18 февраля и " в душе я танцую"

Чтобы жизнь была не скучной,
Пели в СССР частушки:

«Вышла новая программа:
Срать не меньше килограмма.
Жрать дают по двести грамм -
Как же высрать килограмм?»

А чтоб двигался прогресс,
Повышали интерес:

«Вышла новая программа,
Срать ни меньше килограмма,
Кто насерет целый пуд,
Тому премию дадут».

Не стоит прогресс на месте
И пора нам спеть всем вместе:

«Есть Последняя Программа –

В ДУШИ больше Срать ни грамма,

ВЕДЬ ДЛЯ НОВОГО ДЕРЬМА

МЕСТА ТАМ УЖЕ – НЕМА!!!»

Продолжение этой статьи…

Итак, прежде чем мы приступим к анализу Мортариона в контексте его кандидатуры на роль «того единственного» примарха, давайте ещё раз вспомним слова Малкадора, породившие все эти гипотезы.

Только одному из вас хватило смелости сопротивляться шёпоту Тёмных Богов в самом начале. И… ему рассказали.

Кажется, эта характеристика идеально подходит Бледному Королю. Ведь Барбарус был планетой Властителей – некромантов, служивших Нурглу. Жнец сам был воспитан сильнейшим из этих чудовищ – Некаре, которого он впоследствии называл приёмным отцом.

Хаос пропитывал этот мир от раскалённого ядра до ледяных небес, сочащихся ядовитым колдовством. Мортарион с первого дня своей жизни здесь находился под дланью Дедушки – тот буквально стоял за плечом примарха и… шептал в его разуме. Жнец действительно слышал Нургла, но стойко игнорировал его. Подобные эпизоды есть и в «Погребённом Кинжале», и в «Свете Лампиона» Джеймса Сваллоу. Вот один из них:

Он приказал отлить эмблему Гвардии Смерти и поместить её на боевой доспех. Череп с солнцем был слишком могущественным символом, слишком близким его сердцу, чтобы отказаться от него вместе с прежней жизнью.

Череп означал смерть, которая в равной степени угрожала жизни Мортариона и была его союзником, в то время как шестиконечное солнце указывало на просвещение свободы, которую он принёс своему миру.

«Но разве наш мир теперь свободен?»

Голос прошептал вопрос, когда звездолёт вырвался из притяжения планетарной гравитации, и Мортарион позволил своему вниманию сместиться к иллюминатору.

И ещё:

После воссоединения с отцом – настоящим генетическим отцом, Императором – тот повелел Мортариону оставаться в пределах системы более одного барбарусского года. Это было нелегко.

«Представь, – сказал голос, – жить столько времени в одной комнате и не знать ничего другого. Затем распахивается настежь дверь, и ты видишь за ней улицу, город, народ, мир. Но тебе говорят, что ты не можешь выйти наружу. Какое разочарование».

Повторюсь, таких моментов в истории Мортариона много. Нургл ни на миг не оставлял Жнеца в покое, но тот упорно игнорировал Дедушку. Вероятно, он догадывался, что с ним разговаривает тот, кто стоит за Властителями или, как минимум, связан с ними. А так как Бледный Король ненавидел некромантов всей душой, он не мог позволить себе опуститься до союза с силами, которые использовали его враги.

На стриме про Каласа Тифона я подробно анализировал момент, когда Тифон не казнил одного из Властителей, а взял его в плен и привёл к Мортариону. Калас пытался доказать своему другу и названному брату, что колдовство может служить благому делу. В конце концов, он ведь и сам инстинктивно использовал псайкану в бою (хотя тогда ещё не имел ни малейшего представления о собственных способностях).

Как вы помните, Мортарион пообещал убить Тифона, если он не казнит Властителя и продолжит изучать искусство некромантов. Калас уступил Жнецу и казнил пленного, однако своих изысканий не бросил. Но сейчас для нас важнее то, что Мортарион так ненавидел Хаос (ещё ничего не зная о нём), что готов был убить самого близкого человека за один лишь намёк на связь с тёмными силами.

Попытки Нургла сломить Жнеца на Барбарусе достигли своего апофеоза в тот момент, когда из-за провокации Императора примарх в одиночку пошёл сражаться с Некаре. Вот финал этого эпизода:

– Я предупреждал, что ты умрёшь. – Некаре не пытался атаковать. Властитель просто стоял и смотрел, как собственная гордыня побеждает Мортариона. Он смотрел, как его найдёныш потерял равновесие и упал на колени, приближая свою смерть каждым вдохом.

– Теперь ты понимаешь? – произнёс мрачный голос, опускаясь вслед за ним на землю. – Одного неповиновения недостаточно. – Слова эхом отдавались в гудящем хоре, нанося ему физические удары. Говорил не Некаре, это было нечто другое. Разум, обращающийся к нему, представлял собой нечто огромное и дряхлое, древнее и бессмертное. – Чтобы победить смерть, ты должен стать…

Слова заглушил вой золотого пламени, прорезавшего воздух над Мортарионом. Он увидел, как туман рассеивается вслед за огромным мечом с широким лезвием, сделанным из блестящего металла, горящего ярче истины.

Когда серое, бескровное ничто покинуло его поле зрения, он увидел незнакомца в доспехе. Тот нёсся по почерневшей грязи. Смертоносный туман не замедлял его. Пришелец поднял своё оружие и сразил Некаре одним ударом. Молния сверкнула на мерцающем лезвии меча, и верховный повелитель Барбаруса пал. Его разорванное туловище не рухнуло на землю. Вместо этого оно распалось на большие хлопья грязного пепла, которые рассеял ветер.

Мортарион завалился на бок, чувствуя, как его тело бьётся в конвульсиях. Пришелец – единственное, что он видел. На лице незнакомца отражалось сострадание, которого Жнец никогда не знал.

– Спокойно, – сказал воин. – Ты не умрёшь сегодня… сын мой.

Это один из немногих эпизодов, когда слова Нургла, обращающегося к Мортариону, не закавычены, а оформлены как прямая речь. Здесь Дедушка говорит не в разуме Жнеца, но из контекста понятно, что это его голос Мортарион слышал в своей голове и то были вовсе не собственные мысли примарха.

Получается, Бледный Король – единственный из сыновей Императора, в отношении которого истинно каждое слово ключевой фразы Сигиллита «хватило смелости сопротивляться шёпоту Тёмных Богов в самом начале». Всё это применимо к Жнецу буквально. Никаких аллюзий, метафор, предположений и допущений.

Мы не знаем, устоял бы Жнец в роковой момент битвы с Некаре, не появись тогда Император. Или же в отчаянии он принял бы помощь Нургла? С другой стороны, без провокации Повелителя Человечества самой этой ситуации не сложилось бы. Так или иначе, я не вижу причин полагать, будто Мортарион в какой-то момент внезапно сломался бы. Он годами без особого труда сопротивлялся Дедушке на Барбарусе и позже, вплоть до Ереси Хоруса. Нургл одолел Бледного Короля под самый занавес этой эпопеи через Тифона и через его легион. Он просто не оставил примарху выбора, но об этом мы уже говорили на одном из предыдущих стримов, посвящённых Жнецу.

А теперь напомню, что Император целый год держал Бледного Короля на орбите Барбаруса, прежде чем официально представить Жнеца миру. После этого ещё один год Мортарион находился в изоляции на Терре. У нас нет сведений о том, как часто за это время Император и Сигиллит общались с примархом и что вообще с ним происходило. Но вряд ли он сидел без дела. Вряд ли они все сидели без дела. Так что вот промежуточные выводы:

• Пункт первый. Примарх, о котором говорит Малкадор, «с самого начала» находился под влиянием Хаоса. Мортарион идеально подходит, потому что Нургл точил его разум практически с рождения.

• Пункт второй. Примарх, о котором говорит Малкадор, «сопротивлялся шёпоту Тёмных Богов» и выстоял. Мортарион идеально подходит, потому что Нургл действительно нашёптывал ему, но Бледный Король не поддавался. Помогла ли ему смелость, упомянутая Сигиллитом? Стойкость? Ненависть к колдовству? Или дух бунтарства? Вероятно, всего понемногу.

• Пункт третий. Примарху, о котором говорит Малкадор, они с Императором «рассказали», потому что тот уже столкнулся с тьмой и должен был понимать, что это такое. Мортарион идеально подходит, потому что его родной мир был отравлен Хаосом даже в большей степени, чем Калибан. Вероятно, Повелитель Человечества целый год держал Жнеца при себе, чтобы понять, не поддался ли он порче. А потом ещё год на Терре, где они с Сигиллитом, убедившись в стойкости Жнеца, решились-таки раскрыть ему истину.

И вот, финальный штрих. Всё вышесказанное относительно Мортариона как идеального кандидата на роль примарха, знавшего правду, подтверждается в рассказе «Демонология» Криса Райта. В этом произведении два сюжета – один развивается в период изоляции Жнеца на Терре, другой – через семьдесят лет, во время Ереси Хоруса, а если точнее – вскоре после Второй Битвы за Просперо.

Для нас важен первый сюжет, где Сигиллит ведёт Бледного Короля по лабиринтам Императорского Дворца. Примарх возмущён тем, что так долго находится в одиночестве, что его всё время только наставляют, но не дают исполнить предназначение, о котором твердит Император. Регент спокойно объясняет, что всему своё время. Вот ключевой момент их диалога:

– Твой легион ждет тёбя, прямо сейчас осуществляются последние приготовления. Ты присоединишься к ним очень скоро.

Мортарион повернулся к нему, глаза сверкали бессильным гневом.

– Но зачем неволить меня? Он поступал так с кем-нибудь из братьев?

Малкадор уловил проблеск безумия в лице гостя и задумался, стало ли тому хуже. Все детища Великого проекта пострадали, когда их разбросало по галактике, но Мортарион – сильнее остальных. Ангрон получил физические увечья, а разум Кёрза погрузился во тьму, однако Жнец видимо унаследовал оба недуга. Желание Императора держать его некоторое время на Терре, прежде чем отправить в крестовый поход, было продиктовано высшими побуждениями, так же как и все решения, которые Он принимал совместно с Сигиллитом. Это не означало, что решение было верным, как и то, что безумие можно излечить.

– Вы получили разные таланты, – терпеливо пояснил Малкадор. – И у каждого были свои испытания.

– Никому не досталось больше, чем мне, – пробормотал Мортарион.

– Я знаю, что ты так считаешь.

Примарх вернулся к созерцанию панорамы Дворца, сощурившись от яркого света.

– С тех пор, как меня доставили сюда, ты только и делаешь, что поучаешь. Говоришь об Имперской Истине, и, в то же время, по уши погряз в колдовстве.

Он скривился, от чего серая кожа на висках сморщилась.

– Я чувствую его в тебе. Как только я уйду, ты вернёшься к своей книге заклинаний.

Малкадор подавил вздох. Снова об этом.

– Никаких заклинаний нет, Мортарион.

– Что за врата вы здесь строите?

– Я не говорил, что это врата.

– У них восемь сторон. Они окружены нумерологическими символами. Я почувствовал ладан.

– У твоего отца много проектов.

Примарх кивнул.

– Верно. Он начинает много дел и забрасывает их, когда теряет к ним интерес. Иногда я думаю, что Он, возможно, заложил слишком многое и потом пожалеет об этом.

– У Него есть цель, – ответил Малкадор. – План. Кое-что он может объяснить сейчас, остальное – позже. Всё, что мы просим и всегда просили – это немного доверия.

Мортарион отреагировал удивительно быстро.

Он развернулся и молниеносным броском схватил хилого лорда за шею, крепко сжав её. Малкадор задыхался, глядя на маску внезапно вспыхнувшей ненависти, которая нависала над ним.

– Доверия? – прошипел Мортарион. – Я вижу твою грязь так же отчетливо, как и солнце. Ты – колдун, старик, и от этого смрада меня тошнит.

Теперь Малкадору пришлось подбирать нужные слова. Он мог воспользоваться в целях самозащиты своим искусством, но это ещё больше разъярило бы примарха. На кону столько нюансов – природа псайкера, должное использование человеческого разума, но аргументы сложно формулировать, когда твоё горло сжато в генетически созданном кулаке.

Мортарион отпустил Первого лорда так же неожиданно, как и схватил. Примарх презрительно фыркнул, видя, как Малкадор едва удержался на ногах.

– Ты, должно быть, считаешь меня глупцом, – прорычал он. – Деревенщиной с Барбаруса, недостойной идти тем же путём, что и мои прославленные братья. Но я вижу тебя насквозь. Я вижу, каков ты, и скажу тебе вот что: я никогда не стану служить в твоем крестовом походе, пока среди нас есть колдуны.

Изуродованный ядами голос Мортариона дрожал от ярости, но Малкадор был спокоен. В разное время все примархи играли в его присутствии мускулами. Им, видимо, нравилось демонстрировать физическое превосходство над регентом, словно из-за постоянного недовольства его привилегированным положением подле их отца. Он привык не обращать внимания на пренебрежительное отношение к себе.

– Ты… в самом деле… так считаешь? – сумел спросить Малкадор. Свирепый взгляд Мортариона стал тем подтверждением, в котором он нуждался. – Хорошо. Я рассчитывал открыть тебе это позже… когда степень готовности будет соответствовать требуемой… но, возможно, подойдёт и этот момент.

Он поправил одежду, пытаясь не показывать, сколько боли причинила ему удушающая хватка Мортариона, и указал на двери из красного дерева, которые вели в комнату, куда обычно входили только он и Император.

– После тебя. Думаю, это будет… интересно.

Кажется, этого эпизода достаточно. Ведь Сигиллит здесь собирается показать Бледному Королю нечто, о чём знает только он сам и Император. И всё же, я не могу не процитировал продолжение сюжета:

Малкадор провел Мортариона в узкое помещение. Единственным предметом мебели был длинный низкий стол, накрытый чёрным шёлком. Когда за ними закрылась дверь, комната погрузилась в мягкую темноту.

Одно движение указательным пальцем Малкадора и над столом появился гололит. В воздухе засветились крошечные, напоминавшие бриллианты точки света. Гололит показывал трёхмерную карту галактического сектора.

– Нам понадобилось много времени, чтобы найти подходящее место, – сказал Малкадор, пока изображение постепенно увеличивалось. – Очень много.

Он наблюдал за тем, как проницательный и недоверчивый взгляд Мортариона оценивает каждую деталь – отметки траектории прибывающего корабля и данные полетного листа, которые мерцали в прокручиваемых списках.

– Затем последовали переговоры с Марсом. Я рассчитывал, что они с удовольствием помогут, но всегда возникают трудности. Тем не менее, работа продвигается.

Вращающийся гололит продолжал увеличивать масштаб. Появилась планета, её поверхность была изрезана тектоническими разломами.

– Где это? – спросил Мортарион.

– Ты говорил, что откажешься служить, если в легионах сохранится психический потенциал, – сказал Малкадор, следя за изображением. – Я верю тебе. Многие поколения Император размышлял над этой проблемой. Преодолевая немыслимые сложности, Он посвятил ей немало трудов. То, что ты видишь – часть из них.

Мортарион пристально смотрел на планету. На низкой орбите зависли зернистые образы огромных пустотных машин Механикума, а через бурную атмосферу спускались терраформирующие краулеры. Замерцали новые проекции: из пустынного вулканического ландшафта поднимался огромный комплекс, основой которой была громадная арена.

– Представь, – продолжил Малкадор. – Если бы мы нашли способ исключить варп из коммуникаций Империума. Если бы армии человечества могли перемещаться без использования гена навигатора. Если бы из легионов постепенно и осторожно удалили псайкеров. Мы уже начали готовиться к этому дню. Это будет непросто, ведь нам противостоят могучие силы, как внутри, так и вовне.

Малкадор остановил увеличение масштаба, гололит показывал недостроенную арену. Строение было колоссальным, настоящим дворцом, высеченным из вулкана другого мира.

– Это Никея, Мортарион. Судьбоносный мир, и ты сыграешь там свою роль.

Жнец, по-видимому, оказался перед сложным выбором – инстинктивное недоверие уравновешивалось инстинктивным же любопытством.

– О чём ты говоришь? – неохотно спросил он.

– О том, что тебя ценят. Ты будешь силён, как кости земли, и станешь оплотом мечты своего Отца.

Малкадор рискнул положить руку на огромное запястье примарха.

– Будь верен нам, и Он дарует тебе такую возможность. Ты выступишь там, изложишь свои доводы перед всем Империумом, сбросишь бремя, которое сейчас несёшь в одиночку. Да, в силу сложившихся обстоятельств мы должны строить своё царство запретными средствами. Но настанет день, когда во всём этом больше не будет необходимости.

Глаза Мортариона не отрывались от арены. Он словно уже представлял себе, как стоит на ней.

Долгое время он молчал. Затем его поведение постепенно изменилось.

– Расскажи мне больше, – потребовал он.

Вот мы и нашли тот самый момент, о котором Малкадор говорил Сангвинию, Дорну и Хану. В «Демонологии» Райта всё заканчивается на вышеприведённых словах Мортариона. Но, раз речь идёт о Никее, кажется очевидным, что дальше Сигиллит расскажет Жнецу о Магнусе, который помимо псайканы занимается колдовством. Соответственно, Регенту придётся дать пояснения насчёт того, откуда колдуны черпают свои силы. Так он и откроет Мортариону правду о Хаосе. Правду о колдовстве, которое Жнец так ненавидит.

Увы, в конечном итоге Бледный Король всё же сменит сторону. Он не сломается, а переступит через себя ради своих сыновей. Но сегодня не об этом. Возвращаясь к разговору о «том единственном» примархе, который знал правду, Мортарион кажется на данный момент самым вероятным кандидатом. Однако у нас остались ещё двое – Феррус и Лоргар.

На сегодня все. С лоялиста – лайк, с хаосита – коммент, с обоих – подписка. Император защищает, Аве Доминус Нокс и Славьте Солнце!

Ютуб
Телеграм
ВК