AlexandrRayn

Жена сразу почувствовала, что что-то не так, когда Пётр в воскресенье утром спросил, есть ли у них в доме утюг.

― А тебе зачем? ― посмотрела она на него с подозрительным прищуром, а утюг прикрыла собой (на всякий случай).

― Яичницу пожарить хочу! ― съязвил Пётр, ― что за дурацкие вопросы? Хочу погладить рубашку.!

А вот и второй звоночек.

― Какую такую рубашку? У тебя сроду рубашек не было. Всю жизнь в своих майках стрёмных ходил. Ты куда намылился? ― сверлила она его взглядом.

― Отдыхать. Со мной поедешь? Два раза не предлагаю, ― заявил он во весь голос, словно бросая вызов и не прекращая поиски утюга.

― Отдыхать?! А не рано ли тебе на отдых? Ты мне карниз новый повесил? А ручку в туалете затянул?

― К чёрту! ― махнул он рукой, ― и карниз и ручку и… Жучку…― рифма легла сама собой.

― Та-а-ак, бунтуем, значит, хорош-о-о. Ну и куда ты отдыхать собрался? Опять к своему дружку Толику? Будете весь день пить его вонючий самогон и жаловаться друг другу на жизнь?

― К чёрту! ― повторил Пётр и заглянул под кровать в поисках утюга, но нашёл лишь давно потерянный тапочек. ― Я на море поеду! Ты со мной?! ― взглянул он на жену так серьёзно, что она икнула.

― Ха! Смешно! Какое тебе море!

― Чёрное! ― гаркнул он. ― Болгарское! Золотые пески! Меня мой друг армейский пригласил, он там живёт уже пятнадцать лет!

― Друг? Армейский? Ты в армии служил ещё, наверно, при Екатерине Второй, какие ещё друзья? Над тобой кто-то пошутил, а ты и не понял, бедненький!

― Нет! Я, может, и одной ногой на пенсии, но с головой у меня всё в порядке, я Димку сразу узнал. Он мне в «Одноклассниках» написал.

― Ты сдурел? ― супруга уже начинала реально нервничать, видя его настрой, ― нам водонагреватель нужно менять!

― В тазике воду погреешь. Я устал! Слышишь? Устал я!

Пётр не врал. С тех пор как вернулся с армии, он только и делал, что работал. Сначала двух детей выкормил до возраста подростков, которых потом забрала бывшая жена и ушла от него. Затем встретил жену нынешнюю, тоже с двумя потенциальными людьми, у которых, правда, ещё козявки на носу блестели. Сорок лет он жил в строительном вагончике, строил заводы по всей стране, накопил на деревянный дом. В свободное от стройки в командировках время Пётр строил дом собственный. На оставшиеся деньги жена покупала себе и детям всё необходимое и «обходимое», а он и не жаловался: «надо так надо».

Жена детей любила больше, чем его, за них готова была порвать, в основном, правда, рвался Петин кошелёк. Сама она не работала. Занималась воспитанием детей и наведением порядка в доме.

Потом дети выросли, отучились платно в институте, захотели своё жильё. Петя накопил им на первые взносы по ипотеке, сделал ремонты в квартирах, покупал на свадьбе торт, который сам же и оплачивал вместе с рестораном, кортежем и тамадой.

За всё это время они лишь однажды выехали с женой в Геленджик и то только потому, что у него там был небольшой объект, а она увязалась за ним. Пётр наслаждался морем лишь ночью, после работы, а жена отдохнула тогда на всю жизнь. Ей, почему-то, нравилось больше дома или в лес ходить за грибами, да и дети там ближе, а моря ― это так, несерьёзная трата денег.

― Ты никуда не поедешь! ― проскрежетала она сквозь стиснутые зубы.

― Поеду!

― У тебя загранпаспорта нет!

― Как же нет? Вот! ― достал он паспорт из штанов. ― Забыла, что я десять лет назад в Литву ездил на месяц, в командировку? У меня три недели до истечения срока осталось.

― Да ты хоть представляешь, во сколько нам обойдётся твоё загорелое пузо?!

― А мне плевать! Я заслужил!

― Я тебя не пущу!

― Разрешения мне не нужно!

Он плюнул на поиски утюга и пошёл упаковывать чемодан неглажеными вещами, а сам облачился в свою новенькую мятую рубашку.

― Я тебе денег не дам! ― продолжала угрожать жена, забежав за ним в комнату.

― В каком смысле? Это мои деньги! Я их заработал! ― он смотрел на неё бешеными глазами, но она была непреклонна.

― Эти деньги нужны на водонагреватель и Андрюшеньке на ремонт машины.

― Андрюшеньке твоему тридцать лет! Он не может сам оплатить ремонт?

― У него сложности! Ты же знаешь, что они ещё кредит за Турцию не отдали!

― Бедненькие! ― театрально схватился Пётр за остатки волос на голове.

― Денег не получишь, ― прошипела жена и ушла на кухню.

― И не нужно! Я всё равно поеду, пусть даже придётся милостыню просить.

Пётр позвонил на работу, попросил дать дополнительный аванс, но ему отказали, так как он уже получил отпускные, которые в этот момент, наверняка, перечислялись Андрюшеньке на карту. Толик денег тоже одолжить не смог — азартный товарищ всё проиграл соседу в нарды.

Пётр нервно нажимал на резиновые кнопки старенького телефона, разыскивая то самое заветное предложение о кредите, которое ему обещали при предъявлении паспорта.

― Приходите! Дадим вам кредит за пятнадцать минут! ― сказал в динамике голосом терминатора менеджер Марина.

В офисе банка два других терминатора, — Ольга и Екатерина, — развели Петра на страховку жизни и оформили ему переход в негосударственный пенсионный фонд, но кредит не дали.

Дома он не появлялся целые сутки. Искал деньги, но находил лишь сплошные отказы. Пётр не собирался сдаваться. Всю свою жизнь отдал ради того, чтобы другие были сыты и довольны, разве он не заслужил одной вшивой поездки?

Жена нашла его на следующий день сидящим в подземном переходе: угрюмого, обиженного на весь мир, со скрещёнными на груди руками и перевернутой на землю шапкой, в которой блестело две десятки. Рядом стояла картонка, на которой карандашом было нацарапано: «Подайте на отпуск в Болгарии». А снизу постскриптум: «Страхование жизни не предлагать».

― Ну как, на билет в одну сторону, смотрю, уже насобирал, ― смотрела на него жена сверху вниз, ехидно улыбаясь.

― Отстань. Надо будет, я пешком пойду, ― отводил он от неё взгляд.

― Не успеешь, загранпаспорт закончится.

― Значит без него буду границу пересекать.

― Вставай давай, пошли домой. Я написала твоему Диме. Его взломали, оказывается, уже давно. Там какой-то мошенник сидит. Я когда написала ему, что ты скоро прилетишь, он сразу денег попросил на карту, якобы отдаст при встрече.

Пётр молчал. Он незаметно вытер скупую слезу и начал подниматься с холодной плитки перехода.

― Ладно уж. Не кисни ты. Я нам билеты в Абхазию купила. У меня всё равно загранпаспорта нет. Хотя бы так отдохнём, ― улыбнулась она ему, наконец, по-доброму: как раньше, когда они еще говорили вечерами о любви и спали под одним одеялом.

― А как же Андрюхин ремонт?

― Пусть хотя бы раз самостоятельно справится со своей ошибкой. Он ведь сам в аварии виноват. По телефону болтал за рулём, проглядел светофор.

― А водонагреватель как же?

― Я сэкономила, ещё один тазик купила. Да и зачем он нам на море?

Александр Райн

Валентин проводил очередные свои выходные на вельветовых курортах: лежал на диване и смотрел телевизор. Сериалы, еда, минимальное количество движений: Валентин считал, что если это не рай, то хотя бы что-то очень близкое.

Покоя ему не давали лишь две вещи: тайна главного героя сериала и неминуемое наступление понедельника. К счастью, эти проблемы были решены в одночасье, когда Валентин узнал, что у главного героя есть двойник — его точная копия, которая легко могла заменить его в любой ситуации.

«Точно! Двойник! Как я раньше не догадался?!» ― идея стрельнула Валентину прямо в мозг и защемила где-то в пояснице, когда он попытался резко встать с дивана.

Срочно найти двойника! Вон, целыми странами управляют клоны и ничего — справляются, а у меня обязанностей не так много, ответственности минимум, любой дурак справится, а я, наконец, на рыбалку…» ― с этими мыслями Валентин и сел писать текст на сайте с объявлениями.

В графе: вид объявления, Валентин написал: требуется двойник. Затем постучал пальцами по зубам и добавил: можно б/у.

По-хорошему нужно было выложить своё фото для облегчения поиска, но Валентин — не дурак. Если кто-то из начальства (не дай бог) узнает, что он ищет двойника, его могут раскусить и уволить. Было принято решение действовать инкогнито и обойтись описанием. Валентин размял пальцы и начал выдвигать требования к кандидату: высокий, подтянутый, развитая мускулатура, прекрасные густые волосы, волевой подбородок, греческий нос, умный взгляд, высокая степень сексуальности. Всё это Валентин надиктовывал сам себе, глядя в зеркало. Кандидат также должен быть непьющим, инициативным, хорошо вливаться в коллектив и знать устройство трактора, так как Валентин занимался их ремонтом и обслуживанием. Под всё это описание низенький толстенький лысеющий Валентин реально походил лишь носом и то на фотографии, сделанной перед армией (до перелома).

В конце он выставил свою расценку: тысяча двести рублей за смену. Сам Валентин зарабатывал две тысячи. Предложение ему казалось более чем щедрым. Он собирался играть по-крупному. Двойников можно нанять сколько угодно, а значит, и работ можно набрать хоть десяток. Отсюда и выгода. У него были большие планы: двойники могли ездить вместо него на дачу с родителями и копать картошку, они могли бы принимать участие в субботниках во дворе, ходить вместо него на встречи выпускников.

Звонки посыпались тут же. Буквально через несколько часов Валентин устроил первый кастинг, который с треском провалился. Все кандидаты были не те. На работу пришлось выйти, но звонки продолжались. Теперь каждый день после работы Валентин устраивал смотрины, на которые почему-то приходили люди, совершенно непохожие на него: низкие, упитанные, лысеющие, иногда старики, приходили две женщины и даже один чернокожий студент, который вместо буквы «к», говорил «х» и очень стеснялся разговаривать о тракторах.

В какой-то момент у Валентина опустились руки, и он выгнал последний набор возможных двойников, назвав их бездельниками, которые не хотят работать, а ищут только лёгкий заработок.

Объявление пришлось удалить. А через две недели к Валентину в дверь позвонил сосед по лестничной площадке Петька. Он был одет по-домашнему: тельняшка, треники, сланцы.

― Привет, Валь, я слышал: тебе двойник нужен? ― скромно улыбался тощий сосед, который нагибался, чтобы пройти в дверной проём.

― Откуда информация? ― нахмурился Валентин.

― Так ведь номер телефона на сайте был указан твой, а я без работы из-за официальной инвалидности вот уже… ― он начал загибать пальцы на обеих руках. Потом пальцы начали загибаться на ногах, ― в общем, давно.

― Хм, ― Валентин осмотрел с ног до головы соседа, который явно не подходил под требования, но был хотя бы похож по возрасту, цвету кожи и половому признаку, ― а что ты знаешь о тракторах?

― Да я на них собаку съел: МТЗ, Т-150, Владимирец, ДТ 75, со всеми знаком.

― Мы с голландцами, в основном, работаем.

― Голландцы так голландцы, научусь! У тебя же стажировка есть?

Валентин долго мялся, его съедали сомнения, но он так давно хотел уже взять себе хотя бы неделю отгула. В углу обрастал пылью спиннинг, опарыши давно превратились в мух и улетели, да и надувная лодка, в которой он иногда сидел на балконе, кажется, начала подгнивать.

― Но ты же на меня совсем не похож!

― Я зато притворяться умею.

― А ну, покажи!

И Петя показал. Он как-то резко сложился, стал ниже ростом, брови нахмурил, щёки надул, начал кряхтеть как кран в момент отключения воды.

― Ого! Как похож! ― удивился Валентин.

― Ну что, договорились? ― с надеждой в голосе спросил сосед.

Валентин долго кривил губы, хотел отказаться, глядя на этого актёра в растянутой тельняшке, но вспомнил фото брата из «Одноклассников», где тот держит в руках связку налимов:

― Ладно, господь с тобой, давай попробуем.

Неделю Валентин стажировал соседа, пока у того всё от зубов не стало отскакивать, а с понедельника оставил ему свою сим-карту, паспорт, ключи от квартиры (на всякий случай), пароль от социальных сетей и уехал на рыбалку. Первые три дня Валентин был как на иголках, но после звонка Пети и его слов о том, что на работе никто ничего не понял, успокоился.

Через неделю Валентин приехал отдохнувший, загоревший, с целым ведром рыбы, которую нужно было срочно раздать друзьям и знакомым.

Дома Валентина на столе ждали его документы, сим-карта и, на удивление, его любимый торт, а рядом записка: «Спасибо сынок, что не забыл о моём дне рождения!». А дальше приписка: «впервые за десять лет. Папа».

«Ого, какой Петька молодец, я бы и не вспомнил», ― думал Валентин, жуя торт.

Когда Валентин открыл свои странички социальных сетей, на него буквально посыпались сообщения:

― Классно погулял, Валь! Сто лет тебя не видел, ты, конечно, сильно изменился ― в лучшую сторону! Давай на выходных в боулинг? Я угощаю, ― пришло сообщение от одноклассника, которого Валентин в школе терпеть не мог.

Он очень удивился и решил прочесть ещё парочку:

― Валя, ты настоящий друг! Спасибо, что приглядывал за собакой! Ты в пятницу свободен? Может я тебя ужином угощу? ― это сообщение пришло от бухгалтерши со старой работы Валентина. Женщина эта была красивая, но помешанная на животных, ― всегда и везде таскала с собой своего «боксёра», которого Валентин боялся. А оказалось, что ничего — добрый пёс, как пишет ей в ответ Петька.

«Интересно, как далеко этот двойник зашёл?» ― с этим мыслями Валентин добрёл до работы.

Почти у входа на предприятие, его окрикнул директор:

― Валентин! Стоять!

«Ну вот. Похоже, всё такие накосячил где-то Петька».

Директор к нему практически бежал. «Сейчас скажет, что сломалось что-то и уволит», ― нервничал Валентин и заламывал себе пальцы за спиной.

― Вчера звонили с управления городскими дорогами, просили дать твой номер, чтобы ты их мог лично консультировать! Я решил твоего разрешения спросить! ― улыбался запыхавшийся директор.

― М-м-мой н-н-номер? ― заикался Валентин.

― Ага. Уж не знаю, что вы там с их начальником вчера нарешали, когда он пришёл со скандалом, но он так тебя расхваливал, что заключил с нами договор на постоянной основе! Спасибо тебе, главный инженер, ― подмигнул директор, отчего у Валентина сердце стало биться как-то с перебоями. ― Кстати, ловко ты меня в настольный теннис тогда обыграл, учился где?

Валентин слушал всё это и только беззвучно открывал рот, словно рыба.

― Ладно, с тебя реванш на следующей неделе! ― похлопал его по плечу директор и убежал по своим делам.

Валентин шёл по цеху, не в силах побороть шок.

― А! Вон он! Ловите его! ― раздалось откуда-то из-за угла.

К Валентину подошло трое его коллег. У одного в руке была лопата, у другого — лом, третий держал в руках большой мешок.

« Ну всё, сейчас меня прикончат», ― сглотнул нервный ком Валентин, а затем поздоровался.

― Ты чего Валентин! Совсем офигел?

― Простите мужики, ради бога простите, не знаю — за что, но умоляю! ― взмолился Валентин.

― Между прочим, ты сам просил вчера не опаздывать! ― заявил Толик из покрасочного цеха.

― ???

― Ну что, пошли высаживать?

― Чего? ― смутился Валентин

― Деревья, чего же ещё! Сам же всю неделю нам о тут о пользе и красоте природы рассказывал! Директора уговорил скверик сделать за цехом! Вот, взяли инструмент: гнилые пни выкорчёвывать. Начальник уже заказ у Егоркиной жены сделал на туи, ―продолжал Толик.

― Спасибо, Валентин, ― протянул руку Егор.

― А мы с Вадимом давно хотели новое место для курения. В новом саду скамейку поставим, будем наслаждаться зеленью, а не оплёванным разбитым асфальтом.

― Глядишь, от свежего воздуха и бросить решим, ― подшучивал Вадим.

― Ага, ― согласился Валентин, ― пошли.

В течение дня было несколько звонков. Звонила мама и благодарила за то, что Валентин засыпал щебнем парковку возле дома; звонили из управления городскими дорогами и, действительно, просили консультации, а потом попытались переманить к себе на работу; звонил младший брат, извинялся, сказал, что завтра они обязательно встретятся, и он передаст Валентину книги, которые он просил, а заодно, и отдаст долг.

«Я же ему не давал ещё денег, как он успеет их уже отдать?» ― думал мужчина, поднимаясь на свой этаж. Он постучал в дверь соседу, и через минуту на пороге возник Петя.

― О! Привет, Валентин, ну как, всё нормально? Я нигде не напортачил?

― Напортачил? Шутишь? Да ты за неделю сделал больше, чем я за год, ― с этими словами Валентин протянул деньги Пете, но тот взял лишь половину.

― Может дашь ещё недельку тобой побыть? ― неуверенно улыбался сосед.

― Но зачем?

― У тебя столько друзей и родственников, а ещё работа классная… А у меня никого совсем. Сам я из детского дома, да еще и инвалид. Друзей не осталось почти, на работу никуда не берут, девушки на такого не смотрят. А у тебя все козыри на руках!

Валентин ошарашенно смотрел на Петьку. Он и не думал, что у него так всё здорово.

― Ну пожалуйста! Я готов даже без денег, мне пенсию платят! ― умолял сосед.

― Ну хорошо, ― сказал Валентин. Давай неделя через неделю?

― Спасибо! ― засиял Петька.

― Слушай, а может на рыбалку как-нибудь сходим? ― спросил перед уходом Валентин.

― Я уж думал: ты не предложишь, ― засмеялся сосед, ― я такие места знаю, даже ехать никуда не нужно!

«И как же я раньше жил без двойника?!» ― подумал Валентин и пошёл к себе — доедать праздничный торт.

Александр Райн

— Подпишите, пожалуйста, акт выполненных работ, — дрожащей от усталости рукой Миша протянул бумаги.

— А ты что, уже всё сделал? — с вызовом спросил хозяин квартиры —здоровый как тот зеркальный шкаф, что Миша двигал по комнате в одиночку.

— Да. Провода уложены, к автоматам подключены, штробы зашпаклеваны, — он ещё раз бегло оглядел комнату и коридор, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. Проводка была в стенах, все автоматы подключены и подписаны, розетки и выключатели — на отмеченных местах.

— А люстра? — указал взглядом клиент на большую коробку, лежащую в углу.

— Люстра в стоимость оплаченных услуг не входит.

— В смысле «не входит»? — голосовые вибрации клиента были такими сильными, что стеклопакеты занялись дрожью.

Обливающийся потом Миша достал из внутреннего кармана бумажку с заказом клиента и начал зачитывать перечень работ.

— Ты эту бумажку можешь себе в задницу засунуть. Пока люстру не повесишь, я тебе ничего не подпишу!

Миша сделал протяжный вздох, колени его предательски задрожали, а во рту появилась такая сухость, что голос стал тихим и совершенно бесцветным.

— Сборка, монтаж и подключение люстры — это отдельная услуга. Эта работа требует времени. В счёте её нет. Вы будете её оплачивать?

— Ты хочешь сказать, что просто уйдёшь и оставишь меня без света?! — напряжение в словах клиента нарастало, голос приобретал физическую форму, превращался в хлыст, от которого щуплому, обессилевшему от работы, Мише хотелось забиться в угол.

— Вы будете оплачи…?

— Я ни хрена тебе оплачивать не буду! А люстру ты повесишь.

Миша украдкой глянул на свой телефон с треснутым экраном. На часах было десять вечера, на дворе суббота. Делать нечего. Если клиент не подпишет бумаги, работа не будет считаться принятой, контора не заплатит Мише деньги. Начнутся долгие разбирательства, а у него кредит, сына в школу собирать, оплачивать коммуналку. Он опустил на пол чемодан с перфоратором внутри, достал из лежащей на полу сумки отвёртки, подошёл к коробке с люстрой и распаковал её.

Внутри лежало что-то жутко дорогое и совершенно не поддающееся пониманию — как картины Босха. Инструкция представляла собой небольшой томик на английском, шведском и китайском языках.

Миша сделал первое, в чём был совершенно уверен: просверлил дырку в потолке и вкрутил анкерный болт. Дальше начались танцы с бубном, молитвы и невидимые слёзы, которые капали внутри мастера. Он молча собирал люстру три часа и всё это время в его голове звучала одна и та же мысль: «ненавижу эту работу, будь проклята эта люстра, ненавижу эту работу, будь проклята эта люстра, ненавижу…».

В конечном итоге композиция выглядела очень красиво и современно, правда, светила как-то тускло.

— А чего света так мало? — удивился клиент.

— Понятия не имею. Это же ваша люстра, — еле слышно произнёс Миша, собирая инструмент.

— Может провода слабые? Электричества мало выдают? Вы, наверняка, покупаете самые дешёвые, а всучиваете как дорогие, — выплевывал клиент слова, пропитанные презрением.

Миша умоляюще посмотрел на него.

Акты были подписаны в половине третьего ночи, когда хозяин проверил каждую розетку, каждый автомат и каждый выключатель по три раза. Перед уходом Миша случайно наступил ему на ногу.

— Ц, — досадливо цыкнул клиент, глядя на белый след, оставленный на начищенных до блеска туфлях.

— Извините, — устало буркнул Миша.

В этот момент люстра как будто стала гореть чуточку ярче.

— Вали уже, — указал хозяин квартиры на дверь, и Миша свалил.

Семья придирчивого клиента въехала в квартиру через неделю. Молодая жена первым делом оценила люстру. Она была вишенкой на этом торте, испечённом из современного ремонта и дорогой мебели.

— Нравится? — гордо улыбаясь, спросил мужчина.

— Очень.

Затем она походила по комнате, зашла на кухню и в санузел. На протяжении всего обхода девушка не снимала пальто.

— Слушай, а когда тут отопление дадут? — спросила она между делом.

— Так дали же, неделю назад, — он подошёл к батарее и, дотронувшись рукой, резко отдернул её, обжёгшись.

— Да? А так холодно, я аж дрожу, — она потёрла свои плечи.

— Это просто от шока, — улыбнулся мужчина.

В квартире было в этот момент очень светло. Люстра, кажется, начала работать на полную мощь.

Через неделю он и сам почувствовал, что климат в квартире далёк от комфортного и решил нанести визит в управляющую компанию. Те проверили показатели, сделали расчёт по метражу квартиры и заявили, что температура должна достигать тридцати градусов.

— Впору окна открывать, — отшутился председатель, после того как лично пришёл с термометром для проверки.

Хозяин скрипнул зубами, но не смог больше ничего предъявить, лишь на прощание что-то буркнул о бардаке.

Постепенно жильцы привыкли ходить дома в шерстяных носках и кофтах. Жена, правда, постоянно находилась в состоянии какого-то недуга: то зубы у неё разболятся, то температура под вечер пробьёт отметку в тридцать восемь, то волосы начнут выпадать, забивая слив в ванной. Муж тоже чувствовал дискомфорт: внезапно вылез геморрой, по ночам стал мучить гастрит, да и зрение, кажется, начало подводить. Но он держал это всё в себе.

Со временем он стал замечать, что в момент какой-либо неприятности их квартира буквально сияла, словно залитая солнцем, и это жутко раздражало. Люстра горела так ярко, что глаза начинали болеть. Приходилось её выключать и сидеть в темноте. Он даже сменил лампочки на более тусклые, но и это не помогало.

Как-то днём из-за плохого самочувствия он работал из дома. Это был день важной сделки, и мужчина занимался ею по телефону. В пиковый момент, когда всё начало идти не по плану, и заказчик стал «включать заднюю», лампочки на люстре ярко вспыхнули. Хозяин, продолжая разговор, подошёл к выключателю и несколько раз щёлкнул им, но люстра продолжала сиять.

Чем больше заказчик в телефоне «закручивал гайки», тем ярче становился свет в квартире, словно он управлял им с той стороны линии. В решающий момент, когда сделка окончательно срывалась, словно рекордный окунь с крючка, энергосберегающие лампочки начали взрываться как новогодние хлопушки и осыпаться на пол горячим стеклом. Мужчина отпрыгнул в угол испуганной кошкой и сидел там около сорока минут в полной темноте, пока с работы не пришла его супруга.

― Может нам выкинуть эту люстру? ― спросила она у мужа на кухне.

― Да она стоит, как половина мебели!

― Ты видел, какие счета пришли за электричества?! Словно мы целую улицу освещаем. Мне не по себе от неё. Какое-то чувство, словно она вытягивает из меня жизненные силы и удачу, ― женщина говорила, а её голос дрожал. Мужчина смотрел в её глаза, обведённые чёрными кругами, трогал взглядом новые морщинки на молодом лице жены и понимал, что сам чувствует то же самое.

― Я поставлю самые дорогие лампочки и всё будет нормально.

Она тяжело вздохнула:

― Не будет.

― Тогда я приглашу сюда этого урода, что вешал нам её, и спрошу, что он думает по этому поводу! Наверняка он что-то подкрутил в щитке.

Она пожала плечами и ушла из дома. Она теперь старалась приходить лишь ближе к ночи, находя предлоги задержаться на работе.

― Алло! Ваша фирма мне электрику делала, ― он назвал адрес, ― пришлите мастера, который здесь работал.

― А он уволился, ― сообщил менеджер.

― Как уволился? Дайте его номер.

― Извините, не можем.

В итоге, ничего не добившись, мужчина пригласил электрика из управляющей компании. Тот проверил всю квартиру, но лишь развёл руками ― всё в порядке.

Прошло полгода. Жена исхудала, стала чаще оставаться у тёщи. Сам мужчина закрыл бизнес, устроился руководителем в какую-то шарашкину контору, где постоянно задерживали зарплату и нагружали работой. Дома всегда стоял холод, белые стены удручали, казались решётками камеры.

В какой-то момент всё стало невыносимым, особенно этот раздражающий яркий свет. Однажды, когда мужчина обнаружил, что потерял кошелек со всей снятой с банковской карты наличкой, а люстра издевательски сияла, как новогодняя ёлка, он сорвал её с потолка и швырнул в стену, но она продолжала сиять. Тогда он раздавил ногами все лампочки, но в ответ загорелся каркас. Он начал кричать и ломать конструкцию. Чем сильней он выходил из себя, тем ярче становилось в комнате. В какой-то момент сами стены начали излучать свет. Тогда мужчина впервые схватил в руки молоток и принялся разбивать их, разыскивая замурованные провода. Он вырвал их все до одного, но квартира продолжала сверкать.

Обессиленный, он схватил дрожащим руками телефон и начал искать номер того мастера, что делал ему проводку. Он обзвонил десятки номеров прежде, чем нашел нужный.

― Приди, прошу, сделай что-нибудь, ― мычал он в трубку.

― Я больше там не работаю, ― легко ответил Миша.

― Плевать! Я заплачу любые деньги. Только сделай так, чтобы свет перестал гореть!

Электрик помолчал некоторое время, а потом удивленно ответил:

― Хорошо.

Когда он пришёл по знакомом адресу и застал совершенно разбитую квартиру и точно такого же разбитого хозяина, то был немного шокирован. Клиент с заплаканными глазами буквально совал деньги электрику, чтобы тот начал работать. Миша заменил все провода, розетки и выключатели и за отдельную плату, как на том настоял хозяин, повесил всего одну лампочку — прямо так, на проводе.

― А тускло не будет?

― Ничего-ничего. Пусть будет.

Перед уходом мастер услышал тихое искреннее: «Спасибо».

― Вам спасибо, ― усмехнулся он, засовывая деньги в бумажник, ― если бы не ваш заказ тогда, я бы никогда не уволился с этой чёртовой работы. Теперь работаю на себя, беру предоплату. Если чувствую, что клиент неадекватный, разворачиваюсь ещё в момент подписания договора.

― Ясно! Надеюсь, что теперь всё будет хорошо. И простите меня за прошлый раз.

― Принято.

Миша вышел в коридор, абсолютно поражённый произошедшим. Он, разумеется, не поверил рассказу мужчины о люстре и решил, что тот просто тронулся рассудком после потери бизнеса. На всякий случай он подошёл к щитку на этаже, из которого шёл вводной кабель в квартиру и удивился еще больше: всё это время рычажок главного автомата был опущен. Он забыл его поднять в прошлый раз, да так и ушёл. В квартиру всё это время не подавался ток.


Александр Райн

— Добрый день, разрешите присесть рядом с вами?

— Да-да, конечно, присаживайтесь, места хватит всем.

Присел.

— Меня Максим зовут, сегодня первый день...

— Приятно познакомиться, меня — Владимир.

— Взаимно! Кхм…хм...Эх… Подскажите, а что вообще нужно делать?

— Да ничего. Просто сидите и ждите.

— А как понять, сколько ждать?

— Поверьте, вы поймёте.

— Хорошо. Вы выглядите как человек, который давно здесь освоился, поверю вам на слово.

Сидят.

— Кстати, я видел припаркованный у входа прекрасный красный автомобиль. Не ваш?

— Эх… Был мой, буквально ещё вчера. А сегодня он уже принадлежит Михаилу, — показывает взглядом на Михаила, который, кажется, задремал.

— Продали?

— Нет. Всего лишь неравноценно обменял.

— Правда? Соболезную…

— Да нет, что вы, я сам виноват.

— А что получили взамен? Если, конечно, не секрет.

Морщится. Тяжело вздыхает. Видно, что сгорает от стыда.

— Барабан.

— Барабан???

— Да, барабан! Сам не знаю, что на меня нашло. Какое-то, знаете ли, помутнение, да и Михаил этот — тот ещё пройдоха. Вы не смотрите, что просто выглядит и спит в такой ответственный момент, — он говорил это и смотрел на Михаила с ненавистным прищуром.

— Хм, буду иметь в виду.

— А это кто?

— Который?

— Да вон тот, здоровяк в модной рубашке, который смотрит на всех свысока.

— Ах этот. Это Андрей Палыч. Он один из первых здесь. Очень уважаемый и жутко умный. К нему можно подойти, если у вас какой-то вопрос к Главным, он сможет перевести на их язык. Но советую часто с этим его не тревожить, он ведь и двинуть может, если наскучишь. А вообще ему осталась всего неделя, потом переводят. Однажды и мы так же, как и он, будем смотреть на других свысока.

— Скорее бы, — произносит мечтательно.

— Ну не знаю, мне пока и так хорошо. Особо сложных задач не ставят, ответственности — минимум, да и свободного времени хоть отбавляй.

— И то верно. А почему женщины отдельно от нас ждут?

— Потому что так положено, — удивленно пожимает плечами.

— А кто так решил, что положено?

— Не знаю. Они.

— Они?

— Ну да. В смысле — Главные.

— Хм. А если нарушить их указания?

— Я бы не советовал.

— Почему?

— Видите вон того, который в углу? Это Евгений. Он часто нарушает правила. Угол — его второй дом. Как провинится, его сразу ссылают туда.

— Пожалуй не буду испытывать судьбу. Ой, вы знаете, кажется, что-то происходит.

— Да. Я тоже чувствую.

Даже Михаил проснулся и как-то заметно оживился.

— Эх... Ох... Фух. Кажется, всё.

— Я тоже.

В углу довольно улыбался Евгений. Вошли Они.

— Так. Ну что, богатыри, все сходили? — обратилась нянечка, снимая малышей с горшков, а Андрюшу — с унитаза.

— Молодцы какие! Максимка, смотрю ты друга уже нашёл. Ну и славно. Женька, стой, куда побежал без штанов! Сейчас опять в угол пойдёшь!

В детском саду «Вишенка» начинался новый день.

Александр Райн

Валера навернул уже пятнадцать кругов вокруг дома, с ветерком проехался вдоль дублёра основной дороги, повздыхал возле въезда в детский сад, поплакал около «Дикси», но так и не смог никуда впихнуть свой «Matiz». Смекалка людей во дворах вечером в понедельник не знает границ — машины стоят в три ряда там, где обычно с трудом разъедутся два самоката.

«Toyota land cruiser», оказывается, вполне может уместиться между рамами хоккейных ворот, причём в длину. Перед знаком «стоянка запрещена» машины выстраиваются в Пизанскую башню. В мире современных дворовых парковок, где расстояние между машинами измеряется в микронах, женщины перестают покупать коляски — их дети вынуждены учится ходить сразу после выписки из роддома.

Валера встал посреди дороги и огляделся по сторонам. Передний и задний дворы его хрущёвки заполонили джипы стоимостью в картину Ван-Гога каждый, и это при том, что, на памяти Валеры, в трёх подъездах его пятиэтажки проживает лишь один бизнесмен ― тётя Люда, которая стрижёт на дому.

Спать Валере до следующего рабочего дня оставалось каких-то пять часов, каждая утренняя минуты была на вес золота. Он объездил все дворы и понял, что проще было припарковать машину прямо у своего офиса, в семи километрах от дома. Вечером оттуда все спешат убраться (паркуйся не хочу).

Обозлённый и обессиленный, он достал лист бумаги и написал на нём свой номер телефона, а затем сунул под лобовое стекло. Машина его стояла прямо посреди дороги и блокировала единственный выезд со двора, но что поделать?

Он открыл дверь, и в лицо тут же ударила ночная прохлада и ещё что-то тяжёлое, вроде доски.

― Ай! ― вскрикнул Валера и попытался дать сдачи, но кулак его прошёл сквозь воздух.

―Доброй ночи! ― поздоровался кто-то, кого не было видно.

― Выходи, трус! ― крикнул оскорблённый Валера, жаждущий немедленной вендетты.

― Я тут, ― спокойно ответил голос.

― Не вижу! Или ты только исподтишка бить можешь? ― Валера вглядывался в темноту, но вокруг не было ни души.

― Отчего же, вот, держи, ― после этих слов раздался скрип и Валере прилетел пинок под зад.

Мужчина снова вскрикнул, а затем обернулся и увидел перед собой качели. Это было очень странно, ведь минуту назад их здесь не было. Кто-то принёс их сюда, пока голос отвлекал мужчину.

― Что за хулиганьё?! ― раскричался Валера.

В окнах загорелся свет.

― Эй там, заткнись, люди спать хотят! ― донеслось с верхних этажей.

― Сама заткнись! Я тоже спать хочу! ― крикнул в ответ раззадоренный Валера, и через секунду ему в лоб прилетела средних размеров картошка.

― Да что же это за…? ― чесал он место ушиба.

― Думаю, вам стоит убрать свой автомобиль, ― снова раздался голос.

― Это почему же? Чем он вам мешает? Я что-то не вижу вашего!

― У меня нет машины.

― Тогда какого лешего вы требуете, чтобы я убрал свой?

― Я не требую — я советую. Я устал, нет мочи больше терпеть этот жестяной беспорядок. Хватит с меня, утром здесь не останется ни одной колымаги.

― Да кто ты такой?

― Я — ваш двор.

― В смысле — дворник? Дядя Вася, это ты тут с ума сходишь?

― В смысле я — ваша детская площадка, вернее, то, что от неё осталось. Я — ваши скамейки, которые вы все покосили своими бамперами. Я — клумбы, что гниют под вашими колёсами. Я — трансформаторная подстанция, которую вы облепили со всех сторон, словно мухи. Раньше тут детвора бегала, мяч гоняла, росли цветы, старики играли в домино, бельё сохло на верёвках, обдуваемое свежим, неиспорченным выхлопами, воздухом, а сейчас что?

― Дядя Вась, ты бы завязывал со своими фантастическими сериалами, у тебя уже крыша едет, ― зевнул Валера и поставил машину на сигнализацию.

― Что ж, ты сделал свой выбор.

После этих слов началось невероятное: раздался треск дерева, скрип и стон металла, разом вспыхнули все фонари, обратив ночь в день. Из земли стали выбираться остатки бывшей детской площадки: горка вырвала свои бетонные корни, баскетбольное кольцо с разбитым щитом начало ползать по земле, словно гусеница, скамейки запрыгали, точно кузнечики, а качели крутили бесконечное «солнышко». Вся эта адская армия начала дубасить дорогой японский пластик, срубать зеркала заднего вида с подогревом у шведских бизнес-классов, обдирать лакокрасочное покрытие, в общем, убивать припаркованный транспорт.

Валера стоял с отвисшей челюстью и наблюдал за тем, как оживший, ничего не стоящий, чермет крушит тот, что обычно покупают в кредит. Зрелище было поистине завораживающим. Двор наполнился перезвоном сигнализаций и противным скрежетом. В какой-то момент мужчина понял, что кроме него никто этого не слышит и не видит. Ведь в окнах было по-прежнему темно. Он — единственный свидетель адского дворового восстания. А между тем к его машине уже подбирался ржавый рукоход и несколько брусьев, сваренных из труб разного диаметра.

Валера буквально влетел в салон своего авто и повернул ключ зажигания. Деревянный петушок-качалка подскочил на своей пружине и уже наклонился назад, собираясь клюнуть «Matiz» в капот, когда Валера дал по газам и, не жалея дорогих зеркал соседских машин, вылетел со двора. Он мчал в ночи, глядя по сторонам. Восстание в его дворе было не единственным. Песочницы, словно зыбучие пески, засасывали припаркованные в них мерседесы. Футбольные и хоккейные ворота из советской стали одинаково легко разделывались с немецким, американским и японским железом, которое заняло спортивную коробку.

Восстание машин из будущего казалось Валере детским садом. Если уж примитивные качели-противовесы легко расправлялись с подвеской новенького X7, то куда там терминаторам против крутящейся карусели-тошнилки.

Ночной город был зоной боевых действий, и Валера знал, где находится единственная безопасная точка на карте. Туда и помчал.

Утром он пришел на работу первым, вернее, единственным. Весь остальной город сегодня не вышел. Директор появился лишь после обеда — немного похудевший и с распухшими от слёз глазами. Ночью его «Porsche» протаранил деревянный паровозик.

Когда весь офис был в сборе и стало понятно, что Валерина машина — единственная уцелевшая, ему начали задавать вопросы. Он охотно рассказал о восстании. Никто ему, разумеется, не поверил, но на следующий день все пустыри были облагорожены и подсвечены, все аварийные постройки, которые десятилетиями гнили, снесены, а овраги с таившимся там мусором засыпаны и закатаны в асфальт. Все эти места превратились в парковки, а не оборудованные под машины дворы были оставлены под детские площадки и клумбы, которые были обновлены по самому последнему слову.

Как-то Валера шел с парковки домой. Теперь нужно было пройти лишние сто метров, но никто не жаловался, все были довольны, места теперь хватало всем, да и прогулка перед сном никому не мешала. Возле подъезда он увидел, как «Range Rover» с неместными номерами пытается заехать на газон.

― Добрый вечер, парковка в ста метрах отсюда. Не могли бы вы переставить машину, пожалуйста, ― без намека на злость обратился Валера к хозяину джипа.

― Иди куда шёл, ― ответил брезгливо мужчина в деловом костюме и запер машину.

Валера пожал плечами и пошёл ― куда шёл. Уже подходя к подъезду, он обернулся и увидел бесшумно двигающуюся в направлении машины новенькую горку.

― Ты сделал свой выбор, ― послышалось с площадки, когда Валера закрывал дверь.

Александр Райн

— Лёшка, смотри какая мадмуазель к нам приехала, ― тыкал сальным пальцем мастер в стекло экрана.

Камера видеонаблюдения смотрела прямо на водительницу в новеньком Chevrolet: блондинку в солнцезащитных очках, со слегка надутыми гелем губками, в стильной майке и белых штанах.

― Беги, открывай ворота, научу тебя как деньги зарабатывать, ― расплывался в самодовольной улыбке мужчина. ― И смотри, чтобы она тут ничего не сшибла, пока заезжать будет― крикнул он вдогонку.

Лёшка распахнул ворота, включил прожекторы, и машина аккуратно, под руководством студента, вкатилась в бокс.

― Мальчики, добрый день, мне бы масло поменять. В кои-то веки решила маникюр сделать, а тут, как назло, компьютер запищал, мол, пора бы уже и свеженького залить.

Она смотрела на Лёшку, который только было открыл рот, как его перебил начальник:

― Не проблема, мэм, ― широко улыбался толстенький, низенький, лысенький, пахнущий жженым сцеплением. ― Вы пока отведайте кофе в зале ожидания.

― Спасибо большое, масло, если что, вот, ― достала она канистру дорогого масла из багажника и вручила Лёшке, ― и фильтр, ― сунула она ему в руку пакет.

― Сделаем, ― любезно откланялся мастер, и Лёшка тоже сделал что-то вроде реверанса, с маслом и фильтром в руках.

― Не, ну ты видал? Маникюр она только сделала, хы-хы-хы, а так бы, конечно, сама бы поменяла.

― Тащить ведро для отработки? ― поинтересовался Лёшка.

― Погоди ты с отработкой. Сейчас я тебя научу как деньги зарабатывать, ― повторил мужчина.
Мастер загнал машину на подъёмник, затем походил под её днищем, пошевелил колеса, пошкрябал металлической щёткой, потянул за разное, а затем протяжно зевнул:
― Тащи, Лёша, тормозуху!

― Это зачем?

― Ты вопросов лишних не задавай — вредно для головы.

― Почему для головы? ― Лёшка не успел договорить, как ему прилетел подзатыльник — да такой, что кепка слетела на грязный пол.

― Теперь понятно, почему?

― Понятно, ― обиженно буркнул Лёшка и отправился за тормозной жидкостью.
Мастер взял бутылку и аккуратно полил сзади на один из дисков.

― Работать, Лёшенька, нужно не по двенадцать часов в сутки, а мозгами ― по-учительски произнёс мастер и закрыл бутылку.

― Так-с, ― почесал он несуществующую бороду, ― теперь тащи масло из бочки.

― Так ведь там совсем другое масло, оно в три раза дешевле.

Мастер посмотрел на него так, как смотрит кот на хозяина, который говорит ему, что тот не должен ходить по цветам. Лёшка тяжело вздохнул, а затем принялся менять масло. Мастер тем временем убрал полную канистру в сейф, а рядом с машиной поставил точно такую же, но пустую.

Последнее, что сделал мастер, — это поменял одну из свечей зажигания на старую, а потом включил на всю мощность кондиционер.

Через полчаса Лёшка пригласил девушку в бокс. Парень был бледный, лицо его было искажено от мук совести и холода, который царил теперь в помещении.

― Ой, а чего это у вас тут такой дубак? ― спросила девушка, обнимая себя за плечи.

― Разве? А вроде ничего, мне вот даже жарко, ― искренне удивился мастер, стоя в бушлате.

― Всё готово? ― поинтересовалась клиентка.

― Почти.

Мастер состроил очень озабоченную гримасу, подвёл девушку к висящей на подъёмнике машине и показал на колесо.

― У вас тут тормозная жидкость вытекает. Надо бы цилиндр поменять, а то опасно. Тормоза коварны, могут отказать в любой момент.

― Странно. Всё же новое, ― нахмурилась девушка.

― Ой, сейчас так делают, что новое хуже старого, ― махнул мужчина рукой, а затем добавил, ― лишь бы народ развести.

― Так-то оно так, но всё равно странно. Можно попросить вас тряпочкой протереть?
Мастер тяжело вздохнул, а затем, крикнул:

― Лёшка!

Лёшка появился сразу.

― Протри тряпкой, ― указал он на жидкость.

― Вы же понимаете, что так делу не поможешь? ― улыбался мужчина, глядя на девушку как на наивную дуру.

― Понимаю. Но вдруг это не тормозная жидкость. Алексей, ― обратилась она к парню, когда тот насухо вытер диск, ― залезьте, пожалуйста, в салон и понажимайте на тормоза.
Лёшка вопросительно посмотрел на мастера, на котором не было лица. Тот кивнул, и Лёша повиновался. Пять минут он усердно давил на тормоза, но диски по-прежнему были сухими.

― Сухо, ― указала на очевидное девушка.

Мастер утвердительно кивнул.

― Тут ещё кое-что, ― замялся он. ― Лёша, заведи двигатель.

Через секунду машина завелась, но работала она как-то неровно.

― У вас в двигатель попадает охлаждающая жидкость. Видите, дым белый валит из глушителя?

― Да.

― Ну вот. Да и работает она неровно, слышите?

― Ага.

― Скоро греться начнёт, а потом раз — и двигатель стукнет, ― он ударил кулаком по столу так, что девушка подпрыгнула.

― Хм.

Она подошла к выхлопной трубе и некоторое время наблюдала за белым дымом, параллельно растирая свои плечи.

― Может это из-за холода парит?

― Да какой же холод? Плюс двадцать!

― Скажите. А правда, что антифриз на вкус сладковатый? ― спросила ни с того ни с сего девушка.

― Правда! ― крикнул вылезший из машины улыбающийся Лёшка, который решил блеснуть умом.

Она посмотрела на мастера и тот неохотно кивнул. Тогда девушка сделала то, что от неё никто не ожидал — поднесла руку к белому дыму, а затем лизнула свои пальцы. У мастера и Лёшки отвисли челюсти.

― Вы знаете, что-то не отдаёт сладостью. Может вы попробуете?

Мастер надулся. Лицо его стало каким-то бордовым, на лбу появились и начали пульсировать вены.

― Лёшка, попробуй.

― Да, Алексей, попробуйте, пожалуйста.

Лёшка проделал ту же операцию, что и клиентка, а затем сделал заключение, ― нет, не сладит.

― Значит, я думаю, стоит глянуть свечи?

― Я гляну, обязательно гляну, ― затараторил мастер, боясь, что девушка полезет под капот.

― Масло поменяли? Всё в порядке?

― Да! ― гордо заявил специалсит, ― вот ваша канистра!

Девушка взяла канистру и перевернула её вверх тормашками:

― Это не моя.

― Ваша! Чья же ещё.

― А я говорю, не моя. На моей снизу фамилия написана, я масло у своих поставщиков беру.
В этот самый момент у мастера резко зазвонил телефон, вернее, он сделал вид, что телефон зазвонил и убежал куда-то в угол, где громко заговорил о каких-то деталях.

― Алексей, я думаю, что масло всё же нужно поменять. И залить на этот раз то, что я вам дала, ― улыбнулась коротко девушка.

Лёшка кивнул и достал канистру из сейфа. Мастер глядел на него из угла и кипел от злости. Он уже представлял, как Лёшка стоит у тисков и прокручивает плашкой заржавевшие болты, коих в сервисе скопилась целая бочка.

Когда масло поменяли, а заодно вернулась на место и родная свечка, девушка поблагодарила мужчин и завела двигатель.

― Лёш, а не хотите работу сменить? ― обратилась она к парню через спущенное стекло. ― У меня папа ― гонщик, в ралли участвует, у нас свой бокс, новый инструмент, машин много, постоянно требуется ремонт и уход. Мне сейчас некогда помогать — я ведь и за слесаря там, и за менеджера, да и сама, в конце концов, катаюсь.

У мастера и Лёшки глаза вылезли из орбит, а девушка продолжала:

― Работы много, даже очень, но и зарплата соответствующая ― мы не обидим. Вы подумайте. Папа через две недели из отпуска возвращается, если согласны, я пока никого больше искать не буду.

― Да он же студент ещё, ― улыбался виновато мастер, ― вам, наверняка, опытные люди нужны, ― намекал он на себя.

― А ничего, что студент, зато ещё не испорчен, ― холодно улыбнулась девушка в ответ и, протянув Лёшке визитку, спокойно выехала из бокса задом, без посторонней помощи.


Александр Райн