(фотография позаимствована из интернета)
Однажды весной подвернулась возможность съездить в Союз, в командировку. Для сопровождения увольняемых в запас. Попасть в список командируемых лиц для сопровождения было нелегко. Такая командировка – это, по сути, дополнительный отпуск. Срок то командировки до десяти дней. Так что время заехать домой вполне хватало. Поэтому список составлялся только на основании представлений командиров частей. Список этот подписывал лично комдив.
Коварные офицеры ООиУ тасовали счастливчиков частенько «наоборот». То есть, допустим, родные края утверждённого кандидата где-нибудь в Узбекистане, а его цепляют к партии в Хабаровск. Человек бежит и просит – перемени! И вот, повторюсь, коварные и хитрые, упомянутые выше ООиУшники во главе с добрейшим, но хитрющим начальником, подполковником Ф. назначают ему оброк. Но, к чести, их, надо сказать, всё, что дороже бутылки коньяка ими оплачивалось, даже «с верхом». А коньяк распивался совместно. Так что никакой коррупции, просто военная хитрость.
Я до сих пор задаю себе вопрос – а зачем было это правило – сопровождать дембелей в Союз. Зачем они были нужны эти сопровождающие? Чтобы дембелей успокоить, если что? Интересно, что мог сделать один офицер или прапорщик со полуторой сотней милых мальчиков, если бы они стали резвиться в салоне самолёта? Но это ладно, нам то от этого только хорошо было.
Формировались команды (далее «партия», так мы говорили) увольняемых по географическому признаку. В ЦГВ все обещания командования отправить лучших с первой партией, а тех, которые … в самой последней обычно не выдерживались. Причину я уже указал. География и вторая – расписание самолётов. Принцип был такой – в ЦГВ борт вёз молодых, обратно уволенных. Так было в наше время.
Непонятно, конечно, почему ребят, призванных из Западной Украины, например, нельзя было отправить домой на поезде?
В общем, приказ, оформление, сборы, это всё закончилось. Определили – вылетаю с горьковской партией. Такого-то числа, во столько-то. В день вылета прибыть в клуб Митовского полка, получить свою партию и убыть с оной в Божи Дар. Борт, ориентировочно – во столько-то!
Отлично!
В указанный день, на шефовом УАЗике я прибыл в полк. А что прикажете, вещи через пол Мито на горбу тащить?
Подошёл к НШ полка, он командовал сбором и формированием команд, доложился, поздоровался. Удостоился неодобрительного «Пижон!». Ну, подумаешь, брюки расклешенные, туфли … вроде бы и уставные, но из чешского магазина. Перчаточки лайковые, но ведь коричневые. Дело то молодое, однова живём.
Суть да дело, но получил я список команды и задачу построить людей в 11.00 на плацу (ткнули пальцем - «где») и пошёл в клуб. Там была организована сборка-сортировка. Дембелей, назначенных для отправки, в этот день свозили туда со всей дивизии.
В моей команде был один старшина из рембата. Бравый и строгий. Вот ему и было поручено. Моя команда состояла из ребят Митовского гарнизона, и в большинстве своём парни были из подразделений, расквартированных в нашем четвёртом городке. Поэтому я и решил, что старшине и карты в руки. И, кстати, не ошибся. Парень сделал всё быстро и чётко. Чесслово, у меня бы так не вышло. Ну, какой из технаря командир? Так, видимость.
Пока пришли машины, три раза всех строили и проверяли. А зачем? Парни от мест построения не отходили дальше курилки, которая была расположена в пяти шагах. И по общей команде НШ полка «Проверить наличие людей!» дополнительно даже командовать не приходилось. Потому что не успевали мы, старшие команд подойти, уже все стояли на местах. Кому надо было пробовать на себе лозунг «Дембель в опасности!!!»?
И ведь ладно Митовские. Сбор был назначен к восьми. Из других гарнизонов люди повыезжали уже кто в три, кто в четыре утра, чтобы успеть. Будто бы.… Но Дембель спишет всё. На мой взгляд, народ готов был пешком идти, даже из самых дальних гарнизонов.
Но вот за забором раздалось рычание УРАЛов, и улицу перед полком заполнила колонна дембельских, так сказать, повозок.
Ну, естественно, «Равняйсь!!! Смирна!!!»
НШ полка сделал шаг вперёд:
- Товарищи солдаты, сержанты и старшины! Сегодня вы закрываете, пожалуй, важнейшую страницу своей жизни. Вы закончили службу в Армии! Сейчас вы сделаете первые шаги по дороге к дому! Спасибо вам за службу!
Секундная пауза, пока дошло …
- УРА!!! УРА!!! УРА!!!
- Счастливого пути, парни!!! НШ опустил мегафон и, … по-моему, смахнул на выдохе слезу.
- На погрузку … Шагом…, в это время начали раскрываться ворота на улицу, и точно, в момент, когда створки коснулись ограничителей, - МАРШ!!!, и тут же грянул полковой оркестр. «Прощание славянки» …. Разорвало тишину и рвануло душу. Окна казарм, выходящие на плац, распахнулись и в них высунулись счастливые улыбающиеся рожи братьев по оружию. Ребята размахивали пилотками, полотенцами и кричали … стандартно и предсказуемо:
- ДЕМБЕЛЬ ДАВАЙ!!!
Оркестр играл так, что, … а может, просто настроение было, такое. Соответствующее было настроение. Когда команды вышли уже за ворота, оркестр тоже промаршировал и встал в открытом проёме и играл, не переставая до тех пор, пока люди рассаживались по машинам, и когда колонна уже тронулась. Марш гремел, пока последняя машина не покинула полковую, так сказать, улицу. И, вы знаете, я понимал, что это не мой дембель, но глаза были влажные, и душа рвалась так, как будто….
Братва размахивала фуражками и под крики «Дембель давай!», «Ура, домой!» и т.п. выражения ликования колонна вышла из Мито.
Дорога до аэродрома была неблизкой, колонна шла с очень небольшой скоростью, километров сорок-пятьдесят. Понимаете, рассказы о ДТП с дембельским транспортом, отнюдь не сказки. Отдельные машины, действительно под настроение устраивали гонки, ну и.… И гибли и калечились пацаны. Поэтому УАЗик, шедший впереди шёл не быстро. Только комендантская шишига сновала вдоль колонны, регулировщиков то на весь маршрут не хватало, вот они их и меняли.
По ходу мы проезжали какие-то наши гарнизоны и обязательное «Дембель давай!!!» прокатывалось вдоль колонны. Но этого было не избежать. И бороться, сами понимаете, было бесполезно, да никто и не собирался.
Но вот и Божи Дар.
На краю лётного поля были разбиты палатки. Лагерь, значит. Ну и штабная КШМка. На полосе стоял красавец ТУ-154. Народ оживился, и тут же поползла «абсолютно верная информация», что именно для нашей команды и предназначен этот лайнер. Но никто не обратил внимания, что за палатками был пятачок, огороженный колючкой, на котором, под навесами стояли столы и группа офицеров вела досмотр ранее приехавшей команды.
Встретил нас, как родных, начхим дивизии. Капитан Костя Ф. Представьте себе мужика полтора центнера весом и за метр восемьдесят ростом. Представили? Цвет лица у Костика был такой, как будто он хлорпикрина нанюхался и вид соответствующий. Бравый и воинственный.
Быстро распределив людей по палаткам с правой стороны, именно с правой, он дал команду личному составу зайти в палатки и носа не высовывать без … «пока не позовут! Ясно?». Народ робко запросился … типа в туалет. Костя был лаконичен и непреклонен «Потом, не умрёте».
Дело было очень простое. Из палаток по левой стороне, после Костина рыка, высыпала молодёжь. И хотя дембеля были уже в палатках, традиционное «Вешайтесь салабоны!!!» всё же прозвучало дружно и неоднократно!
Построили молодых, перекликнули, погрузили и колонна попылила обратно, поехали парни - служить и не унывать!
После чего дембелям было доведено кратко и по-деловому.
- Кого поймаю за вот этой лентой с этой стороны или на полосе с той, задержу своей властью тут, дневалить, подметать и отправлю последним самолётом!
Вот эта угроза была реальной. Комендант лагсбора мог сделать что угодно. Потому что списки на посадку составлял он. Тут же были собраны военные билеты, проездные документы и т.п. Мы, сопровождающие, также сдали паспорта. Т.е. в выданную мне коробку лёг дивизионный список, документы пацанов и мой паспорт. Коробка исчезла в КШМке. Вещички свои я также сложил у Кости. А дальше меня ожидал приятный сюрприз. Пошёл я к палаткам, посмотреть, где там мои, и чего вообще. Смотрю, а навстречу мне ребята взводные из БУиАР, соседи наши. Они вчера ещё с командами своими уехали и должны бы уже быть в Союзе.
- ?????????
- График сдвинулся, чего-то там с бортами. Сутки сидим. Улетим только завтра к обеду.
Вот те раз! Я-то настроился уже ночью дома быть. Чего там от Горького до Москвы? Час лёта. И рейс подходящий был. Разведка донесла. А тут такое дело. И ведь что интересно, нам тоже запрещено было покидать территорию лагсбора. Мы же за людей отвечаем. Практически каждый из нас превратился в командира роты, по численному составу временно подчинённых. Поэтому ситуация для нас была даже смешнее, чем у парней. Ребятам выдавали сухпаи и был гарантирован горячий чай. А нам чай то, пожалуйста, но ведь чем его заесть?
Забегая вперед, скажу, что Костик остался на высоте. И накормил, и напоил. Но, увы, только нас троих. Одна контора, деваться некуда. А вот трое ребят из пехоты и один из танкового полка как-то сами разбирались. Но они и улетели, зато, кто-то вечером, а кто-то ночью. К утру остались только наши три партии.
Вечером и ночью, как уже было отмечено, прилетели и ушли четыре борта. И команда каждого имела с собой некоторое количество жидкой валюты. Бутылка русской водки в чешских магазинах и в военторге стоила восемьдесят пять крон, а экипажи уступали нам по тридцать. Вот поэтому ночь мы провели славно. В разговорах душевных, одним словом практически всю ночь в КШМке шла нормальная офицерская пьянка, перемежаемая привлечением участников к приёму молодняка, который размещался в освободившихся палатках, откуда выводились команды «на вылет».
Происходило это так. Команду дембелей выводили на воздух. Бедные парни. Конец апреля в Чехии, конечно, гораздо теплее, чем, скажем, в районе средней полосы России, но тоже не очень, чтобы. А парни в кителях. Шинели были у единиц. Да место открытое. Ветер, то сё. Так вот строили ребят слева и заводили в загон, где особисты устраивали шмон с проверкой. О нём я расскажу потом. А молодёжь группировали у трапа и отводили в палатку. Там уже ожидали «покупатели» и кого-то разбирали и уводили-увозили, а кто-то ждал своей очереди.
Проверенные дембеля грузились на борт и Тушка, завывая турбинами, со свистом устремлялась в небо. О том, что можно спать в такой ситуации, не шло и речи, поэтому в паузах между бортами мы и предавались душевному разговору, усугубляя настроение прозрачным приветом с Родины.
Но в районе четырёх часов, проводив последний борт, всё-таки разошлись, решивши отдохнуть.
Спать, кроме как в палатке с личным составом, было негде. Но мы люди привычные. Хотя спальные места были организованы … м-м-м, как бы это лучше сказать. По-армейски просто и лаконично. То есть в палатках стояли ряды голых солдатских коек. В два яруса, как водится. Ни матрацев, ни одеял, ни подушек, в общем, ничего, кроме голых сеток, местами ржавых. На моей койке лежала солдатская шинель и подушка. Уж не знаю где, но нашли пацаны и решили, что командиру «положено». Причина такого уважительного отношения была проста. Во-первых, я договорился с местным прапорщиком, который ведал доставкой чая и руководил кружками, что тот привезёт на ужин два бачка картошки и солёных помидоров, чтобы пацаны могли поесть по-людски, хотя один раз за последние сутки. Сухпай, конечно, тоже неплохо, но разогреть консервы было негде. А холодные, они малопригодны для употребления. Выставил, как водится мужику стакан, и дело было сделано. Товарищ ещё масла с килограмм притащил. Так что ребята худо-бедно, но перекусили.
Но была ещё одна причина такого заботливого отношения. Как только парни построились, по приезду, особист проверил у нескольких хлопцев наличие записей в военных билет на предмет гвардейских значков. В дивизии был только один гвардейский полк – 265 мсп, вот он у чернопогонников и поскручивал незаконные награды. Из моей партии попало под раздачу трое. В том числе и командующий старшина. Конечно, пожаловались они мне и слёзно попросили. С особистом я договорился. Всё ж соседи, а потом парень был не на шутку увлечён бардовской песней (без подтекста, просто знал и любил), ну а у меня было десятка полтора кассет. Помимо Высоцкого, Визбор, Окуджава, и ещё ряд тогда малоизвестных авторов. На этой почве мы с ним и подружились. Сначала то ему стукнули – мол, антисоветчина процветает в комнате № 21, но разобрались быстро, и не посадили даже. Поэтому торг был простой.
- Новые песни хочешь?
- А то!
- Отдай мальчишкам цацки.
- Нет проблем. Но увижу ещё раз – не взыщи.
- Договорились.
Ребята чуть не плакали от счастья, когда к ним вернулись значки. Правда, один деятель возроптал, что у него был бронзовый, а вернули простой – алюминиевый. Ну, я ему посоветовал самому сходить и обменять. Он не пошёл почему-то. Ну, дембель. Они ленивые.
Ночь, вернее остаток оной, я провёл б.м. по-людски. Когда ребята из БУиАР зашли меня будить, то были сильно удивлены такой заботой обо мне незнакомого личного состава. Я им, конечно, гордо ответил:
- Ближе надо быть к людям, товарищи офицеры, проще жить … и люди к вам потянутся.
Не скрою, мне было очень приятно.
Сразу дораскажу историю со значками. Парней на площадке досмотра шмонали крепко. Все, абсолютно, значки, которые не были вписаны в документы, беспощадно изымались. И парни обратились ко мне с просьбой спрятать их «награды» от злых и посторонних глаз. Поэтому был определён размер двух свёртков, чтобы не выделялись из карманов. Потому что мои вещи досматривались также. А до личного досмотра не доходило. И свертки должны быть тугими, чтобы не гремело ничего. Самое смешное, когда я в самолёте отдал свёртки обратно, мне предъявили претензию, что чего-то там не хватает. Ну, тут уж я просто послал жаловавшегося. Разбирайтесь сами. Мораль одна – не хочешь зла….
Болтались мы на площадке целый день. Сначала, ещё до обеда, улетели взводные со своими командами, и только уже в конце дня, наконец, прилетели и за нами.
Как водится, построились, сверили наличие людей, проверили по военным билетам правильность составленного списка и партиями по десять человек начали заводить парней для досмотра на огороженную колючкой площадку.
Вот вопрос – а зачем было огораживать колючкой? Ну, обнесли бы навес-шатёр, где это действо происходило лентой той же и нормально. Но эту патологическую тягу к колючке у особистов и погранцов я потом встречал не раз в своей жизни. Где дело касалось подобных мероприятий – возникала колючка. Вот так Родина прощалась с убывающими на защиту её зарубежных аванпостов, и также их встречала. Других примеров нет. Раз пересылка, то и порядки соответственно.
Шмонали сурово. Тут уже не обращали внимания на форму одежды или неуставные её детали. Проверялись вещи, альбомы, каждого ждал личный досмотр. Т.е. проверяли содержимое карманов и даже прощупывали швы. Пяток здоровых сержантов и три офицера дело своё знали туго.
В картонную коробку летели всевозможные аэрозоли. Дезодоранты, освежители рта и т.п. парфюмерная продукция. И что смешно – ну сто тысяч раз было говорено дембелям – не покупайте, не пропустят их в самолёт, правилами безопасности полётов запрещено. Нет, всё равно. Стоили они копейки, выглядели понтово, в Союзе такого не было, вот парни и набирали.
Тут опять возникла проблема. У одного хлопца была целая упаковка (а практически кроме альбома и десятка пакетов конфет у него больше ничего и не было) лекарства от астмы. Знаете, есть такие баллончики с раструбом. Он взвыл. Мама болеет астмой, а такого лекарства не сыскать в Союзе. Парень просто заголосил:
- Дяденьки, не отымайте, у меня мамка болеет, я целый год деньги копил….
Особист сжалился:
- Пошли к командиру (самолёта), если даст «добро» – вези.
С экипажем был пилот инспектор, пожилой дядька. Весь в галунах. Не меньше генерала, наверное, гражданско-авиационного. Выслушав нас, он сказал, что это вообще не разговор, мо, вы можете вообще все эти аэрозоли не отбирать, это мелочь, которая….
Спасли вообщем гуманитарный лекарственный груз.
И я свою пену для бритья тоже выбросил в эту коробку. Мне то претензий никто не предъявил, но всем, так всем.
Особисты перелистывали альбомы и выдирали беспощадно оттуда фотки, где были видны бортовые номера машин, рисунки разные шутливого содержания. Вот тоже – секрет полишинеля. Как колонны с незаклееными номерами по Чехии гонять – это всегда, пожалуйста, а тут … и рисунки эти, ну какую опасность они представляли.
Но пяток мужиков попали «по-взрослому». Содержимое чемоданов у них тянуло на пару-тройку десятков тысяч крон. И был это народ, в основном кавказской национальности. А потом все они направлялись в Азербайджан, Армению и т.п. места. Вот этих сняли с рейса. Забегая вперёд, скажу, что улетели они с пустыми торбами и самыми последними, в Хабаровск. Их прокуратура крутила, но пожалели. Хотя наказали ЗНШ в частях, откуда они были. Не имели права их отправлять в МВО. Поскольку были партии в их округа. Но эти партии уходили после первого мая. Вот блатняк полковой и расстарался. А по ходу, при более детальном осмотре были изъяты ещё и цепочки серебряные, зашитые в швы кителей и деньги советские.… Но пожалели их – сажать не стали. А зря. Прикиньте сколько они всего попрадовали и сколько денег у молодёжи поотнимали. Деньги все были в купюрах от рубля до пяти, проходили в письмах копейки материнские, а эти шакалы….
Но красивые баллончики, изъятые у народа, и вообще всё, что было отнято, было при избранных из числа дембелей, свидетелях высыпано из коробки в очко туалета. Себе проверяющие не взяли ничего.
Я вообще то тоже лишку загрузил. У меня в кейсе лежал десяток дисков. Окуджава, Высоцкий и т.п. Диски были в основном из стран капиталистических. Супрафоновских, местных – пара всего. Окуджава и Дассен, а вот Владимир Семёныч и ещё несколько - это была стопроцентная контрабанда. И особист это понимал. И сам он тоже, я рассказывал. Но сдержался. Хотя на понт и брал. Мол, по прилёте всё равно изымут. Ты мне оставь, я тебе их верну. Пришлось пообещать дома переписать и кассеты привезти. Отстал. Но облизывался, как кот, пока я в самолёт не залез, от греха.
Взлетали мы … мама, не горюй!!! Такую свечку командир выставил, мы лежали горизонтально на креслах. Истребитель, млин!!!
После взлёта выяснилось, что курить во время всего полёта не разрешается, засада, одним словом. Но, минут через тридцать стюардесса меня пригласила, короче экипаж решил мало-мало перекусить … и меня позвали. Вот так я оказался в кабине. Виды, описывать не стану, но ощущения … нет, правда, это нельзя описать. Это надо увидеть!!! Красотища такая!!!
Полюбовавшись на красоты, я попросил командира объявить о пересечении границы и ретировался с пилотом наставником, или инспектором, проверяющим, одним словом. Мы устроились в закуточке у кабины. Как водится, попробовали бортового коньячку. Я притащил банку крабов из запаса, и мы.…
Тут прозвучало объявление командира:
- Борт такой-то пересёк границу Союза Советских … в районе города…». Ох, и реакция была. В салоне просто стоял рёв, хотя я и предупреждал, что объява будет при гарантии спокойной реакции. Куда там! Правда, обещание не вскакивать с мест, почти никто не нарушил, но крики «УРА!!! Здравствуй Союз!!! Дембель давай!!!» и почему-то «Вешайтесь, салабоны!!!» не стихали ещё минут пятнадцать. Вышел я в салон, и честно, хотя парни и сидели, и орали, но почти у всех на глазах были слёзы, а некоторые, не стесняясь, хлюпали носами. Радость была неподдельная и такая искренняя и широкая, что чесслово даже завидно стало. Поздравил их с пересечением границы, чем вызвал новую бурю. А вообще на душе стало как-то легко и светло, будто бы это я всё это организовал. Правда-правда!
Ну а мы тем временем продолжили с инспектором. Так незаметно, под коньячок, лимончик и шпроты (крабов мы отдали штурману – у того предстоял день рождения) борт вышел на посадочную прямую у славного города Горького (не забывайте, что на дворе был семьдесят девятый).
В Горьком, напуганные особистом, мы ждали какого-то глобального шмона, потому что последнее, что он сказал парням, при посадке в самолёт было:
- Если кто чего не сдал, лучше отдайте сейчас. Найдут в порту прибытия (до взлёта никто так и не объявил – куда летим), вместо дома, угодите, в лучшем случае, на губу.
Но поднявшиеся на борт погранцы, опять же собрали военные билеты, забрали список, мой паспорт и пачку проездных. Опять-таки было велено построить народ у трапа и следовать ко входу в терминал:
- Сержант проводит!
Последовал кивок на небольшого роста сержанта. Он был одет в шинель. Вот тут ребята, те, кто шинели не взяли, я думаю несколько раскаялись. Я хоть и дал команду всё делать бегом, т.е. высыпаться с борта и строиться, но пока туда-сюда всё равно прошло минут двадцать. Нашлись уроды, которые вспомнили, что они дембеля и перестали торопиться. Но после, в общем, ребята сами навели порядок. Дальше мы шли к терминалу минут пятнадцать, почему-то по кругу, хотя по прямой было метров сто пятьдесят. Но на лётном поле свои правила движения.
Простояв ещё минут двадцать у дверей терминала, ребята стали потихоньку синеть. Было, во-первых, совсем не жарко. Время где-то было за одиннадцать и сильных холодный ветер. Зашёл вовнутрь. В зале пусто, только за столом у выхода два прапорщика погранца отштамповывали проездные и стоял сержантик, который нам дорогу показывал В общем, дал я команду своим воинам заходить. Прапора даже голову не подняли, а сержант кинулся навстречу:
- Куда? Команды не было! Стоять!
Ну, пришлось ему двумя резкими короткими фразами объяснить, что … Он вроде обернулся к своим командирам, но те сделали вид, что всё нормально.
Поганец, а не погранец. Есть власти капелюшка, давай ей упиваться. В строю стоят такие же мальчишки, как и он, а у этого понтов два ведра. Гадёныш, чесслово.
Никакого шмона или даже мелкого досмотра не было. Ребятам, вызываемым по фамилии, выдавался военный билет и Дембельский червонец. Ставилась подпись в расходном кассовом ордере и привет. Свободен. Проездные вручили мне – раздашь, мол, в зале. Хорошо я догадался пересчитать, не отходя от кассы. Трёх не хватило. Каждый из прапоров пересчитал проездные сам и оба удивились. Пришлось им раздавать требования самим, и потом мы долго бодались – кто потерял? Я или они. Но потом, наконец, до них дошло, что собирали проездные они сами у бойцов и валить что-то на меня бессмысленно. Проездные быстро нашлись.
Один из пограничков спросил меня:
- Тебе куда добираться?
- В Москву!
- Первый рейс в семь утра. С билетами помочь?
- А поезд.
- Есть много проходящих, всю ночь ходят. Но на вокзал не советую, там патрулей много. Комендатура рядом. Залетишь, такой красивый.
- Прорвёмся.
- Смотри, если надумаешь, заходи к коменданту, с билетом поможем, - сказал мне финик, отоваривая мой чек, выданный заботливым начфином.
- Спасибо.
Мой сосед по комнате, улетел с дембелями сутками раньше. Он повёлся на заботу этих самаритян и остался в аэропорту до утреннего борта. Жил человек в Жуковском и ему от Быково, добираться было удобнее. Так вот. За билет, в кассе то не было, он отдал полтинник. И принял приглашение переночевать в комнате отдыха в комендантской. В результате был вовлечен в употребление вкусных напитков, типа «коньяк». Первую бутылку выставили хозяева, а потом угощал – догадайтесь кто? В результате сосед, прилетев в Быково, тащил свои баулы сам, потому что на носильщика не осталось. Хорошо соседи дома были, одолжили за такси рассчитаться.
Выхожу я в зал, а мои парни стоят стайкой, ждут меня. Ночных рейсов из Горького практически не было. А на вокзал добираться …, автобус рейсовый уже ушёл.
Начали думать. Вышел на площадь, смотрю «Икарус» стоит. Подхожу к водиле. Тот объявляет по пятёре с носа.
- Тебе не жирно будет? Сто парней по пятёре, опухнешь.
Пауза.
- Сколько дашь?
- Четвертак за всех.
Сошлись на сорока. Скинулись. Загрузились. Поехали.
На вокзале было хорошо. Все, кто утром и днём улетели, сидели и ждали. Билеты на проходящие поезда начинали продавать по прибытии поездов. По десять билетов, больше не было. Вот и сидели. А комендант на просьбы не реагировал. Засада. А домой хочется. Ближайший поезд через двадцать минут. Если на него попасть, то уже в восемь утра дома.
- Денег давать пробовали?
- Один ты такой умный?
- Чего делать будем?
- Ждать. В час ночи уходит Горький-Москва, пассажирский (это значит со всеми остановками) обещал (комендант) посадить. К обеду будем в Москве.
- Так на него тоже билетов нет?
- Тоже.
Ладно. Считаемся. Нас пятеро и два моих бойца. С вещами помогают. Итого семь.
- Если сейчас на скором уедем, поляну кроете?
- Иди ты, не трави душу.
Иду, но, вовсе не туда, куда послали, а к междугороднему телефону-автомату. Звоню мужу сестры. У него кореш с детства служит в Москве в ВОСО, т.е. начальник военным комендантам вокзалов по всему Союзу. Жалуюсь. Называю номер поезда и количество мест. Перезваниваю через десять минут, а по трансляции уже меня зовут срочно к коменданту. Иду. Встречает как родного, звонит при мне в кассу.
В общем, через десять минут мы уже грузились в купейный вагон скорого. За бойцов доплатили, там копейки, какие-то. Сразу скажу – поляну зажали. Типа устали сильно и т.д. Мол, потом проставимся. Ага, проставились. Жмоты.
Вот так. Но это был не самый худший вариант. Случалось потом и тяжелее. Гораздо.
Вагон, к слову, полупустым до Москвы шёл. Вот такие дела.
Из командировки я, конечно, опоздал. На неделю. Приехал только после девятого мая. Шеф, конечно, ругался и даже наказал. Но после употреблённой Старорусской и домашних, замаринованных мамой, грибочков подобрел и снял ранее наложенное взыскание. Ещё и командировочное сам относил в строевую, чтобы на меня не наезжали.
