предыдущая часть Ученица смерти. Часть 2

— Я же сказал — это ограбление, всем на пол! — снова закричал мужчина и выстрелил в пустоту.

Пустотой оказалась Марина, пуля прошла сквозь её эфемерную грудь, и девушка тут же обиделась.

— Мало того, что собирается ограбить моё любимое кафе, так ещё и стреляется! — негодовала ученица, глядя на Смерть.

— Не лезь. Тут сейчас настоящий сенокос будет, у меня по записям — пятнадцать смертей, — строго ответила её наставница.

— Это у всех судьба так совпала?

— Нет, здесь оптовый заказ. Важно не качество, а количество. Конец месяца, дают возможность заработать на премию, — сказала Смерть и, приготовившись записывать, добавила: — Забудь, все кафе — одинаковые. Поверь мне: вас везде травят при помощи усилителя вкуса, старого фритюра и накрутки в триста процентов. Им клиенты безразличны.

— Ха! Да были бы им клиенты безразличны, стали бы они подавать здесь окрошку на кефире и острую пиццу с ананасами? — победно заявила Марина.

Обычно Смерти было плевать на мотивы убийц, но после этих слов она была полностью на стороне сегодняшнего.

— Послушайте, вы ошиблись, ювелирный салон — через дорогу, — подал с пола голос администратор.

— Ювелирный хорошо охраняется! — рявкнул грабитель.

— Но там и брать есть что, у нас не такие большие выручки. Зато есть хорошие акции по четвергам. Приходите и приводите друзей, при заказе салата с тунцом — напиток в подарок.

— Заткнись! У вас только гастрит в подарок! Возьму что есть. У официантов хорошие чаевые, пусть выворачивают карманы!

Отработавшая пять лет официантом и полгода хостес, Марина посчитала этот приказ началом священной войны. Во имя бейджика, эр-кипера и пенки капучино она решила дать отпор угнетателю трудовых масс.

— Повторяю, не лезь… — начала было Смерть, но Марины уже и след простыл.

Зато из динамиков прекратило литься итальянское ретро и раздался знакомый голос:

— Кхм, раз-раз-раз, алё, алё говорю, слышно? — хрипела Марина, настраивая связь между мирами.

— Кто говорит?! — испуганно закрутился на месте грабитель. — Я сейчас начну расстрел заложников!

— Говорит твоя погибель! — завывала в динамик Марина.

— Папиллома? Это ты? — испуганно сглотнул мужчина, который оказался неисправимым ипохондриком и всегда вызывал скорую при малейшем насморке. — Я же вчера был у врача, сказали, что удалять не надо!

— Нет, это почки! Тебе осталось полгода, — импровизировала Марина, — положи пистолет и не делай глупостей!

Смерть была в ярости. Судя по журналу, всё сходилось: налетчику реально оставалось полгода, и проблема действительно была в почках. Марина, сама того не понимая, выбалтывала конфиденциальные данные.

— Раз осталось полгода, то почему не делать глупостей?! — удивился мужчина. — Терять-то теперь нечего.

— И правда, что-то я не подумала…

Смерть снова глянула в журнал. Количество будущих смертей увеличилось до двадцати. В принципе, пока всё шло нормально.

Из кассы грабитель забрал дневную выручку и весь размен. Затем поставил на стул коробку из-под вина, в которую официанты со слезами на глазах складывали все свои «кровные», а бармен по привычке не доложил пару сотен и предложил на них налить.

Ко входу подъехал спецназ с рекомендациями сдаваться, близилась кульминация. Грабитель потребовал вертолет и скидочную карту заведения минимум в двадцать процентов. Ни на то ни на другое никто не соглашался. Преступник потным пальцем снял пистолет с предохранителя, Смерть потирала костлявые руки, Марина обиженно дула губы, в звенящей тишине раздался громкий звук рвущегося картона.

— Не понял, — ошарашенно произнес мужчина, повернув голову в сторону коробки с деньгами и увидев внутри кота, который нещадно рвал её зубами.

— Ах ты паршивец! — закричал грабитель и выпустил в Паганини несколько пуль. Стрелок из дядьки был неважный, и кот, взметнув в воздух обгаженные наличные, взлетел по непонятной траектории.

Массовое убийство и ограбление кафе Марина ещё могла понять. Но нападение на её любимого зверя развязывало ей руки, и в голову мужчины тут же полетело несколько движущихся мишеней в виде тарелок карбонары и фетучини, окончательно сбивших ему прицел и веру в успех предприятия.

С улицы послышалась команда к штурму. Буквально снимая лапшу с ушей, грабитель решил уносить ноги через кухню. Смерть плевалась и материлась — новогодняя премия летела коту под хвост.

Спецназ ворвался в кафе, черный ход был перекрыт, грабителю ничего не оставалось, кроме как отстреливаться. Смерть надеялась на парочку шальных пуль, но все они летели мимо, причем сквозь Марину, которая каждый раз обиженно фыркала.

Когда всех заложников вывели, Смерть окончательно потеряла надежду и плюхнулась за стол, дожидаясь окончания операции. Наконец преступника решили выкурить. На кухню закинули несколько слезоточивых «петард», и через минуту всё было кончено.

«Может, хоть кто-нибудь из служивых отравится, попробовав местную кухню», — вздыхала про себя Смерть, когда спецназ проверял кафе. Но никто ничего не ел.

Стоило Смерти подумать, что это была последняя капля и с Мариной пора прощаться, как с кухни явилась сама ученица и торжественно объявила:

— У меня для вас хорошие новости! План выполнен, даже перевыполнен! Пойдёмте со мной!

— Неужели? — просияла черепом смерть. Ни капли не веря в возможное чудо, она всё же проследовала за Мариной на кухню, где ученица радостно сказала:

— Вот!

— Что — «вот»? — мрачно спросила Смерть.

— Ну вот же! Целая куча тараканов, я штук пятьдесят насчитала. Их слезоточивым газом уморило! Вы же сами говорили, что важно количество, а не качество.

Смерть не знала, что сказать, но на всякий случай сделала запись в журнале, посчитав тараканов и присвоив каждому ФИО и родословную.

Когда с записями было покончено, Смерть и её ученица вышли в зал, где в самом его углу заметили очень худого, болезненного вида мужчину.

— Он что, всё это время сидел там? — спросила Марина.

— Да. Это же Голод.

— Голод?

— Если бы не я, они бы давно закрылись со своими кулинарными извращениями. А вот кофе тут неплохой, — холодно ухмыльнулся мужчина. — Кто твоя подруга? — обратился он к Смерти, когда они с Мариной подошли поздороваться.

— Протеже моя, — сказала Смерть, и её передёрнуло от собственных слов.

— Может, вы мне поможете? — спросил Голод, разглядывая Марину.

— Нам некогда, у самих дел выше крыши.

— Думаю, что тебе будет интересно. У меня тут один мужик никак не сдаётся. Он какой-то ненормальный: питается солнцем и хорошим настроением. Законченный оптимист. Собирается прожить сто пятьдесят лет.

— Что за неуважение! — возмутилась Смерть.

— Я о том же. Надо сломить его дух!

— Показывай!

Все трое в момент переместились в квартиру клиента. Посреди пустой комнаты, воображая себя лотосом, с закрытыми глазами сидел пожилой мужчина и буквально источал благородство и умиротворение.

— Вот, смотрите, — показал Голод на мужика, — сидит так весь день и бесит своим спокойствием. Я ему и смс-ки отправлял с предложениями о бесплатном посещении немецкого ресторана, и холодильник набил всеми возможными яствами от креветок до буйабеса, и запах плова насылал от соседей-узбеков — ему всё по барабану. Лавровый лист облизнёт, дождевой водой запьёт — и обратно в свой транс. Может, ты его это... того? — Голод провёл большим пальцем по своей шее.

— Не положено, — нахмурилась смерть и заглянула в журнал. Дата смерти мужчины корректировалась несколько раз.

Смерть закатала рукава и начала свою атаку на сознание.

— Смысл жить без удовольствий? Ты одинок в этом мире нравственности! Как приятно грешить, — нашептывала она ему на ухо.

Голод параллельно насылал мужчине видения различных блюд: ягнёнок в брусничном соусе, фуа-гра, курица по-тайски, форель в сливках. Но клиент сохранял абсолютную безмятежность.

Марина тем временем шумела чем-то на кухне.

— Чего ты там делаешь? — крикнула Смерть.

— От ваших разговоров самой есть захотелось, — ответила Марина, зажигая газ.

— Ты бестелесная душа, ты не можешь хотеть есть!

— Хочу и могу! У меня этот… душевный голод! — застучала ножом Марина. Через секунду на горячем масле зашипел лук.

— Ну и что будем делать? — спросил Голод, прекратив намазывать мужчине губы шоколадом.

— Видимо, оставим его, — тяжело вздохнула Смерть. — Позор, конечно, но и мы не всё можем контролировать.

С кухни в комнату повалил густой жирный дым и послышалось шкрябанье.

— Да что ты там готовишь? — взбесилась Смерть.

— Картошку со шкварками!

— Смотри! — Голод дернул Смерть за мантию.

У клиента задергалось веко. Затем второе. Через секунду его всего начало трясти, словно желе.

Марина тем временем сняла сковородку с плиты и, нарезав овощной салат и заправив его майонезом, начала трапезничать.

— Смотри-смотри! — радуясь, словно ребенок, показывал Голод на мужчину, который встал и направился на кухню. Смерть и Голод последовали за ним.

За столом сидели Марина и Паганини. Марина макала хлеб в салатную жижу и ковыряла вилкой золотистую картошку. Все, включая кота, облизнулись.

— Мать моя анорексия! — вытер лицо Голод. — Какое-то древнее колдовство.

Клиент сел за стол и, не смущаясь парящей в воздухе вилки, потянулся к сковороде.

— Руки! — отодвинула сковороду Марина.

— Не жадничай! — пристыдила её Смерть и тоже уселась за стол.

Голод раздал всем вилки и воткнул свою в самую большую картофелину.

Сковорода улетела за пару минут. На лицах всех присутствующих, кроме повара, чей обед бессовестно сожрали, блестели жирные улыбки.

— Знал бы раньше — тибетских монахов уже давно победил бы, — благодарил Голод коллег за помощь.

— Обращайся, — кивнула Смерть.

— Не сто́ит, — показала язык Марина. — Куда теперь? — спросила Марина, когда они вышли.

— На кладбище.

— На кладбище? Что там может быть интересного?

— Несанкционированный митинг.

продолжение следует....

Александр Райн

Безлюдный вечер в старом парке,
Смолил на звёзды человек,
Отраву модной нынче марки,
В блестящем корпусе хай-тек,
Согнулся в кашле под луною, —
Давно здоровье не берёг,
Порой своей немолодою, —
Всё сигареты, кофеёк...

В своих страданьях не заметил, —
К нему походкой тихой шли,
И краем глаза лишь отметил,
Движений контуры вдали, —
Фигура тенью приближалась,
И несомненно, что к нему,
Скамью на ту же покушалась,
Едва заметную в дыму

Писатель жил один в квартире, —
Себе так пару не нашёл,
С годами становился шире,
В подкладке прятал валидол,
Курил безмерно за рассказом,
И вкусной пищи много ел,
Ночами гнался за заказом,
В висках значительно седел

На край присев высоким ростом,
С минуту жадно помолчав,
Прохожий начал мудрым тостом,
Как будто был всегда он прав:
«Какая мерзкая погодка, —
В такую ходят чёрти-кто»,
Погладил чёрную бородку,
И руку свесил на пальто

«Простите, мы знакомы будем?», —
Тут начал нервничать Иван,
«Нечасто тут бывают люди...», —
И пальцы запустил в карман,
Тут незнакомец скрыл улыбку,
Как будто вспомнил что-то вдруг:
«Вы совершаете ошибку,
Себя Вы губите, мой друг»

«А я ведь бед всех Ваших знаю», —
Смотрел куда-то пред собой,
«Вы к своему подкрались краю,
И перешли одной ногой,
Звоночек завтра первый будет,
Пока же, покидаю Вас», —
Он встал, так не дойдя до сути,
Фонарь немедленно погас

«Позвольте!», — тут же прозвучало,
Но силуэт уже исчез,
С испугу вздумалось немало,
Шумел во тьме облезлый лес,
Чуть уголёк дотлел от нервов,
Иван поднялся, зашагал,
Откупорил бутыль резерва,
И залпом осушил бокал

И не спалось и не писалось,
Тревожной ночью думал вслух,
«Что, чёрт возьми, ко мне подкралось?!», —
Часов, ворочался, до двух,
Встал обессиленный, поникший, —
Кошмары мучали весь сон,
В хандре отчаянно возникшей,
Паштетом вымазал батон

Не лезет только, даже с чаем,
Одышка, слабость, липкий пот, —
Симптомы вместе примечаем,
Удар готовится вот-вот,
В груди на левой половине,
Темно от боли на глазах,
Понятно, по какой причине, —
Он вызов сделал впопыхах

Врачи, диагноз непреклонен:
«С такой нагрузкой не живут,
И если к смерти ты не склонен,
Забыть вкус должен прежних блюд,
Курить, спиртное, — всё забросить,
Подольше сердцем проживёшь,
Режим, покой, на книги проседь, —
Такой здоровье ждёт платёж»

Никто не хочет пылью с вазой,
Судьбы досрочно кончить нить,
«Однако ж, — прав был долговязый,
Как, сволочь, хочется курить!»,
Сегодня не писал заметок,
Ни строчки не посмел черкнуть,
Под вечер окрепчав с таблеток,
На свежий воздух выбрал путь

Поднялся ветер злой осенний,
Хотелось лет на пять назад,
На ту же лавку, несомненней,
По листьям шёл он невпопад,
Как жить грехов без малых телу,
Чем стимулировать свой труд?
К такому своему уделу,
Ох, не готов души уют

Уселся, взгляд качает небо,
То безразличность, то укор,
Для уток взял немного хлеба,
Заката пламенный узор,
Так тихо стало, грусть съедает,
На водной глади — тишина,
Не человек над ним играет, —
Пока затея неясна

«При должных мерах организму, —
Ещё не скоро будут ждать,
Вам, как продукту атеизма,
Придётся многое принять,
Не убеждаю верить в чудо,
По ярким образам картин», —
Возник опять из ниоткуда,
Прямой и странный господин

«Да где же я так провинился,
Чего Вам надо от меня?»,
Тут собеседник извинился,
Подробность действий изъясня:
«Грехи все помните и сами,
Вновь покидая этот мир,
Там корабля не с облаками,
Враз очутитесь пассажир»

«У нас повинности серьёзны, —
Такой, что врать, менталитет,
Страдать не хочешь, — скрупулёзный,
Над телом должен труд воспет,
У нас отдел идейный, новый, —
Рекомендации нужны,
От пытки душ средневековой,
Ушли старейшие чины»

«Теперь терзают чистым страхом,
Насквозь всю жертву изучив,
Поиздеваться чтоб с размахом,
Нам очень ценен креатив,
Вы кандидат весьма приметный, —
Фантаст, писатель, искушён,
И казни лист сверстать сюжетный, —
Набор способностей врождён»

«Всё просто: есть пером работа,
Есть — спину гнуть на рудниках,
Пример опишите подхода,
Хотя бы в общих кар чертах,
Как стажировочку подпишут,
И будет Вас местечко ждать,
Потом начальником повышу,
Работ других средь, — благодать»

Молчал открытый рот Ивана,
Глаза огромные горят,
Он сомневается, — обмана,
Ждёт камень в свой спокойный сад,
Наёмщик с чувством улыбнулся,
И на прощание изрёк,
Инструкций части он коснулся,
На думу долгую обрёк:

«На этом самом завтра месте,
Часам примерно к девяти,
Должны быть с барышней Вы вместе,
Что соизволит тут пройти,
Её ждут мрака годы верно,
Привычки дамы изучить,
Чего боится, характерно,
Как испугать, как поглотить!»

И возразить то силы нету,
Да выбор часом не большой,
Иван не веровал в приметы,
Имел он разум ледяной,
Но небытья страх очень тонок,
И перспективы так себе,
В конце концов, писать силёнок, —
Тащить не камень на горбе

Смотреть решил по ходу пьесы,
Слегка, абстрактно так, кивнул,
Чтоб точно взвесить интересы,
Подумать, взять решил отгул,
Моргнул, — и снова одинок он,
Среди холодной синевы,
И виден дождь уже из окон,
С небесной пущен тетивы

На день другой почти смирился,
Готовил к вечеру наряд,
За полчаса подробно брился,
Пустил на шею аромат, —
Такой вот праздник приключений,
И тела бренного раскрас,
В цепочке странных совпадений,
Ещё одно звено сейчас

И вот, в назначенных минутах,
Плывёт дорогой существо,
Да в энергичных амплитудах,
Свой зонтик крутит в озорство,
Свежа, ухожена, заметна,
Прям в руки с каблуков идёт,
Непуганно глядит, приветна,
Готова слушать анекдот

Знакомство выдалось на славу,
Бесед приятные слова,
Мария трогала оправу,
На плечи падала листва,
Учитель в школе, младших классов,
Трясёт в кромешной темноте,
Терпеть не может тон приказов,
И видит красоту в дожде

Как быстро ночь накрыла город,
Прощаться путникам пора,
Был быстровыдуманный повод,
Продлить общение с утра,
Момент для совести тяжёлый, —
Ответы в список записать,
В них только факт изложен голый,
Отметки, где потом копать

Работы умственной, но грязной,
Упал в зените на кровать,
Мирок придуманный, ужасный,
Кошмаром вглубь стал обрастать, —
То для души отдельной пекло,
Где фобий сотканы клочки,
Пока детализован бегло,
Торчат для новых тайн крючки

Чем больше узнавал Марию,
Её притаенный остов,
Тем больше возбуждал стихию,
Двух рядом движимых голов,
Уже пусть возраст аккуратный,
С природой спорить — правды нет,
С годами дух растёт азартный,
Прям в романтичный этикет

Букет цветов, на небе звёзды,
И руки греются в руках,
Их встречи стали там непросты,
Стихи красивые впотьмах,
Иван то думал, что игрался,
Души, что цель, — лишь эпикриз,
Но как за план свой не держался,
К ногам её скатился вниз

Он не оставил постановку,
Так глубоко объект узнал,
Страстей он делал рокировку, —
Смертельно страшный ритуал,
Тут вызов тоже был для профи,
Рвалось наружу мастерство,
Налит цикорий вместо кофе,
Таланта зреет колдовство

Окончен том мучений жутких,
Для самой дорогой души,
Он полон мыслей самых чутких,
Взошли проклятий миражи,
Бесспорно, — лучшая работа,
Сюжет блестит до мелочей,
И этот текст — его свобода,
Ключ от увесистых цепей

Настал момент свиданий новых,
В условной точке нет её,
Среди сомнений всех бредовых,
Заныло жалобно чутьё,
«Я сожалею Вашей роли,
Несчастный случай, ДТП,
Лекарства нужные кололи,
Но поперёк не встать судьбе»

Знакомый тип с бородкой снова,
Буквально вырос из земли,
«Произведение готово?
Вы, говорят, в нём превзошли,
Свой слог, писак всех наших вместе, —
Невероятной мощи прыть!
Привет передадим невесте,
Готовы сделку завершить?»