Не ссы, скорлупа!
Карикатура о включении Литвы и Латвии в состав СССР в 1939 году.
Карикатура о включении Литвы и Латвии в состав СССР в 1939 году.
Каждый год, в связи с днём подписания пакта о ненападении или с днём начала освободительного похода в Польшу начинается: "Пакт о ненападении - это считай союз с Гитлером!", "СССР воевал против Польши вместе с нацистами!", "Гитлер и Сталин делили другие страны!", "Парад в Бресте" и т.д.
Не буду рассматривать правоту или неправоту этих аргументов, но вот ведь какое дело...
6 июня 1944 года бравые англо-американские солдаты начали освобождение Европы от нацизма. Но почему-то все забывают, что делали они это в союзе с тоталитарным Советским Союзом и его диктатором Сталиным! И ведь между ними был подписан не просто "пакт о ненападении", а соглашение о совместных военных действиях!
Московская конференция
Парад войск антигитлеровской коалиции 7 сентября 1945 года
И ведь, вот удивительно, почему-то у ненавистников СССР я ни разу не встречал утверждений, что "Черчилль и Рузвельт вместе с советскими тоталитаристами делили Европу!", "Черчилль такой же негодяй, как и Сталин, раз заключал союз с ним!", "Западные демократы устраивали парады совместно с коммунистами!", "Либералы были союзниками коммунистов, за это им надо каяться!" То есть тут союз со страной с враждебной идеологией и диктатором (который, согласно утверждениям антисоветчиков, "такой же как Гитлер") почему-то ничем плохим не считается.
Из материала газеты "Правды" от 29 сентября 1939 года.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Курсивом - текст документа, обычным шрифтом - мои пометки.
...2. Обострение международного политического положения, крушение послевоенной системы мирных договоров, начало новой империалистической войны
Вот перечень важнейших событий за отчетный период, положивших начало новой империалистической войне.
Март 1939 года - а товарищ Сталин уже считает вторую мировую войну начавшейся. До обожаемого рукопожатной публикой 17 сентября ещё полгода. И даже до 23 августа ещё почти полгода.
Это стоит запомнить: договор о ненападении с Германией заключён в условиях начавшейся мировой войны.
В 1935 году Италия напала на Абиссинию и захватила ее. Летом 1936 года Германия и Италия организовали военную интервенцию в Испании, причем Германия утвердилась на севере Испании и в испанском Марокко, а Италия — на юге Испании и на Балеарских островах. В 1937 году Япония, после захвата Маньчжурии, вторглась в Северный и Центральный Китай, заняла Пекин, Тяньцзин, Шанхай и стала вытеснять из зоны оккупации своих иностранных конкурентов. В начале 1938 года Германия захватила Австрию, а осенью 1938 года — Судетскую область Чехословакии. В конце 1938 года Япония захватила Кантон, а в начале 1939 года — остров Хайнань.
Таким образом, война, так незаметно подкравшаяся к народам, втянула в свою орбиту свыше пятисот миллионов населения, распространив сферу своего действия на громадную территорию от Тяньцзина, Шанхая и Кантона через Абиссинию до Гибралтара.
Вспоминать об этом всём Западу неудобно и неприятно. Вишь, и без кровавого Сталина уже полмиллиарда человек оказались посреди театра военных действий разной степени напряжённости и кровопролитности. И как его, усатого, пристегнуть к Абиссинии и Хайнаню?
Молчать. Выкрикивать только про Пакт и "раздел Польши".
После первой империалистической войны государства-победители, главным образом Англия, Франция и США, создали новый режим отношений между странами, послевоенный режим мира. Главными основами этого режима были, на Дальнем Востоке — договор девяти держав, а в Европе — Версальский и целый ряд других договоров. Лига наций призвана была регулировать отношения между странами в рамках этого режима на основе единого фронта государств, на основе коллективной защиты безопасности государств. Однако три агрессивных государства и начатая ими новая империалистическая война опрокинули вверх дном всю эту систему послевоенного мирного режима. Япония разорвала договор девяти держав, Германия и Италия — Версальский договор. Чтобы освободить себе руки, все эти три государства вышли из Лиги наций.
Новая империалистическая война стала фактом.
В одном абзаце - половина учебника политической истории ХХ века.
В наше время не так-то легко сорваться сразу с цепи и ринуться прямо в войну, не считаясь с разного рода договорами, не считаясь с общественным мнением. Буржуазным политикам известно это достаточно хорошо. Известно это также фашистским заправилам. Поэтому фашистские заправилы, раньше чем ринуться в войну, решили известным образом обработать общественное мнение, т. е. ввести его в заблуждение, обмануть его.
Военный блок Германии и Италии против интересов Англии и Франции в Европе? Помилуйте, какой же это блок! «У нас» нет никакого военного блока. «У нас» всего-навсего безобидная «ось Берлин — Рим», т. е. некоторая геометрическая формула насчет оси.
Военный блок Германии, Италии и Японии против интересов
США, Англии и Франции на Дальнем Востоке? Ничего подобного! «У нас» нет никакого военного блока. «У нас» всего-навсего безобидный «треугольник Берлин — Рим —Токио», т. е. маленькое увлечение геометрией.
Война против интересов Англии, Франции, США? Пустяки! «Мы» ведем войну против Коминтерна, а не против этих государств. Если не верите, читайте «антикоминтерновский пакт», заключенный между Италией, Германией и Японией.
Так думали обработать общественное мнение господа агрессоры, хотя нетрудно было понять, что вся эта неуклюжая игра в маскировку шита белыми нитками, ибо смешно искать «очаги» Коминтерна в пустынях Монголии, в горах Абиссинии, в дебрях испанского Марокко.
Знакомая и до сих пор актуальная риторика, перенятая западными партнёрами. "Мы не против России - мы против коммунизма", "NATO - это для дружбы и защиты" и т.д. и т.п.
Но война неумолима. Ее нельзя скрыть никакими покровами. Ибо никакими «осями», «треугольниками» и «антикоминтерновскими пактами» невозможно скрыть тот факт, что Япония захватила за это время громадную территорию Китая, Италия — Абиссинию, Германия — Австрию и Судетскую область, Германия и Италия вместе — Испанию,— все это вопреки интересам неагрессивных государств. Война так и осталась войной, военный блок агрессоров — военным блоком, а агрессоры — агрессорами.
Да, война осталась войной, а военный блок - военным блоком. И этот блок от середины Европы придвинулся уже вплотную к границам РФ.
Характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США, а последние пятятся назад и отступают, давая агрессорам уступку за уступкой.
Таким образом, на наших глазах происходит открытый передел миpa и сфер влияния за счет интересов неагрессивных государств без каких-либо попыток отпора и даже при некотором попустительстве со стороны последних.
Невероятно, но факт.
И опять знакомо. Долгие годы новые власти в останках "соцлагеря" заискивающе улыбались и смотрели снизу вверх в глаза западным партнёрам, сдавая всё подряд, от идеологии, принципов и чести до стратегического вооружения, производств, технологий, культуры, образования.
"Без малейшего отпора и даже при некотором попустительстве". В точку.
Чем объяснить такой однобокий и странный характер новой империалистической войны?
Как могло случиться, что неагрессивные страны, располагающие громадными возможностями, так легко и без отпора отказались от своих позиций и своих обязательств в угоду агрессорам?
Не объясняется ли это слабостью неагрессивных государств? Конечно нет! Неагрессивные, демократические государства, взятые вместе, бесспорно сильнее фашистских государств и в экономическом и в военном отношении.
Чем же объяснить в таком случае систематические уступки этих государств агрессорам?
Это можно было бы объяснить, например, чувством боязни перед революцией, которая может разыграться, если неагрессивные государства вступят в войну и война примет мировой характер. Буржуазные политики, конечно, знают, что первая мировая империалистическая война дала победу революции в одной из самых больших стран. Они боятся, что вторая мировая империалистическая война может повести также к победе революции в одной или в нескольких странах.
Но это сейчас не единственная и даже не главная причина. Главная причина состоит в отказе большинства неагрессивных стран и, прежде всего Англии и Франции, от политики коллективной безопасности, от политики коллективного отпора агрессорам, в переходе их на позицию невмешательства, на позицию «нейтралитета».
Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: «Пусть каждая страна защищается от агрессоров, как хочет и как может, наше дело сторона, мы будем торговать и с агрессорами, и с их жертвами». На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны,— следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут,— выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира», и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия.
И дешево и мило!
Напоминаю - март 1939 года. Восемьдесят с лишним лет назад. Шесть лет до окончания войны. Пять лет до открытия "второго фронта".
Взять, например, Японию. Характерно, что перед началом вторжения Японии в Северный Китай все влиятельные французские и английские газеты громогласно кричали о слабости Китая, о его неспособности сопротивляться, о том, что Япония с ее армией могла бы в два-три месяца покорить Китай. Потом европейско-американские политики стали выжидать и наблюдать. А потом, когда Япония развернула военные действия, уступили ей Шанхай сердце иностранного капитала в Китае, уступили Кантон, очаг монопольного английского влияния в Южном Китае, уступили Хайнань, дали окружить Гонконг. Не правда ли, все это очень похоже на"поощрение агрессора: дескать, влезай дальше в войну, а там посмотрим.
Или, например, взять Германию. Уступили ей Австрию, несмотря на наличие обязательства защищать ее самостоятельность, уступили Судетскую область, бросили на произвол судьбы Чехословакию, нарушив все и всякие обязательства, а потом стали крикливо лгать в печати о «слабости русской армии», о «разложении русской авиации», о «беспорядках» в Советском Союзе, толкая немцев дальше на восток, обещая им легкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше все пойдет хорошо. Нужно признать, что это тоже очень похоже на подталкивание, на поощрение агрессора.
Характерен шум, который подняла англо-французская и североамериканская пресса по поводу Советской Украины. Деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину, что они имеют теперь в руках так называемую Карпатскую Украину, насчитывающую около 700 тысяч населения, что немцы не далее, как весной этого года присоединят Советскую Украину, имеющую более 30 миллионов населения, к так называемой Карпатской Украине. Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований.
Ай-ай-ай. Опять-таки до Освободительного похода ещё полгода. А западные партнёры уже не то что Польшу делят - всю Украину подсовывают Адольфу Алоизовичу.
Конечно, вполне возможно, что в Германии имеются сумасшедшие, мечтающие присоединить слона, т. е. Советскую Украину, к козявке, т. е. к так называемой Карпатской Украине. И если действительно имеются там такие сумасброды, можно не сомневаться, что в нашей стране найдется необходимое количество смирительных рубах для таких сумасшедших. Но если отбросить прочь сумасшедших и обратиться к нормальным людям, то разве не ясно, что смешно и глупо говорить серьезно о присоединении Советской Украины к так называемой Карпатской Украине? Подумайте только. Пришла козявка к слону и говорит ему, подбоченясь: «Эх ты, братец ты мой, до чего мне тебя жалко... Живешь ты без помещиков, без капиталистов, без национального гнета, без фашистских заправил, — какая ж это жизнь... Гляжу я на тебя и не могу не заметить,— нет тебе спасения, кроме как присоединиться ко мне... Ну что ж, так и быть, разрешаю тебе присоединить свою небольшую территорию к моей необъятной территории...»
Сумасшедших, в современной истории величающих себя национально свидомыми, таки обнаружилось немало. А вот страны, способной снабдить их смирительными рубашками в потребном количестве, уже нет...
Еще более характерно, что некоторые политики и деятели прессы Европы и США, потеряв терпение в ожидании «похода на Советскую Украину», сами начинают разоблачать действительную подоплеку политики невмешательства. Они прямо говорят и пишут черным по белому, что немцы жестоко их «разочаровали», так как, вместо того чтобы двинуться дальше на восток, против Советского Союза, они, видите ли, повернули на запад и требуют себе колоний. Можно подумать, что немцам отдали районы Чехословакии как цену за обязательство начать войну с Советским Союзом, а немцы отказываются теперь платить по векселю, посылая их куда-то подальше.
Тут даже и комментировать незачем - сказано хлёстко и точно.
Главное, повторюсь, знать и помнить о событиях, происходивших тогда в мире.
Я далек от того, чтобы морализировать по поводу политики невмешательства, говорить об измене, о предательстве и т. п. Наивно читать мораль людям, не признающим человеческой морали. Политика есть политика, как говорят старые, прожженные буржуазные дипломаты. Необходимо, однако, заметить, что большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом.
Таково действительное лицо господствующей ныне политики невмешательства.
Такова политическая обстановка в капиталистических странах.
И таки закончилась провалом. Вся Европа уделалась, на радость заокеанским партнёрам. Француженки подмахивали немцам, англичане сидели на карточках и на все лады расхваливали "иванов" - последнюю свою надежду.
17 сентября 1939 года, 80 лет назад, ранним утром, войска Красной Армии пересекли польскую границу и начали быстрое продвижение вглубь Польши. Польские пропагандисты рассказывают, что Вторая Речь Посполитая не оказывала сопротивления лишь потому, что была исключительно мирной страной.
События 80-летней давности на территории Западной Беларуси современными историками и политиками оцениваются по-разному. Но ни один историк или политик, размышляя о событиях тех дней, не спросил простых белорусов, которые жили на территории «Всходних Кресау».
В 1919 году вновь созданное государство Речь Посполитая (один из обломков Российской Империи), при молчаливом согласии стран Антанты, начала наступление на восток. При этом немецкие войска, которые занимали Западную Беларусь и Восточную Польшу, под давлением стран Антанты, пропустили польские войска на восток.
В декабре 1919 года Верховный Совет Антанты рекомендовал Польше остановиться на линии Керзона, но руководство Речи Посполитой проигнорировало рекомендацию, так как вело успешные боевые действия против Красной Армии. Впоследствии, польские войска начали отступать, и поляки обратились к Антанте с согласием признать линию Керзона, только бы остановить войну. Верховный Совет Антанты направил ноту советскому правительству (хотя, когда тоже самое совершала Польша никаких нот не направлялось) с требованием заключить перемирие с Польшей и отвести войска. Руководство страны Советов, так же, как и поляки полгода назад, отвергли ноту и продолжили наступление. Под Варшавой, «гениальный» молодой командир РККА М. Тухачевский (дворянин, предположительно польского происхождения, хотя точных данных не имеется), был разбит. Произошло «чудо на Висле».
Результатом войны стал заключенный Рижский мирный договор, по которому Западная Беларусь и Западная Украина входили в состав Второй Речи Посполитой. Отдельным пунктом мирного договора было предоставление белорусскому, русскому и украинскому народам гарантий по соблюдению прав и свобод:
«Польша предоставляет лицам русской, украинской и белорусской национальности, находящимся в Польше, на основе равноправия национальностей, все права, обеспечивающие свободное развитие культуры, языка и выполнение религиозных обрядов… Лица русской, украинской и белорусской национальности в Польше имеют право, в пределах внутреннего законодательства, культивировать свой родной язык, организовывать и поддерживать свои школы, развивать свою культуру и образовывать с этой целью общества и союзы» (статья VII Рижского мирного договора).
Сразу после становления польской власти, на территории «Всходних Кресау» началась их полонизация и жесткое окатоличивание. Отношение к жителям «Всходних Кресау» (если они не были поляками) со стороны польских властей было как к людям второго сорта. Об этом пишет газета виленская газета «Белорусские ведомости» от 10 октября 1921 года:
«Отношение к белорусам со стороны многих начальников и определённой части общественности очень пренебрежительное. Нас считают то москалями, то большевиками, то вообще людьми второго сорта. Беларусь, частично попавшая под власть Польши, поделена на провинции-воеводства, и не видно, чтобы в этих воеводствах проводилась политика по принципу, объявленному в первые дни польского господства в нашем крае: равные с равными, вольные с вольными.»
85 процентов жителей Западной Беларуси жили в сельской местности и были крестьянами. Хотя большей половиной земли они не владели. Около полумиллиона хозяйств владели лишь 50% сельхозугодий. Остальная земля принадлежала помещикам, в большинстве своем полякам.
В 1925 году польские власти провели аграрную реформу, за счет помещичьих земель. Большую часть земли, передали осадникам (Osadnictwo wojskowe). По сути это были вооруженные колонисты, ранее участвовавшие в советско-польской войне.
Проведение реформы сопровождалось переделом земли крестьян. Если у них находили неучтенную землю, то налагали налог за все прошлые годы. Работники фискальных органов – секвесторы – забирали за долги все подряд: коров, сено, постельные принадлежности, верхнюю одежду, не считаясь с нуждами людей.
По словам свидетелей, которые еще остались в живых, простой народ при Польше жил впроголодь. Большая часть того, что давало крестьянское хозяйство, уходило на уплату налогов государству. Тогдашнюю крестьянскую пищу составляла, например, «затирка» — молочный суп с обжаренной мукой.
Не лучше положение было и на производстве. Западная Беларусь составляла почти четверть территории Речи Посполитой, а вот промышленных предприятий тут было всего 2,8 процента. Рабочий день длился 10 часов и более, большинство рабочих получало 2-4 злотых в день. Один килограмм хлеба стоил 0,45 злотых, сахара — 1,4 злотых, масла – 6,3 злотых. А за один метр шерстяной ткани нужно было выложить 33 злотых.
Белорусское население лишалось возможности получать образование на своем языке. В 1923 году на территории Западной Беларуси было закрыто 350 белорусских школ, а к 1926 году осталось только 4 белорусские и 8 смешанных белорусско-польских школ.
Белорусским детям вбивали в мозг польское стихотворение, которое считалось гимном польских детей:
«Кто ты естэш? Поляк малы. Яки знак твой? Ожел бялы…».
После совершения в 1926 году Ю. Пилсудским государственного переворота и установление диктатуры, положение Западной Украины и Западной Беларуси разительно изменилось. Вот только не в лучшую сторону.
Политические партии, которые еще действовали на территории Второй Речи Посполитой, не угодные режиму были распущены, а их члены направлены в созданный на территории Березы-Картузской концентрационный лагерь. Там побывали не только белорусские борцы, но и украинские националисты. Об издевательствах в лагере писал деятель УПА Тарас Бульба-Боровец. Заключение в лагере длилось полгода, при необходимости его можно было также без суда, административным порядком продлить еще. Чтобы скрыть статистику замученных, многих находящихся при смерти заключенных «освобождали» и вывозили умирать за пределы лагеря.
Польские власти своими действиями породили партизанское движение на территории Западной Беларуси. Еще в начале 20-х годов начали возникать партизанские отряды, отдельные из них насчитывали по 500 бойцов. В 1922 г. в восточных воеводствах Польши произошло 878, в 1923 – 503 партизанских выступления. За 1924-1925 годы было проведено порядка 300 боевых операций, результатам которого стало введение чрезвычайного положения и проведение репрессий.
Наиболее длительное время действовали отряды на территории Полесского воеводства, которые возглавляли Орловский и Корж. Отдельные отряды действовали до конца 1925 года.
Несмотря на ликвидацию партизанского движения польские власти не смогли жить спокойно. Стихийные крестьянские выступления в 30-х годах ярко показывают отношение простых белорусов к полякам. Только за 1934 год произошло около 100 выступлений. Помимо обычных забастовок и саботирования шарварков (принудительных обязательных работ, которые устанавливались для работы на польских осадников) происходили случаи убийства секвесторов.
Вторая Речь Посполитая была отнюдь не такой красивой, какой ее нам хотят представить деятели из нынешней Польши.
Любая война кому-то нужна. Не зря старая поговорка гласит: «Кому война, а кому – мать родна». В проигрыше, как это ни странно, обычно остаются только страны, которые эту войну ведут – гибнут люди, растрачиваются ресурсы, а эффект обычно не оправдывает ожидания. Советско-финская война 1939 года была выгодна всем, кроме СССР и Финляндии.
Длительные переговоры перед войной, которые начались за полтора года до начала боевых действий, указывают на нежелание руководства Советского Союза начинать «горячую» фазу противостояния.
В Финляндии государственные мужи, трезво оценивающие обстановку (один из которых Маннергейм), советовали дипломатам соглашаться на предложения СССР. Маршал Финляндии понимал, что утраченные территории гораздо менее важны потенциальных человеческих потерь.
СССР выдвигал финнам предложения об обмене территориями (просили 2761 кв. км в обмен на 5529 кв. км), причем линия Маннергейма оставалась на финской территории. Взамен предлагались земли богатые основным экспортным продуктом финнов – лесом, кроме того никелем, медью и некоторыми другими полезными ископаемыми. Несмотря на это финны упорно не соглашались.
Сами же финны начиная с середины 30-х годов постоянно провоцировали СССР и нарушали границу. Только за 1936 год произошло 17 обстрелов и угроз оружие финнами советским пограничникам. В этом же году с февраля по апрель 9 раз совершались проникновения в территориальные воды СССР, задержано 68 человек. В 1937 году участились нарушения воздушной границы финскими самолетами. 19 июля 1938 года в водах СССР было задержано финское гидрографическое судно и пограничный катер. В 1939 году на территорию СССР проникают финские диверсионно-разведывательные группы, отдельные из них подвергались обстрелам. В августе 1939 года финны использовали английский высотный бомбардировщик «Blenheim» Mk.I, летавший на высоте 8500 метров, для проведения разведки советской территории. Невольно возникает вопрос: а почему финны так явно лезли на рожон? Неужели такие наглые, что не боялись своего могучего соседа? Или, может быть, финны были уверены в победе над СССР, потому что какая-то мировая держава (или несколько) пообещали помощь, в случае начала войны с Советским Союзом, но при условии, что Финляндия, хотя бы формально будет выглядеть жертвой?
В странах Запада переговоры между представителями СССР и Финляндии тайной не являлись. Сразу после начала второго тура переговоров англичане передали в Хельсинки слова поддержки и пожелание держаться до конца и не поддаваться на требования Москвы. Правительство Финляндии расценило это как поддержку мирового сообщества, однако британцы пошли дальше и 24 ноября 1939 года заявили представителю СССР, что в случае начала войны, Великобритания не будет вмешиваться в конфликт.
«Финляндия была готова принять более чем щедрые предложения Советского Союза, которые даже Маннергейм считал вполне разумными, и тем самым сохранить мир, - пишет историк В. Галин. – Маннергейм советовал своим президенту и премьеру «не отклонять советские предложения, серьезно изучить их и скорее всего согласиться на них, ибо с военной точки зрения они лишь выгодны Финляндии». Только и исключительно давление Англии и Франции заставило Финляндию отклонить предложенный СССР обмен территориями и компенсации». («Политэкономия войны. Заговор Европы»)
В самой Финляндии определенные круги носились с идей «Великой Финляндии» и прямо призывали правительство начать военные действия против СССР, которого они считали достаточно слабым. А в начале 30-х годов Финляндия начала весьма плодотворное сотрудничество с Эстонией по совместному перекрытию Финского залива для блокирования Балтийского флота СССР. Секретные маневры проводились вплоть до 1939 года. Отдельные из них имели наступательный характер. Внутри Финляндии действовала откровенно фашистская организация (впрочем, как и в большинстве европейских стран) Движение Лапуа (с 1932 года «Патриотическое народное движение»). В составе движения было около 100 тысяч членов и имелось 14 мандатов в парламенте Финляндии (с 1937 года – 8). Члены этого движения были ярыми антикоммунистами.
Сотрудничество Финляндии с гитлеровской Германии началось еще в 1933 году с совместных мероприятий разведывательных ведомств. А к середине 1939 года в Финляндии прочно обосновалось «Бюро Целлариуса» - подразделение абвера, скрытое в Хельсинки под наименованием «Военная организация «Финляндия».
Правящая верхушка Финляндии придерживалась некоторых расовых доктрин, процветавших в нацистской Германии, а евгеника была одной из популярнейших наук.
Ко второй половине 30-х годов сотрудничество Финляндии и Германии набирало обороты. В Финляндию заходили немецкие корабли, а немецкие инженеры и строители построили несколько десятков военных аэродромов, рассчитанных принять в десятки раз больше самолетов, чем имелось в финских ВВС и гражданской авиации, вместе взятых. Всему этому предшествовали встречи К.Г. Маннергейма со вторым лицом Третьего рейха – Германом Герингом. Причем встречи в довольно теплой обстановке, с охотой и обсуждением личных проблем. В последующем это переросло в дружбу между двумя политическими деятелями. Именно Маннергейм был инициатором встреч Гитлера с командующим финской армией генералом Эстерманом.
Руководство Германии очень настороженно встретили новость о начавшихся переговорах между Хельсинки и Москвой в 1937 году. Финский историк Ю. Суоми в книге «Фон Зимней войны» так описывает реакцию Германии:
«в Германии возникло подозрение о скрывающемся за визитом Холсти в Москву стремлении Финляндии поменять внешнюю политику, сделав ее враждебной Германии»
При очередной встрече Маннергейма и Геринга, последний осудил переговоры между финнами и СССР, чтобы сгладить впечатление маршал Финляндии организовал в октябре 1937 года прибытие бывшего президента Финляндии П.Э Свинхувуда в Германию. (Несмотря на поражение в президентской гонке в 1937 году, позиции экс-президента в финском обществе были довольно крепкими). Во время своего визита Свинхувуд сделал два заявления, которые нельзя истолковать двусмысленно:
«противник Советского Союза всегда будет другом Финляндии».
Второе заявление, было продолжением первого, касалось возможной войны в Восточной Европе и участия в ней Финляндии, Свинхувуд заявил, что Финляндия «не сможет оставаться нейтральной».
Уже в преддверии советско-финской войны сотрудник немецкого посольства в Швеции граф Армфельт предостерегал Маннергейма от начала войны, мотивировалось это невозможностью оказания помощи Финляндии.
После начала Зимней войны в Финляндию начали поставляться товары различного назначения: начиная от продуктов питания (небольшое количество) и заканчивая товарами военного назначения, предоставлялись кредиты на закупку товаров. Помимо этого, десятки тысяч добровольцев рванулись «защищать» «мирную» Финляндию от «соседа-варвара».
Дружеский разговор за бокалом пива "Жигулевского" офицера Вермахта с комиссаром Красной Армии. Брест, 1939 год. (Раскрашенное фото)
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
В воспоминаниях этого противника СCCР и социализма дана картина начала Второй мировой войны, опровергающая мифы польских фальсификаторов истории
Пятнадцать лет назад в Вашингтоне в парке Джорджтаунского университета был установлен памятник Яну Карскому. В воспоминаниях этого противника СCCР и социализма дана картина начала Второй мировой войны, опровергающая мифы польских фальсификаторов истории.
Ян Карский (псевдоним Яна Козелевского) знаменит тем, что в годы войны в качестве курьера осуществлял связь между польским подпольем и эмигрантским правительством в Лондоне. Он одним из первых поведал миру об уничтожении евреев в оккупированной немцами Польше, за что получил от Израиля звание Праведника мира.
События сентября 1939-го описаны им в книге "Я свидетельствую перед миром. История подпольного государства". В конце жизни Карский признался, что, когда писал ее, был переполнен "ненавистью к немцам и большевикам". Свои свидетельства он изложил по заданию польского эмигрантского правительства.
В 1943 году, когда стало ясно, что близится освобождение Польши, встал вопрос, кто будет руководить страной после изгнания нацистов — польские левые силы, которые ориентировались на СССР и вместе с Красной армией освобождали Польшу, или же эмигрантское правительство Польши, которое ориентировалось на Великобританию и США.
Вопрос был столь важным и актуальным, что Карский оставил работу курьера и взялся за перо, чтобы доказать, что подпольное государство в Польше существовало всю войну.
Лондонские поляки рассчитывали на то, что работа Карского даст аргументы Уинстону Черчиллю и Франклину Делано Рузвельту в спорах с Иосифом Сталиным о будущем Польши.
Еще до первой встречи "Большой тройки" в Тегеране, когда отношения между СССР и западными союзниками были плохими, Карский дважды встречался с министром иностранных дел Великобритании Антони Иденом, а затем его принял Рузвельт. Так что подозревать Карского в симпатиях к СССР нельзя. Тем ценнее его свидетельства, сделанные по горячим следам.
"Мы увидели, что не способны оказать существенного сопротивления"
Свой рассказ Карский начал 23 августа 1939 года, когда он, сотрудник МИДа Польши,
"был приглашен на вечеринку к сыну португальского посла в Варшаве г-на Сезара де Соузы Мендеша. Мы были почти ровесники и добрые приятели. У него было пять сестер, все хорошенькие и обаятельные".
Развлекавшийся Карский не знал, что в этот день руководство Польши приняло решение о скрытой мобилизации, а в Москву с секретной миссией прибыл глава МИД Германии Иоахим фон Риббентроп.
На следующее утро в дверь квартиры Карского постучали. Полицейский вручил ему красную карточку — секретный приказ о мобилизации. В нем сообщалось, что он как подпоручик конной артиллерии должен в течение четырех часов явиться в распоряжение своего полка в Освенцим, находившийся на польско-германской границе.
Первого сентября германские войска вторглись в Польшу. В отличие от председателя Совета министров Польши Беаты Шидло, пожелавшей еще раз получить от ФРГ репарации, не будем забывать о том, что до того, как стать жертвой Германии, Польша была пособницей Адольфа Гитлера и агрессором. Все 1930-е годы она шлагбаумом лежала на пути политики "коллективной безопасности", в 1938 году вместе с Германией и Венгрией участвовала в разделе Чехословакии, что стало ключевым событием в развязывании Второй мировой войны.
Карский вспоминал: "На рассвете 1 сентября, около пяти утра, когда солдаты нашего конноартиллерийского дивизиона мирно спали, самолеты люфтваффе незамеченными долетели до Освенцима и, пролетая над нашими казармами, забросали всю округу зажигательными бомбами. Одновременно сотни немецких танков пересекли границу, и под их огнем все окончательно превратилось в руины и пепелища…
Опомнивись и оценив положение, мы увидели, что не способны оказать существенного сопротивления. Хотя нескольким батареям удалось каким-то чудом довольно долго продержаться на своих позициях. К полудню две наши батареи были уничтожены. Казармы разрушены до основания, железнодорожный вокзал сметен с лица земли".
Очень скоро стало понятно, что сдержать немецкое наступление не удастся. Защищавшие Освенцим польские части получили приказ отступать.
Факты Карского и сказки Андерса
В современной Польше не любят вспоминать о том, что в сентябре 1939 года польская армия развалилась за считанные дни. Сочинять мифы в мемуарах начал еще генерал Владислав Андерс. Вопреки фактам, он уверял читателей, что 17 сентября, когда Красная армия "вторглась" в Польшу, "натиск немцев стал ослабевать, когда растянутые на сотни километров немецкие коммуникации стали рваться, мы могли бы еще сопротивляться некоторое время и дать союзникам возможность ударить на открытые западные границы Германии".
Следом за военным историком Михаилом Мельтюховым зададимся вопросом, а "верил ли сам генерал в это, когда он с остатками своей кавбригады, выполняя приказ главкома, отступал с низовьев Нарева к верховьям Днестра"?
Ответ очевиден. "Теперь, когда события сентября 1939 г. достаточно хорошо изучены, следует однозначно заявить, что никакой помощи со стороны СССР Германия в Польше реально не получила, да она была и не нужна. К 17 сентября вермахт не только разгромил основные группировки Войска Польского, но и окружил практически все боеспособные части", — констатирует Мельтюхов.
И в воспоминаниях Андерса есть пассаж, не оставляющий места для иллюзий: "Дороги были забиты автоколоннами, орудиями, повозками с пулеметами и полевыми кухнями. Сотни вражеских самолетов бомбили не только колонны, но и отдельные группы солдат, уходящие по полям. Это уже нельзя назвать организованным отступлением".
Это было бегством, участником которого стал и Карский. Он вспоминал, что его "резервная батарея покинула Освенцим и двинулась боевым маршем по направлению к Кракову, захватив с собой пушки, снаряды и провиант… На вокзале нам пришлось ждать, пока починят пути. Мы сидели на земле под палящим солнцем… В тягостном молчании разместились мы по вагонам, и поезд двинулся на восток, в сторону Кракова. Ночью он много раз останавливался и подолгу стоял… На рассвете появилось полтора десятка "хейнкелей", целый час они бомбили и расстреливали из пулеметов наш поезд и разнесли в щепки более половины вагонов. Почти все там были убиты или ранены. Мой вагон уцелел".
Оставшиеся в живых военнослужащие покинули разбитый поезд и пешком пошли на восток. Карского особенно удручало то, как происходило отступление: "Шла не армия, не батарея, не взвод — просто много отдельных людей шагали скопом неведомо куда и зачем. Дороги были забиты беженцами и отбившимися от своих частей солдатами, точно катилась огромная приливная волна, увлекая за собой всех встречных.
Целых две недели эта лавина медленно двигалась на восток. Сам я держался группы, которая еще сохраняла какое-то подобие воинского подразделения. Мы надеялись дойти до новой линии обороны, остановиться и вступить, наконец, в сражение. Но каждый раз, когда, казалось, такая возможность была близка, наш капитан получал приказ продолжать отступление и, пожав плечами, понуро указывал нам путь дальше на восток… Так мы брели без особой спешки, поскольку утратили всякое представление о цели".
Семнадцатого сентября, "изнуренные, обессилевшие, ошалевшие и растерянные, мы подошли к Тернополю". Характеризуя состояние свое и спутников, Карский признал: "Мы уцелели физически, но морально немецкий "блицкриг" уничтожил нас, и мы настолько утратили всякие ориентиры, что едва понимали, что творится вокруг; мы не были ранены, но потеряли силы и волю".
Вскоре полякам встретились части Красной армии, которым они без боя сдались.
Таковы факты, вопреки которым авторы польского учебника истории для 6-го класса лгут своим юным читателям, утверждая: "Судьбу Польши предопределило нападение Советского Союза".
Карский об отношении к полякам в советских и германских лагерях
В современной Польше Карского представляют "узником советских лагерей". Это еще один польский миф. В действительности в 1939 году он всего несколько недель находился в одном лагере — вблизи Козельска Калужской области.
Осенью 1939 года Берлин и Москва произвели обмен польскими военнопленными. Германское командование передавало СССР уроженцев вошедших в состав Советского Союза Западной Украины и Западной Белоруссии, взамен получив поляков, до войны проживавших на захваченной гитлеровцами территории Польши.
Карского передавать не собирались. Он сам, воспользовавшись случаем, добился того, чтобы его передали немцам.
Так Карский получил возможность сравнить Козельский лагерь с германским лагерем в Радоме и узнать, насколько разным было отношение к военнопленным полякам со стороны советских людей и гитлеровцев: "Русские с самого начала дали понять, что условия содержания будут тем лучше, чем ниже звание, — все наоборот! Простых солдат поселили в каменных строениях, оставшихся от церкви и монастыря, а нас, офицеров, — в деревянных бараках, переделанных из амбаров и хлевов… Офицеров заставляли выполнять самую тяжелую работу. Мы валили деревья в лесу и грузили бревна в вагоны".
Польские офицеры, столкнувшись с тем, что советские люди относились к пленным польским солдатам лучше, чем к ним, были возмущены такими "двойными стандартами".
В целом же, отмечал Карский, охранники "всегда были снисходительны, насколько позволяла военная дисциплина. Чтобы они били и унижали пленных — такого я не видел ни разу. В худшем случае могли пригрозить: "А ну уймитесь, не то в Сибирь угодите!" Так уж повелось: Сибирь — привычное пугало для многих поколений поляков".
Польским военнопленным не довелось перенести тех мук и страданий, которые выпали на долю красноармейцев в польских лагерях в 1919—1922 гг.\
Отношение цивилизованных немцев к полякам оказалось принципиально иным: "Любое приказание или замечание неизменно начиналось с обращения "польская свинья". Они никогда не упускали случая двинуть пленному ногой в живот или кулаком в лицо. Малейший проступок или даже намек на какую-либо провинность карались немедленно и самым жестоким образом".
Далее Карский писал: "С первых же дней Радом показал мне пример совершенно нового, доселе небывалого образа мыслей и диких, я бы сказал, нравственных принципов. Царившие там жестокость, бесчеловечность далеко превосходили все, что я когда-либо видел, и перевернули мои представления о мире.
Условия в лагере были неимоверно тяжелые. Кормили два раза в день помоями, такими отвратительными на вкус, что многие, в том числе и я, не могли заставить себя проглотить ни ложки. Кроме того, нам полагалось еще по двести граммов черствого хлеба. Жильем служило полуразвалившееся здание…
Спать приходилось прямо на полу, прикрытом тонким слоем соломы, которую, верно, не меняли с самого начала войны. Ни одеял, ни плащей — ничего, что защитило бы от ноябрьской сырости, — не выдали. О медицинской помощи не было и речи. Там я узнал, каким пустяком может считаться смерть человека. Сколько вокруг меня умерло людей, которые могли бы жить и жить, — от холода, от голода, от непосильной работы, от пули в наказание за нарушение лагерных правил, которого порой и не было!
Но больше всего меня ужасало не то, в каких жутких условиях мы жили, и даже не жестокость охранников, а то, что в их действиях, по всей видимости, не было никакого смысла. Их вовсе не заботила дисциплина, они не добивались от нас послушания, не старались предотвратить попытки побега, у них не было особого желания унижать нас, мучить, доводить до полного истощения, хотя получалось именно так, — все это просто доставляло им удовольствие, было следствием какого-то непостижимого изуверства".
Очень скоро Польша покрылась сетью нацистских концлагерей. Ян Карский посвятил им немало страниц своей книги.
Избавили польский народ от концлагерей и германского рабства советские солдаты, памятники которым сносят потомки спасенных красноармейцами поляков.
P.S. Все памятники красноармейцам, независимо от места их установления, находятся под защитой международного права и двусторонних российско-польских договоров, которых министр иностранных дел Польши, историк Витольд Ващиковский, судя по его заявлениям, просто не читал.
Автор: Олег Назаров, доктор исторических наук, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"