой линии.

— Планета! Эта была планетаааааа...

Сознание каждого жёлтого дракона погрузилось в чистый, первобытный ужас — не от боли, а от осознания того, что их тела, рождённые для полёта, теперь беспомощно распластаны по земле.

Многие просто лежали, не в силах пошевелиться. Их глаза, когда-то зоркие и гордые, теперь остекленели от шока. Они смотрели на небо — свой бывший дом — и не могли понять, как оказались здесь, внизу. Мысли путались, разум отказывался принимать новую, чудовищную реальность.

Над полем витал едкий запах крови и страданий. Солнце насмешливо бликовало на запачканной жёлтой чешуе, обнажая всю глубину их падения.

Выжившие жёлтые драконы с ужасом оглядывались вокруг, видя братьев, сестёр, друзей — навсегда затихших. Один из них, с грудью, пробитой острым камнем при падении, забился в последней агонии. И навсегда затих. Его широко раскрытые глаза, полные ужаса и непонимания, были устремлены в небо, которое они больше никогда не покорят.

Молодая дракониха со сломанным хвостом, с трудом подползла к неподвижному телу своего спутника. Её слабый, надрывный вой пронзил воздух, когда она прижалась к его холодной чешуе, тщетно пытаясь разбудить того, кто уже не откроет глаз. Это было горе — чистое, безудержное, разрывающее сердце.

Это было не просто поражение — это было истребление. Каждый мёртвый взгляд, устремлённый в небо, становился безмолвным упрёком тем, кто остался.

Лишь спустя долгие, мучительные минуты первые из них попытались пошевелиться — каждый вздох, каждое движение отзывалось невыносимой болью.

Вскоре выжившие начали сбиваться в одну большую, отчаявшуюся массу. Боль понемногу отступала, уступая место злости. Злости на того, по чьей вине они оказались здесь. Из толпы полетели первые, сдавленные обвинения.

Глубокий, яростный голос, принадлежавший крупному самцу по имени Сайтас, разорвал тягостную тишину. Даже без крыльев он не утратил своей былой мощи и стати.

— Церрук! Ты! Из-за тебя! — прорычал он, с трудом поднимая голову. — Вот куда завела нас твоя ложь!

Рядом с ним, дрожа от гнева, поднялась драконица Шисса. Её размеры не уступали, а возможно, и превосходили Церрука. Морда была искажена гримасой боли и отвращения.

— Ты был наш предводитель! Ты должен был обеспечить нам выживание! — прошипела она, и каждый звук давался ей через стиснутые зубы. — Посмотри, что ты натворил! Мы — ничто! Мы — мусор! Это не выживание, это позор! Лучше бы Валораз добил нас, чем оставил гнить вот так!

Она тяжело выдохнула; раны на её боках пульсировали тёмными, влажными пятнами.

Церрук, кряхтя, с усилием поднялся на задние лапы. Он был изувечен — вместо одного крыла болтался кровавый лоскут, второе было сожжено дотла. Но в его глазах всё ещё горел тот же ледяной, расчётливый огонёк.

— Мусор? Мы? — гневно взревел он, и из пасти вырвалось слабое пламя. — Выжившие! Вот кто мы! Посмотрите вокруг! Золотых нет! Совсем! Чёрный остался один!

Церрук попытался рассмеяться, но звук вышел хриплым и прерывистым — любое движение отзывалось невыносимой болью.

— Один, понимаете? Остальные аспекты потеряли больше половины численности! А нас — сотни! — он бегло окинул взглядом оставшихся, с мрачным удовлетворением отмечая их количество. — Мы живы!

— Я бы предпочла умереть вместе с Ультразой, чем ползать по этой земле, как червь! — с презрением выплюнула Шисса. — Где твоя гордость, Церрук?! Где гордость нашего аспекта?! Мы предали её, а теперь расплачиваемся этим унижением!

Внезапно из толпы неуклюже выскочили два мелких жёлтых дракона. Обезумевшие от боли и унижения, с глазами, горящими безумным огнём, они с диким рыком набросились на Церрука.

Но Церрук, несмотря на раны, оставался быстрым и смертоносным. Одним резким ударом хвоста он отшвырнул первого нападавшего; второй рухнул на землю, хребет оказался сломан мощным движением лапы.

— Глупцы! — голос Церрука, несмотря на повреждения, прозвучал властно и холодно, заставляя остальных замереть. — Вы все хотели геройски погибнуть? Стать обугленной грудой мяса в бессмысленной битве? Я дал вам шанс! И вы его получили! Мы живы! Здесь, посмотрите! — он медленно обвёл взглядом окрестности. — Земля зелёная, а не скалы Этаризы! Есть чем питаться! Никто не сможет нас достать! Мы возродимся здесь!

— Великий жёлтый аспект, прыгающий на двух задних лапах, — горько подвела итог Шисса.

Церрук тяжело вздохнул, и его взгляд скользнул по бескрылым сородичам.

— Да… — его голос впервые дрогнул, потеряв уверенность. — Как же нам теперь передвигаться? Прыгать на двух лапах… это будет неудобно. Наверное, придётся… учиться ползать.

Шисса содрогнулась и отшатнулась, словно от удара.

— Ползать?! Нет! Мы не будем ползать! Мы не змеи! Мы — драконы! Пусть и без крыльев, но наша гордость не позволит нам пресмыкаться! Ты нас предал! Мы оказались здесь, на земле, лишённые неба! Теперь ты хочешь, чтобы мы ползали?!

Церрук усмехнулся — коротко, хрипло. В его глазах блеснула смесь усталости и превосходства.

— Драконы? Нет, Шисса. Мы уже не драконы. И не змеи, хотя и прикованы к земле. Мы — что-то новое. Мы — змееконы.

Когда Церрук произнёс “змееконы”, несколько драконов инстинктивно попытались расправить крылья — но вместо величественного жеста получились лишь жалкие подёргивания культями.

Шисса с отвращением поморщилась, затем резко попыталась подняться. Сделав на двух лапах всего пару шагов, она потеряла равновесие и тяжело рухнула мордой в пыль. Без крыльев её тело отказывалось держать равновесие.

Из её глаз брызнули слёзы — не от боли, а от беспомощной злости.

***

Далеко, на каменистом выступе, скрытом в глубокой тени кустарников, за происходящим наблюдала закутанная в просторный тёмно-бордовый плащ фигура.

Его глаза, горящие хищным жёлтым светом, пристально следили за каждым движением, каждым жестом, ловили каждое слово. Он оставался недвижим и безмолвен, и лишь в его сознании, холодном и лишённом всякой жалости, проносились расчётливые мысли:

Вторжение провалилось. Проклятая Ультраза и черный аспект. Вечно они путаются под ногами.

Уголок его рта дрогнул, вытянувшись в едва заметную, ледяную усмешку.

Что ж, теперь уже не путаются.

— Прошлый план по передаче власти в лапы жёлтым драконам придётся отложить. Им не повезло, — буднично пробормотал он едва слышно. — Хотя… даже в таком состоянии они ещё пригодятся. Великие планы всегда начинаются с малого. С таких вот сломленных и потерянных.

Он медленно повернулся, и его взгляд скользнул по сумке, лежавшей рядом.

— Для начала стоит их подлечить, чтоб ненароком не померли.

Наблюдатель расстегнул массивную, потрёпанную сумку и начал рыться в ней длинными, узловатыми пальцами. Он вытаскивал одну чашу за другой, ярко блестевшие в солнечном свете — и расставлял их на камнях. То, что ему было нужно, явно запропастилось.

Наконец на его лице, скрытом в глубине капюшона, сверкнула довольная, беззвучная улыбка. Он извлёк то, что искал.

В его руках замерцала чаша, излучающая мягкий, пульсирующий зелёный свет. Из её стенок тянулись небольшие, живые побеги, а ручка, выточенная из белоснежного дерева, была покрыта молодой корой. Побеги давали крошечные листья, нежные и яркие. Чаша дышала. Она была живой.

***

Первая ночь на новых землях давалась жёлтым драконам тяжело. Воздух гудел от стонов, прерывистого дыхания и кошмаров, вырывавшихся наружу в виде сдавленных криков. Тяжело раненые корчились на земле, их хрипы мешали другим погрузиться в забытье.

Церрук расположился на самом краю, окружённый несколькими десятками самых верных помощников. Он спал поверхностно и беспокойно, мускулы на его спине дёргались, а из пасти временами вырывался глухой, предупредительный рык.

Именно в этот момент к лагерю, легко ступая по неровной земле, приблизилась загадочная фигура в бордовом плаще. Она непрестанно бормотала что-то под нос — низкое, монотонное, — и драконы, охранявшие Церрука, будто не замечали её, их взгляды скользили мимо, остекленевшие от боли и усталости.

Незнакомец бесшумно склонился над Церруком. В его руках заструился мягкий зелёный свет, исходящий от странной, живой чаши. Свет потянулся к телу дракона, коснулся окровавленных культей на месте крыльев — и растворился в плоти.

Раны мгновенно стянулись свежей, розовой кожей. Церрук резко открыл глаза.

— Кто здесь? — зарычал он, и из его пасти вырвался клуб едкого дыма. — Покажись!

Незнакомец медленно снял капюшон, и его лицо, освещённое лунным светом, оказалось обращено к дракону без тени страха.

— Чего разорался? — его голос прозвучал спокойно, почти насмешливо.

Церрук отшатнулся, глаза его широко распахнулись от изумления.

— Ты? — зашипел он, отползая назад. — Что ты здесь делаешь…?

— Тщщщ, — резко перебил его незнакомец, поднося палец к губам. — Не следует произносить моего имени. Никто не должен знать.

Но Церрук уже не слушал. Вся накопленная злость, вся ярость вскипела в нём. В груди заурчало, разгораясь в пламя.

— Из-за тебя я оказался здесь! — распрямился жёлтый дракон, готовясь испепелить незваного гостя. — Ты обещал мне власть! Посмотри, во что я превратился?!

Стоящий перед ним не обратил ни малейшего внимания на угрозу. Он лишь сжал в левой руке кроваво-рубиновый кубок, холодный и тяжёлый. На последних словах Церрука он медленно поднял его и помахал им перед самой мордой дракона.

— Но-но, — прозвучало тихое, но чёткое предупреждение. — Ты знаешь, что это. Он способен из тебя и не такое сделать.

Незнакомец усмехнулся, наблюдая, как Церрук буквально сдувается. Грозный и возвышавшийся ещё минуту назад дракон теперь съёжился, его горделивая осанка сменилась обречённой подавленностью.

— Ты обещал мне Этаризу… Как остальные драконы выжили? — не удержался он, и в его голосе прозвучала подавленная горечь.

— Не всё намеченное сбывается, — равнодушно пожал плечами маг. — Похоже, Ультраза оказалась сильнее, чем я рассчитывал. Но колебания сил сказали мне, что она погибла.

— Да, да, — перебил Церрук, с раздражением бью хвостом по земле. — Погибла. И запечатала собой портал. Ты же маг, должен был сам всё видеть.

— Мне было не до того. Проклятые шторма в Сердце Вод чуть не перевернули мою лодку, — поёжился незнакомец, и на мгновение в его жёлтых глазах отразились бушующие волны и свист неистовых бурь. — Без Чаши Неистового Ветра путешествовать становится всё невыносимее.

Он ненадолго провалился в воспоминания, но тут же сбросил с себя их тень и вернулся в настоящее:

— Если Ультраза мертва, то кто же тогда вас искалечил и изгнал?

— Валораз, — с ненавистью выдавил из себя Церрук.

— Кто это? — маг удивлённо приподнял бровь. Имя он слышал впервые.

— Самый молодой чёрный дракон. Единственный, кто чудом уцелел в той бойне. Ума не приложу, что за силы были у нападавших, если они смогли уничтожить Ультразу, чёрных и больше половины остальных стай.

— Откуда я знаю. Я же сказал, что там не был, — резко бросил маг. Потом с недоверием переспросил: — Валораз? Один молодой дракон уничтожил всю твою стаю? И ты смеешь меня в чём-то обвинять?

— Ему помогали все остальные, — опустил голову Церрук. И вынужденно признал: — Но половину стаи он уничтожил или покалечил в одиночку.

— Откуда у мальчишки столько сил? — настойчиво допытывался волшебник, его пальцы непроизвольно сжали рукава плаща.

— Это я хотел бы узнать у тебя, — с едкой язвительностью прошипел Церрук. — Кому, как не тебе, знать это? Кто из нас тут самый могущественный маг Ривалдиса?

Волшебник задумчиво пощипывал свою бороду. В голове мелькали десятки вариантов, ни один не казался убедительным. Он пытался вспомнить свои ощущения в момент битвы — отзвуки того катаклизма доносились даже сквозь бури. Память подсказывала: колоссальный взрыв, высвободивший безграничное количество магической энергии. Чёрная стая.

Вслед за ним — ещё один, ещё мощнее.

Ультраза.

И… рождение нового существа.

Валораз?

Но как такое возможно?

Никто не должен был уцелеть

— Я не знаю, — откровенно признался маг, и в его глазах мелькнуло редкое недоумение. — Но разберусь. Если этот мальчишка получил откуда-то огромные силы — мальчишкой он от этого не перестал. Он наделает ещё много ошибок.

— Мне от этого не легче, — Церрук с болью посмотрел на гладкий шрам, скрывавший место, где когда-то было правое крыло. — Ты можешь вернуть их обратно?

Маг проследил его взгляд и покачал головой, его лицо оставалось невозмутимым.

— Я не стал бы этого делать, даже если бы хотел. А я не хочу. Да и зачем они тебе? Чтобы этот Валораз снова их оторвал?

— Нет. Я улетел бы подальше от него и спокойно жил, — с ненавистью выдохнул жёлтый дракон.

— Ты уже далеко от него, — саркастично заметил маг. — Вот и живи спокойно.

Церрук метнул на него испепеляющий взгляд исподлобья, но вслух лишь спросил:

— А как ты тут оказался? И так быстро? — в его голосе звучало откровенное недоверие.

— Я спешил в Астратор, к порталу. Но некоторые, кхм… события, — запнулся волшебник, — привели к тому, что я лишился одного очень нужного артефакта. Без него ещё сложнее плавать по морю.

— Где Астратор, а где мы? — не унимался Церрук.

— Пока я плыл, всё уже было решено. Треклятые волны сносили меня всё ближе к берегу. Не к тому, что нужно. Я всё равно хотел увидеть поле боя своими глазами. Через несколько дней, как я причалил, увидел, что драконы возвращаются на Этаризу. А вскоре появились вы…

Церрук притих, объяснения его вроде бы устроили. Потом тихо, почти жалобно спросил:

— И что же нам делать дальше?

— Привыкайте к новой жизни, — маг безэмоционально пожал плечами. — Что вам ещё остаётся?

— А зачем ты тогда пришёл ко мне? — не унимался дракон.

— Хммм, — с лёгкой усмешкой промычал маг. — Подлечить раны и не дать вас до конца уничтожить. Твои, как видишь, я уже залечил.

Церрук пристально смотрел на него, не мигая. Он решался произнести следующие слова, но они упорно не хотели срываться с языка. Маг почувствовал его напряжение, но лишь молча ждал, скрестив руки на груди.

— Так жить неудобно, — наконец выдавил из себя дракон, смущённо отводя взгляд. — Я не могу ни ходить, ни ползти. Лапы мешают.

— Ммм? — непонимающе поднял бровь волшебник.

— Не мог бы ты… — дракон замолк, и маг начал терять терпение от его нерешительности.

— Что не мог бы? — резко встрял он, и в его голосе прозвучала лёгкая раздражённая нотка.

— Не мог бы ты их убрать? — Церрук сам ужаснулся своим словам и резко отвернулся, будто пытаясь скрыть стыд.

— Куда убрать? — опешил маг, его брови поползли вверх.

— Ну… отрезать.

— В смысле?

— В прямом. Раз ты не можешь вернуть крылья — отрежь мне задние лапы. Так я хотя бы смогу ползать.

— Ты уверен? — маг произнёс это с подчёркнутой медлительностью, изучая дракона. — Если я их отрежу, обратно уже не прирастить.

— Режь, — прорычал Церрук и лёг на бок, вытянув лапы в сторону мага. Его чешуя напряглась, но взгляд был полон растерянности.

Волшебник с тяжёлым, неохотным вздохом порылся в своей потертой сумке и извлёк ещё один артефакт — массивный, выточенный из огромного кристалла насыщенного синего цвета, холодный на ощупь и мерцающий внутренним светом. От его поверхности отделялись и таяли в воздухе мельчайшие капельки влаги.

Он начал нараспев произносить заклинание, и Церрук, сжавшись, зажмурился, готовясь к боли.

Жгучее, режущее ощущение пронзило тело дракона, заставив мышцы судорожно дёргаться. Из Чаши вырвались едва заметные, вибрирующие струи чистейшей воды. Они не стекали, а застыли в воздухе, сливаясь и уплотняясь в длинное, изогнутое, прозрачное лезвие.

Острота магического скальпеля была невыносимой. Лезвие рассекло плоть и кости с приглушённым, влажным хрустом, который отдался внутри черепа Церрука. Но боль была недолгой — почти сразу же знакомый тёплый зелёный свет из древесной чаши хлынул на свежие раны. Он обжигал по-другому, заставляя раны сжиматься, стягивая края плотной, гладкой тканью.

Церрук открыл глаза и медленно, почти неверующе, осмотрел своё новое тело. Голова, чешуя, длинный змеиный торс, хвост. Ничего лишнего.

— Спассибо, — рыкнул он, но звук вышел скорее шипящим, непривычным. — Теперь надо сделать так с остальными.

— Собирай их, — маг тяжело вздохнул, предвидя долгую и неприятную работу.

— Пока этих, — тихо ответил жёлтый змей, кивнув мордой в сторону своих верных помощников, спавших неподалёку. — Утром ссоберу остальных.

***

Шисса проснулась утром от громогласного зова Церрука.

— Идите все сюда! — возвышаясь на небольшом холме, звал он остатки своей стаи.

Шисса взглянула на него и обомлела. Бывший глава жёлтого аспекта не стоял — он извивался на земле, двигаясь плавными, змеиными движениями. Его задние лапы отсутствовали, тело стало длинным и гладким, а все раны бесследно затянулись.

Драконица неуклюже, хромая, доковыляла к холму и заметила ещё несколько десятков бывших драконов, которые превратились в таких же, как Церрук, — в огромных, чешуйчатых змеев.

— Кто из вас хочет исцелить свои раны — идите сюда! — провозглашал глава.

— Куда делись твои лапы, Церрук? — раздался яростный рык Сайтаса.

— Я от них избавился, чтобы лучше передвигаться, — как о чём-то само собой разумеющемся, отозвался Церрук. — Нам они больше ни к чему. Если хотите — и вас всех от них избавим.

— Тьфу! — Сайтас с силой выплюнул клуб дыма и искр. — Ты жалок. Я никогда не стану таким, как ты.

— Да пожалуйста, — невозмутимо покачал хвостом Церрук. — Я никого не заставляю. Но знайте: так вы сдохнете от голода. Никто не будет вас кормить.

— Я лучше сдохну, чем стану таким же пресмыкающимся, как ты! — гордо взревел Сайтас.

Было видно, что раны причиняют ему невыносимую боль, но он стоял прямо, опираясь на две лапы. Не падал и всеми силами держал равновесие, хотя каждый миг в такой позе давался ему ценой огромного усилия.

— Кто не хочет закончить так же, как этот, — с глубоким отвращением он махнул обрубком крыла в сторону Церрука, — следуйте за мной.

— Куда ты пойдёшь? — ухмылялся жёлтый змей. — Без лап я более ловкий. Я изловлю всю твою добычу. Тебе не выжить.

— Подальше от тебя, — Сайтас стоял непоколебимо, но в его глазах читалась усталость, а дыхание было тяжёлым и прерывистым. — Я пойду к Вечной Воде. Рыбу я ловить не разучился.

Гримаса исказила морду Церрука. Про воду он действительно забыл.

— Ну и проваливай. Нам больше останется еды. И вы все, — он окинул присутствующих тяжёлым, угрожающим взглядом, — кто не желает подчиняться моей власти — идите с ним.

Несколько драконов неуверенно отделились от разрозненной толпы. Они молча встали рядом с Сайтасом, избегая смотреть в сторону Церрука. Вслед за ними подошли другие — около полутора десятков израненных, но не сломленных существ.

— Тем лучше, — удовлетворённо хмыкнул Церрук, и его длинное тело извилось на месте. — Это всё? Или ещё кто-то хочет уйти? Точнее… уплыть…

Его жгучий, пронзительный взгляд скользнул по оставшимся, задерживаясь на каждом лице. Потом глаза остановились на Шиссе:

— А что же ты, — издевательски выдохнул он, — не хочешь плавать? Решила со мной ползать?

Шисса молчала. Она не знала, чего хочет на самом деле. Ни один из выборов не казался ей своим. Угрюмо уткнувшись мордой в землю, она едва слышно пробормотала что-то.

— Не слышу? Что ты там шипишь? — сам же засмеялся над своей шуткой Церрук.

— С тобой, — выдавила Шисса, не поднимая головы.

— Ну вот и умница, — язвил жёлтый змей. — А вы — проваливайте отсюда. Пока мои преданные змеи не уничтожили вас всех.

Сайтас величественно, насколько это было возможно, развернулся и сделал первый шаг. На большее его не хватило — тело, лишённое крыльев, отказывалось слушаться, движения были неуклюжими, почти унизительными. Он перекатывался с бока на бок, подталкивая себя лапами, но старался делать это с остатками прежнего достоинства.

Церрук заливался от хохота, катаясь по земле. Стоящие рядом змеи подхватили его смех — они свистели, шипели и извивались, показывая, как их веселят эти жалкие попытки.

Отсмеявшись, Церрук приподнял голову и во всеуслышание объявил:

— Ты была права. Мы всё же змеи, — его взгляд упал на Шиссу, полный мрачного торжества. — Теперь ваш черёд.

***

Шисса не чувствовала физической боли — лишь всепоглощающее, тошнотворное унижение. Всё, что составляло её прошлое, кануло в небытие. Небо и полёт стали недосягаемыми.

Не осталось даже лап, - извиваясь по земле думала бывшая жёлтая драконица.

Но жить хотелось всё равно. Сильнее, чем прежде. Жёлтые драконы всегда цеплялись за жизнь.

Церрук, казалось, наслаждался своим новым телом. Он часами ползал вокруг лагеря, наблюдая, как маг проделывает ту же процедуру с остальными драконами. Его движения стали плавными, почти грациозными — он уже освоился в этой форме.

Когда все жёлтые, кроме ушедших с Сайтасом, превратились в змеев, Шисса услышала тихий разговор мага и Церрука:

— Куда ты теперь? В Астратор? — поинтересовался змей, его голос стал ниже, с лёгким свистом.

— Сначала мне нужно вернуться на Ксал’Ар. Без помощников я не справлюсь. Я рассчитывал на твою стаю, но… — маг равнодушно пожал плечами.

— Для чего тебе помощники?

— Есть у меня пара мыслей, — загадочно проговорил волшебник, и уголки его губ дрогнули. — Я навещу вас снова через месяц, если конечно ветра в Сердце Вод не решат иначе. Проверю, как дела, а потом отправлюсь в Астратор.

Глаза мага внезапно зажглись тем самым хищным жёлтым светом, от которого по спине Шиссы пробежал холодок.

— Не хотелось бы встать на его пути, — едва слышно прошипела она про себя.

И тут же из её глаз брызнули слёзы — не от боли, а от бессильного отчаяния.

Так быстро я потеряла даже драконий рёв. Одно шипенье.

***

Некогда величественная и гордая драконица проводила следующие дни в глубокой, почти оцепеневшей печали.

Помимо утраты всего, что делало её драконом, она тосковала об ином — о Визарезаре, молодом красном драконе. Связь между разными аспектами на Этаризе не поощрялась, но и строго не запрещалась. Хоть Шисса и была старше, они были вместе долго. Теперь же пришла пора отказаться и от любви.

Ничего не ожидая от будущего, она просто существовала — день за днём, в тяжёлом, бесцельном мраке. За несколько дней она уже успела пожалеть, что отказалась от лап. Тоска и уныние сковывали душу плотнее, чем новая, чужая форма.

И вдруг — яркий красный луч разрезал небеса и приземлился прямо перед ней.

Визарезар не забыл. Не разлюбил. Он прилетел.

Через несколько секунд окрестности огласил его рёв — обычно громогласный и уверенный, сейчас он звучал надломлено, с неприкрытой болью.

— Шисса, любимая, — голос его дрогнул, когда он оглядывал её со всех сторон, — это ужасно. Твои крылья… лапы…

Напоминание не смутило её. Наоборот — вернулось хоть что-то из прошлой жизни. Она сияла изнутри.

— Зато я жива, — легко, почти по-юношески улыбнулась Шисса. — Остальное не так важно.

— У меня очень мало времени, — торопливо проговорил Визарезар, его крылья нервно подрагивали. — Я хотел увидеть тебя. Убедиться, что ты жива.

Молодой дракон склонил голову, слегка смущаясь собственной прямоты. Шисса улыбалась ещё шире. О ней помнили. Её любили.

— Ты не представляешь, насколько я рада тебя видеть.

— Как же теперь ты… мы… — смутившийся Визарезар на шаг отступил, затем голос его зазвучал твёрдо, отдавая сталью. — Я никогда не оставлю тебя. Найду способ помочь! Чего бы мне это ни стоило.

Шисса смотрела на него с нежностью и теплотой. Его поддержка, его решимость — всё это зажигало в ней искру надежды, которую она уже похоронила.

— Твой прилёт — самая лучшая помощь сейчас.

— Нет, — упрямо замотал головой он, и пламя тронуло его ноздри. — Я не об этом.

— Тут уже ничего не сделаешь. Придётся принять меня такой, какая я есть.

— Для меня это не имеет значения, — расправил крылья Визарезар, и в его глазах горела непоколебимая воля. — Я всё равно буду искать способ. Всегда!

Глаза Шиссы заблестели от слёз. Но теперь это были слёзы счастья.

— А сейчас мне пора, — наклонился к ней красный дракон, прикрывая её своим тёплым, мощным крылом. — Если Калитраза или Виразар заметят моё отсутствие — мне несдобровать. Я вырвался ненадолго. Только чтобы навестить тебя.

— Это был самый правильный поступок в твоей жизни, — мягко улыбнулась Шисса. — Спасибо.

Неведомый порыв бросил её в его объятия, и они застыли так на долгое мгновение — он, могучий и крылатый, и она, гибкая и беззащитная.

А потом он улетел.

Шисса ещё долго провожала его взглядом, пока красная точка не растворилась вдали.

Но теперь в её глазах была не пустота — а решимость. Жить.