Теперь, увы, вы такая же контора лгбт. Очень жаль. Если вдруг тут есть официальный представитель Озона и он наткнется на этот пост, запросит номера заказов, "чтобы разобраться", я их, конечно, могу предоставить, но только если не получу вашу стандартную отписку "по техническим причинам, системный сбой, оператор не знает, конь в ванной.jpg". 5 (или 6) отмен/переносов из 7 - это не случайность

Гребень взревел. Не звуком - ударной волной. Она согнула Вадима, заставила Алёнку вскрикнуть - коротко, как подстреленная птица. И Еж-Страж вздрогнул. Впервые. Вся его монструозная масса содрогнулась. Голова, медленно, с леденящим скрипом нечеловеческих суставов, повернулась точнее. Не на Вадима. На Алёнку. Синие прожекторы-глаза сузились до щелочек. В их невыносимом свете Вадим увидел не ярость. Агонию. Проклятая плоть Стража и растерзанная душа Глеба Ежова сшиблись в немой схватке.

«А... лён...»
Хрип. Не голос. Скрип ржавых врат Ада, едва приоткрывшихся. Он вырвался не из горла - из самой груди сияющего кошмара. И Алёнка услышала. Не имя - зов. Зов крови. Она рванулась вперед, как щенок на голос хозяина, вырвавшись из оцепеневших рук Вадима.
- Папа!

«НЕТ!» - вопль Вадима сорвался с губ, перекрывая вой Гребня. Он бросился за ней, руки впереди, чтобы схватить, удержать. Но Она была быстрее.
Из тумана, из самого сияния, метнулась тень. Не тело. Сгусток ярости и полынного запаха. Ленка-Призрак. Не плачущее видение - живая стена ледяного ветра и синих искр. Она встала перед девочкой. Алёнка врезалась в нее, как в скалу, и отлетела назад, прямо в руки настигшего её Вадима. Ленка не смотрела на них. Её безликий синий взор, полый и бесконечный, впился в Ежа-Стража. В её беззвучном присутствии читался не крик, а приговор: «НЕ ТРОГАЙ ЕЁ! ОНА - КЛЮЧ! КЛЮЧ К ТВОЕЙ БЕЗДНЕ! ОНО ПРОСНЕТСЯ ВНОВЬ!»

Еж-Страж зарычал. Звук разорвал воздух, как брезент. Земля под его чудовищными ступнями вспучилась, черная жижа брызнула фонтаном из трещин. Он сделал шаг. Огромный. Тяжелый. Не к Алёнке. К Ленке. К своему стражу. К своей цепи. Его синяя ярость встретила синюю ярость Призрака. Туман сплелся с пламенем в бешеном, немом вихре. Они бились не за жизнь. За право быть тюремщиком. За вечность проклятия. Алёнка зажмурилась, вжавшись в Вадима, ее пальцы впились ему в руку до крови.

Вадим стоял на коленях, прикрывая девочку собой, как щитом. Его взгляд метнулся от бьющейся пары синих кошмаров к лицу Ежа. На миг - всего на миг - ослепительные колодцы его глаз померкли. Синева отступила, и в глубине, как сквозь толщу грязного льда, мелькнуло что-то знакомое. Усталое. Измученное. Человеческое. Глаза Глеба Ежова. И в них - не мольба. Приказ. Тот самый, каким он орал в диспетчерской: «Сом, ёб твою мать, ДЕЙСТВУЙ!»

Взгляд Вадима упал на крюк в его руке. Ржавый, холодный, бесполезный против этой силы. Потом - на пучок полыни. Ленкин голос эхом: «Помни про... крюк...» Не оружие. Инструмент. Ключ? Замок?

Синий вихрь бушевал, Ленка сдерживала Ежа, но её туманная форма редела, расползалась под яростными ударами сияющего монстра. Он рвался вперед. К Алёнке. К своему искуплению или окончательной гибели. Вадим поднял пучок полыни. Горький запах ударил в нос, чистый и резкий на фоне смрада. Он не думал. Вонзил сухие стебли прямо в раскаленный центр Синего Гребня у своих ног.

Тишина.

Не полная. Гул остался. Но вой, битва синих сущностей - все стихло на долю секунды. Полынь не сгорела. Она вспыхнула ослепительным белым огнем. Чистым. Режущим. Как удар ножа по гнойнику.

Еж-Страж взвыл. Не яростью. Болью. Белый огонь полыни резанул по его синему пламени, по погонам, по самой плоти. Он отшатнулся, закрываясь щупальцеподобными руками. Ленка-Призрак вскрикнула беззвучно - но это был крик освобождения, а не боли. Её туманная форма сгустилась, стала почти осязаемой на миг - изможденное лицо, синие глаза, полные не адского света, а слез. Настоящих.

В просвете между ними, в клубах рассеивающегося под белым огнём тумана, стояла Алёнка. Не прячась. Она смотрела прямо на корчащегося от боли Ежа-Стража. На его человеческие глаза, мелькнувшие в минуту слабости.

- Папа, - сказала она тихо, но так, что слово прозвучало громче Гребня. - Я тебя боюсь. Но я ждала.

Синий свет в глазах Ежа погас. Не полностью. Отступил. На миг показались карие зрачки. Наполненные нечеловеческой мукой. Познанием всей цены. И любовью. Безумной, сжигающей, отеческой любовью.

- У... ве... ди... – проскрипел он, обращаясь не к Алёнке. К Вадиму. Голос был как скрежет камней, но это был голос Глеба. - Жи... вы... ми...

Белый огонь полыни погас. Стебли обратились в пепел. Синий Гребень снова запылал с удвоенной силой, поглощая слабое мерцание Ленкиного призрака. Еж-Страж выпрямился, его чудовищная форма снова залилась неумолимым синим светом. Но он не двинулся к ним. Он стоял, как скала, спиной к Вадиму и Алёнке, лицом к бушующему Гребню. Стена. Насмерть.

Ленкин шепот, как дуновение полынного ветерка, коснулся Вадимова уха:
«Беги... Сом... Пока... он... держит...»

Вадим не думал. Он схватил Алёнку на руки, развернулся и побежал. Не оглядываясь. Через чавкающую трясину, через кривые тени мертвых деревьев. Девочка обняла его за шею, прижалась. Она не плакала. Она смотрела поверх его плеча туда, где за его спиной оставался синий ад и двое потерянных душ - мужчина, ставший стражем, и девушка, ставшая призраком, - сплетенные в последнем, вечном дозоре.

А в ушах Вадима, поверх его собственного бешеного дыхания и гула отступающего Гребня, звенел тихий свист. Старая, до боли знакомая милицейская песенка. На два голоса. Мужской, хриплый. И женский, с легкой хрипотцой. Они сливались в странную, тоскливую мелодию. Колыбельную для Ада. Приказ №731. Все ещё в силе. Все ещё в дозоре.

Но Алёнка была жива. И где-то в глубине синего кошмара, закованный в погоны и плоть монстра, Глеб Ежов на миг перестал быть Стражем. Он стал отцом. И этого, Вадим знал, болоту не отнять. Никогда. Они еще не кончили. Ни он. Ни Еж. Ни Ленка. Ни девочка с глазами участкового. Дорога из ада только начиналась.

Дёрг.

Это было похоже на то, как игла проигрывателя соскакивает с пластинки. Только что он был увлеченным рассказчиком, а теперь — сбитым с толку человеком, который потерял нить разговора.

— Мы говорили о книге, — терпеливо сказал Вебер, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Это была не обычная амнезия. Это было похоже на хирургически точное удаление информации. — Вы нашли книгу и следовали ее инструкциям.

— Книгу? — Кирилл искренне удивился. — Нет… Какую книгу? Я сам все придумал. Ну, про картошку… это из моей прошлой работы. Севооборот, плуг… это же базовые знания для любого инженера. Логично же. Я просто применил свой опыт. Никакой книги не было.

Он говорил абсолютно убежденно. Лжи в его голосе не было.

Аннелизе сделала крошечную пометку на своем бланке. Обычной ручкой, не самопишущим пером. «Анти-меметическая защита. Уровень 3 или выше».

Вебер почувствовал себя охотником, который вместо лисьей норы наткнулся на вход в логово чего-то гораздо более древнего и опасного. Он поднял руку, останавливая следующий вопрос Аннелизе.

— Хорошо, Кирилл Андреевич. Давайте сменим тему, — он откинулся на спинку стула, пытаясь выглядеть расслабленно. — Расскажите мне о местной кухне. Что вы ели в Унтервальде, пока ваш эксперимент… продолжался?

Допрос превратился в театр. Они еще час говорили о всякой ерунде: о кислом хлебе, о тушеных ящерах, о горьком пиве. И каждый раз, когда Вебер аккуратно пытался подвести разговор к "источнику знаний" или "руководству", происходило одно и то же. Кирилл начинал что-то вспоминать, его глаза загорались, и в следующий миг — дёрг — он терял мысль и с недоумением спрашивал, к чему этот вопрос.

Память о книге была защищена. Она стирала саму себя, оставляя в сознании носителя лишь полную уверенность, что все идеи принадлежат ему самому. Это объясняло, почему никто из предыдущих "прогрессоров" ничего не рассказал. Они просто не могли.

— Достаточно, — наконец сказал Вебер. — Помощник, сопроводите субъекта в камеру временного содержания 7-Б. Режим — «Альфа-наблюдение». Никаких допросов без моего прямого приказа.

Аннелизе кивнула, и они с Кириллом вышли. Оставшись один, Вебер подошел к окну. Вид из него выходил на внутренний двор штаб-квартиры, где техники в серых комбинезонах чинили очередного сломавшегося почтового грифона.

Мысль, пришедшая ему в голову, была настолько неприятной, что он нахмурился. Сухой, канцелярский язык. Логичная структура. Пошаговые инструкции, не учитывающие локальный контекст… Это до боли напоминало ему кое-что.

*

Вебер шел по гулким коридорам архивного крыла. Он был почти уверен, что Кирилл выдумал свою "книгу", но профессионализм требовал проверить. В памяти всплывали старые дела, похожие на дело Кирилла — прогрессоры, которые провалились с необъяснимой глупостью. Их всех списывали на синдром «мессии» и некомпетентность. Но что, если?..

Архив встретил его запахом пыли, пергамента и остывшей магии. Главный архивариус, голем по имени Библиос, собранный из забракованных энциклопедий, спал в своем кресле. На его груди ритмично поднималась и опускалась табличка «НЕ БЕСПОКОИТЬ, ИДЕТ ИНДЕКСАЦИЯ СНОВИДЕНИЙ».

Веберу не нужен был голем. Ему нужен был специальный терминал, который он называл про себя «дырой в прошлое». Он давал доступ к самым скандальным, постыдным и засекреченным файлам Бюро. Вебер вставил свой инспекторский ключ. Экран из матового стекла ожил, на нем проступили буквы цвета высохшей крови.

ЗАПРОС: — гласила надпись.

Вебер напечатал: КЛАСС: ГАММА. ИСХОД: ПОЛНЫЙ ПРОВАЛ. КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: "ИНСТРУКЦИЯ", "ПРАВИЛА", "РУКОВОДСТВО".

Терминал зажужжал. Список дел, появившийся на экране, был пугающе длинным. Вебер открывал их одно за другим. «Металлург», сжегший город. «Химик», отравивший реку. «Социолог», развязавший гражданскую войну. И везде в примечаниях мелким шрифтом: «Субъект демонстрировал признаки бредового расстройства, утверждал, что действует по "инструкции", но не мог предоставить ее или описать».

Сердце Вебера застучало быстрее. Кирилл был не первым. Он был лишь последним в длинной цепочке.

Но потом он наткнулся на кое-что еще. Совершенно секретный файл под кодовым названием «Проект "Красная Папка"».

Доступ требовал двух ключей, но Вебер знал обходной путь — экстренный протокол для случаев онтологической угрозы, которым он цинично злоупотреблял примерно раз в год.

На экране появилась отсканированная страница. Это был внутренний документ И.Б.У.Т., обучающий материал для элитных агентов-ликвидаторов. Название гласило:

«Руководство по Преднамеренной Дестабилизации Миров. Типовые ошибки Трансмигрантов класса "Гамма" и способы их катализации».

Вебер читал, и его руки холодели.

«Глава третья: Агротехническая диверсия. Параграф второй: Картофель (Solanum tuberosum) как идеальный био-агент. Для достижения максимального некротического эффекта в мирах с высоким уровнем духовных полей, рекомендуется использовать сорта с агрессивным генетическим кодом («Полярник-4» и аналогичные), высаживая их без предварительной ритуальной адаптации…»

Книга, которую на мгновение вспомнил Кирилл, существовала.

И это была инструкция не "КАК НАДО ДЕЛАТЬ", а "КАК ДЕЛАТЬ НЕЛЬЗЯ". Внутреннее руководство Бюро о самых страшных ошибках, которое каким-то образом утекло наружу и стало «библией для прогрессоров».

Кто-то взял самое опасное оружие из арсенала Бюро и отдал его в руки детям.

*

Вебер отшатнулся.

Утечка документа такого уровня — это не просто халатность. Это измена. И не просто измена, а тщательно спланированная, изощренная диверсия. Кто-то не просто слил информацию — он превратил ее в оружие, которое било по самой логике Бюро. Дать людям список самых страшных ошибок и позволить им думать, что это путь к спасению... это был ход не Прогрессора и даже не Завоевателя. Это был ход кого-то, кто понимал систему изнутри и ненавидел ее до глубины души.

Вебер распечатал несколько ключевых страниц из «Красной Папки» — терминал недовольно зашипел, но подчинился его доступу. Он вышел из архива, не разбудив Библиоса, и направился не к себе в кабинет, а в единственное место, где можно было думать без протоколов и наблюдателей — в теплицу на крыше штаб-квартиры.

Теплица была личным проектом начальника сектора, старого гнома-ботаника, который верил, что по состоянию капризной «межмировой орхидеи» можно предсказывать топологические бури лучше любого датчика. Здесь пахло влажной землей и озоном. Вебер сел на скамейку рядом с горшком, в котором росло нечто, похожее на кактус из чистого света.

Он разложил на коленях распечатки.
Первая мысль: кто имел доступ? Список был коротким. Руководители секторов, главы отделов Омега-ликвидации, старшие аналитики. Все — проверенные веками (иногда буквально) винтики системы.
Вторая мысль, куда более страшная: кому это выгодно? Не просто саботаж. Это была насмешка. Издевательство над самой идеей Бюро. Заставить организацию саму порождать монстров, с которыми она борется. Заставить инспекторов вроде него гоняться за «прогрессорами», которые на самом деле были всего лишь марионетками, дергающими за ниточки из самого сердца Бюро.

Щёлк.

Вебер вздрогнул. На краю скамейки сидела Аннелизе. Она держала в руках два стакана с дымящимся цикорием и протягивала ему один. Он не слышал, как она подошла. В ее руках тоже был орех-самощелк.

— Вы оставили свой инспекторский ключ в терминале архива, — ровным голосом сообщила она. — Я подумала, что будет правильно вернуть его лично, а не через пневмопочту. И заметила, что вы не обедали. Цикорий полезен для пищеварения в состоянии стресса. Директива 45-гамма.

Вебер молча взял стакан. Его взгляд был прикован к ее лицу, такому же спокойному и непроницаемому, как всегда. Но сегодня он видел в этом спокойствии не просто педантичность. Он видел контроль.
Могла ли она? Теоретически, с ее умом и доступом... она была бы идеальным кандидатом. Но зачем?

— Спасибо, помощник, — он сделал глоток. Горячая горечь немного прояснила мысли. — Раз уж вы здесь, взгляните.

Он протянул ей распечатки. Он внимательно следил за ее реакцией, ища малейший признак — удивления, страха, триумфа.

Аннелизе взяла листы. Ее глаза пробежались по строчкам. Ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Она читала отчет о конце света с таким же видом, с каким изучала бы меню в столовой.

— «Руководство по Преднамеренной Дестабилизации», — прочитала она вслух. — Не знала, что отдел «Дельта» выпускает методички. Очень структурировано.

— Эта "методичка", помощник Шмидт, похоже, и есть та самая книга, о которой на секунду вспомнил наш Кирилл, — сказал Вебер.

— Логично, — кивнула Аннелизе, возвращая ему листы. — Документ с высоким уровнем меметической защиты. Скопирован и изменен так, чтобы при прочтении цель воспринимала его как позитивное руководство, а память о самом носителе информации стиралась. Грамотная работа. Вероятный исполнитель — специалист по когнитивным вирусам, уровень допуска не ниже четвертого. У нас в секторе таких трое.

Она говорила так, будто они обсуждали протечку в трубе.

— У вас есть версии, помощник? — в голосе Вебера прозвучала сталь.

Аннелизе посмотрела на светящийся кактус.

— Версия — это роскошь, доступная аналитическому отделу после трех недель сбора данных. У полевого агента есть только протокол. Протокол предписывает доложить о возможной утечке начальнику сектора и передать все материалы во внутреннюю безопасность. Что я и рекомендую вам сделать.

Она была безупречна. Она была идеальным, совершенным агентом Бюро. И это пугало Вебера больше всего. Потому что идеальных агентов не бывает. У всех есть трещины. У него — контрабандный кофе. У начальника сектора — говорящие орхидеи. У Аннелизе, казалось, трещин не было совсем. Или она была одной сплошной, идеально замаскированной трещиной.

— Вы правы, помощник. Совершенно правы, — Вебер поднялся. — Но перед тем, как мы доложим наверх и утонем в служебных записках на ближайшие полгода, я хочу кое-что проверить.

Он направился к выходу из теплицы.

— Мне нужен доступ к личным делам всех инспекторов, уволенных или пропавших без вести за последние двадцать лет. Особенно к тем, кто работал с отделом «Дельта» или имел доступ к «Красной Папке». И подготовьте транспорт. Похоже, нам снова в поля.

Аннелизе на мгновение задержалась.

Она посмотрела вслед Веберу, который шел с решимостью человека, нащупавшего змеиный хвост и твердо намеренного дойти до головы, даже если она его укусит. Она знала, что, следуя за ним, рискует всем. Но она так же знала, что тот, кто стоит за этой диверсией, опаснее любого Прогрессора. Это враг системный. Это ее враг.

Она сделала свой выбор.

Её "маленький секрет" разрывался от предупреждений: "Вероятность компрометации агента Вебера — 17%. Вероятность раскрытия вашей истинной природы при несанкционированном расследовании — 43%. Рекомендуемое действие: следовать протоколу. Сообщить."

— Будет исполнено, господин инспектор, — сказала она в пустоту и, допив свой цикорий, направилась в архив за личными делами. Ей не нужен был терминал. Она и так знала, чье имя они там найдут.

А в теплице на крыше, в полной тишине, на глазах у светящегося кактуса, щелкнул еще один орех.

*

Часы в кабинете Вебера не отсчитывали секунды. Они отмеряли вероятность того, что очередной отчет будет заполнен без единой помарки. Сейчас они показывали удручающие 17%. Вебер это проигнорировал, сосредоточившись на голографическом проекторе, который парил над его столом, перебирая личные дела списанных агентов.

Их было много. Бюро не прощало ошибок, но чаще всего оно просто изнашивало своих служащих до состояния выгоревшей шестеренки, которую молча заменяли новой. Он искал не просто уволенных. Он искал злых. Униженных. Тех, в чьих делах сквозила горечь нереализованного идеализма.

Аннелизе сидела напротив, работая за своим собственным терминалом. В отличие от Вебера, перебирающего дела по наитию, она действовала как машина.

— Нашел, — пробормотал Вебер через полтора часа. Он ткнул пальцем в одно из дел, и проекция замерла. — Инспектор Матиас Корн.

Аннелизе подняла голову, словно ее собственный поиск только что привел к тому же результату.

— Чем он примечателен, инспектор?

— Всем, — Вебер увеличил раздел «Дисциплинарные взыскания». — Пять выговоров за «несанкционированную помощь объектам класса Гамма». Попытка внедрения системы очистки воды в мире, где вода считается священной и нечистоты — даром богов. Попытка организации профсоюза для шахтеров-гоблинов. Он не просто работал. Он пытался помогать. Каждый раз его останавливали, а ущерб от его «помощи» списывали на локальные конфликты. Он был идеалистом, Аннелизе. А нет ничего опаснее идеалиста, которому показали, что его идеалы не работают.

Он перелистнул на последнюю страницу.
— Пропал без вести пятнадцать лет назад во время патрулирования сектора 9-Дельта, также известного как «Отстойник». Место с высокой топологической нестабильностью. Дело закрыто. Списан. Предположительно — испарился вместе с реальностью.

— Идеальное прикрытие, — холодно констатировала Аннелизе. — Никто не будет искать того, кто официально перестал существовать.

Вебер кивнул, глядя на фотографию в личном деле. Молодой человек с горящими глазами. Он был похож на Кирилла. Только умнее и, очевидно, гораздо злее.

— Готовьте транспорт, помощник. Мне нужен бронированный вездеход «Аргумент». И полевой набор «Дельта-2» с усиленными ментальными блокаторами.

— Инспектор, — Аннелизе на мгновение заколебалась, — протоколы для работы в «Отстойнике» предписывают использование тяжелых реальных якорей и стазис-гранат. Нестабильность зоны может…

— Мы едем допрашивать старика-идеалиста, а не штурмовать цитадель хаоса, — отрезал Вебер. Он уже был на ногах, надевая свой жесткий плащ. — Если мы явимся туда в силовых доспехах, он просто сотрет себя и все свои следы. Мы идем тихо. Хватит стандартного набора.

Аннелизе промолчала, но сделала пометку в своем блокноте. Она положила в свою полевую сумку три лишних питательных элемента для личного парализатора и небольшой диск — полевой генератор помех. Бесполезный против того, что их ждало.

(И всё-таки ей казалось — ну как, казалось — что они необходимы).

На АТ

В профиле можете посмотреть другие проекты-сериалы ;)

Привет всем коллегам и любителям стендового моделизма!

Я продолжаю работать над своей диорамой о Второй Мировой войне. И сегодня я покажу танк, ради которого я и затеял столь долгий и объемный проект.

Все началось давно, на самой заре моего увлечения моделизмом я был в полном восторге от моделей фирмы Tamiya. Они достаточно просто мной собирались, были аккуратными и эстетически привлекательными даже после простой покраски.

Тогда я даже замахнулся на диораму, собрав наборы немецкой самоходки Marder 3M, немецкой и американской пехоты от японской компании. Все это я разместил на подставку от Миниарта с разрушенным углом кирпичного здания. Тогда у меня еще не было аэрографа и конечно опыта в покраске, тонировке моделей. Это было время новых открытий в хобби и приятного медитативного досуга на много вечеров. Я с теплотой вспоминаю то время, а восторг от законченной работы был впечатляющим. Я буквально заболел моделизмом и впоследствии было много разной техники, солдат, архитектуры разных фирм, качества и материалов, появился аэрограф и большой запас модельной химии, собралась достойная коллекция полноценных диорам.

В этом году я решил вернуться к истокам и повторить тот первый опыт диорамостроения. Я приобрел в сборку набор Tamiya 35221 Cromwell Mk.4 в 1/35. Раньше английские танки я не собирал и было достаточно интересно попробовать новый для меня набор.

Я изначально не нацеливался на долговременный, глубокий запил. Все как и в самом начале моего пути: легкая и комфортная сборка «из коробки». Из дополнений я заменил только троссы, которые сам сплел из проволоки вместо веревочек из коробки и закупил разнообразного скарба из смолы для обвеса. Судя по фото это было свойственно технике союзников на европейском театре военных действий. Траки остались виниловыми.

Сборка, покраска и тонировка прошли гладко и с удовольствием. Проблема неожиданно возникла при размещении декали со звездой на башню, даже Марк фит Стронг не смог размягчить декаль так, чтобы она комфортно легла на неровности верхней брони башни. Аккуратно подрезать декаль тоже не получилось. Эх..пришлось изобразить потертости и сколы в этом месте, с чем я сильно перестарался, чтобы поправить карусель неудачных попыток, местами подкрасил декаль кистью. Чтож, всегда есть куда расти и где набирать новый опыт.

Танкисту я добавил проводку к микрофону и наушникам, это прибавило смотрибельности и реализма.

Отдельно замечу, что скарб, размещенный на броне танка смотрится всегда выигрышно - всем рекомендую. Я очень люблю поковыряться с мелкими деталями, красить, тонировать, размещать их на модель. Хорошо, что такие дополнительные наборы есть в количестве на озоне, при этом очень даже недорого.

В целом, я остался доволен проделанной работой и получил те самые теплые чувства ностальгии, к которым и стремился. Без всяких сомнений размещу этот танк на будущей диораме.

Спасибо каждому за внимание и на сегодня пока все.

P.S. Особая благодарность моим 10 подписчикам, специально для Вас я подготовил бонус, несколько фото работы над английской пехотой, которая составит компанию танку и разместится вместе с ним на диораме.