Ivan.I

И все-таки я его сварил! Он - это горячий финский Лохикейтто!

А, знаете - вкусно! Но тут есть, конечно заслуга рыбы. Дикая нерка..., сами понимаете.

Строго говоря, везде в источниках пишут, что суп этот варить надо из лосося. Но! Нерка относится к семейству именно лососевых и, значит, она - лосось. И всё. Не будем больше об этом.

Вот что пошло на бульон. Хребет, шкура, плавники и всякое прочее, что от тушки осталось после разделки «под засолку».

Примерно граммов 600 - 700, я не взвешивал, набралось этих самых «отходов» чистой разделки. Головы у тушки не было. А жаль. Для бульона - самое оно то.

Замечание. Если кому нужно - обращайтесь, скажу, где я рыбу беру. Замечательные ребята, привезут рыбу и морепродукты прямо домой. Что мне у них нравится - работают оперативно и без обману. Продукты действительно свежайшие и реально, если пишут «дикая», значит так и есть.

Так вот, сложил я все это в кастрюлю, залил водой (чуть больше 3-х литров). Поставил на сильный нагрев, довел до кипения. Снял пену. Бросил луковку, уменьшил нагрев и оставил в покое. Можно допустить легкое побулькивание, но чтобы изредка.

Во всех источниках, у всех, так сказать, признанных авторитетов от кулинарии, встречается утверждение, что варить бульон надо не больше 20 минут. Кому «надо», эту тайну, правда никто не раскрывает. Нет, оно конечно, если бульон активно, что называется, кипятить, тогда может быть оно и …. Я бульоны всегда томлю. Поэтому стоял он на том самом не сильном нагреве час. И … попробовал я бульон через 20 минут. Это был совсем не бульон. Так, водица с привкусом.

Поэтому…, в общем, я томлю рыбный бульон минимум час. Получается очень вкусный, наваристый бульон.

Обязательно тщательно процедить. Это важно.

Еще граммов 600 филе неркиного я нарезал небольшими кусочками.

Потом взял по столовой, с верхом, ложке соли и сахара и развел смесь водой. Воды надо брать столько, чтобы раствором, который получится, можно было залить рыбу. Кусочки, которые получились.

На дно кастрюли, желательно такой, чтобы с толстым дном, выложить граммов 50 топлёного коровьего масла. Растопить, прогреть и отправить туда пару некрупных луковиц. Их, конечно, почистить и мелко порубить надо.

И, не то, чтобы пожарить, а прогреть и довести вот до такого состояния. Предпрозрачности. Мягкой такой.

Замечу, что в рецептах везде рекомендуют лук порей, но, увы, не нашлось. Поэтому я взял обычный репчатый лук.

Пару морковок среднего размера натереть на крупной тёрке.

Добавить морковь к луку, перемешать. Потом добавить бульон и тушить на небольшом нагреве до морковкиного смягчения. Чтобы луковые страсти и морковная сладость объединились. В общем, должен получится такой ароматно - вкусный тушеный микс.

Не забывайте регулярно деликатно перемешивать.

Бульон, напомню, тщательно процеженный, довести до закипания и отправить в него штук пять не очень крупных картофелин. Картошки надо резать не сильно мелко, но и не крупно. В общем, так, чтобы в ложку хорошо легло и есть было удобно.

Понадобится загуститель для супа. Столовую с верхом масла. Опять же топлёного, коровьего, растопить и прогреть. А потом муку в сковороду. И, стараясь, чтобы не было комочков, муку надо довести до такого … орехового цвета.

У меня никогда не получается, чтобы без комочков … почему то.

И как только картошка будет уже почти готова…,

… поджаренная мука отправляется в кастрюлю. И деликатно, но хорошо перемешать.

В этот момент я добавил листик лавровый и немного перчинок.

А потом вылить в кастрюлю сливки. И снова перемешать.

Я просто напомню, что все перемешивания должны выполняться очень деликатно.

Рыба. Подсмотрел у Лазерсона, решил попробовать. Знаете, действительно, он прав. Рыба не разваливается.

Слил рассолосироп и залил рыбу крутым кипятком. Рыба действительно, вроде как уплотнилась. Окрепла, в общем.

И сразу же отправляем рыбу в кастрюлю. Аккуратно, чтобы воды и всплесков.

Три минуты. И все. Выключайте нагрев, накрывайте кастрюлю крышкой и дайте минут 15, хотя бы, постоять. Настояться, в общем. И рыба дойдёт.

Вот. Что сказать? Было опасение, что получится очень жирно. Все-таки лососевые, они навар дают! И плюс сливки. Но, на удивление, получился очень легкий, но в то же время, наваристый суп. И вкусный, что характерно.

Ангела вам за трапезой!

ГОРОДСКОЙ СБОРНО-ПРИЗЫВНОЙ ПУНКТ

(ВТОРАЯ ПРИЗЫВНАЯ КОМИССИЯ)


Представьте себе автобус с военными номерами и военным водителем, едущий по утренней Москве. А из автобуса громко так, с выражением льётся песня удалая. Мы не пели «… мы едем, едем, едем …», мы пели что-то другое, вернее не пели, а орали. И сделать было с нами ничего нельзя. Понимаете, НИ-ЧЕ-ГО! Нас, победа над военкоматовскими, сплотила круче чем, годовое боевое слаживание в условиях горно-таёжного Засахарья. В общем вот так с песнями, шутками и  смехом, доехали мы в затаганские дали на улицу Угрешская.

Обычно автобусы из военкоматов оставляли на стоянке перед воротами и призванных заводили строем в ворота. Но в данном случае автобус подъехал к воротам, наш старший чего-то там сказал в окошко и мы торжественно въехали на территорию. И это было правильно, мы ведь и за, например, водкой пойти могли, куда нам спешить-то.

В общем, это было так. 
Очень много молодых парней. Стриженных и не очень, пьяных больше чем трезвых, но все практически поголовно одеты так, что будто бы вернулась беспризорщина двадцатых. Вот откуда такая одежда находилась в домах москвичей, для меня до сих пор загадка. Прилично одетых было – раз-два и обчёлся. Только что в лаптях никого не видел. Один так вообще щеголял в кителе старшего сержанта с полным набором дембельских значков. Клоун, ёлки палки. Китель был одет поверх свитера очень яркого, просто ядовитого фиолетово-розового  цвета. И как только наша промышленность умудрялась создавать такие краски – ума не приложу. 
Ну, процедуру распределения по командам и т.п. описывать скучно. Самое, на мой взгляд, удивительное состояло в том, что нас, уже прошедших комиссию, снова повели её проходить. А перед этим произошло то, что заставляет меня думать о работниках сборного пункта с некоторым уважением, но вместе с тем и отвращением. 
Нас построили и привели на площадку, которая была огорожена сеткой. На этой площадке стояли ряды металлических стеллажей (или шкафов – не помню) и предложили занять определённый ярус. Чем занять? Вещами. Т.е. своими мешками. Площадку охраняли дюжие сержанты. Команда была такая. Взять с собой ценности и документы и следовать на комиссию. Посля того мешки заберёте и пойдёте ждать отправки. Сложили, пошли. И пока мы там комиссились мешкам и сумкам устроили капитальный шмон. Скажу сразу – ни у кого ничего не пропало.

Испарилось только спиртное, да ещё один хлопец потом возмущался, что у него были в сумке весёлые картинки, они тоже пропали. Не взяли даже карты, у кого-то были. А вот спиртное изъяли тихо и благородно. Кстати, когда взяли мы вещи обратно и вышли, но уже с другой стороны площадки, эти дюжие сержанты по команде своего старшего вытащили мешки с этими бутылками (их было, аж три) и ласково предложили, т.е. конкретно было приказано, троим выйти из строя, и открывать бутылки. Сразу начались шуточки, сами понимаете, какого толка. Но всё оказалось грустнее и прозаичнее. Ребята открывали бутылки…, и их содержимое выливалось в канализационный люк. Причём всё. Даже коньяк. Лучше бы сами выпили, такая честность и порядочность была как-то жутковата, если честно. 
Теперь о комиссии.

Помните, я упоминал о герое, который в военкомате требовал замены документов. 
Так вот этот крендель устроил на комиссии шоу с песнями. 
Мы-то все уже подуспокоились слегка. А потом, комендантский взвод на сборном городском пункте состоял из больших и крепких щирых хлопцев из Западной Украины, которые к москвичам относились - «в принципе». И поэтому проявлять удаль молодецкую не очень-то  хотелось. Мы потом видели их в действии, куда там современным ментам. Они просто дети по сравнению с этими молодцами. А этот юноша вёл себя не вызывающе, но весело, поэтому они его не трогали, а вместе со всеми потешались. Он приставал ко всем с предложением спеть. И единственно, на что он всех уговаривал - это только спеть песню «про партизан». Помните – «По долинам и по взгорьям». Так вот, откликнулась на его просьбу только одна старушка. Невропатолог. То ли у неё возник профессиональный интерес, то ли просто бабуля молодость захотела вспомнить, ибо на вид она была похожа на ветерана освобождения Крыма от полчищ белогвардейцев, как минимум. 
Это описать невозможно. Просто не хватит слов. И как передать эту картинку. Седая, как лунь, сухонькая в старомодных очёчках старушка, опёршись на ладошку руки, поставленной на локоток, на стол, зажмурив глаза и с таким выражением наслаждения на лице, прокуренным баском подпевает пьяненькому, стоящему перед ней босиком и только в длинных семейных трусах молодому парню, который ещё и дирижирует …. «п-а-а-а  д-а-а-а-линам и п-а-а-а взго-о-о-о-рям шла д-и-и-и-визия ….». Такой кадр не снился и Рязанову с Михалковым. Он, дирижируя, приседал плюс мимика.

Нет, это описать нельзя. И ничего – признали годным. Он потом у нас в учебке в шестой роте запевалой был.

И еще произошёл показательный, для того времени, случай. Одного из ребят забраковали. Что-то там было с сердцем у парня. Представляете, мужик плакал. Так расстроился, что в армию не пойдёт. А мы его ещё успокаивали, мол, брось, всё устроится. Весной пройдёшь комиссию, и пойдёшь служить. Вот такие были времени, и вот какая была молодёжь призывного возраста.

После комиссии и обезспиртования, построил нас наш капитан и повёл в здание. Этот сборный пункт представляет собой комплекс зданий построенных по типовому школьному проекту.

Нас привели в какой-то класс. Указали угол, заставленный скамейками. Кэп, понимая, что нас в этом углу не удержишь, приказал назначить дневальных, чтобы мешки и место охранял и, предупредив, что курить можно только на улице, слушать объявления по громкой связи и услышав свои позывные тут же собираться на этом самом месте. Обед в четыре, быть на месте всем. Нестриженным – постричься. Потом повернулся и исчез. Сначала он, а потом, выполнив его указание насчёт наряда, ушел куда-то и сержант. 
Мы тоже особо ждать не стали, посочувствовали назначенным, и пошли прогуливаться. 
Ну что рассказать о порядках на сборном? Ну, постриглись, в буфете посидели, ни в чём себе не отказывая, но с презрением отказываясь от сдачи. Вообще надо сказать, что парикмахеры и буфетчица снимали с призывников денег в день столько, сколько рядовой инженер зарабатывал в месяц. Все же парни при 

деньгах, все выеживаются и кто, например, думает о том, что банка, скажем, шпрот делится на десять порций по цене трёх банок каждая. Ну и т.д. А если тебе вместо кофе в чашку коньячок влили, то за сотку оного платишь, как за бутылку. 
Был, конечно, и приём пищи, а как же. Стоят на столе два бачка и чайник. В одном бачке жидкость жидкая, во втором не очень и в чайнике слегка буроватого цвета. Правильно это суп картофельный, пюре картофельное и компот. Также миска с порционной рыбой. Хвосты от ледяной рыбы. Фиг его знает. Оно конечно – все с запасом домашних харчей, и ещё мамкиными пирожками, сами знаете, что делают, но больше я нигде и никогда не видел такого откровенного и наглого воровства. 
Заслуживает внимания организация ночного отдыха. Собрали нас на вечернюю проверку. Проверили. Предупредили, что любого пойманного где бы то ни было, кроме туалета всю ночь будут иметь на всевозможных работах до отправки (а мы уже наглядно днём видели таких счастливых трудящихся под присмотров хлопцев их комендантского взвода - это, никакой губы не надо, построили в одну плотную колону вдоль расставленных вдоль стены скамеек (помните, были такие деревянные, разноцветные на квадратных ногах) скомандовали ложиться. И вот мы, так колонной на бок и легли. Под головы вещмешки и отбой. Ты упираешься в …, пардон, ну пусть будет, спину впередилежащего, и так же тебе в …, ну пусть будет опять, спину также упирается кто-то. Осчучение, я вам доложу…. 
Начались вроде как шуточки, но после того, как троих особо весёлых подняли и увели трудиться, народ поскучнел до глубокой грусти. Веселиться оказалось себе дороже. Скучать стало интереснее. 
Примерно в таком роде и прошло оставшееся время до отправки в часть. Всего то и было развлечений, что за червонец ночью домой позвонить дали. Причём пришёл дежурный по этажу, сержант, и в открытую предложил – пять минут разговора по телефону – 10 рублей. А кто откажется? Практически поговорили все. А в команде нас было человек сорок. Вот и считайте. Все кто был на этаже, за ночь не уложились. Прикиньте, насколько упакованными щирые хлопцы на дембель уходили. Днём, кстати, позвонить стоило дороже. А мы всё сотовую связь ругаем – дорого нам. Причём у них время шло с момента начала первого гудка, а не от соединения. Шакалы, одно слово. 
Но всему приходит конец, как водится. 
Наконец прозвучало объявление «Команде № … построиться на плацу с вещами!!!!». Построились. Сели в автобусы и поехали. По дороге по маршруту определяли – куда едем. Всё дело в том, что нам не сказали ни слова, ни полслова – куда поедем служить. Вот мы и гадали, строя разные предположения. Куда и что. Одно знали точно – связь. У купцов наших  эмблемы были соответствующие. 
Везли нас, везли и привезли на Павелецкий вокзал. Когда привели к поезду – стало хоть что-то ясно. На вагонах были таблички «Москва-Тамбов». И проводники подтвердили – ЕДЕМ В ТАМБОВ!!!

© Иванычъ

«К чему приводит идеализм или любовь к стране вечнозеленых помидоров»

https://pikabu.ru/story/provodyi_a_chtobyi_znali_pisma_iz_armii_prochitannyie_40_let_spustya_7318914

https://pikabu.ru/story/voenkomat_a_chtobyi_znali_pisma_iz_armii_prochitannyie_40_let_spustya_7321707

У первых армейских ворот

Так как проводили нас торжественно в первый раз, десятого было назначено прибыть к семи утра в военкомат попросту, но с вещами, так сказать.

Когда мы приехали к воротам военкомата, меня поразило то, что у оных собралось людей, наверное, с тыщу. Нет, правда, было очень много народа. Мы подъехали где-то минут без пятнадцати, а люди с вечера, что ли очередь занимали? Непонятно. 
В толпе пели гармошки, звенели гитары, орали магнитофоны. Гуляли по рукам бутылки и стаканы, передавалась нехитрая закусь. Полным ходом шло братание, на почве призыва.
Стоило нам подойти, как навстречу нам развернулся мужик с гармонью, наярившивый какое то громкое и бодрое попурри из маршей и ко мне кинулся какой-то дедок, как к родному. В одной руке дед держал стакан, в другой у него была вилка (!!!) с наколотым то ли грибом, то ли ещё чем.

- Сынок! Служи честно, не посрами! - Ну, как тут было отказаться. Ополовинив стакан (дед тут же допил, естественно) и, пообещав деду, что стану генералом мы с ним облобызались и под его ободряющее:

- Молодец! Гвардеец!

Я стал осматриваться в поисках ребят из своей команды. Весь этот кусок времени проходил довольно смутно. Никто ничего не знал – когда, чего и как, поэтому каждые пять минут меня все провожающие поочередно обнимали и прощались снова и снова. 
Вообще принцип «Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся»

начал реализовываться именно там, у военкомата. Собрали всех к семи, а ворота открыли только в девять. Нет, я понимаю военкоматовских работников. Любой из тех, кто должен войти во двор военкомата имел с собой запас жаждоутолительного, это понятно. Магазины ещё не работали. На улице было не жарко, а скорее промозгло и холодно. Снежок уже лежал – это точно. Был расчёт, что выпьют всё до того, как войдут. Учитывали, безусловно, что трезвых тоже прибудет на сбор мало, поэтому дали время проветриться. Хотя, конечно просчитались. У всех с собой всего было достаточно. А кому не хватило – народ делился. Люди всё же были тогда добрее и отзывчатее. 
Но … всему приходит окончание. Прозвучала команда «Прощайтесь!!! Призывники, заходить во двор – строиться!!! Провожающим, разойтись!!!» Сколько лет прошло, а команду эту я до сих пор помню.

Пообнимались ещё раз на прощание с родными и друзьями, поцеловались, постучали друг друга по плечам, да и вошёл я в краснозвёздные ворота. Нетвёрдой, конечно походкой и находясь в слегка, даже приподнятом настроении. Для меня начиналось большое приключение под названием «Служба в армии». Увлекательное, весёлое и вместе с тем горькое, иногда тяжёлое, иногда легкоё, интересное и не очень, полное событий, путешествий, встреч и расставаний, подъёмов и спусков … приключение длиной во всю, практически, сознательную жизнь.

Первым нашим реальным командирам, офицерам и прапорщикам из военкомата пришлось изрядно постараться, пока они смогли составить из нас – качающихся и просто падающих, да ещё куражащихся и, как нам тогда казалось, смело, весело и остроумно шутящих, некое подобие строя из двух шеренг.

Последовала команда:

- Первая шеренга, пять шагов вперёд. Кру-у-угом! Вещмешки, карманы к осмотру.

Тут была допущена ими крупная ошибка. Потому что во дворе этого делать было нельзя.

Провожающий народ услышал и такой, пардон, шум поднялся за воротами, что процедура осмотра была сильно сжата, а затем просто резко свёрнута. Да плюс к этому первый же у кого была обнаружена бутылка, при попытке её изъять, вырвал родимую из

рук ретивого капитана, грубо последнего отпихнул и бутылка, в мгновении ока, была вскрыта, и содержимое употреблено владельцем и рядом стоящими. Ну и что толку, что начался крик и угрозы загнать нас во флот и т.п. Сорок весёлых и крепко, в основной массе, поддатых парней. Короче не стали с нами связываться. Показалось им, что не стоит. А могло бы и до драки

дойти легко. Причём над воротами и забором уже торчали головы сочувствующих. Дело могло обернуться нехорошо. Вообщем хватило ума у военных – мол, на городском призывном досмотрят. Ага. Там дураки работают. Тут самое верное – пусть всё выпьют и расслабятся. Главное в этой ситуации не допустить возникновения никаких конфликтных ситуаций. Ни между кем. Ни  между призывниками, ни между кем другим и ими. Вот это должно пресекаться жесточайшим образом. А создавать такие конфликты – тут ребята погорячились. 
Ну ладно. Раздали нам военные билеты. Собрали паспорта. Сверили мы, что у кого в военных билетах написано. Кто-то нашёл какие-то ошибки, и понеслась обычная катавасия с разной тягомотиной. 
Но три момента запомнилось.

Один парень говорит, мол, фамилию исказили. Я не Раденко, а Руденко. Ему говорят – в войсках исправят. А он – не пойду в армию под чужой фамилией. И бегом к забору. И лезть на него. А с забора его уже наверх тянут, а снизу за ноги тянут назад в армию. Уписаться можно до чего смешно!!! Но военком не был настроен на шутки и наверное поэтому заорал благим матом: 
- Дзинь-блям……… тень-брень, исправить, переделать, …уки, …ляди, поубиваю…ах… - только тогда унялись. Но пацан стойкий попался, пока ему новый военный билет не принесли, он сидел на заборе и принимал снизу подношения от благодарного своим будущим защитникам народа. Когда ему билет отдали, он в него заглянул, сказал что, теперь все в норме и упал с забора. Что характерно в сторону свободы. Так заносили его болезного обратно. Он только к следующему утру на призывном отошёл. Но надо было видеть, как он комиссию проходил на Угрешке. Это был тот ещё КВН. Но об это в своё время. 
Второй момент был связан с представителем райкома комсомола. Он принёс комсомольские билеты и учётные карточки тем, кто до этого не сподобился. Вручал так торжественно и празднично, чудило, что мы чуть не плакали от смеха. Кстати сказать, некоторые из обелечинных перекинули их через забор с криками типа – Мамка, гляди, меня в комсомол взяли, антисоветчики, ёлки зелёные.

А третий случай был трагичный. Одного из парней через полчаса вызвали и выпустили за двери. Его матушка не выдержала расставания, инфаркт, прямо там, у военкомата и …. Царствие ей небесное. И так бывает.

Промариновали нас там ещё часик, погрузили в автобус и повезли на сборный городской пункт, что на улице Угрешская.

Итак, наступил последний перед службой вечер дома. Вечер, перетекающий в ночь. Ночь пьяная и разгульная. Ночь напутствий и слёз. Ночь смеха и глупой щенячьей бравады. Ночь разлучница. Ночь, являющаяся рубежом между детством, юностью беззаботной и взрослой жизнью. Ибо все слова, после окончания, скажем школы, о вступлении во взрослую жизнь, это, простите, пустой символизм. Для мужчины, именно эта ночь в большинстве случаев по - настоящему рубежная. Дальше, за этой ночью наступает взрослая самостоятельная и серьезная жизнь, где ты уже не ребёнок, где с тебя серьёзный спрос и твоим поступкам, любым и бытовым и служебным, даётся уже другая оценка. В этой жизни цена твоим действиям другая. Ты стал взрослым. Понимание этого приходит позже, но рубеж, для мужчины, лежит именно в этом временном отрезке, в этой ночи. 
Что может быть для человека тяжелее собственных проводов в армию? Только, пожалуй, собственная свадьба. И там и тут ты в центре внимания. Ты вынужден всех выслушивать и реагировать с благодарностью. И чтобы не говорилось, как бы это не говорилось, слушай внимательно, благодари и соответствуй. 
Пусть человек, выступающий в данный момент, и никогда в армии не служивший, даёт тебе какие-то наставления, которые глупы до невозможности и почерпнуты им из рассказов других или книжек с фильмами. Пусть ты, выросший в семье военного и знающий эту жизнь не понаслышке, пусть даже не испытавший ещё этого, на собственной шкуре, но доподлинно знающий, что и как бывает, видишь и понимаешь, что несут бред – будь любезен улыбаться и кивать. Все эти обнимания и целования, которые с увеличением количества поднятых тостов и выпитых рюмок, становятся всё горячее и навязчивее. Вручаемые тебе подарки, вызывают недоумение в большинстве случаев и некий вопрос внутри себя - ну зачем мне в армии, скажем письменный прибор или джемпер ярко красного цвета. Но чаще, по традиции, вручались конверты с подорожными, что называется, деньгами.
Официальная часть длилась добрые три часа. После чего те, кто не остается на ночь, начинают постепенно разъезжаться то и дело, отвлекая тебя от друзей и танцев с обжиманцами, старательно тебя, целуя и снова что-то желая. 
Потом родственники, те, кто постарше, устраиваются на одном углу стола и погружаются в беседу под водочку с закусочкой, а молодёжь уединяется в другой комнате и начинает заниматься тем, зачем собственно и собрались, т.е. дружно и часто выпивая, танцуют и веселятся. Время от времени кто-то вспоминает, причину собрания, подходит и, хлопая по плечу, роняет: «Старик, всего два года … не заметишь, как и пролетят!». И ладно бы это говорили те, кто уже отслужил, но ведь, в основном, это говорится теми, кто поступил и учится в институте, или девчонки, которым туда не идти точно. И смотришь ты на всё это, и понимаешь, что завтра вечером, ребята соберутся, и снова будут все вместе, а ты уже… и становится как-то очень даже кисловато.
Вот и гасишь эту кислоту танцами безостановочными и пригубливаниями частыми. А желание только одно, остаться с любимой наедине хоть на полчаса, а негде. Там и сям в квартире бродят и сидят, беседуют и.… Увидев тебя, сразу же: «А солдат…», как будто в одночасье все забыли твоё имя. И в отличие от друзей на вчерашнем сейшене, никто не думает о том, что тебе нужна комната, и нужно оставить тебя на часок-другой в покое. А тут ещё ты уже обрадован, что мама разрешила только до двенадцати, что… ЧТО ДЕЛАТЬ??? И бегаете вы с ней, как беспризорные по лестницам в подъезде.

Обнимаетесь по углам. Только вроде приходит нужный градус момента…, БАМ, хлопает внизу дверь, и шаги по лестнице. Блин! Принимаем невинный вид, закуриваю сигарету, типа разговариваем мы тут. А в голове: «Ну, беги же ты бегом, дуй, давай домой!».

Дело в том, что дом, где это всё происходит пятиэтажный. ДОС типовой, для тех, кто понимает. Лифта нет, и люди идут до квартиры пешком, и пока не увидишь – кто идёт, неизвестно на какой этаж ему надо. И все тебя знают, ты вырос в этом подъезде. И всем известно, что ты уходишь в армию, и каждый остановится, руку

пожмёт и пожелает, а дамы так некоторые так ещё и целоваться лезут.

УЙ ЛЯ!!! А время утекает, а напряжение растёт, и начинаешь понимать, что не успеете вы ничего. И соображаешь лихорадочно.… Ну что делать, что??? И любимая на взводе, ей передаётся твое настроение и сжигающая лихорадка, ведь вам по восемнадцать и сегодняшней ночью всё можно – война всё спишет!!! Со стояние близкое к мозгопомрачению!!!

Кому смешно??? Плакать надо! Это вам не просто так. Впереди – два года казармы, два года несвободы, два года … всего не перечислишь. А тут такая ситуация!!!

И спускаемся мы к квартире весьма поникшие. А навстречу родители лучшего друга, живущего в пяти минутах, идут тоже проводить.

И вдруг такая яркая вспышка в мозгу, просто взрыв! И кинулся я к ним, тащу их в квартиру, усаживаю на самое лучшее место, бегу на кухню за приборами. По дороге хватаю старшего брата за рукав и шиплю ему « … чтоб два часа никуда … из-за стола, понимаешь?». Брат врубается и идёт напрягать печень. Пять минут провожу за столом, внимаю напутствиям и вылетаю из комнаты.

И вот мы, не одеваясь, бегом, с любимой, другом и его девушкой несёмся к нему. Ребята на кухню, мы.… Это просто чудо какое-то.

Такой бросок друг к другу, чуть зубы не переломали, слившись в долгом поцелуе. И ………., а потом ……, и ……….

Через два часа стук в дверь. Что? Уже два часа прошли? Да ё моё.... Ещё полчаса собираемся, но медленно. Руки то и дело, губы никак не.…

Выходим, плетёмся домой.

Входим и по-тихому проскальзываем в комнату к ребятам. Всё старательно делают вид, что никто никуда не уходил и всё абсолютно нормально. 
А вот и двенадцать, идём провожать, заодно и проветриться. Народ спереди, мы сзади. Три шага, поцелуй… три шага… отстали от народа изрядно. Ждут, стоят, не оборачиваясь особо. Вообще дошли. Мы с любимой зашли в подъезд, а ребята ещё потом на улице ждали некоторое время. Но, делать нечего, расстались. Обещания ждать не последовало и слёз расставания тоже.

Тогда я подумал, что молодец девчонка, держится. А потом…, но это было нескоро.

Дальше всё шло, как шло. Вернулись, продолжили… и вот уже время выходить из дома. Смотрю – нет мешка. Папа говорит так надо, не переживай, поехали. Ну, раз папа сказал. Я его пытать начал, ты что склеил, чтобы меня поближе устроили? Мы же говорили… и т.д. Папа в ответ – не переживай, всё узнаешь. 
Едем в ДК какого-то завода, на торжественную церемонию. Там всё как водится. Вызывают по списку на сцену, по туш и аплодисменты строимся и через задние двери выходим прямо в автобус. Грузимся, трогаемся. Едем. Кто-то сразу уснул, кто-то ещё разговаривает, кто-то даже запел. Типа: «Как ветры с гор …». 
Сопровождает нас «любимый» Малыш. Не упёк в училище, отправил в армию. О-о-оче-е-ень большой и ………… хороший человек!!!

Обращаю внимание, что часть народа с вещами и в форме призывника, т.е. в чём похуже, а часть, как и я – в приличной одежде и без мешков. Задаю вопрос. Выясняется, что команда номер такая-то сегодня убывает в часть, а команда номер моя, пройдёт комиссию и формирование и домой до десятого. УРА!!! Будет всем вечером сюрприз. Хотя семья-то в курсе была, как оказалось. Папа всех предупредил, это они мне «праздник» решили не портить. И, надо сказать, своего добились.

КАРАУЛ

Не в смысле крик о помощи, а в смысле … « …Караулом называется вооруженное подразделение, назначенное для выполнения боевой задачи по охране и обороне боевых знамен, военных и государственных объектов, а также для охраны лиц, содержащихся на гауптвахте и в дисциплинарном батальоне….».

Вот, с учебки помню.

Самое хлопотное дело, при заступлении в караул, была подготовка.

Во-первых, надо было знать положения УГиКС, это Устав Гарнизонной и Караульной службы. Ну конечно не весь Устав, но треть – точно. А такие вещи, как обязанности часового, это вообще надо было, чтобы без запинки. Ну и прочие разные интересные подробности. Например, при какой температуре на часового надо надевать тулуп, или сколько раз в сутки надо кормить караульную собаку.

Я ни разу не одевал, я даже не видел караульного тулупа и не слышал лая караульной собаки, но знание этих и множество подобных положений помню до сих пор.

Уставы мы учили жёстко. Даже жестоко. Учили, зубрили, до кровавых слёз, практически. Например, перед вечерним фильмом, а такое развлечение было три раза в неделю, и оно было самым наиглавнейшим. Потому что тебя оставляли в покое. Можно было просто сидеть и смотреть фильм, с гарантией, что тебя никто не будет дёргать. Так вот перед фильмом надо было написать контрольную, так сказать, работу. Обязанности часового при пожаре, например. Пол странички текста. Но, написать надо было абсолютно слово в слово, как в уставе. Не получилось? Все на фильм, а ты – учить устав. Причём под руководством кого-нибудь из сержантов. А это значит, что старослужащий, да ещё и сержант фильм тоже смотреть не пойдёт. Ужасть!!! Вот и учили. Поучим – поучим, поотжимаемся или поприседаем, и снова учим. К концу фильма снова пишем. То, что не написали и что-нибудь ещё. Если написал – амнистия. Не написал, продолжаешь учить часов до трёх ночи, с перерывом на какие-нибудь уже ночные работы. Так что уставы выучились быстро.

Потом был инструктаж. Помимо общих слов о необходимости и обязательности, всегда выдавались страшилки. Какие-то из них имели реальную основу. Какие-то просто были легендами. Про легенды не буду, а вот про один реальный случай упомяну.

Обычно в день ввода войск в Чехословакию, 21 августа, контрики из числа несознательных граждан ЧССР устраивали какие-нибудь провокации. То свет отключат, то воду. То еще, какую мелкую пакость замутят, типа на заборе непотребство какое-нибудь намалюют. Это ладно, это мы привыкли. Но бывало и хуже. Не знаю, почему и из каких соображений некоторые посты в дневное время переходили в разряд т.н. сторожевых. Т.е. часовой выходил днём без оружия. Только штык-нож. И вот, однажды, на такой пост, на складе ГСМ, днём напали чехи. Склады были на отшибе – в лесу. Но внутри гарнизона. А проникнуть за первое кольцо не представляло никакого труда. И вот, когда только заступила новая смена, несколько молодых контриков напали на часового. Раздели, привязали его к дереву, под ноги подставили таз, в который налили простого бензина. И ушли. Парень простоял два часа по колено в бензине, отравился парами, сжёг кожу, не откачали. Умер мужик. Это было в соседнем гарнизоне, на танковой директрисе. После этого стояли с оружием.

Вот такой был инструктаж, т.е. нам напоминали, что кругом враги и надо бдить, несмотря на то, что батальон наш был уже в третьем кольце охраны.

И вот ты постиранный наглаженный, начищенный, помытый, побритый, постриженный, вооруженный не только автоматом с боевыми патронами, но и знанием Устава, встаёшь в строй – на развод суточного наряда.

Развод – это построение такое, кто не знает. Заступающий дежурный по части проверяет наличие лиц, заступающих в суточный наряд, состояние, внешний вид и знание, опять же, обязанностей и т.д. Начальник караула получает пароль. Потом следует прохождение, и наряд расходится по местам несения службы.

Бывали случаи, когда развод длился часа четыре. Почему? А не понравилось дежурному, как допустим, кто-то знает обязанности. Отправляет учить. Или внешний вид не устраивает … ну и т.д.

Главный пост, это у знамени части и денежного ящика. Самый вредный пост. Хотя стоишь в помещении штаба, т.е. в тепле и сухости, но на глазах дежурного по части и начальства. Потом именно стоишь, т.е. если на обычном посту ты можешь как-то походить туда-сюда, по территории поста, то тута нет. Стоишь. А потом – парадка. Т.е. неизвестно что хуже. Особенно летом. В штабе жарче, чем на улице, домик то щитовой, а ты даже фуражку снять не можешь. Потеешь, преешь, а это не очень приятно. На улице, в этом смысле, проще. Ветерок хоть обдувает.

В карауле самое интересное что? Правильно. Проверка несения службы. Процесс этот происходил ночью. Потому как с утра дежурный имеет право отдыхать до обеда, а после обеда готовится к сдаче наряда.

Степень интересности зависит от личности дежурного по части. Почему? Потому что, всё-таки не все дежурные были затейниками. Многие офицеры не выходили из дежурки. Позвонит начальнику караула (начкару) – тот ведомость принесёт, дежурный напишет, что проверял и до свиданья.

Но были и другие.

Ночь, как уже упоминалось. Обязательно плохая погода. В хорошую было неинтересно проверять. Идут. Начкар, дежурный и кто-нибудь из бодрствующей смены. При приближении к посту этой группы, хоть ты и знаешь и видишь – кто идёт, но всё равно – автомат навскидку и кричишь «Стой! Кто идёт?». Останавливаются. Отвечают: «Начкар с дежурным!» Ты опять: «Начкар ко мне, остальные на месте!» Подходит Начкар. Потом остальные, по его уже команде. Дежурный тут же лезет с вопросами, а ты лицо неприкосновенное и подчинённое только начкару, т.е. имел ты в виду этого дежурного офицера. Потом начкар производит замену. Т.е. пришедший с ним караульный бодрствующей смены заступает на пост, а ты получаешь право отвечать на вопросы и действовать по вводным. Потому что ты теперь «часовой» - условно. Любимая вводная – «нападение на пост». Бежишь к телефону, звонишь в караулку, потом, уже падая в окоп, передергиваешь затвор и обозначаешь готовность к стрельбе.

Это процесс в идеале. Что случалось на самом деле. И, кстати, не обязательно с молодыми солдатами. Бывало, отличались и старослужащие.

Как?

Ну, первое. Идет упомянутая уже группа к посту. Часовой всё видит и начинает мандражировать. При подходе к границе поста, это такое место на котором группу надо остановить, часовой срывает автомат и шарашит очередь. Хорошо, что в небо, а бывает и над головами. Так, чтобы в группу – у нас не было ни разу – врать не стану. Все прогуливающиеся тут же падают, ибо не до шуток. И только после этого «Стой!» Какое, ёлочки зелёные «Стой!». Все лежат уже (бывает и в грязной луже) и не то что идти, а ползти то никто не может, или скорее не хочет.

Или по вводной команде «Нападение на пост! Справа!», часовой припадает на одно колено и шлёт очередь влево – в сторону штаба. Почему влево? А кто его знает, может потому что там штаб? Все врассыпную, только начкар кидается вперед и, задирая ствол автомата вверх, отбивает руку часового от спускового крючка. И вот на вопрос «Ты что …..ять …. трынь - дынь … тара-рам, пам-пам ... делаешь?» следует ответ – « А телефон не работает, вот я и предупреждаю о нападении, как велит инструкция – выстрелами». Второй вопрос: «А почему в сторону штаба стреляешь, а не в сторону предполагаемо - обозначенного (во - терминология!) нападения? Чтобы дежурный быстрее услышал?» В ответ скромное молчание. Так и не добились тогда ответа, почему в сторону штаба стрелял тот паренёк. Не смог он ответить. Никому. Ни командиру, ни замполиту, ни особисту. Так это тайной и осталось.

Больше всего мы не любили отражать такое «нападение» на третьем посту и слева. Там окоп был не под грибком. Вот поэтому дежурные любили в дождь ходить с проверкой на этот пост. И по команде «нападение на пост слева» прыгаешь в окоп, наполненный водой. Полежишь там, пообозначаешь оборону, а когда все уйдут – ты остаёшься мокрый как цуцик на ветру и хорошо ещё, если начкар умный и толковый, тормознёт дежурного, и позволит тебе вылить воду из сапог и отжать портянки. А то так и стоишь, хлюпаешь.

Если выпало стоять на посту во втором парке – там морально тяжелее. Там прицепов много на улице стояло. А прицепы чешские, прицепные устройства на пневматике, т.е. если на него сесть, то он так пружинит мягко, укачивает. Доходило до того, что когда подходила смена к парку, то приходилось часового искать. Прицепов, то было много. Звать – нельзя, надо поймать спящего на месте убаюкивания. И вот, если удавалось подобраться поближе, то сначала отстёгивался рожок у автомата, а потом иногда удавалось и автомат снять.

Мы однажды сняли с одного кандедушки, с Мирона – он, Мирон плохой был, нехороший. Так потом ещё пять минут его будили. Проснулся. Вскочил. Начал докладывать. Про автомат вспомнил только после вопроса начкара. Хорошо, что проверяющего не было. Начкару подставляться не надо было. Отвёл он это неприкосновенное лицо в сторонку, рихтанул слегка да и оставил дальше службу нести.

Чаще всего приключения были при заряжании разряжении оружия. Стоит около караулки такая стенка с прилавком. Приходит смена с постов. По очереди подходят ребята к прилавку, кладут на него автомат. Снимают рожок, потом передергивают затвор и делают контрольный спуск. Так вот отвлечется человек или забудет, сначала передергивает, потом отстёгивает (или бывает – что не отстегивает), а потом спуск … и или одиночный или очередь. Стена перед прилавком вроде должна выступать в роли пулеуловителя, но это фигвам, У нас она была из досок, двойная, а внутри опилки. Ну, навылет, естественно. А в пяти метрах стена казармы, а казарма щитовая, а за стеной койки. Вот и вылетает кто-то на улицу с криком: «Вы что там …ели … пили … ля … ля … тополя, над ухом просвистело, чуть не … уло … башило» Хорошо!!! Не скучно!!!

Расскажу вам о своём последнем карауле. Именно о последнем, поскольку больше я никогда в караул в жизни не заступал.

Было это на переходе нашего призыва на третий период. Т.е. стали мы старослужащими. А значит и расслабились. Пришло время отдыхать. Ну, легли. Деревянная такая кушетка, шапка под голову, спишь в одежде, сапогах, ремнях, подсумках, штык ножах. Разрешалось только этот ремень ослабить. Ну а перед сном, как водится, чайку попили, там, то сё. И так я сладко уснул.

А в это время пришёл проверяющий. Наш любимый замполит нашей роты, лейтенант Мурчак. Я уже писал про методы его проверок, уникальный был тип. Каждая проверка сопровождалась внеочередной лекций о..., вопросами по политподготовке и прочая. Но началось всё, а как вы думали, с вводной – «нападение на караульное помещение». Мы вскакивали все, расхватывали оружие и занимали оборону, согласно боевого расписания. Так вот я в этот раз просто не проснулся, не знаю почему, просто не проснулся и всё.

Оргвыводов особых не последовало, только в караул больше меня не ставили, хотя до этого имел только благодарности за несение службы. Мурчак, конечно, этот случай вопиющего безобразия в ведомости не отразил, и вообще будить меня не разрешил, пока не ушел. Когда ушел – ребята конечно разбудили. Шевченко, начкар, потом неделю зелёный ходил – боялся, что отпуск зарежут, но обошлось.

А вообще наш «молодёжный» пост был – склад ГСМ. Почему? Да потому что он был круглосуточный. Посты в парках днём снимались и народ, занаряженный на эти посты, отдыхал в караулке, а наш пост стоял.

Но с другой стороны, бочки стояли среди красивейших огромных сосен. Что летом, что зимой возникало даже какое-то праздничное настроение. Гуляешь два часа по периметру, думаешь, письма домой сочиняешь, мечтаешь, планы строишь. Красота. Мне нравилось. Очень.

Вот такие караульные истории.

© Иванычъ

«К чему приводит идеализм или любовь к стране вечнозеленых помидоров»