~~~Чего только не найдешь на чердаках! Особенно, если это чердак старой пекарни в Дальнем пределе Дренда. Вот и вам в руки попались серые от времени листы. Каждый лист - история. Смахни паутину и пыль, любопытный, и оживи ушедшее давно. Будь осторожен - Пекарь ещё не спит, и не погас огонь в его печи. Помни, за иными страницами ты дверь найдешь. И Боги лишь знают, куда уведут тебя пути. ~~~
******
Город-порт Тирре. Nilsen Rinagh.
Дощатый проём чердака старой, приземистой пекарни над обрывом. Вечерние сумерки мягко ложатся на город, дышит синее Тирренское море. Лёгкий ветерок гоняет по полу мелкий сор, мучную пыль, травинки и теплый, намертво впитавшийся в стены аромат хлеба. Босые ноги свешены в пустоту. Чуть взъерошенная рыжая голова маячит в проёме. Хруст краюхи свежего хлеба, крынка вечернего молока. Хорошооо... Отдых после долгого, насыщенного дня. А он был не прост! Сегодня, я Nilsen Rinagh, ученик пекаря 16 лет отроду, держал экзамен магистрата на право стать новым Мастером выпечки. Старый Берборн, мой учитель, наблюдая за испытанием сурово хмурил косматые брови, пытаясь скрыть волнение. Но я сдал! Хотя побегать пришлось знатно. Кто же знал, что начальник городской стражи окажется любителем черного пирога с лососем по-тильски? Того лосося 1,5 дня в травах с тильским вином надо выдерживать! А вот возьми, и выпекай. Но всё сошло с рук - лимонная цедра с душицей сделали своё дело. Аромат немного не тот, но старому вояке и это было мило.
Весь день бегал около большой печи, выдавая по первому требованию комиссии магистрата любую выпечку - лепил пироги с зайчатиной, пёк мелкие, на один укус шоколадные кексики для дочери магистра, шаньги, сырные конверты, кукурузный и винный хлеб, толстые штернские сливочные оладьи с мёдом....
И наконец, венец всего. Символ Тирре - городской хлеб. Гордость и мера, которую едят всей семьёй почти месяц. Огромный такой хлебище, с доброе тележное колесо. Выпеченный мастером, он не черствеет, и когда бы ты ни отрезал себе кусок - он всегда тёплый, как только что из печи. Берборн себе весь язык (да и пару хлебных лопат об меня, что уж там) сточил, научая его делать.
А неплохо получилось.... Хрустит, чуть пряный, тёплый.
Жаль, что всё это заканчивается - завтра уже в дорогу. По закону города, молодой мастер должен покинуть Тирре, и провести 5 лет в пути, набираясь опыта и оттачивая свои знания. Теперь я - Отрезанный Ломоть. Дорожная торба собрана, можно идти спать. Кто знает что будет? Мир огромен! Спрыгнув на стожок под крышей, и основательно его разворошив (ох, и будет ворчать утром старый пекарь!), юноша ушел спать в свою часть дома.
Над морем вставали ясные звёзды.
~~~Свой хлеб, по крошечке,
Пеки, пеки.
Свой путь, что по-за-порог,
Иди, иди.
Что я оставил там, в чужой дали..
Шаги?
- Шаги. ~~~
*Nilsen Rinagh, песня над Коссирским обрывом.
Гаспиева дорога. Nilsen Rinagh.
Кто ходил по Гаспиевой дороге хоть раз, навсегда запомнит её запах. Свежий запах чуть горького морского ветра, штурмующего обрывистый берег. Запах, сплетённый из моря и трав солнечных равнин. С беловатой пылью и хрустом мелких камешков под ногами. Людей почти не встретить, только мелкие хуторки, да редкие торговцы-изгиты на одной, самое больше, двух повозках тянут к горизонту до больших городов. И долго вслед слышны их песни. Любопытные, неунывающие, как и они сами.
Шаг, шаг, шаг. Тянется из-под сандалий пыль, мерно качается на спине торба,, широкополая соломенная шляпа кренится чуть набок. Песни... Усмешка мелькнула на лице молодого путника. Этот мир уже перевалил за зенит своей жизни, и магия прошлого давно утекла из него, оставив лишь то, что у живущих не отнять - тепло и огонь души.
Песни изгитов, тильские паруса и вино, мраморные статуи из Саргены, тирренский хлеб - всё это своё, особое, с огоньком души мастеров. Сядь в повозку к изгитам, хвостатым детям Великого моря, спой с ними! И любой путь будет лёгким, быстрым и не устанут ни ноги, ни сердце твоё; Саргенские статуи - кто видел их, каменных, но будто живых, горящих внутренним светом, смягчит своё сердце и память о красоте уже не покинет его.
А я - ученик пекаря. Хоть и сдал магистрату экзамен, но "- Учеников бывших не бывает!", как напутствовал меня Берборн. Хлеб из Тирре - из всех душевных вещей, едва ли не самый древний. Семейный, общий, тёплый. Кто ест его, забывает раздоры и печали. Тепло с ним даже в редкие студёные зимы. И теперь иду я искать новые рецепты, старые знания. Говорят, после Катаклизма нет-нет, а всё ещё находят древние заброшенные хранилища, библиотеки, а то и целые города ненадолго восстают из-под земли после землетрясений. Я оглянулся - на востоке, на самой границе горизонта грозил живущим морской вулкан Э'рху. Всё никак не уснёт старый курильщик. Хотя, местные крестьяне его едва ли не за божество считают, пепел же!
- Ээй-Э-ээ, Ветер! Что нагадаешь, что принесёшь мне? Воды бы мне, а то во фляге уже дно видно. С утра без остановки. О, дымок! Постоялый двор, что ли? Вроде бы не было никогда их на этой дороге?
Следуя за линией обрыва, дорога делала поворот, огибая одинокий валун. Дымок, приближаясь, превратился в приземистый дом под старой черепичной крышей, будто вкопанный в склон пологого травянистого холма. У вершины холма, вслед за солнечными пятнами, бродили мохнатые козы. По дворику у дома, гремя ведром и распугивая мелкую живность, шла уже немолодая женщина. Заметив меня, она обернулась и стала наблюдать, прикрыв рукой глаза против солнца.
- Здравствуй, парень! - приветствовала она меня. - Откуда ты? Нечасто тут таких юных встретишь, да и для паломничества к южным храмам рановато.
- Из Тирре иду. Мир вам! Я Nilsen, ученик пекаря. А это постоялый двор?
Она тихо рассмеялась, - Нет, это просто мой дом. Он и правда тут всего пару лет - мой муж был мастером-архитектором с Севера. Когда я заболела, мы решили переехать в этот тёплый край. И ради меня он перенёс сюда наш дом, в точности как он был. Я поправилась, а вот он... Но ты заходи, я найду место. Пить, наверное, хочешь? Меня зовут Клоке.
И не дожидаясь ответа, она пошла к дому, тряхнув гривой пепельных волос. Я вошел вслед за ней, разглядывая обстановку длинного дома Севера - резные столбы, пучки трав под крышей, печь в углу, лавки вдоль стен, шкуры зверей и коз. В центре единой комнаты мерно горел продолговатый очаг, дым спиралью уходил в отдушину под крышей. Я присел на лавку, что указала Клоке.
- Вот, держи! - подала она мне деревянную кружку с каким-то тёмным напитком, - Ячменный квас с синецветом, лучше всего в такой солнцепёк.
"Квас" оказался терпким, невероятно холодным и кислым настолько, что сводил зубы. Но вкусно! И хлебом пахнет.
- Спасибо. Уже легче, правда. Может помочь вам чем?
- Отдыхай пока. - улыбнулась она. - Мастером недавно стал, значит? Да не удивляйся ты так! - Ученики и в наших краях порой уходят в мир. Особенно, если тот кто учил, был сам силён и чтит старый закон. На вот, поешь - я взял протянутую лепешку с сыром - А я пойду коз верну пока не стемнело.
Прихватив короткую жердь, хозяйка вышла. Меня же от еды стало клонить в сон. Мда... пройти с утра одиннадцать лиг - неплохо. Надеюсь, тут никто не будет против, если я вздремну? Аккуратно скинув сандалии, я улёгся на лавке, с наслаждением вытянув ноги. Уютно. А Клоке неплохая... Интересно, как выглядела мама? - подумал я засыпая. Сон быстро унёс меня.
*Мирное, солнечное травяное море. Я стою над обрывом, держу в руке шляпу, ловлю разгоряченным лбом свежий морской ветер. "- Nilsen.. - летят слова словно через пелену - Nilsen! Никогда не забывай своего огня!" Я пытаюсь обернуться, найти.. Кто, кто это сказал? Берборн? Солнечный берег тает, расплывается туманом. Темно. Прибоем накатывает тревога.. вязкая, липкая. И не убрать её, не отмахнуться. Будто кто-то чуждый упёрся взглядом в затылок.*
- Ааа..! - Я рывком сел на лавке, судорожно оглядываясь. Ну и сон! В голове шум, ломит шею.
- М-ма-У!
- .....??
Глубокий вечер. По красным углям очага танцуют огненные волны. На шестке печи сидел огромный чёрный кот, внимательно разглядывая меня зелёными глазами.
- Проснулся?
- Клоке? Я только сейчас тебя заметил! Я кажется проспал дольше нужного, прости.
Говоря это, я наконец понял, что свет в доме притушен, а хозяйка напряженно выпрямившись стоит около окна, к чему-то прислушиваясь. В руке - тлеющий пучок травы, отсветы огня бегают по её волосам, по зелёному платью; Дым трав, будто сам по себе, сизым призраком впитывается в стены без остатка.
- Слушай, пекарь... - Она обернулась ко мне. - Есть разговор.
Я не успел ответить. Неподалёку раздался жуткий вой.
