А_С 5-3⁠⁠

Предыдущий пост: А_С 5-2

Дома у Муги, увидев Юлу, Кот расцвёл:

- О, подруга! Ну-ка, иди сюда, золотце.

Встрёпанная, опухшая со сна, полуодетая «золотце» сделала пару шагов, опасливо глядя на Кота.

- Да не боись, - сказал тот, - смотри сюда: готовить умеешь?

Добрый шмат мяса явился из заплечной сумки Кота.

- Умею, - ответствовала Юла.

- Приготовь анису. Вкусно. Невкусно будет – прибью, - велел гость-знакомец.

Всё время пока девица стояла у плиты, Кот шарахался по комнате. Выглядывал в окно, ворошил вещички, оставленные постояльцами (мужички все как один исчезли, оставив за собой постели и груду грязной посуды в раковине), спрашивал какую-то ерунду у Муги и Врамира, стоял над душой у Юлы.

- Спасители-то как там наши? – спросил он между делом.

И Врамир, забыв про всё на свете, принялся с жаром рассказывать какой необычный объект вышел на орбиту Земли-Матери, что инопланетяне показались по ящику и скоро они прибудут в столицу…

- Когда прибудут не сказали? – осведомился Кот и Муга решил, что спросил он это для отвода глаз.

До палок ему эти инопланетяне.

- Это так сложно – вы не представляете, - всплеснул руками Вар. – Столько всего надо согласовать, один санитарный кордон чего стоит!

- Да-да, санитарный кордон, - ответил Кот.

- Готово, - сказала Юла.

Кот снял пробу. Кивнул, молодец мол. Поманил Мугу, притянул стриженую голову водилы к себе и зашептал жарко:

- Ты сейчас поедешь – там печёные. Их обычно там нет, но тебе они попадутся, я их чую, - он шумно вздохнул и протянул тем же шёпотом: - Чу-ую…

- Печёные сунутся в кабину, - продолжал Кот, - скажешь, везу, мол, улов от дядюшки Чинни, а в кабине у тебя запах – мм-м... Это, типа, подарок. Печёные захотят полакомиться – ты покобенься и отдай. И езжай. Прямо до «Хвоста» езжай, по Земле-Матери. Там загонишь в ворота, они открыты, не открыты – сбивай их, шхазг!

Про сбивать Кот аж выкрикнул. И закончил:

- И всё. Оставишь грузач, кабину закроешь, ключи в канаву. Иди домой. У тебя тут брат, - Кот как-то внезапно оказался подле Врамира, - девка тут. Сделаешь? Или тоже торговаться возьмёшься?

- Сделаю, - коротко отозвался Муга. – А от брата отойди. Грузач поставлю – тебя больше духу чтоб не было. Иначе встречу как положено.

- Вот это дело, - осклабился Кот. – По машинам, что ли?

- Иди, - кивнул ему Муга. – Я с братом поговорю.

Кот посмотрел на него так, эдак… На Мугу как только не смотрели, не из робких чай. Вышел Кот.

- Держи, - близко-близко подойдя к брату Муга сунул ему маленький запальник на два заряда. – Поднимайся наверх и сиди меня жди. Я приду, тогда спускайся. Не приду – жди утра и уходи. Там, сам знаешь где, дошек малясь, проживёшь.

- Ты не придёшь, - Врамир закусил губу.

Шхазг, да он заплачет сейчас.

- Братик, да как же я не приду, - зашептал Муга, - да к тебе-то как я не приду, ты же мне за отца был, ты же из молельни меня вытащил, к наседке отдал вон с Юлой мы там высиживали, ну?.. Как кормил, как одевал-обувал – да всё я помню, Врамир, Вар, братишка!.. Приду.

Он отстранился, двинулся в сторону двери. Оглянулся на брата, быстро сделал шаг-два назад и прошептал совсем тихо:

- Как приду, буду песенку петь, помнишь? Сердце каждого из нас, Жар-отцом согрето, И готово для любви… Всё, пошёл.

- С девкой что ли шашни разводил? – бросил Муге Кот.

- С шхазгом, - огрызнулся Муга, - с дороги уйди.

Хлопнула дверца кабины, отсекая полумрак кабины от ночной мглы. Заворчал двигун, засветились приборы. Муга включил передачу и выкатился на улицу.

Свет фар выхватывал из ночной мути углы домов. Муга поехал через Первоград, не самая быстрая дорога, да у него же бочка эта, а там, где побыстрей столбы на улицу клонятся. Пулька с детишками промышляли цветниной, курочили столбы, провода снимали, ну и купили по пульке в итоге. А ему не проехать, приходится петлять, объезжать завалы из обвалившихся стен заброшенных жилищ, мусорных куч и прочего такого. Брошенные дома пялились на Мугу провалами окон, между домов мелькали чьи-то тени, иногда тени перебегали улицу перед машиной и Муга ёжился, толкал дверь, проверяя замок. Жаль, стёкла не бронированные, вот шмальнёт кто-нибудь с запала, будет история. И ещё ковша не хватает на нос машине, чтобы не объезжать очередную кучу, а прямо через завал проехать, вес-то у него приличный, тяжёлая бочка. Что там, посмотреть?

Нет, сказал себе Муга. Уговор есть уговор: и Кот сказал, и он сказал. А коль так, хоть Кот и шустрый, да Муга-то тоже знает толк в остром железе.

Центр города. Раньше сюда за так не пускали, вон стена между домами. Решили лучшие люди от простого народа отгородиться, вы, мол, мужичьё грязное, держитесь за стеной, там сдохнете. Жрачки с запасом взяли, оружия до зубов, караул на стену выставили, да только знобянке без разницы те караулы, выкосила она сначала половину застенников, а потом за другую взялась, это когда «грязное мужичьё» свои караулы выставило, чтобы уже заразных в город не пускать. Дело давно было, правда, Чинни Юм рассказывал – да увидит он лето у стен Чертога – а Чину отец рассказывал, а отцу дед. Потому с тех пор самые крутые забегаловки открывались только в центре, в местах, где больше всего находили трупов, умерших от вируса, иные, было дело, кости, в подвалах найденные, на стену вешали, вот мы какие пафосные. Печёные быстренько это прекратили, владельца они на стену приколотили среди таких скелетов – и тут Муга, вынырнув из воспоминаний, аж сплюнул с досады.

Вон она, вывеска, из-за угла очередной заброшки торчит, два поворота до неё, а вот они печёные, только вспомни про них.

Шхазг.

Это в старых фильмах печёные гоняют на красивых легковушках. Рубашки с коротким рукавом, брючки лёгкие, кепки на головах… В фильмах солнышко светит и люди улыбаются.

Броневик. С тупой морды смотрят на Мугу стволы самозарядок, прожектор бьёт в глаза, крякалка орёт. Печёных четверо, всегда четверо: двое в броне, двое дознавателей. Ну, они любят, когда их дознавателями кличут, мол законы какие-никакие знают. А на деле самый главный закон на башенке у них, по три линии на ствол, вот и все законы.

Остановился Муга, фары погасил. Руки на руль, двигун не заглушил, может не убьют, хотя стволы с башенки так и рыскали, наводясь на грузач, так и рыскали. Расходились печёные так: один в броневике, на орудии, другой за открытой дверью, прикрывал, дознаватели подошли к кабине. Знаками показали: открывай. Муга вздохнул. Щёлкнул замком. Одну дверь открыл сам, вторую, с пассажирского, отвалил печёный. Открыл – и сразу зашарил взглядом по кабине, по водителю, засопел носом-пуговкой, ловя аромат жаренного мяса:

- Куда путь держим? – привычным казённым тоном поинтересовался печёный. - Что везём?

Этого Муга не знал, новенький, видно, а вторым был Сизарь, мужичина крученый-верченый, сидевший раньше на контроле в порту. Мугу он узнал сразу:

- О, знакомец, - Сизарь не хуже новичка шарил по кабине и глазёнками и носом своим шнобелем принюхивался – знал, упрук, чем в порту поживиться можно.

- Чего везёшь? Чего в ночь едешь? – дружеский тон Мугу никак не сбил, не расслабил: печёные не любили ночных гуляк. Если не придумаешь ничего умного – придётся пулю покупать.

- Наши кореша заловили, дознаватель, - ответил Муга, - везу в «Хвост», Папа очень улов ждёт, прямо все провода оборвал, везите прямо сейчас. Да и так мясо стухнет.

- А-а, мясо, да, - Сизарь бросил взгляд на цистерну. – Мясом у тебя на всю кабину пахнет, аж слюной давишься…

- Дяденьки, да это ж капитан Папаше уважуху передал, - заканючил Муга, аж самому противно стало. – Он же голову с меня снимет…

Нос-пуговка одним движением схватил с пассажирского сиденья ларь с едой. Открыл, глянул, повёл пуговкой своей.

- Го-олову, говоришь, - прищурился Сизарь, а самозарядки на башенке дёрнулись туда-сюда.

Муга замер. Ему не пришлось испуг изображать, поджилки затряслись по-всамделишному.

- Что-то мы в порту давно не были, Сизарь, - осклабился Пуговка.

- Да-а, забыл про нас Чинни Юм, - как бы задумчиво пробормотал тот, всё также щурясь на замершего Мугу.

«Шхазга палец», - всё что крутилось в голове у Муги, по телу разлилась страшная лёгкость, как будто сущее прощалось с бренной оболочкой.

И тут от броневика крикнули:

- Воздух!

Печёные возле машины и сам Муга пригнулись. Орудия на башенке задрались вверх, но тот же голос крикнул:

- Смотрите!..

Сизарь с Пуговкой задрали головы, да так и разинули рты. Муга рискнул, осторожно просунул башку в дверь и глянул в ночную темень, щурясь на капельки мелкого дождя.

Свечение, первое что он увидел, как игрушку детскую кто-то запустил в небо. Оно и правду казалось игрушкой, настолько выверенными, вылепленными самими богами казались обводы вытянутого чуть изогнутого тела, грациозно плывущего в небесах над их головами.

- Спасители, - выдохнул Муга.

Пуговка с интересом покосился на него и несдобровать бы рыбарю, но тут к «игрушке» протянулась цепочка красных фонариков. Донёсся глухой стук самозаряда, небо там, над центром города, осветилось. Прогрохотал гром. Муга, дознаватели, даже тяжёлые кажется выдохнули, хотя «игрушечке» вроде бы ничего не сделалось, как плыла она по своим делам, так и плыла.

Воцарившуюся тишину нарушила крякалка.

- Ладно, - сказал Сизарь, - езжай пока. Потом с тобой разберёмся. И с капитаном твоим.

Он хлопнул дверью. Пуговка хлопнул своей. Дознаватели прыгнули в броневик, рванувший с места как кореш от гарпуна, только фары мазнули по Муге, пытавшемся унять дрожь в руках.

Закрытые ворота он снёс к шхазгу. Грузач прогарцевал по отвалившимся створкам, сбил мусорные баки у чёрного входа заведения и замер. Заглох мотор. Муга вывалился из кабины, и, спотыкаясь, поплёлся к пролому. Колени подгибались, дышал он со свистом и всхлипываниями – отожрался на Котовых харчах, да печёные эти…

Шхазг.

На улице Муга остановился. Огляделся, тиская рукоять ножа подмышкой. Тихо, дом напротив смотрит тёмными буркалами окон и окна те целые, просто завесили их, не хотят жильцы внимания. Муга оглянулся. «Игрушечка» висела где-то над центром, там всё светилось, будто батарею прожекторов туда согнали народ потешить.

Ну да, спасители прибыли. Муга сплюнул. И вдруг словно сами боги явились покарать конкурентов, посягнувших на их власть над Землёй-матерью, в корабль пришельцев вонзилась огненная стрела. Ночь в один миг превратилась в день, вспышка сбила Мугу с ног, пришедший с неба гром заставил его вжаться в грязный бетон дороги, закрыться руками, не дышать…

Вдох. Выдох. Глаза аж болят от невиданного света, болят, слезятся…

Муга проморгался. Тяжело дыша поднялся на ноги, глянул в небо. «Игрушечка» висела над городом как ни в чём не бывало, светилась себе. По небу шарили прожектора, слышался странный шум: орёт кто-то что ли?

- Ну ладно, - сказал Муга не то себе, не то пришельцам-спасителям, - раз прилетели, давайте, спасайте. Добро пожаловать.

И тут Муга-рыбарь заметил, как во дворе, где он оставил грузач с бочкой, разлилось странное мертвенное свечение. Всё ярче и ярче – Муга рефлекторно сделал шаг, словно собираясь убедиться, что груз, ему доверенный, не потырили по темноте. Сделал шаг вперёд ко двору, опомнился, подался назад: он грузач до места довёл?.. Довёл. Всё, исполнен уговор, рыбарь возвращается домой, к прекрасной рыбачке.

Муга вспомнил Юлу и скривился.

И тут свечение со двора заведения полыхнуло что твоя молния. По мёртвым домам, пустынным улицам и кучам мусора заплясали страшно кривляющиеся тени. Мертвенная мгла ночи собралась ураганом и ударила Мугу под дых, сбив нарождающийся крик, сбив с ног, оставив маленького человечка трепетать на грязном асфальте под порывами урагана из самого Шхазга логова.

А потом всё кончилось. Осталась пустота во всём теле, прикушенная до крови губа и ночная мгла кругом.

Муга отнял руки от головы. Вдохнул-выдохнул, тяжело со всхлипом. Ещё раз, ещё, задышал ровно, огляделся по сторонам, рискнул приподняться... И, вскочив на ноги, что есть духу припустил по улице, оступаясь и оскальзываясь, размахивая руками, дыша тяжело, со всхлипами, не смея даже оглянуться на шхазгов двор шхазгова заведения, смотреть в шхазгово небо, где не было никакой «игрушки»-корабля пришельцев, шхазговых спасителей этого шхазгова мира.