Я понял, как моя жена справляется со смертью нашего сына
Тот вечер не был особенным. Совсем. В гостиной орал телевизор, а из кухни раздавался звон тарелок, предвещая ужин.
Мой старший сын Джереми сидел на полу, скрестив ноги, и давил на кнопки контроллера так отчаянно, что я невольно подумал, что сломается первым – пластиковые ручки или его большие пальцы.
Отгоняя мысль, что лечение вывиха обойдется дешевле, я встряхнул лед в бокале с виски и, для верности, прокашлялся:
– Эй, остынь, Джер, вспомни, что случилось с предыдущим.
"Предыдущий" все еще лежал на столе в гараже, ожидая, пока я что-нибудь с ним сделаю. Джереми закатил одну из своих истерик и разбил его вдребезги об стену. Мы тогда не слишком об этом беспокоились, ведь прошло всего две недели с момента смерти нашего младшего ребенка. Мы все переживали что-то подобное.
Забавно думать, как по-разному люди справляются с горем. Кто-то топит себя в алкоголе, пока последствия пьяного угара не догонят их. Другие копят гнев, стискивая зубы при каждом разговоре до тех пор, пока груз не становится достаточно большим, чтобы пробить дыру в стене. А еще есть те, кто запирается в своей комнате и отказывается выходить ни при каких обстоятельствах.
Это, кстати о нашей дочери Мейси. Ей всего четырнадцать, но почему-то казалось, что она давно уже вышла из семьи. Если она была не в школе, то проводила все свободное время, заперевшись в комнате, за компьютером или укрывшись одеялом с головой. Мы давно отказались от попыток выманить ее наружу и просто приносили тарелку с ужином наверх, оставляя ее у двери.
Я задумчиво потягивал свой напиток, наблюдая, как Джереми замахивается и промахивается мимо гигантского орка.
– Черт! – завопил он, весь напрягшись, когда хрупкого эльфа, за которого он играл, подбросили в воздух. – Дебильная игра!
Не желая обзавестись еще одной дырой в стене, я встал на ноги и вырвал контроллер из рук сына. Сначала он сопротивлялся, но мой серьезный вид почему-то успокоил его.
– Тайм-аут, Джер. Иди накрывай на стол. Ужин почти готов.
Конечно, доподлинно я не знал, потому что этой ночью готовила ужин жена, но мне же нужно было что-то сказать. Плюс, я знал, что потребуется некоторое время, чтобы накрыть стол так, как нравится ей.
– Поставь сегодня дополнительную тарелку, – сказала моя жена Лили, входя в столовую, с раскрасневшимися щеками.
– Почему? – Джереми уставился на нее, – Мейси будет ужинать с нами?
Мне тоже стало интересно, и я подумал, что, возможно, мы сделаем первый шаг к восстановлению семьи.
– Да, – губы Лили сжались в тонкую линию, – Да, будет.
Мы уставились на нее, не веря своим ушам. Насколько мне известно, Мейси не спускалась вниз уже больше трех месяцев. Если не считать ее быстрых исчезновений за входной дверью, я вообще ее никогда не видел. И большую часть времени я, похоже, и вовсе не замечал даже этого. Как, черт возьми, удалось моей жене убедить ее присоединиться к нам за обедом?
Пожалуй, я специально оттягивал момент, прежде чем рассказать хоть что-то о жене. Понимаете, утрата повлияла на нее… по-другому. В некотором смысле, я чувствую, что разговоры о ее “механизме преодоления” потенциально могут привести к постоянному разрыву между нами и разрушить то, что осталось от нашего брака.
Хотя я не уверен, осталось ли что-то вообще. С тех пор как умер наш сын, она… оторвана от реальности. В некотором смысле, мы все это испытали, но с Лили было иначе. Она не могла… или не хотела, принять тот факт, что Кендалла больше нет.
Нет, не так, как вы думаете. Она не сидела на краю кровати, рыдая часами. Она не проводила каждую минуту в окружении фотографий, игрушек или одежды. На самом деле, она вообще не плакала и не рефлексировала об этом.
Вместо этого она...ну, она...она носила урну с собой. Она носила его прах с собой и разговаривала с ним, будто с живым существом.
– Удобно? – ворковала она, пристегивая урну к детскому креслу машины на прошлой неделе. Я наблюдал за этим через зеркало заднего вида, покрываясь мурашками. Сказать по правде, мне не нравилось выходить в свет с женой. Она привлекала внимание. Куда бы она ни отправилась: в продуктовый магазин, в спа, в банк – ее без сомнения узнавали как "сумасшедшую женщину с урной".
Она настаивала, чтобы мы накрывали место для умершего сына каждый раз, когда садились за стол. Она не разговаривала с остальной семьей, только беседовала с урной во время ужина. Даже удивительно, что ей в голову не пришло попробовать покормить ее с ложечки.
Я больше не знал, кто она. Когда-то крепкий брак быстро превратился в удобное соседство, и я часто стал ловить себя на мысли о других женщинах. Моя половина кровати тоже досталась урне. Меня отправили спать на диван внизу, чтобы я мог использовать телевизор для удовлетворения своих потребностей без осуждения. Я уверен, что Лили даже не заметила бы, если бы я начал приводить домой девушек. Но я этого никогда не делал, в глубине души надеясь, что наступит день, когда все вернется на круги своя.
– Мейси будет ужинать с нами? – повторил Джереми, его рука застыла в воздухе. Его нестабильное самообладание, похоже, исчезло так же быстро, как и появилось.
На мгновение в комнате повисла ошеломляющая тишина.
– Да, с этого момента она будет с нами. – Лили, наконец подала голос.
Мое сердце затрепетало, надежда наполнила легкие. Наконец-то. Я почти чувствовал, как осколки нашей семьи стекаются к обеденному столу из каждого угла дома, образуя давно утраченную семейную единицу.
– Ужин почти готов, – внезапно выпалила Лили, резко развернулась на каблуках и направилась к кухне. – Я только возьму Кендалла.
Я встал, чтобы налить себе ещё. Конечно, она возьмет Кендалла. Конечно, всё не может просто взять и вернуться к норме. На это нужно время. Тем не менее, когда она вынесла урну и поставила её на тарелку, нежно поцеловав крышку, я понял, что я никогда не смогу к этому привыкнуть.
– Позвать Мейси? – спросил я, когда Лили снова вышла из кухни с блюдом. – Или ты ...?
На её лице появилось странное выражение. Лили стояла неподвижно, как будто долго и тщательно обдумывала ответ. Я нервно сглотнул, задаваясь вопросом, услышала ли она мой вопрос.
– Нет, – сказала она, наконец, – Она присоединится к нам, когда будет готова.
И на этом всё. Ни Джереми, ни я больше не задавали вопросов, просто приступили к ужину, который приготовила Лили. Мы не разговаривали. А вот она не замолкала.
– Нравится горошек, Кенни? – Лили спросила у урны, отправляя порцию еды себе в рот. – Свеженький, только с грядки, прямо как ты любишь. Помнишь, как мы собирали горошек у бабушки? Она меня научила, как его сажать. Перед тем как умерла в прошлом году.
Я смотрел в тарелку, не в силах проглотить ни кусочка. Надо было еще выпить. Очень надо. Но бутылка осталась в гостиной. Интересно, смог бы я потихоньку уйти, чтобы забрать ее…
– Когда Мейси спустится? – вдруг спросил Джереми, аккуратно расставляя горошинки по прямой, – Мы почти закончили есть.
Лили встрепенулась, будто её разбудили от приятного сна.
– Я - ээ, – начала она, понемногу краснея, – А, Мейси? Да, наверное, в другой раз.
Мы уставились на нее в замешательстве, но она, казалось, совершенно не замечала перемены в нашем поведении, болтая с Кендаллом о ревене и его пользе для организма.
– Мама? – Снова начал Джереми дрожащим голосом. – Почему Мейси не приходит?
Она как будто и не слышала. Или очень старалась не слышать. Очевидно, эту тему ей не хотелось поднимать.
– Какой твой любимый овощ, а, милый? – Она хихикнула, но тон внезапно стал холодным, будто Лили сама не верила ни одному своему слову.
– Мама! – Джереми резко встал и помахал рукой перед ее лицом. – Где черт возьми Мейси?
Я напрягся, прекрасно понимая, что Джереми не должен был разговаривать с матерью таким тоном, но ситуация выходила из-под контроля, прежде чем я успел вмешаться.
– Почему ты не можешь поговорить с нами, а? – Он взорвался. – Если бы ты проводила с нами половину того времени, которое проводишь с этой тупой штукой, возможно, мы все еще были бы семьей!
Охваченный яростью, Джереми схватил конец скатерти и потянул ее к себе. Тарелки с грохотом посыпались на пол. Урну Кендалла, стоящая на одной из тарелок, постигла та же участь.
Грохот. Стук. Треск.
– Кенни! – завопила Лили, вскакивая на ноги. – Малыш!
Я вытянул шею, чтобы осмотреть масштаб трагедии. Среди фарфоровых осколков и посуды лежала разбитая пополам урна, ее крышки нигде не было видно.
Она была...пустой.
– Кендалл! – Лили упала на колени прямо в осколки, фарфор хрустел под ее весом.
Ничто не могло подготовить меня к тому, что она сделает дальше.
Джереми и я с ужасом смотрели, как моя обезумевшая жена схватила осколок урны и яростно начала вылизывать ее. Нервные пальцы пауками метались по полу в поисках праха. Она шарила по плитке, раздирая кожу, и запихивала все это в рот, закатив глаза.
Хотелось блевать. Нет, хотелось бежать. Сердце билось в десять раз быстрее обычного, норовя выпрыгнуть из груди. Кожа пропиталась липким потом, а перед глазами все расплывалось… Но недостаточно, чтобы не видеть монстра, запихивающего осколки фарфора и кровь себе в глотку. Монстра, в которого превратилась моя жена.
Джереми, должно быть, чувствовал то же самое, но я не видел его, только Лили и ее пиршество.
– Мам! – В его голосе смешались ужас и отвращение. Он больше ничего не сказал, ограничившись лишь сдавленным вздохом и короткими, быстрыми выдохами.
Было нечего сказать. Даже сейчас, когда я вспоминаю об этом, я не могу придумать ни одной осмысленной фразы, которая бы подошла к обстоятельствам. Я сразу понял, что моя жена исчезла, и я больше никогда не увижу ее.
Схватив Джереми за руку, я потянул его от стола, оставив Лили на полу. Мне нужно было спасти своих детей. Я вытащу Мейси из ее комнаты, хочет она того или нет, и отвезу их обоих к родителям.
По крайней мере, так я буду знать, что они в безопасности, прежде чем разберусь с женой – или с тем, что от нее осталось.
Джереми всё ещё был в шоке, когда я потащил его вверх по лестнице, поэтому не возражал. Похоже, он точно знал, что мы собирались делать, и что мне понадобится вся возможная помощь. С Мейси никогда не было легко, и понадобилось бы некоторое время, чтобы убедить её, что нужно выбираться отсюда. И выбираться срочно. А времени у нас не было.
Но, ворвавшись в её комнату, я сразу понял, что моему плану не суждено осуществиться.
Комната была пуста.
Идеально застеленная кровать, без единой складки, выключенный компьютер, образцовый письменный стол… Все как будто на показ, будто никто здесь не живет. И большая темно-красная урна в центре комнаты.
Мне не нужно было спрашивать. Я уже знал, что произошло.
У нее закончился прах.
~
Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и переводчика обязательны.
Мистическая история из жизни "Воспоминания сына"
Сегодня мой 5-летний сын сказал мне, что когда он был у меня в животике, то видел, что я поела много соли и у меня начали болеть почки. Потом мы лежали с ним в больнице, мне делали уколы, и я плакала. А он сидел в животике, и ему было меня очень жалко. Я была в шоке, ведь правда, когда я была беременна им, заболели почки, я лежала в больнице и плакала. Не знаю, что это и откуда он это знает. Никогда ему об этом не рассказывала.
Источник: https://mysticstories.ru/
Наверное, в жизни каждого человека происходили жуткие и необъяснимые события, страшные и мистические истории. Мы будем благодарны если вы поделитесь ими с нашими читателями!
Мистическая история из жизни "Уснул за рулём…"
Вечером выехал в Ростов за рулем. В 4 утра возвращался обратно в Москву. Двое суток не спал, поэтому вырубало. Остановиться и поспать было некогда, так как в этот день нужно было успеть на работу. Открываю глаза от того, что меня кто-то очень нежно гладит по голове. Поднимаю голову — машина аккуратно припаркована на обочине, ключи в правой руке. Осознал, что уснул за рулем. Когда вышел на улицу трясло как осиновый лист. До сих пор не понимаю, что меня спасло.
Источник: https://mysticstories.ru/
Наверное, в жизни каждого человека происходили жуткие и необъяснимые события, страшные и мистические истории. Мы будем благодарны если вы поделитесь ими с нашими читателями!
Мистическая история из жизни "Подружка Вера"
Всю жизнь живу в Санкт-Петербурге. Когда была маленькая, то лет с 3 стала видеть в своей комнате маленькую девочку. Мы с ней играли, ее звали Вера. Она говорила, что очень голодна и сильно хочет есть. Я со всех ног бежала на кухню, хватала еду и несла ей. Когда возвращалась, ее никогда не было. Лет в 13 разговорилась с соседкой-старушкой, и она рассказала, что во время блокады в нашей квартире от голода умерла целая семья и их дочку звали Вера. Прошло больше 20 лет, а я помню все, что рассказывала мне моя маленькая подружка…
Источник: https://mysticstories.ru/
Наверное, в жизни каждого человека происходили жуткие и необъяснимые события, страшные и мистические истории. Мы будем благодарны если вы поделитесь ими с нашими читателями!
Как я в морг ходила или байки из склепа
Скажу сразу, так сказать, на берегу, всем товарищам со слабой психикой - мимо! Будет неприятно, настроение испортится, молоко прокиснет, стул разжижицо.
И так, ПОГНАЛИ на х..й!
В один осенний, погожий денечек, довелось вашей покорной слуге, побывать в МОРГе. Посещать ранее храм хладных, не доводилось. Чистый лист для новых впечатлений! Коллеги, на этот счет, слегка подтрунивали. Мол ниче-ниче, скоро пообвыкнешься, забалдеешь, раскайфуешься и вообще будешь мертвяков “за пяточки щекотать”. Никого “щекотать”, тем более за мертвую пяточку, совсем не хотелось, но после пинка в гузно, пришлось топать. Трудилась в ту юную пору санитарочкой, ко всем “прелестям” еще не привыкла, характер имела наивнющий, а потому адски обстебывалась коллегами.
И так, юная санитарочка, приходит в регистратуру. Вернее сказать, сначала обошла все здание кругом, ибо как говорил профессор Преображенский ходить приходилось “кругом, вокруг, через чёрный вход”. Конечно же “парадный” закрыт, а нужную дверь приходится искать, как мать-его Волли. Находишь невзрачненькую, крохотную дверку, открываешь, спускаешься по узкой лестнице, а тут ужо и Его Величество Регистратура!
Казалось бы, здание Морга мрачновато, но комнатка регистратуры ( просто коробок 1,5 на 1,5 метра) вообще, как из фильма ужасов. Окошечко крохотное, куда унизительно наклонившись, засовываешь голову, дабы столкнуться с омерзительной мордой крючконосого гоблинса. Гоблинс конечно же не приветлив, раздражен, и всем своим видом показывает, как ты тут не к месту. Пригнувшись еще сильней, натягивая пацакскую улыбочку, сделав “ку” и вспомнив про любовь к ПЖ, спрашиваешь, мол не могут ли мне помочь.
- Ты еще кто такая?! - Гоблинс с химзавивкой, явно не настроен на конструктивный диалог. Его бы больше порадовала твоя смерть в конвульсиях, чем вежливый тон и смиренный взгляд пацака.
- Отправил меня к вам врач Акакий Акакиевич Какашкин, просит историю пациента Кокушкина Виталия Говняновича, не поможете?
- Впервые тебя вижу! И никакого Какашкина с Кокушкином не знаю! Откуда взялась?
- У меня на всякий случай, удостоверение сотрудника есть! - ликую я.
- Не надо мне твоих удостоверений! Все равно ничего не вижу! - всё более и более раздражаецо Гоблинс.
В тот период, я искренне считала, что вежливость и добрая улыбка, топят сердца. И лед недопонимания, между двумя разумными существами, таит нежно и непринужденно. Медицина поставила хорошую, отрезвляющую клизму! Глупостями больше не болела. Но вернемся к нашему приключению.
Вот я стою в регистратуре, улыбаюсь, пытаюсь “навести мосты”. Надо мной в лицо угарают и чуть ли “на хуй” не посылают.
А во время разговора с Гоблинсом, вижу рыжую голову знакомой докторицы. Та, в каморке Гоблинса, пьет чаёк и с беззаботным видом трескает больничные печенки. Эта рыжая бабенка - то еще чудо природы, но об этом, может в другой раз. Кровки из моей шейки, попила прилично.
- Авдотья Мудиевна! Вы же меня знаете! - возрадовалась я.
- Ну да, - равнодушно отвечает, причмокивая та.
- Ну вот! Авдотья Мудиевна меня знает!
- И че?- Гоблинс все также зол.
- Ну, я же говорила, мне история нужна для врача…
- Ничего не поняла, чего тебе надо-то??! - орет Гоблинс.
Авдотья Мудиевна похихикивает. Хрумкает печеньки, хитро поглядывает на других коллег ( помимо Гоблинса, там еще несколько баб пьют чай ) и все очень довольны.
- Ну ладно, сюда иди! Объяснишь, че те надо, - последовало после еще нескольких унизительных просьб.
- Куда “сюда”? - недоумеваю я.
- СЮДА, к нам давай! ЧЕ БОИШЬСЯ ШОЛЕ???
- Как к вам пройти? - после неловкой минутки, спрашиваю я.
- А там, с другого бока здания, есть маленькая железная дверь с лестницей. Ну там сбоку! Обойди и по лестнице наверх. Тама дверь железная такая.
Снова обхожу здание “вокруг, да около, через чёрный вход”, поднимаюсь по лестнице, стучусь.
ТИ-ШИ-НА.
Стучусь… Стучусь исчо.. Тишина, безмолвие, тишь, словом Аид какой-то. Пробую дернуть дверь и о, чудо, НЕ ЗАПЕРТА! Ну что ж, сказание о гостеприимном царстве смерти началось.
Далее чистый сюрреализм, образы которого преследуют меня и по сей день. Дали с плавлеными часами, Магритт с упоротыми образами влюбленных и прочее - всё это меркнет перед простым русским мертвецким бытом.
И так, захожу, вижу темный лабиринт а-ля Шредер: лестница вниз и наверх, коридоры направо и налево. Звуки лязгающих медицинских инструментов. Кроме металлического лязга - ничего. Ни души, ни движения, ни указателей… Карты путешествия к роковой горе Гоблинсом дано не было.
Неожиданно из темноты выходит человеческое существо, скорее всего вурдалак санитар. Форма синяя, фигура долговязая и тощая, на лице абсолютно жуткая улыбка, больше напоминающая оскал Джокера.
- Здравствуйте, - понимаю, что звучу, как натуральная сыкуха. Реально обосралась.
Молодой человек остановился. Лицо нисколько не изменилось.
- Вы тут работаете? - понимаю, что вопрос максимально тупой, но ничего другого в голову не пришло.
Джокер вертит головой, мол нет, с улыбкой обходит и выныривает в дверь позади меня.
Снова одна. Шо делать? Одиночество - сука) Стою, не решаюсь куда бы то ни было идти. Мураши так и бегают, так и бегают мерзавчики.
Слышу шаги, кто-то поднимается по лестнице из подвала! Потихоньку из мрака материализуется пухлая фигура очередного загадочного сотрудника. И так, одет наш демон-мясник персонаж в синий медицинский костюм, сверху фартук. А фартучек-то не простой, импозантный, весь в красно-коричневых разводах. Несмотря на неординарную обстановку и аутфит, наш герой радостен, позитивен и очень мил. Ну просто Дукалис с румяными щечками. Голубоглазый милашка!
- Здравствуйте!
- Здравствуйте, девушка, чем вам помочь? - участливо интересуется румяшка.
- Мне бы пройти в регистратуру, не знаю вот куда идти, - уже расслабилась я.
- Вам в ту сторону, прямо по коридору до конца и направо, а там уже всё найдёте, - Дукалис указал пальцем в нужном направлении.
Я, поблагодарила своего ангелочка с розовыми щечками, и смело направилась “ в ту сторону, прямо по коридору”. Дукалис, как Чеширский кот растворился в темноте.
Коридор довольно длинный, а в конце открывался неожиданный анекдот.
Напомню, что капец как темно, но в конце, поворот направо, из которого брызжет слабенький мерцающий свет. На том повороте, стоит тележка-каталка. На каталке валяется голая, в жопу пьяная бабища, под каталкой, лежит собако породы дворой мутант ( Привет, Тарковский!)
Знатно охуев слегка опешив, остановилась, дабы убедиться, что все это не глюк. Шабачко подняла голову, с интересом оглядела черными, блестящими инопланетными глазищами.
Больших незнакомых собак боюсь, потому обосралась во второй раз. Постояла еще некоторое время, покрутила головой - никого… Нужно идти. Шла медленно, собачко все также внимательно глядела. Приблизившись на достаточное расстояние, понимаю, что дама на каталке совсем не пьяна, а просто-напросто мертва. Выглядела очень свежей, ну может бледна чересчур, но отличить от живого человека - трудно, выдает какая-то неестественная тряпичность что ли. Будто мешок. Собачка, при моем приближении, опустила темную мордочку и продолжила дневной чил.
Заворачиваю по коридору направо ( как наказывал Дукалис ) , вижу локацию из Сайлент Хилл. Желтая, старая ( возможно еще советская ) плитка, мигающие флуоресцентные лампы, каталки и ВСЮДУ ТРУПЫ. Тела валяются на каталках, иногда друг на друге. Голые, многие покрыты гематомами. Запомнилась дама с фиолетовым и будто распухшим лобком. Справа - череда двухстворчатый дверей, открывающих вид на вскрытые трупы.
Запомнилась ещё молодая девушка. Миниатюрная, стройная, с красивой аккуратной грудью и длинными ногами. Совсем юная, не больше 20-ти. Туловище спящей красавицы было рассечено от яремной ямки до лобка, грудная клетка раскрыта.
В конце коридора, уже поджидал возбужденный Гоблинс. Она что-то орала и активно жестикулировала. В руках сияла нужная история болезни.
Дела с Гоблинсом были решены, и я почти вприпрыжку удрала из замка ужаса. Кстати собачку на обратном пути уже не видела.
Шла радостная, гордилась, что не так уж и напугалась! Вон какая я смелая и крутая! Даже похвасталась коллеге, на что тот, ухмыльнувшись, сказал, что это до вечера…
И он был прав, в ту ночь я так и не уснула.
На этом байки из склепа не заканчиваются! Первая часть самая лайтовая XD В следующих сериях: страшные тайны МОРГа, оживший дед, как охранники отказывались работать из-за призрака, зашитый в труп младенец и многое другое! До новых встреч, други!
Мертвец идёт
История эта происходила во время чумы. Мор обезлюдил множество городов, словно лавина, переходил из одной страны в другую. Никто не был готов к такому, никто не ожидал такого. Чума приходила внезапно и забирала всех, никого не жалея. Первыми всегда шли дети и слабые, потом уже все остальные. Многие умы медицинских наук того времени пытались остановить заразу, но ничего не помогало. Молитвы и обряды тоже были бессильны. Священники твердили о том, что Бог разочаровался в людях и послал Мор для очищения. Сумасшедшие кричали о наступлении конца света.
От отчаяния многие ушли из жизни по собственной воле. Кто-то от страха, кто-то просто не хотел пасть жертвой чумы. Другая часть покорно ждали своей участи, забросив все дела или продолжая "жить". Лишь малая доля всё ещё пыталась бороться, несмотря на неуспешные попытки докторов и священников.
Если посмотреть со стороны, не вникая в суть происходящего, то может показаться, будто все сошли с ума. То в петли лезут, то просто сидят, словно куклы, то имитируют повседневную рутину — марионетки под властью невидимого кукловода. Вот, например, кузнец — бьёт по наковальне, сильно бьёт, чтобы меч был острее и крепче. Зачем? Ведь этот острый и крепкий меч не нужен будет доброму молодцу, решившись отдать свою жизнь на защиту Родине. Но кузнец всё ещё надеется на светлое будущее, надеется, что этот меч возьмёт благородный юноша, надеется, что и дальше будет ковать такие мечи. Время от времени у кузнеца мелькает огонёк сомнений, на миг остановится, задумается, потом вновь продолжит работу, развеяв все сомнения. Но неприятный осадок всё равно оставался.
Теперь давайте посмотрим на портниху. Сидит себе, шьёт платья. Тоже спрашивается — зачем? Это уже она по привычке, надежд никаких нет, просто занимается своей работой и всё. Если придёт её участь умирать — на то воля Божья. Но всё же дрожит при упоминании заразы, боится жуткой участи. Нередко подумывала сама уйти из жизни, только слаба духом. Конечно, она тоже порой надеялась на лучшее, что будет дальше шить платья для прекрасных дам, что и дальше будет шить одежду бедным и нуждающимся. Но все эти надежды рушились, когда она видела проносящий по улице гроб и колокольный звон. Оставалось только просто так вышивать пиджаки и платья, которые вряд ли теперь кому нужны. Если только мертвецам.
Далеко за "куклами" ходить не надо. Вот, например, красавица Долорес. Славная на весь город танцовщица одного старого паба, всегда поражавшая своей ангельской невинностью, местами глуповатая, и в тоже время всеми любимая добродетельница. Сейчас её бледная кожа потускнела, голубые глаза слепо смотрели в никуда, потеряв свой блеск. Полное тело стала мешком с костями. Нет, она не ела, просто стресс так повлиял на бедняжку. Так считала мама Долорес, так усердно заботящийся за своей прекрасной дочуркой. Просто ела она с трудом, без особой охоты.
Самоубийцы. Они были всегда. Не смотря на то, что подобное карается законом Божьим, некоторые решались на такой ужасный поступок. Как, например, вечно пьяный и молодой Грегори. Дамский угодник, частый гость балов и постелей, всегда жизнерадостный Грегори пришёл к такому выводу; пусть уйду я как грешник, но Мору я не отдамся. Он больше не видел смысла дальше жить, надеяться на лучшее. Ему хотелось верить, что чума уйдёт, что вновь будет посещать балы, что будет вновь лезть под платья прекрасных девиц, но при виде мёртвых на улице, слёзы наворачивались на глаза, и вся вера разбивалась, словно стекло. Грегори посмотрел на петлю, крепко весящую на балке. Встал на табуретку, просунул голову через петлю, и в последний раз посмотрел на окно. Когда-то ему открывался красивый вид на город, а теперь лишь серые дома и мрак, и так уже долгое время. Ведь и правда — когда пришла чума в город? Те, кто видел, не скажут, давно под землёй спят. Но Грегори и не собирался встретиться с Мором. Один толчок, и уйдёт в незабытие.
Теперь мы перешли к гостю всего этого карнавала ужаса и страданий. Сам Мор — ходячий мертвец, с опухшим лицом цвета сливы. Он парил по городу, из-под серого балахона его распространялась тёмная дымка, проникая в каждый дом, заражая всех присутствующих. В руках держал открытый мешок, куда попадали души умерших, белыми дымками вылетая из домов. Единственный целый глаз, крутившийся в разные стороны, успевал находить живых и контролировать поток мёртвых. Вокруг Мора кружились два уродливых карлика, горбатых и кривых, уведомляющие об его прибытие.
— Мертвец идёт! — радостно кричали они, — Мертвец идёт!
В его мешке полгорода было. Оттуда доносился печальное песнопение сотни голосов. И только Мор наслаждался своим собственным хором.
Смертоносная дымка дошла до кузнеца, покрыв его тело наростами. Глаза стали кровоточить, чёрная рвота вырвалась из уст. Силы покидали кузнеца. Он выпустил молот из могучей руки своей, прямо себе на ногу, но боли он не почувствовал. Ступня его превратилась в кровавую кашу из костей и плоти. Кузнец упал замертво возле наковальни, ударившись головой. Словно фарфоровая кукла, с разбитым лицом, никому ненужный, лежал кузнец, постепенно разлагаясь и превращаясь в скелет. Огонь в печи всё ещё горел, недоделанный меч остался на наковальне — вряд ли возьмёт теперь доблестный воин.
Подобное повторилось и с портнихой, и с красавицей Долорес. Портниха случайно прокола наросты, когда билась в агонии, рукой задев банку с иголками, тем самым ускорив свою гибель. Чёрно-красная кровь окрасила стены портной. Бедняжка Долорес просто истерично смеялась. Теперь она походила на мешок картошки. Долорес протянула руки ввысь и прокричала:
— Пусть Господь позаботиться обо мне хотя бы там, у себя! — откашлялась чёрной жижей и закрыла глаза.
Очередной город пал жертвой чумы. Ещё один мешок был полон. Мор отдал мешок карликам, а сам пошёл дальше, тихо напевая колыбельную. Впереди ещё полно душ: хороших и плохих, сладких и горьких, светлых и темных. Придёт время, когда он соберёт все земную коллекцию. Если, конечно, не найдётся тот, кто остановит его. Но Мор надеялся, что успеет всё-таки завершить своё дело.
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Если вы вдруг сломаетесь на лесной дороге, ни при каких обстоятельствах не выходите из машины
Я с трудом сдерживал раздражение. Вы посмотрите, кто звонит. Моя сестра должна была подъехать к коттеджу еще двадцать минут назад, но я каким-то образом умудрился ее обогнать.
– Да, где ты? – Мой голос звучит удивленно и обеспокоенно: они что, где-то свернули не туда? Очень в духе Джен, она и в трех соснах может заблудиться.
В ответ меня оглушает непонятное шипение и свист… прямо на полной громкости, черт. Теперь и вызов сбросился, отлично. Вообще-то ничего необычного, учитывая, в какую глушь я заехал, так что, пожалуй, стоит немного отъехать по дороге и попытаться поймать сигнал.
Наш одинокий коттедж притаился посреди леса в трех часах езды от ближайшего города. Ведет к нему всего одна раздолбанная дорога, которую не ремонтировали, как будто целое столетие. Большинство посчитает его приветом из постапокалиптической пустоши, но наша семья очень ценит это место. Идеальное убежище от шума и суеты, особенно в канун Нового года.
Мы должны были выехать вместе, но мне пришлось задержаться на работе, и они отправились первыми. Ну, в конце-то концов, мы ездим сюда каждый год, можно же запомнить дорогу?
О, вот и сеть. Набираю Джен, она сразу поднимает трубку. Даже по голосу слышно, насколько она расстроена. На фоне плачут дети – двое ее малышей, – а сама Дженна изо всех сил старается держать лицо.
– Дженна, что случилось? – Мое раздражение быстро сменяется беспокойством.
– Мы… мы что-то сбили.
– В смысле “что-то”? Оленя или типо того?
– Я… я не знаю. Я сильно ударилась головой и не смогла понять, что это. Оно… оно откатилось куда-то с дороги… – Ее голос все сильнее дрожит от слова к слову, то ли от удара, то ли от нахлынувшего адреналина, и становится ясно, что еще чуть-чуть, и она разрыдается.
– Черт, ты в порядке?
– Да, я просто немного в шоке, но…
Она замолкает, и я понимаю: ищет слова. Старается не напугать детей, не выдать, насколько плохо обстоят дела.
– Машина не заводится… Ты можешь забрать нас? Пожалуйста. Уже темно и дети испуганы.
– Конечно, где вы?
– На перекрестке с Гловер-роуд, но… – она замолкает на полуслове, будто что-то прервало ее.
– Сестренка?
– Все хорошо, просто приезжай, пожалуйста.
Я завел машину еще до того, как она договорила. До Гловер-роуд ехать не больше двадцати минут, даже в темноте и без указателей. Думаю успею до того, как она окончательно перепугается.
– Еду. Позвоню, когда буду рядом. – И, выслушав благодарности, я вешаю трубку.
Фары тускло освещают лес вокруг: заиндевевшая трава и голые деревья. Днем эта картинка выглядит волшебно, как настоящая зимняя сказка, но ночью…
Половина пути позади. Что? Снова Джен? Поднимаю трубку, притормаживая: вести машину с истерикой на проводе – так себе идея.
– Что такое?
– Ты далеко?.. – нервно спрашивает она.
– Примерно на полпути, скоро буду. Почему звонишь?
Она молчит пару секунд, прерывисто дыша, обдумывая, что сказать.
– Просто…
– Что?
– Та штука, в которую я врезалась… Оно движется.
– “Штука”? То есть олень?
– Нет, это не… это что-то другое. Не знаю.
– Что?
– Не знаю я, просто поторопись!
Сбитый с толку этим звонком и раздосадованный тем, что уже приехал бы, если б мы не тратили время на нытье, я вешаю трубку и давлю на газ.
Вот и Гловер-роуд. Прошло-то всего пара минут. Включив дальний свет, чтобы случайно не врезаться в сестру или в то, что она там сбила, прибавляю ходу. Перекресток уже рядом.
И… Ничего. Вот он я на совершенно пустом перекрестке. Ни следов аварии, ни машины. Мог бы и догадаться – ад замерзнет, если Джен правильно определит, где находится! Теперь гадай, на какой она дороге. А пока что здесь только я, холод и старый указатель “Гловер-роуд” на перекрестке.
Вздохнув, я сам звоню сестре.
– Джек?! – Ее голос насквозь пропитан ужасом.
– Я на месте. А вот тебя нет. Уверена, что сломалась на Гловер-роуд?
Она молчит. Только прерывистое дыхание и плач детей.
– Джен, ты в порядке?
– Оно снова встало,– шепчет она в шоке.
– Что?
– Та тварь, в которую мы врезались. Оно встало и убежало в лес.
– Что это было?
– Не знаю, мы не успели достать фонарик, а оно такое быстрое… Но оно точно было высоким, бежало на двух ногах и это не животное… я не знаю таких животных.
В местных лесах водилось с избытком всякой живности, вплоть до гигантских лосей, но то, что описывала Джен… Такая неопределенность порядочно напрягала, но что бесило еще больше, дак это то, что я понятия не имею, где сейчас сестра и дети.
– Джен, мы сейчас переключимся на видеозвонок, и ты покажешь, где находишься, хорошо? Я увижу окрестности и приеду за тобой. – Надеюсь мой голос и правда звучит успокаивающе-небрежно.
– Хорошо, но тут темно, а у меня ужасная камера.
Включаем видео.
Джен выходит из машины, подсвечивая фонариком, стараясь дать мне максимум информации.
– Вот смотри, указатель.
Дрожащая камера выхватывает старую деревянную табличку в круге света.
“Гловер-роуд”.
…
Я стою прямо под ним. Прямо под указателем “Гловер-роуд”.
– Погоди, эта какая-то бессмыслица. – Я показываю ей ровно такой же знак за своей спиной. Как мы можем быть в одном и том же месте, но не видеть друг друга?
– Но где ты?.. – растерянно спрашивает Джен.
– Да я буквально стою рядом с вами, не понимаю… – теперь в моем голосе слышится намек на страх. – Так, я сейчас позвоню в полицию, просто не знаю, что еще делать. Оставайтесь у машины, я сразу наберу…
– Нет, стой! – Она прерывает меня на полуслове, почти крича.
Направляет камеру на линию деревьев. Фонарика едва хватает, чтобы осветить дорогу, так что лес превращается в череду теней. В просветах между которыми что-то движется.
– Видишь? – дрожащим голосом спрашивает Джен.
– В эту штуку ты врезалась?
Но она не успевает ответить. Тварь выскакивает из-за деревьев в круг света. Теперь мы его видим. Огромный, больше трех метров ростом. Причудливая химера, слепленная из кусков разных животных, с костями, торчащими из-под бледной кожи.
Лицо – лишь кусок искореженной плоти, кое-как закрепленный на черепушке… И только в центре зияет дыра, огромная дыра, гротескная смесь ободранного рта и пустой глазницы.
– Господи, что это?! – кричит Джен.
Он прерывисто рычит, захлебываясь, и бросается к Джен, оказываясь рядом буквально за секунду…
Она бежит к детям, хватает Лору, неведомым образов выбравшуюся из детского кресла и запихивает ее в машину.
Десятилетний Алекс обмер рядом с пассажирской дверью. Джен успевает только протянуть ему руку, как тварь выхватывает мальчика и тащит его в лес.
– Нет!!! Отпусти его! Алекс! – Господи, в ее голосе такая мука… Но существа уже и след простыл.
Я отрываюсь от телефона, как испуганное животное вскидываю голову к лесу, откуда появилось существо, но там абсолютно пусто и тихо. Только я и темнота, ничего больше. Что бы ни разделяло нас с сестрой, это точно не расстояние.
– На помощь! Алекс! – рыдает Джен.
– Сейчас… я позвоню в полицию, подожди!
Вешаю трубку, набираю номер… Тишина. Но здесь ведь был сигнал! Да, две полоски, но позвонить я не могу. Пробую второй раз, третий… Помощь не придет.
Тогда я звоню Джен.
– Д-Джек?.. – она сразу поднимает.
– Прости, я… не смог дозвониться в полицию. С вами все в порядке?
– Мы заперлись в машине, но… но… их стало больше. Они как акулы кружат снаружи. Они… они забрали Алекса, – Джен рыдает в голос.
– Не выходите из машины, я проеду дальше по дороге и попытаюсь найти помощь.
Положив телефон на приборную панель, я срываюсь с места. Не перестаю говорить с Дженной, обещать, лгать, что все будет хорошо.
– Джек… они уходят! – вдруг восклицает она, и в голосе сестры я слышу облегчение.
Выдыхаю, немного сбавляю скорость, на мгновение позволяя себе поверить, что худшее позади. И вспоминаю, что я все же за рулем, и желательно никого больше не сбивать в эту ночь.
– Это здорово, Дженна, но не выходи из машины, пока я не вернусь, – приказываю я.
– Но Алекс где-то там!
– Я знаю, что тебе сейчас не просто, но пойми, Алекс, он…
Я не успеваю договорить. Из трубки раздается далекий крик. Это Алекс, мой племянник, плачет, зовет на помощь… но что-то в его голосе не так. Почему он кричит так громко и так… безэмоционально? Как будто это голос не испуганного ребенка, а просто похожие звуки? Имитация?
– Алекс! – Дженна срывается с места, без колебаний открывая дверь.
– Нет! – Я кричу, но уже слишком поздно. Она вышла. И тут же одна из тварей бросается на нее и ломает ее руку пополам, как сухую ветку.
Дженна выронила телефон. Теперь я только слышу, что творится по ту сторону. Дверца машины захлопывается, запирая Лору. Влажно трещат кости и плоть моей сестры, раздираемой на куски…
А я все еду вперед, борясь с острым желанием развернуться и помочь. И понимая, что ни за что не смогу добраться до нее.
– Дженна! – В отчаянии я бью по рулю, но никто слышит. Звонок давно прервался.
Раз за разом попытки вызвать полицию проваливаются. Какой бы хорошей ни была связь, я никого не могу вызвать, как ни стараюсь! И я гоню как сумасшедший навстречу людям.
***
У меня уходит почти полтора часа, чтобы добраться до ближайшей деревеньки и найти полицейскую машину на одной из улиц, случайно проезжая мимо.
Я не смог толком объяснить им, что произошло, но суть донес: произошла авария, есть пострадавшие в том числе ребенок.
Обратно на Гловер-роуд я еду в полицейской машине, не переставая набирать телефон Дженны. Два долгих часа мы тащимся по обледенелой дороге, и вдруг, к моему огромному удивлению, видим разбитую машину моей сестры.
***
Дженна и Алекс пропали. Но слух меня не обманул – в последнем акте материнской любви, Джен успела запереть дверцу машины, не позволив Лоре выйти наружу.
малышка плакала в машине – весь ее мир рухнул за пару часов, вся семья исчезла…
Полиция тщательно обыскала окрестности, но не нашла следов ни Дженны, ни монстров. Если верить уликам, их никогда и не было на этой проклятой дороге. Я смог рассказать только то, что слышал по телефону, а Лоре всего три года, и она при всем желании нам не помогла бы.
Если бы Дженна не решила выехать пораньше, если бы меня не задержали на работе… Мы поехали бы все вместе. И все вместе спокойно добрались бы до коттеджа… или вместе попали в лапы к тем тварям.
Хотел бы я привести эту историю к счастливому концу, рассказать что-то ободряющее, но не могу, уж извините. Просто оставлю вам одно простое правило:
Если вдруг сломаетесь на лесной дороге, не вздумайте выходить из машины. И молитесь, чтобы кто-нибудь проехал мимо.
~
Оригинал (с) RichardSaxon
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.