Неаполитанец, усмиривший Пешавар
Окончательно отгремевшие в 1815 году Наполеоновские войны оставили после себя бессчётное количество высококлассных военных специалистов, разом оказавшихся не у дел. Одни сумели инкорпорироваться в новую армию, создаваемую Бурбонами, другие отправились искать удачу в иные палестины. Среди них был и молодой неаполитанец Паоло Крешенцо Мартино Авитабиле, бывший офицер бывшей армии бывшего неаполитанского короля Иоахима Мюрата. Как и некоторые другие «бывшие», он обратил взгляд на далёкий и загадочный Восток — туда, куда в своё время, по договорённости между Павлом I и Бонапартом, должны были дойти гренадеры Массена и казаки Платова. Так спустя годы Великая армия в лице одного человека добралась до Индии.
«Золотой век» авантюристов и его закат
Уже в XVIII веке для большинства европейцев Индия была синонимом богатства. Во многом этому способствовали рассказы людей, участвовавших в различных конфликтах на территории субконтинента: они привозили с собой самые удивительные истории о сказочных краях, которые посещали. Довольно быстро Индия овладела помыслами всего Старого света, и вскоре за обладание сказочной страной разразилась война.
В ходе Войны за Австрийское наследство и Семилетней войны индийские правители смогли воочию убедиться в эффективности европейской тактики и вооружения: техническое и моральное отставание их собственных армий, путь и огромных по численности, было катастрофическим. В условиях Нового времени численное превосходство переставало быть решающим фактором. Почтенные раджи и навабы всерьёз задумались о том, чтобы перенять у «иностранных дьяволов» их военные секреты. Рецепт, казалось, был прост: щедрыми посулами переманить к себе на службу западных военных специалистов, техников, инженеров, чтобы те сделали из плохо организованных, застрявших в Средневековье восточных орд дисциплинированные армии. Очень часто в роли инструкторов оказывались дезертиры из армий европейских торговых компаний. Однако порой это были и различные авантюристы, специально прибывшие в Индию из Европы с целью предложить свои услуги тем, кто был готов их оплатить.
К концу XVIII века в различных государствах Индии находилось много европейских искателей приключений. Естественно, чем крупнее и богаче было государство, чем более прогрессивный правитель его возглавлял, тем больше европейцев оказывались нанятыми в качестве военных специалистов в местную туземную армию. Поражение, которое потерпели французы в схватке за Индию в середине столетия, освободило огромное число кадров из их колониальной администрации и войск. Эти люди в одночасье оказались без работы, но вместо того, чтобы возвращаться во Францию, многие из них предпочли остаться, чтобы попытать удачу в качестве «фрилансеров». Европейцев было так много, что период с 1763 по 1803 год принято называть «Золотым веком» авантюристов в Индии. В этом смысле данное явление во многом перекликается с событиями в Африке середины – второй половины XX века, которые там принято было называть «Золотым веком наёмников».
Однако к началу XIX века хорошие времена для наёмников в Индии закончились. Британская Ост-Индская компания в серии конфликтов с государствами местных князей завоевала положение главной военной и политической силы на субконтиненте. Армии государств маратхов и Майсур, обученные европейскими инструкторами, не смогли выйти из этого противостояния победителями. Нужно отметить, что далеко не все так называемые военные специалисты являлись таковыми на деле: многим откровенно недоставало квалификации для занимаемых должностей (ситуации, когда бывшие унтер-офицеры пытались командовать полками и более крупными соединениями, были не такими уж редкими), а некоторые предпочитали дезертировать, едва получали задаток от нанимателей. Вносили свою лепту и британцы, которые как могли пытались скомпрометировать наёмников перед их нанимателями: большинство «военспецов» были или французами, или франкоговорящими и, естественно, воспринимались англичанами враждебно.
Вследствие этих причин начало XIX века ознаменовалось угасанием активности авантюристов в Индии. Далёкой восточной стране предстояло отдыхать от их присутствия около 20 лет, прежде чем окончание Наполеоновских войн вновь освободило руки огромному количеству вояк, говоривших на языке Вольтера.
Восточная карьера неаполитанца
В 1820-х годах растущей сикхской империи махараджи Ранджита Сингха требовались опытные военные специалисты, которые могли бы осуществить глобальную военную реформу, задуманную правителем. В результате в Индию хлынула так называемая «вторая волна» европейских наёмников. Их было меньше, чем во времена «Золотого века», однако многие из них всё же смогли вписать свои имена в историю: Жан-Франсуа Аллар, Жан Батист Вентура, Клод-Огюст Корт, Александр Гардинер и Паоло Авитабеле.
Паоло Крешенцо Мартино Авитабиле появился на свет 25 октября 1791 года в небольшой деревеньке Агерола, расположенной между Неаполем и Салерно. Он был третьим из пяти сыновей в крестьянской семье среднего достатка, и детство его мало чем отличалось от детства других итальянских парней, росших рядом с ним. Однако вскоре всё изменилось. В 1807 году Паоло записался в ополчение новообразованного наполеоновского Неаполитанского королевства, а в 1810 году перевёлся уже в регулярную армию, где занял место в артиллерийском расчёте. Там он сделал довольно успешную карьеру и начало 1815 года встретил в звании первого лейтенанта. Авитабиле не участвовал в Северной кампании короля Мюрата в том же году, а после поражения последнего в битве при Толентино был включён в армию реставрированного королевства Бурбонов. Уже в июле-августе того же 1815 года Паоло командовал батареей во время осады Гаеты — последнего оплота наполеоновских лоялистов. Авитабиле отличился во время боевых действий и был ранен в бою, однако окончание войны не принесло ему ожидаемых карьерных перспектив.
Ранджит Сингх
В 1816 году он вышел в отставку и, протянув год на заработках разной степени сомнительности, явился в Стамбул с твёрдым намерением поискать удачи на Востоке. В столице Османской империи Паоло завёл знакомство с эмиссаром персидского шаха Фата Али и после недолгих колебаний принял его предложение отправиться в Иран. Там он прослужил в качестве военного инструктора восемь лет, с 1818 по 1826 год. При сыновьях шаха итальянец занимал какую-то административную должность в Курдистане и имел неплохие барыши, взимая налоги с местного населения. Вернувшись в 1826 году на родину, он совсем недолго пробыл в Неаполе и уже вскоре получил предложение от двух французов, Жана-Франсуа Аллара и Жана-Батиста Вентуры, с которыми познакомился в Персии и которые на тот момент служили военными советниками у Ранджита Сингха, махараджи Пенджаба.
Прикинув возможные выгоды, Авитабиле отправился в довольно рискованное путешествие по суше и, преодолев по пути Кабул и Пешавар, в январе 1827 года прибыл в столицу Пенджаба город Лахор. После затяжных переговоров, продлившихся несколько месяцев, итальянец поступил к Ранджиту Сингху на службу в качестве военного инструктора его войск и командира. Почти три года Паоло исполнял исключительно военные функции: сформировал пехотную бригаду по образцу европейских, регулярно проводил учения и смотры. А в декабре 1829 года карьера неаполитанца выписала крутой вираж. Он был назначен губернатором города Вазирабад и одноимённой области. На этом посту Авитабиле оставался до 1835 года, а через два года получил назначение на аналогичную должность в Пешавар. Находясь на посту «кардара» (губернатора), итальянец полностью оправдал доверие нанимателя, попутно участвуя со своей пехотной бригадой в боевых действиях. В частности, он оказывал поддержку британскому контингенту во время вторжения в Афганистан в 1838 году.
Паоло Крешенцо Мартино Авитабиле
Губернатор Пешавара
Пешавар был довольно сложной в управлении провинцией. Подавляющее большинство населения составляли мусульмане-пуштуны, враждебно относившиеся к предыдущим сикхским губернаторам, и это назначение было серьёзным вызовом для неаполитанца. Он начал своё правление с масштабной строительной программы, в рамках которой было возведено множество военных и гражданских зданий. Сам город был перестроен на европейский манер: улицы стали шире, был построен новый базар, мосты и дороги получили конструкционное обновление.
Одной из важнейших своих задач на посту губернатора Авитабиле видел налаживание работы институтов правосудия в провинции. Власть сикхов над Пешаваром была фактически номинальной, и местное мусульманское население не признавало никаких светских законов. Более того, пуштуны не упускали случая грабить или даже убивать сикхское население, причём как мирных жителей, так и солдат. Письменная правовая традиция в Пешаваре отсутствовала в принципе, что только усложняло задачу новому губернатору.
Итальянец учредил в провинции новый совет по уголовным делам, в который вошли мусульманские судьи-кади, индуисты и сикхи. Это была попытка привести все этно-конфессиональные группы, проживавшие во взрывоопасном регионе, хоть к какому-то консенсусу. Реформа, подкреплённая существенным усилением полицейских сил в регионе, способствовала снижению уровня преступности в Пешаваре. В качестве наглядного примера того, что бывает за непослушание, итальянец приказал возвести за городскими стенами несколько виселиц, на которых были повешены наиболее одиозные преступники. Вот что говорил об этом сам итальянец:
«Когда я шёл в Пешавар, я отправил вперёд несколько деревянных столбов, которые мои люди установили вокруг города. [Местные] люди насмехались над ними и над безумием бледнокожих и ещё сильнее — когда мои люди вышли вперёд и положили мотки верёвки у подножия столбов (…) Однако, когда мои приготовления были завершены и в одно прекрасное утро они обнаружили пятьдесят худших негодяев Пешавара болтающимися на них [столбах], они изменили своё мнение. И я устраивал подобные выставки каждый день, пока не достиг дефицита на разбойников и убийц. Затем мне пришлось иметь дело со лжецами и доносчиками. Мой метод работы с ними заключался в том, чтобы лишать их языков. Когда объявился хирург, заявивший, что сможет вернуть им дар речи, я послал за ним и вырезал и его язык тоже. После этого наступил мир».
Кроме того, Авитабиле издал указ, согласно которому представителям горных пуштунских племён, промышлявших разбоем и похищениями людей, разрешалось посещать город исключительно ради приобретения необходимых товаров и на непродолжительное время. Любой, кто осмеливался нарушить этот импровизированный «визовый режим», рисковал присоединиться к уже висевшим у городской стены правонарушителям. Пуштуны прозвали грозного губернатора Абу-Табела, и это имя на долгие годы стало в тех краях синонимом железного порядка.
Александр Бернс
Знаменитый британский разведчик Александр Бернс, лично знакомый с Авитабиле, высоко оценивал его «живой ум» и способности «преобразить город и усмирить его окрестности». В частности, Бернс писал:
«Хотя поначалу меры, применяемые им, казались нам чрезмерно суровыми, его действия были, я уверен, в конце концов, более милосердными, чем если бы он был большим лентяем».
Иными словами, шотландский шпион полагал, что активные действия, пусть и суровые, по наведению порядка были для местного населения бо́льшим благом, нежели безучастность, которую демонстрировали предыдущие наместники. Ему вторил другой британец, Уильям Барр:
«Кровожадное выставление афганцев на чрезмерном числе виселиц, которые сочли необходимым возвести в окрестностях города (…) Но столь же отвратительно, как и наблюдать эти виселицы, осознавать, что без них уже не будет никакой безопасности ни для жизни, ни для имущества. Действительно, выгоды от этой ужасающей суровости уже чувствуются».
Впрочем, тот же Бернс признавал, что «генерал не претендует на то, чтобы руководствоваться европейскими идеями».
Несмотря на эффективность управления, пусть и достигнутую драконовскими методами, вокруг итальянца впоследствии сложилась своеобразная «чёрная легенда». Авитабиле представал в трудах историков и публицистов XIX и XX веков тираном и кровожадным деспотом, нещадно притеснявшим свободолюбивых пуштунов. О том, что неаполитанец за короткий срок сумел значительно сократить масштабы разбоя и торговли людьми, предпочитали стыдливо умалчивать.
В 1843 году Паоло Авитабиле оставил свой пост, не захотев участвовать в кровавой распре, затеянной наследниками Ранджита Сингха после смерти отца. Его наниматель был мёртв, и итальянец счёл себя свободным от обязательств по контракту. Вернувшись в родной Неаполь богачом, он вёл беззаботную и сытую жизнь, пока не скончался в 1850 году. Будучи состоятельным человеком, Авитабиле женился на женщине много моложе его, а после кончины авантюриста вокруг его имущества разгорелась нешуточная борьба между родственниками.
Автор: Александр Свистунов
Еще больше интересного - в telegram-канале автора! Подпишись!
Паблик в ВК
Не пулемет и не пушка, а неведома зверушка...
Добрый день, товарищи! Сегодня я бы хотел с Вами поговорить о об одной весьма любопытной вундервафле, которая (вот уж не знаю, к сожалению или к счастью) просуществовала относительно недолго, но все же успело повоевать. Главным образом, на вооружении у французской армии!
Уж простите, от шуточек про багетно-круассанные войска сегодня мне не удержаться)))
Во второй половине XIX века господство в артиллерии начинают захватывать нарезные орудия, имеющие большую дальность и точность стрельбы. Только вот не задача - гладкоствольные пушки на малых дистанциях могли задорно лупить недругов картечью))) А подобный "фокус" в отношении нарезных орудий был бы форменным издевательством над артиллерией...
Однако необходимость картечью "косить" плотные боевые порядки неприятельской пехоты осталась... В качестве выхода из затруднительного положения бельгийский офицер Туссен Фафшампс в 1851 году предложил на один артиллерийский лафет установить множество винтовочных стволов, которые залпами имитировали бы заряд картечи. Получившееся оружие окрестили "митральезой" (от фр. " mitraille" - "картечь").
Французская митральеза системы Реффи. Картечница участвовала в Франко-прусской войне 1870-1871 г.
Следует отметить, что идея многоствольных орудий не такая уж и новая. Многоствольная пушка-орган была одним из изобретений Леонардо да Винчи, с "гаубицами-близнецами", установленными на один лафет, возился в середине XVIII века Иван Иванович Шувалов, подаривший русской артиллерии знаменитые "единороги". Однако лишь в середине XIX века, с появлением унитарного патрона, который значительно ускорил перезарядку, подобное оружие стало эффективным.
Любопытно, что изобретенный в 1862 году пулемет Гатлинга сперва тоже именовали картечницей. Орудийный лафет, все еще роднил это оружие с артиллерией, в то время как пулемет в классическом понимании - мобильное средство поддержки пехоты...
Наиболее удачной по конструкции являлась французская картечница Реффи, имевшая 25 стволов. Стрельба из этой вундервафли велась следующим образом: с казенной части картечница заряжалась специальным блоком на 25 патронов. Вращением рукояти патроны один за другим отстреливались, после чего "отработанный" блок извлекался и ему на смену приходил новый. Вот таким незамысловатым способом французы умудрялись высаживать аж 100 пуль в минуту! Чего смеетесь?)))
Митральеза Реффи, фото казенной части
Это сейчас штурмовая винтовка высаживает магазин засчитанные секунды, а для средины XIX века огневая мощь картечницы была оч-ч-чень даже впечатляющей. А дальность стрельбы в 2000 тысячи ярдов делала это оружие весьма грозным, если бы не некоторые НО, которые вскрыла франко-прусская война, бездарно французами проигранная...
Массивность, неповоротливость, необходимость непременно бить прямой наводкой (с закрытых позиций не постреляешь, знаете ли), а также меньшая по сравнению с артиллерией дальность стрельбы делала митральезы уязвимыми для неприятельских орудий. Митральеза Реффи не имела оптического прицела, что, естественно, сказывалось на возможности прицельной стрельбы. Кроме того, картечниц было объективно мало, чтобы это оружие могло значительно повлиять на ход войны 1870-1871 г. - французы располагали всего парой сотен картечниц...
По такой плотной массе из картечниц бить - милое дело... «Атака прусских егерей в битве при Гравелоте» Э. Циммера
Пожалуй, единственной "минутой славы" митральез стала битва при Гравелоте, о которой мы непременно поговорим в следующий раз. А появление пулеметов и вовсе поставило точку в развитии картечниц - после проигранной войны французы начали закупать пулеметы Гатлинга, осознав, что митральезы с их ручным заряжанием стали тупиковой ветвью вооружения...
На этом у меня все, спасибо за внимание!
300 спартанцев по-индийски (21 сикх)
12 сентября 1897 года британский сигнальный блокпост Сарагархи, гарнизон которого состоял из сикхов, отправил сообщение английскому офицеру, находившемуся в близлежащем форте, о том, что пост подвергся атаке огромной армии афганских племен, численность которой, по их оценкам, составляла от 5 до 7 тысяч воинов (как оказалось, до 12 тысяч).
Британцы предприняли несколько попыток прорваться к осажденным индийцам или отвлечь неприятелей на себя. Однако, пост был полностью отрезан и 20 сикхов во главе с сержантом Ишаром Сингхом оказались одни перед противником. Мужчины предпочли остаться и сражаться, чем воспользоваться быстро ускользающей возможностью бегства.
После нескольких часов стрелкового боя и двух попыток прорваться через ворота, афганцам удалось проломить стену. Большинство выживших индийских солдат бросились прямо к пролому, вступив с превосходящим противником в штыковую схватку.
Связист Гурмух Сингх отстучал свое последнее сообщение: «Они сейчас внутри. Взять ли мне винтовку или продолжать передачу?»
Результат был предрешен - в жестоком рукопашном бою все защитники погибли.
Последний сикх, предположительно, тот самый связист, закрылся в блокгаузе и, как говорили, застрелил более 10 нападавших. С ним ничего нельзя было поделать, и штурмующие, в конце концов, просто подожгли здание.
После этого боя, афганцы намеревались продолжить наступление на ближайший британский форт. Но из-за храбрости горстки индийских солдат, которые на целых 7 часов задержали огромную армию, что позволило британцам привести необходимое подкрепление - армия восставших горцев была вынуждена отступить.
Подмога, прибывшая днем позже, сообщила, что обнаружила около тысячи убитых афганцев в окрестностях Сарагархи. Стоит уточнить, что потери атакующей стороне также нанесла британская артиллерия.
Источник
Не оружие, а просто БОМБА))) Об артиллерийских вундервафлях времен Крымской войны
В предыдущем посте мы с Вами начали разговор о Крымской войне 1853 -1856 годов. Я пообещал поговорить об использованных в этой войне технических новинках и развернуть поднятую тему в цикл публикаций. Что ж, слово не воробей, вообще ничто не воробей, кроме воробья...
Фрагмент панорамы Франца Рубо "Оборона Севастополя"...
Так сложилось, что Крымская кампания 1853-1856 годов стала своего рода "испытательным полигоном" для целого ряда военных новинок.
Пароходы доказали свое преимущество перед парусниками, оправдалась дороговизна нарезного оружия в сравнении с гладкоствольными ружьями. Оборону Севастополя можно по праву считать "дедушкой окопной войны" - все ужасы позиционных боев европейцы познали именно тогда, задолго до Первой Мировой войны: бомбардировки и безумные атаки на позиции противника, перестрелки и отчаянные рукопашные схватки, эпидемии и "подземные войны".
Однако сегодня я хотел бы Вам поведать о том, что творилось во время Крымской кампании в артиллерии...
К середине XIX столетия по-прежнему использовались гладкоствольные орудия, достигшие пика своего развития, то бишь, это самое развитие зашло в тупик))) Для дальнейшего эволюционного развития артиллерии требовалось некое революционное преобразование (каламбур получился, однако!), именно таким станет переход на нарезные орудия, произошедший, в том числе, благодаря опыту Крымской кампании. Впрочем, мы немного отвлеклись...
Гладкоствольные орудия. В среднем по палате (то есть, между разными калибрами и орудиями разных стран) дальность их стрельбы составляла 2-2.5 километра. Дальность же сколько-нибудь прицельной и эффективной стрельбы - практически вдвое меньше. И если в отношении полевых сражений артиллерия первой половины столетия все еще была грозной силой, то к таковой на флоте возникали определенные вопросы.
Как известно, точность стрельбы корабельных орудий была критически низкой: ввиду элементарной качки, сводившей на нет усилия по наведению орудия, на море сражались путем обмена мощными бортовыми залпами на дистанции, пляшущей в районе сотни метров. То бишь, практически в упор. При этом решетить друг друга эскадры могли очень долго и весьма задорно - чугунные ядра попросту застревали в корпусе судна, не нанося ощутимого урона. Для решительного и быстрого разгрома недругов без абордажа не обойтись...
Правда, как минимум, со времен XVII века были известны гранаты и бомбы - разрывные боеприпасы для гаубиц и мортир, удар которых по деревянной посудине был бы весьма болезненным, однако сии вундервафли применялись для навесного огня.
Нетрудно догадаться, что вести таковой линейный флот просто не мог себе позволить - практика расположения орудий на палубах-деках, парусное вооружение делали невозможным массовое применение подобных орудий и боеприпасов соответственно.
Современный вид знаменитого флагмана Нельсона - линейного корабля "Виктория". Узкие орудийные порты исключают возможность применения мортир и гаубиц, стрельба из них на верхней палубе привела бы к повреждению собственного рангоута и такелажа. Не говоря уже о том, что пальба из 104 орудий привела бы к серьезнейшим повреждениям самого линейного корабля - отдача, знаете ли... Опять же, вести навесной огонь на море, с идущей посудины по таким же движущимся целям - мягко говоря, бросать боеприпасы на ветер...
Решение этой проблемы в 20-х годах нашли французы (эх, было время, когда шуточки про вечных капитулянтов не имели отношения к французской армии!) - женераль Анри-Жозеф Пексан явил миру свое изобретение, скромно названное "пушкой-гаубицей Пексана".
Пушкой - ибо стреляло орудие по настильной траектории. Гаубицей - ибо стреляло оно "гаубичными" бомбами, разрывными боеприпасами. А лупить по деревянным парусникам цельными ядрами или задорно взрывающимися бомбами - это, как говорят в Одессе, таки две большие разницы)))
Куда более серьезные повреждения корпуса, поражение личного состава ударной волной и осколками, угроза возгорания - вот набор весьма и весьма невеселых перспектив, которые сулил деревянному кораблю обстрел из бомбических орудий.
Данная вундервафля по-прежнему оставалась дульнозарядной, однако ей были присущи некоторые конструкционные новации - укороченный ствол (еще одна причина называть пушкой-гаубицей), увеличенная толщина казенной части (дабы не разорвало ненароком - стреляем-то не обычным ядром, а полым, набитым порохом боеприпасом!), у дульного среза небольшое расширение, делавшее более удобным процесс заряжания. Да, и камору орудия (а значит и пороховой заряд в нее закладываемый) пришлось уменьшить, чтобы не повредить бомбу в момент выстрела.
Россия со времен Семилетней войны имела отдаленное подобие бомбической пушки - всем известные "единороги" были способны стрелять по настильной траектории и в качестве боеприпаса использовали гранаты. Однако что такое какой-нибудь четвертьпудовый единорог времен кампании против Наполеона перед пушкой, которая "плюется" 80-фунтовыми (36 килограмм или два пуда с четвертью) бомбами!
В общем, бомбическими вундервафлями активно вооружались все уважающие себя европейские державы, оснащая ими флот, армию и береговую оборону. И "отсталая загнивающая Рассея", которая имела вековой опыт "баловства" с единорогами, тоже принимала на вооружение новые орудия, достойно встретив гостей под Севастополем.
Отечественная бомбическая пушка 1849 году, установленная на поворотной платформе.
Двухпудовая (248 мм) корабельная бомбическая пушка образца 1833/49 года.
Во многом, именно бомбические пушки обеспечили успех знаменитого Синопского сражения, в котором эскадра Нахимова изловчилась подавить береговые батареи и полностью уничтожить турецкую эскадру, не потеряв при этом ни одного корабля. Но, поскольку этот пост разбухает до нечитабельных размеров, о Синопе мы с Вами поговорим в следующем посте.
Спасибо за внимание!
Битва при Роузбад: индейцы против индейцев
Битва у Маленького Большого Барана была сражением, показавшим превосходство многозарядного оружия над однозарядным. Однако битва за Черные холмы стала еще и войной, подтвердившей одно очень важное военное правило: «враг твоего врага – твой друг!»
Ну, а начало этим событиям положила «золотая лихорадка Блек Хилс», когда число золотоискателей в Хе-Запа или в Черных Холмах перевалило за пятнадцать тысяч человек и продолжало расти с каждым днем. В результате обстановка в этом районе накалилась до предела и отдельные нападения индейцев на них переросли в настоящую войну, названную белыми «Войной за Чёрные Холмы».
Сначала правительство США попыталось просто купить индейские земли, однако договориться не удалось, так как большинство индейцев не скрывали своего негодования. Дошло до того, что один из дакота по имени Маленький Большой Человек, который представлял вождя оглала Бешеный Конь, во время переговоров с винчестером в руках вышел вперед и закричал, что убьет всех бледнолицых, если они попытаются украсть его землю. Его слова сильно возбудили сиу, и лишь вмешательство Юноши, Боящегося Своих Лошадей позволило предотвратить кровопролитие. Тем не менее, переговоры с индейцами были сорваны. Вожди Пятнистый Хвост и Красное Облако вновь посетили Вашингтон и отказались продать Блэк-Хиллс за те деньги, что им предложили, то есть за шесть миллионов долларов с выплатой всей суммы в течение пятнадцати лет, а предложили свою цену. Вождь Красное Облако потребовал снабдить семь следующих поколений дакота скотом, продуктами питания и даже «перцем для стариков». Затем он потребовал легкую повозку с лошадьми и упряжку из шести рабочих волов каждому взрослому мужчине. В свою очередь Пятнистый Хвост потребовал, чтобы все это поставлялось индейцам «пока существуют сиу». Хотя эти два вождя постоянно соперничали друг с другом, в тех случаях когда речь заходила о племенных интересах, Красное Облако и Пятнистый Хвост выступали всегда сообща и уж если чего-то хотели, то твердо стояли на своем. Получалось, что краснокожие дикари предлагали выплатить им не меньше, чем миллионов на сорок долларов! Тогда как всю территорию Дикого Запада, с востока от Миссисипи и Миссури и до самых Скалистых гор, Соединенные Штаты купили у Наполеона в 1803 году всего лишь за пятнадцать миллионов! А тут, в общем-то, незначительный участок уже оплаченной земли и вдруг такие цены?!
Тогда правительство США 6-го декабря 1875-го года предъявило индейцам ультиматум, истекавший 31 января 1876 года. По нему они должны были сначала зарегистрироваться, а затем отправиться в приготовленные для них резервации. Иначе они объявлялись врагами, к которым разрешалось применять силовые методы воздействия. На зимние стоянки индейцев были отправлены гонцы. Но кочевать в морозы было невозможно, поэтому приказу подчинились лишь немногие, а большая часть сиу и шайенов не тронулась с места. Получалось, что индейцы ультиматум правительства просто проигнорировали, поэтому в Вашингтоне решили вынудить их принять его силой. 18 января был опубликован запрет продавать индейцам оружие и боеприпасы. А уже 8 февраля войска, находившиеся на границе, получили приказ от военного департамента готовиться к военному походу.
Однако начавшаяся весной 1876 года карательная экспедиция не смогла достичь поставленных целей, так как настичь индейцев солдатам не удалось. Поэтому весь расчет был на летнюю кампанию, которая планировалась куда более серьёзным образом. На индейскую территорию армия должна была наступать тремя большими колоннами, с разных направлений, чтобы разгромить индейцев раз и навсегда и заставить их переселиться в резервации. С запада шел полковник Джон Гиббон, с востока – генерал Альфред Терри, а с юга – генерал Джордж Крук.
Суть войны состояла в том, войска США преследовали индейские племена, передвигавшиеся вместе с женщинами и детьми. Причем они старались нападать на небольшие стойбища и не брезговали убийством женщин и детей, чем вызывали массовое отступление индейцев разных племен, поневоле объединившихся в одно большое кочевье на юге Монтаны, которое возглавил Верховный жрец дакота Татанка-Ийотаке.
Впрочем, многие из индейцев прерий в этом противостоянии поддержали не индейцев, а белых. Так несколько племенных вождей шошонов во главе с вождем Вашаки решили, что уж лучше подчиниться белым, чем сражаться против них. Вождь ютов Урай прямо заявил, что ему нравится то, как живут бледнолицые. Будучи человеком гостеприимным, он, не стесняясь, угощал гостей выпивкой и сигарами. Ещё в 1872 году он продал правительству США значительную часть своих земель и теперь получал от него ежегодную пенсию в 1000 долларов.
Вождь кроу Вашаки .
Гваделупе, вождь племени кэддо вдруг также почувствовал огромную тягу к цивилизации. Он поставлял армии Соединенных Штатов разведчиков-скаутов, поскольку считал, что воюют не столько краснокожие с бледнолицыми, сколько кочевники и оседлые люди (какой мудрый человек, однако, – понимал в чем суть конфликта культур и цивилизаций!). А так как его племя кэддо относилось к культуре земледельцев, то это автоматически сближало его с людьми белой расы и заставляло ненавидеть кочевников.
Племя кроу также поставляло армию отличных скаутов, но у них мотив был иной: старинная вражда с дакота, ради победы над которыми они были готовы даже заискивать перед бледнолицами.
Их вождь по имени Много Подвигов посоветовал своим воинам помочь белым в их войне против сиу, потому, что «Когда война закончится, вожди солдат будут помнить о той помощи, которую мы им сейчас окажем!»
Вождь кроу Много Подвигов .
Пауни поставляли белым своих скаутов по тем же причинам, что и кроу, но это им дорого стоило. В 1873 году большой отряд сиу захватил врасплох группу индейцев пауни во время охоты. Белые солдаты поспешили на помощь своим союзникам, но опоздали: те уже потеряли только убитыми 150 человек, причем индейцы убили у них и самого вождя. Тот же Вашаки тоже пострадал от сиу. Ещё в 1865 году 200 сиу совершили набег на его летнюю стоянку на реке Сладкая Вода и угнали около 400 лошадей. Вашаки повел отряд, чтобы отбить их, однако шошоны эту битву проиграли. А старшего сына Вашаки сиу убили и оскальпировали прямо у него на глазах.
Все эти взаимные раздоры были только на руку генералу Круку, который и не мечтал о том, чтобы успешно провести эту кампанию с одними белыми солдатами, так как, опираясь на свой опыт, хорошо знал, что лишь индейцы смогут выследить индейцев в прерии. Ни один белый человек не способен сделать то, что мог сделать индеец и так великолепно преследовать животных и людей.
Ведь индейский скаут по оставшейся в воздухе пыли мог установить, оставлена ли она стадом бизонов или неприятельским боевым отрядом. По неясным отпечаткам копыт и мокасин на траве он мог установить и намерения и численность вражеского отряда, равно как и давно он вышел в поход, и куда он направляется. Подражая пению птиц или крикам зверей, они предупреждали друг друга об опасности. Кроме того, скауты являлись полноценным боевым отрядом и мастерами стремительных нападений и угона неприятельских лошадей.
Поэтому, как только генералу Круку пришел приказ выступать, он тут же обратился за поддержкой к шошонам и тут же её и получил. Тем временем командир третьего отряда полковник Джон Гиббон с которым шло всего 450 солдат, двинулся на восток из форта Эллис на юге Монтаны, но предварительно встретился с вождями кроу в агентстве на реке Йелоустон, и произнес перед ними следующую речь: «Я пришел сюда, что бы начать войну с сиу. Сиу наши общие враги, они долгое время убивали и белых, и кроу. И вот я пришел, чтобы их наказать. Если кроу хотят войны с сиу, то время для этого пришло. Если кроу хотят, что бы сиу больше не посылали свои военные отряды на их земли, если они хотят, что бы они не убивали больше их мужчин, то сейчас время для этого настало. Если они хотят отомстить за убитых кроу, то время пришло!» Естественно, что молодые кроу вдохновились этой речью и тридцать человек немедленно присоединились к Гиббону, а остальные обещали подойти к генералу Круку через два месяца.
Уже в начале июня Крук разбил лагерь и выстроил склад для боеприпасов на Гусином ручье – притоке Реки Языков неподалеку от границы штатов Вайоминг и Монтана. Там-то он и получил предупреждение от вождя сиу Тачунко Витко: «Любой солдат, который перейдет Реку Языков и двинется на север, будет убит».
С таким предостережением следовало считаться, зато теперь генерал Крук точно знал, где надо искать этих неуловимых сиу, и решил пересечь реку сразу же, как только к нему подойдут скауты-индейцы. И вот 14 июня в его лагерь прибыло сразу 176 воинов кроу вместе с вождями Магическая Ворона, Старая Ворона и Доброе Сердце. А спустя ещё один день к нему пришло пополнение из 86 шошонов вместе с вождем Вашаки и двумя его сыновьями.
Вождь кроу Магическая ворона .
Один из офицеров, служивший под командованием генерала Крука, позже рассказывал: «Длинные ряды блистающих копий и ухоженного огнестрельного оружия возвестили приход наших долгожданных союзников шошонов. Шошоны проскакали по направлению к главному штабу, затем развернулись и удивляя всех умелой выездкой лошадей, двинулись фронтом. Никакие воины цивилизованных армий не двигались так красиво. Восклицаниями удивления и восторга приветствовали этот варварский взвод суровых воинов их бывшие враги, а сегодняшние друзья – кроу. Наш генерал выехал вперед, чтобы посмотреть на них во всех их парадных регалиях из орлиных перьев, латунных блях и бисера. А когда им отдали приказ отойти по одному направо, то они двигались словно точный часовой механизм, и достоинством настоящих ветеранов».
Теперь его силы насчитывали 1302 человека: 201 пехотинец, 839 кавалеристов, и 262 индейских разведчиков. В этот же вечер он устроил совет с офицерами и индейскими вождями. Вашаки и его союзники кроу попросили разрешения, чтобы в этой войне с сиу им разрешили бы поступать по-своему, и генерал охотно предоставил им полную свободу действий.
Встреча эта вскоре закончилась, так как белые решили, что воины шошонов, проехали 60 миль, и потому им требуется отдых. Но они решили подготовиться к войне обычным своим способом, а это означало, что ночью они будут танцевать!
«Танцевальное бдение» началось с монотонного воя с криками и воплями, причем все это сопровождались прокалыванием ушей и гулкими ударами в барабан. Это привлекло к их лагерю солдат и офицеров со всего лагеря, свободных от караульной службы и сбежавшихся посмотреть на такое удивительное действо. И они увидели индейцев, сидевших возле маленьких костров, причем они раскачивались из стороны в сторону вместе с их вождем и монотонно пели. В этих пении было невозможно различить отдельные слова, но впечатление оно производило завораживающее, как и само их раскачивание. Закончилась «ночь танцев» только на рассвете, когда Крук и его не выспавшиеся солдаты и индейские союзники вместе снялись с лагеря, перешли Реку Языков и направились на северо-запад, на территорию сиу. Индейские скауты поехали вперед и уже вскоре после полудня вернулись назад и рассказали, что они нашли следы большого лагеря сиу и ещё большое бизонье стадо, которое эти сиу спугнули.
Между тем отряд Крука остановился на реке Роузбад, где он устроил привал в большой низине, похожей на античный амфитеатр, с трех сторон окруженный холмами, а с четвертой руслом ручьем. Солдатам было приказано расседлать лошадей и пустить их пастись, в ожидании подхода отставшей части колонны. Часть солдат расположилась на одном берегу ручья, а другая – на противоположном. К северу поднималась гряда низких обрывов, дальше шла цепочка невысоких гор, ведущих к столовой возвышенности. С равнины того, что происходило на этих высотах и за ними увидеть, естественно, было нельзя. Вождь Вашаки и другие вожди кроу были убеждены, что там-то и скрываются враги, тогда как люди Крука, ничего не подозревая, отдыхали на совершенно открытой равнине, да ещё и разделенные ручьем. Сам генерал считал, что лагерь сиу где-то неподалеку, и ему нужно всего лишь его найти и уничтожить. Однако его индейские союзники ему сказали, что Бешеный Конь является слишком опытным воином, чтобы из своего лагеря сделать мишень и что, скорее всего, он хочет заманить белых в ловушку. Поэтому Вашаки и вожди кроу отдали приказ своим воинам занять позиции на горах к северу, и послали разведчиков за холмы, что бы они посмотрели, не прячутся ли там враги. Не прошло и получаса, как они галопом прискакали назад, крича: «Сиу! Сиу! Много сиу!», причем один воин был серьезно ранен. Раздались выстрелы – это авангард скакавших за ними следом сиу наткнулся на армейские сторожевые посты. Затем индейцы, словно из-под земли возникли и на западных и на северных холмах, причем они скакали, прячась за крупами своих коней.
Получилось, что только часть армии Крука оказалась готовой вступить в бой, и то это были воины шошонов и кроу. Они не испугались численного превосходства сиу,и немедля пошли в контратаку. Между тем только в первой атаке участвовало пятнадцать сотен сиу, тогда как Бешеный Конь держал в резерве ещё около двух с половиной тысяч воинов, которые прятались за холмами, чтобы нанести удар по дезорганизованному и затем преследовать отступающих. Но получилось так, что шошоны и кроу сумели остановить его воинов в пятистах ярдах от главных сил Крука, и сдерживали их, пока тот не организовал достаточно сильной обороны. Затем он выслал свои части вперед, чтобы поддержать индейских союзников, а всех остальных солдат разместил на выгодных позициях. Что до Вашаки, то он не только умело командовал своими воинами, но и спас капитана Гая Генри, раненного пулей в лицо и лежавшего на земле без сознания. Сиу поскакали к нему, что бы снять с него скальп. Но тут на помощь офицеру подоспел Вашаки и вместе с шошоном по имени Маленький Хвост и другими своими воинами защищал капитана Генри, пока до них не добрались солдаты и не отнесли его в лагерь.
Атаки сиу следовали одна за другой и всякий раз скауты их отбивали. Некоторые из них сошли с коней и вели по ним прицельный огонь. Другие напротив ринулись в самую гущу схватки, где индейцы дрались с индейцами томагавками, копьями и ножами, так что все кусты диких роз, покрывавшие всю долину, были растоптаны и перепачканы в грязи и крови. Многие кроу и шошоны так увлеклись преследованием врага, что оказались вдали от своих главных сил слишком далеко и начали возвращаться, а сиу в свою очередь стали их преследовать.
Между тем генерал Крук, явно не зная о большом превосходстве противника, вскоре после полудня приказал капитану Миллсу направить свои главные силы на север вверх по течению реки Роузбад чтобы они напали на лагерь сиу, лежавший, по его мнению, всего в нескольких милях. Крук расчитывал, что это отвлечет внимание индейцев, а потом он направит помощь Миллсу и сражение будет выиграно. Однако вопреки его ожиданиям, противник не только не оставил позиций, а напротив, атаковал его центр, ослабленный уходом солдат Миллса. Крук быстро понял свою ошибку и отправил гонцов вернуть его назад. К счастью Миллс быстро сообразил, что делать, и, выведя своих людей из каньона, описал полукруг по расположенной на возвышенности равнине, после чего вернувшись на поле боя, атаковал основные силы сиу с тыла, застав их этим самым врасплох. Увидев, что их окружают, индейцы сиу галопом умчались в прерию, оставив белых людей в замешательстве от этой странной их манеры столь молниеносным образом рассыпаться и исчезать.
Индейцы сиу атакуют противника , иллюстрация из газеты того времени .
Генерал мог бы праздновать победу, так как поле боя осталось за ним, однако в действительности эта битва стала его поражением, потому, что до предела уставшие и израненные солдаты Крука были не способны продолжать сражение и уж тем более преследовать индейцев. Они оказались разбросанными на большой территории, израсходовали почти двадцать пять тысяч патронов, но на месте боя обнаружили всего лишь трупы тринадцати убитых сиу! Сам Крук имел безвозвратные потери в 28 человек, считая и индейских разведчиков, и 56 человек тяжелоранеными. Все это вынудило его возвратиться в свой базовый лагерь у Гусиного Ручья, что он и сделал на следующий день, то есть закончил все дело там, где его и начал! И надо заметить, что если бы не индейские союзники бледнолицых, то… это столкновение могло бы обернуться для него еще более тяжелым поражением, чем то, что ожидало генерала Кастера несколькими днями спустя!
Страна кленового листа — еще один потенциальный штат
Не раз пытались Соединенные Штаты захватить Канаду. Дух экспансии проявил себя уже во время войны за независимость против Британской империи (1775 — 1783). Отцы-основатели считали, что «Канада должна быть нашей» как еще один штат, и были уверены в своем праве на север континента. Но канадцы не пожелали этого, и британцы отстояли свои владения в Северной Америке. Многие политики США смотрели на канадский вопрос как на дело времени. В 1811 г. Дж. Квинси Адамс писал своему отцу — президенту США Джону Адамсу: «Я полагаю, Святым провидением предначертано, чтобы весь континент Северной Америки был населен одним народом». В 19 в. Соединенным Штатам действительно удалось занять огромную часть материка — огромные территории они захватили (например, мексиканские), и еще больше купили.
Однако канадцы оставались верны британской короне, а корона отправляла войска на защиту верноподданной колонии. Стремление США занять Канаду росло — северный сосед хорошо развивался и стал опасным экономическим конкурентом. В период наполеоновских войн сторонники силовых решений в Конгрессе решили предпринять еще одну попытку: англичане завязли в войне с Францией, и им, казалось, не до колоний.
США, Канада и индейские территории между ними.
Для войны против Англии нашли и повод. Так называемые «указы в совете», согласно которым англичане препятствовали доступу иностранных торговых судов во французские порты (ответ на наполеоновскую «континентальную блокаду»). Из-за этого страдали бизнесмены США. Упрекали британцев и в других грешках. К примеру, «подстрекательство индейцев к войне» (выражалось оно в основном в продаже тем современного оружия). 18 июня 1812 г. Конгресс США объявил Великобритании войну. Ирония судьбы — за пару дней до этого англичане отменили те самые «указы в совете», но новость об этом еще не успела дойти. Впрочем, она бы ничего не изменила, ведь истинная причина войны была в другом. Конгресс и не подумал отменить объявление войны, узнав об отмене «указов». Формально захват британской Канады был не целью, а лишь способом принудить Лондон к уступкам. Но едва ли в случае успеха США отказались бы от идеи аннексии.
Пехотинцы США, 1812 год.
Однако силы свои Вашингтон переоценил. Объявители войны оказались к ней не готовы. Регулярная армия составляла всего 7 тыс. слабо обученных и вооруженных солдат, флот — всего 20 судов. Командующие не отличались военными талантами. Вербовка в войска проводилась медленно, воевать за Канаду народ не хотел. Набранные затем солдаты со слабой мотивацией шли в бой и терпели поражения, нередко бежали и дезертировали. За время войны армия не достигла и 40 тыс. человек, в то время как британцы и канадцы к ее завершению увеличили свои силы с 5 почти до 50 тыс. К тому же в США 1812−1815 гг., как всегда, не прекращалась внутриполитическая борьба. Часть политиков выступала против войны. Некоторые штаты продолжали торговать с Канадой и вести бизнес с англичанами. Британские и канадские солдаты периодически ели закупленное в Вермонте и Нью-Йорке мясо. Отсутствие единодушия в США не позволяло своевременно финансировать и выполнять военные приготовления.
Кампанию 1812 г. американцы проиграли. Британские регулярные войска и канадские ополченцы разбили вторгшиеся на север части врага и сами атаковали. США нанесли два неудачных удара, а от запланированного третьего отказались. Битва за Детройт и вовсе завершилась позором генерала У. Хэлла — после двух дней боев англичане и союзные индейцы потеряли всего двух человек ранеными. Янки же почти не сопротивлялись, потеряли город, 7 человек убитыми и 2493 — пленными. Больше в 1812 г. наступать Штаты не могли.
Американская карикатура, 1813 год
В 1813 г. США удалось одержать победу в морском сражении на озере Эри и освободить Детройт. На суше военные действия шли без особых успехов, закрепиться на канадской территории янки опять не смогли. Всех, кто вторгся в Канаду, снова вытеснили обратно. А в 1814 г. англичане заставили Штаты всерьез пожалеть об объявлении войны. Наполеон уже не был так опасен, и летом Лондон отправил в Северную Америку подкрепления и решительно настроенного адмирала А. Кохрейна. Британский флот установил полную блокаду побережья США. В августе англичане под командованием генерала Росса совершили дерзкий рейд на столицу врага — Вашингтон. Около 4 тыс. закаленных в боях солдат высадились в 30 милях от города, и половина из них начала марш-бросок. Более 6 тыс. защитников Вашингтона англичане мигом рассеяли и заняли столицу на два дня. Чиновники и конгрессмены едва унесли ноги — эвакуировались в Вирджинию, прихватив и растащив часть казны. Британцы сожгли Капитолий, Белый дом и другие государственные здания и спокойно ушли.
Сожжение Белого дома.
Правда, в следующих столкновениях 1814−15 гг. (Платсберг, Новый Орлеан) верх взяли американцы. Британское вторжение в США провалилось. Последние битвы состоялись в январе 1815 г.: в этот раз противники могли уже и не сражаться, так как 24 декабря в Генте был заключен мир. Но новости в начале 19 в. шли с большим опозданием, и солдаты зря проливали кровь.
Долгие и сложные переговоры закончились договором, не разрешившим никаких спорных вопросов. Границы остались те же, правила ведения торговли — тоже. Все споры условились решить позже. Стороны вернули друг другу пленных, янки прекратили воевать против союзных британцам индейцев.
Но были у войны и серьезные результаты. Правда, не непосредственно в политике, а в сфере конструирования национальной мифологии США и Канады. Канадские историки старательно культивировали интерпретацию войны 1812 — 1815 гг. как героической легенды. «Война, выковавшая нацию», — так они говорили, а иногда говорят и до сих пор. В их представлении канадский народ прежде не существовал. Население представляло собой конгломерат англо- и франкоязычных колонистов с напряженными отношениями между ними. А вот победоносная оборонительная война, дескать, пробудила национальное чувство.
Американцы в бою, 1814 год
Народ выступил как единый — «канадский». Краеугольным камнем мифа стал тезис о решающем вкладе канадских ополченцев в отстаивание свободы страны кленового листа. В исторической памяти канадцев это устойчивая легенда, но историки знают, что фактически войну вели британские регулярные войска, а весьма немногочисленные ополченцы выполняли в основном вспомогательные небоевые задачи (типа строительства мостов и иных сооружений, разведки и т. п.). Более того, канадские фермеры неохотно вступали в милицию и часто дезертировали, а часть канадцев симпатизировала США. Несколько сотен человек перешло на сторону янки с оружием в руках. Патриотизм многих канадцев, конечно, тоже никто не отрицает, но в действительности канадская национальная идентичность формировалась в течение всего 19 в., и англо-американская война не стала ключевым фактором этого процесса.
Победа генерала Э. Джексона при Новом Орлеане.
В США существует свой миф об англо-американской войне. Его суть проявляется уже в том, как американцы ее называют — «Вторая война за независимость». Название это лишь отчасти отражает действительность: в ходе войны британцы добились более убедительных военных успехов и стремились их реализовать политически, ущемив ряд военных, экономических и территориальных интересов США (по сути, ограничив суверенитет своих бывших колоний и «оттяпав» от них кусок). Но в заключительных боях войска Штатов одержали победы и тем спасли положение — Лондон все же согласился заключить мир на условиях возврата к статус-кво — более умеренных (да и продолжать войну англичане не желали, хватало дел в Европе). Так что нельзя не признать, что на последнем этапе борьбы США отстаивали свою независимость и «свои права». Изначально, правда, это была инициированная Штатами агрессивная война за Канаду, и о независимости США речи не шло. Поэтому более корректно называть события 1812 — 1815 гг. англо-американской войной. Однако акцент на «независимости» позволяет американцам умолчать о недостигнутых (и притом неблагородных) целях их нападения на Канаду и о поражениях, и даже претендовать на право называться хоть и не победителями, но хотя бы непобежденными.
Источники : История США. В 4 т. Т. 1 (1607 – 1877) / под. ред. Н.Н. Болховитинова. М.: Наука, 1983.
Печатнов В.О., Маныкин А.С. История внешней политики США. М.: Междунар. отношения, 2012.
Нохрин И.М. Канада и англо-американская война 1812 – 1815 годов // Новая и новейшая история. 2015, № 2. С. 90 – 103.
Шихов В.А. Прадоксы англо-американской войны 1812 – 1814 (1815) годов // Исторические наук. 2017, № 9 (63).
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Редкие снимки со всего мира. Часть 13
Хиллари, 1993 год, Токио, Япония
Слоны известных циркачей братьев Никитиных на прогулке, 1900–е годы, парк у Чёрного озера, Казань
Велосипедный номерной знак, 1939 год, Кострома, СССР
Памятник Екатерине II, 1917 год, Нахичевань–на–Дону
Брежнев во время встречи на аэродроме Конакри, 1961 год, Гвинея
Первый визит в большой город, 1942 год, Нью–Йорк
Армянские священники, 1906 год, Иерусалим
В Третьяковской галерее, 1961 год, Москва
Дом, в котором жил Владислав Листьев, 3 марта 1995 года, Москва
Недалеко от Русского театра, 1994 год, Ереван
Илья Репин читает сообщение о смерти Льва Толстого, 1910 год, Куоккала
Кратеры от бомб, 1940–е годы, Бовуар, Франция
Анна Николь Смит - секс-символ 1990-х
Горбачев уже не президент, Путин - еще не президент
Актерский состав Стар–Трека осматривает "Буран", 1983 год, Парк Горького, Москва
Штаб–квартира Бенито Муссолини и итальянской фашистской партии, 1934 год, Рим
М. Булгаков, 1940 год, Москва
Рекламный плакат, 1930–е годы, СССР
Партизаны Италии, 1945 год, Милан, Италия
Двоюродные братья: Николай и Георг, 1893 год
Саратога–Спрингс, 1915 год, США
Лев Толстой и Максим Горький, 1900 год, Ясная Поляна
Похороны Викто́ра Гюго, 1885 год, Париж
Американский солдат рассматривает статуэтку из чистого золота в тайнике Германа Геринга, найденном 7-й армией в пещере рядом с Шонау ам Кенигзее, Германия, 25 мая 1945 года.