В процессе наблюдения исследователи натолкнулись на нарушение закона сохранения материи: самка питалась за пределами гнезда и пропитание домой не носила, но за 20 дней паучата выросли почти втрое! Установив камеры прямо над гнездом, арахнологи обнаружили, что самки оставляют в гнезде капельки вязкой белёсой жидкости. А паучки высасывают их по мере необходимости.

Химический анализ паучьего молока показал, что оно невероятно питательно. Одних белков в нём в 4 раза больше, чем в коровьем молоке! Оказалось, что у самок скакунчиков есть пара специальных молочных желёз, расположенных в основании брюшка. Именно они и позволяют матерям кормить своё потомство, не таская насекомых в гнездо.

Птичье молоко.

Большинство птиц кормит потомство тем же, что ест само. В лучшем случае – слегка переваривает добычу в собственном кишечнике перед этим. Но голуби, попугаи, фламинго и некоторые пингвины изобрели свой собственный аналог молока.

Сладости из него, правда, не сделать. Настоящее птичье молоко имеет неприятный для человека вкус и синтезируется клетками зоба – выроста пищевода, находящегося перед желудком. Когда в нём накапливается достаточно питательной смеси, птицы отрыгивают содержимое зоба своим птенчикам в рот. Звучит немного мерзко.

Но у фламинго кормление выглядит не только мерзко, но и откровенно жутко. Ведь их зобное молочко по цвету как свежая кровь. И когда оно вытекает из клюва жадно лакающего птенца, дурно может стать даже человеку с крепким желудком. Но на самом деле его состав вполне обычен, а цвет столь странен из-за раскраски панцирей рачков, которыми фламинго питаются.

Молоко амфибий.

Птицы, пауки и млекопитающие — не единственные, кто выкармливает своё потомство продуктами собственного производства, компанию им составляют червяги. Для незнающих: червяги — это безногие и полуслепые амфибии, внешне более похожие на червей, чем на тритонов и лягушек. У них нет ни зоба, ни специальных молочных желёз, но маму, желающую накормить потомство, такими мелочами не остановить.

Сразу после откладывания икры самка начинает наращивать кожу. Её эпидермис становится толстым, рыхлым и богатым питательными веществами. После вылупления юные червяги бросаются к маме и стёсывают эту кожу плоскими и широкими, похожими на ложки, зубами. Как ни странно, они не причиняют маме особой боли. Тем более, что малыши никогда не стёсывают кожу до мяса, а мама позволяет им кормиться собой лишь раз в несколько дней.

Рыбье молоко.

В воде очень непросто кормить потомство жидкими продуктами, слишком уж быстро они растворяются. Даже китам приходится извращаться, их молоко — это творожистая масса, почти не растворяющаяся в воде. А уж дискусам и подавно — рыбки из семейства цихлид кормят потомство слизью со своих тел.

Все рыбы выделяют слизь, покрывающую их тело. Слизь улучшает гидродинамику и защищает кожу от паразитов и грибков. Но когда у парочки дискусов вылупляются мальки, у обоих усиливается синтез гормона пролактина. А он, в свою очередь, мотивирует клетки эпидермиса работать за троих и выделять больше слизи.

Меняется и состав слизи. Теперь это не просто антибактериальная жидкость, а богатое жирами и белками вещество. К тому же, в нём высоко содержание калия, натрия, кальция и хлора – жизненно важных микроэлементов. Дискусы кормят мальков слизью 3-4 недели, после чего начинают отгонять их от себя, чтобы подросшее потомство училось добывать пищу самостоятельно.

Молоко скатов.

По идее, у скатов должна быть та же проблема, что и у дискусов с китами: как кормить потомство, если молоко или его аналоги просто растворяются в воде? Но на деле им кормить потомство даже легче, чем большинству наземных млекопитающих!

Многие скаты являются яйцеживородящими животными. Они не откладывают икру, потомство развивается прямо внутри матки в контролируемой среде с постоянной температурой. Некоторые из скатов, например, дальневосточные хвостоколы, научились выделять питательные вещества эпителием матки. При этом, из-за полной герметичности среды, молоко скатов не растворяется в воде, а малыши буквально купаются в нём!

Молоко медуз.

Казалось бы, вот уж кто точно не должен кормить своё потомство, так это медузы. У них даже нет центрального нервного узла, им просто нечем думать и заботиться! Однако, известен по крайней мере 1 вид из рода трахимедуз, чьё потомство при вылуплении не уплывает прочь, а стремится спрятаться под купол мамы. Ведь там не только безопасно, но и вкусно! Эпидермис матери на внутренней стороне купола выделяет жёлтые жировые капельки, которыми потомство и питается первое время.

Источник - https://dzen.ru/a/aN_lOE0tEUiBy7aQ

Вот подрастешь поймешь.

Сколько раз мы слышали от родителей фразу: «Вот подрастешь — поймёшь!». Мы думали, что они просто не могут придумать ничего лучше, чем сказать так. Но когда мы стали старше, то поняли, что в детстве многие вещи нам казались очень простыми, а на самом деле они гораздо сложнее.

В качестве примера можно привести поучительную сказку «Падал прошлогодний снег». Казалось бы, простая задача — пойти в лес и найти ёлку на Новый год. Но сколько приключений случилось во время этой вылазки!

Сатира на взрослых.

Для меня главный герой этого замечательного мультфильма — это собирательный образ человека среднего возраста. Перед такими людьми иногда возникают простые задачи, и их фантазия может разыграться так, что они представляют себя на вершине успеха: «Вот бы сейчас! Да я! Да они! Да мы!».

Ещё не начав действовать, они уже воображают себя героями, способными на великие свершения. И даже если это не так, они всё равно не могут сдержать своё воображение. Но даже если представить, что это возможно, то результат, скорее всего, будет нулевым.

Каждый из нас хоть раз испытывал такие чувства. Кто-то с улыбкой идёт и решает проблему, а кто-то продолжает мечтать, но в итоге возвращается домой ни с чем. Как и главный герой мультфильма. Он побывал во многих местах, но так и не нашёл ёлку.

А что остается, когда ничего не получилось.

Мне сразу вспомнился фильм «Любовь и голуби» где главный герой, возвращаясь вечером домой после неудачи, неожиданно начинает танцевать. Тогда я спросил у родителей, почему он так поступает. Они ответили, что это от безысходности, потому что больше ничего не остаётся.

Тогда мне это было непонятно, но сейчас, когда я иногда оказываюсь в безвыходной ситуации, когда обстоятельства сильнее меня, мне кажется, что это действительно единственный выход. Потанцевать или хотя бы посмеяться, если позволяет ситуация.

Главный герой нашего мультфильма тоже не смог решить свою задачу. И что ему оставалось делать? Только сесть и играть на дудке грустную и мелодичную музыку. Трогательные слова: «Он и в третий раз ходил за елкой и добыл её, но это было уже весной, и он отнёс ёлку обратно».

Всё как в жизни, не правда ли? Мы куда-то спешим, чего-то добиваемся, но не получается. А потом проходит время, и это само идёт в руки. Только уже не надо.

Символы.

Этот мультфильм создан не для детей. Он наполнен символами, которые внимательный зритель может заметить. Например, можно увидеть отсылки к Тайной вечере Христа, к архитектуре разных эпох. От Древнего мира до Средневековья, а также к предметам, которые могут встречаться в сказках, например, к избушке на курьих ножках. Эти символы создают атмосферу, пронизывающую весь мультфильм.

Итог.

Этот мультфильм актуален во все времена, и не имеет значения, что он создан из пластилина. В нём есть и весёлые моменты, и сатирические зарисовки, и изображение повседневной жизни с лёгкой грустью. В этом мультфильме есть всё, что нужно, чтобы поднять новогоднее настроение и вызвать ностальгию по чему-то утраченному и недостижимому.

В преддверии Нового года этот мультфильм становится особенно актуальным для российского зрителя. Он отражает нашу культуру, быт, взаимоотношения и мифологию: здесь и щука-исполнительница желаний, и изба на курьих ножках. И хотя конец мультфильма не однозначный, это не мешает ему быть по-настоящему новогодним. Конец еще не конец, потому что все концы в воду.

Источник - https://dzen.ru/a/Z1hoKYt-1mtAUB7p

Анатомия древесного апокалипсиса.

Кора для дерева — это не просто защита. Это сложнейшая многослойная система жизнеобеспечения, где каждый слой выполняет критическую функцию. Внешний слой, феллема или пробка, состоит из мёртвых клеток, заполненных воздухом, и служит теплоизоляцией и защитой от огня. Под ним находится феллоген — камбий коры, который генерирует новые слои. Ещё глубже располагается феллодерма из живых клеток, хранящих запас питательных веществ. Но самый важный слой — флоэма, проводящая ткань, которая транспортирует сахара от листьев к корням.

Повреждение флоэмы равносильно перерезанной аорте. Дерево умирает от голода: корни не получают сахара, перестают качать воду, крона засыхает. Смерть наступает за две-четыре недели летом и за два-три месяца зимой. Но некоторые деревья сумели взломать эту систему.

Секвойя: броня толщиной с человека.

Гигантская секвойя, известная науке как Sequoiadendron giganteum, представляет собой настоящий танк растительного мира. Кора у основания взрослого дерева достигает 60 сантиметров толщины. Это не просто кора, а настоящая крепостная стена с уникальной структурой. Внешние 30 сантиметров представляют собой мёртвую губчатую ткань, пропитанную танинами. Следующие 20 сантиметров — это переходная зона, где живые клетки перемешаны с мёртвыми. Внутренние 10 сантиметров содержат активную флоэму и камбий.

Секрет выживания "Матери леса" заключался в наличии резервной флоэмы. У большинства деревьев флоэма представляет собой тонкий слой толщиной два-пять миллиметров. У секвойи этот слой достигает 10 сантиметров, причём активными являются только внешние два сантиметра. Когда с дерева сняли кору, обнажилась спящая флоэма, которая активировалась и поддерживала жизнь дерева годами.

Однако это был экстренный режим существования. Без защиты коры флоэма высыхает, окисляется, заражается грибками. Дерево продолжает жить, но медленно и неизбежно умирает.

История "Матери леса": преступление века.

Роща Калаверас в Калифорнии была открыта охотником Августом Доудом в 1852 году. Он рассказывал о деревьях высотой с тридцатиэтажный дом, но ему никто не верил. Тогда предприниматель Джордж Гейл решил: если люди не идут к секвойям, секвойи придут к людям. Он нанял пятерых рабочих, которые на протяжении 90 дней снимали кору с "Матери леса".

Технология была поистине варварской. Рабочие вбивали клинья между корой и древесиной, отделяли пласты размером два на четыре метра, нумеровали их для последующей сборки. Затем на мулах везли добычу к порту, преодолевая 500 километров, и грузили на корабль, отправлявшийся в Лондон.

В Хрустальном дворце из привезённой коры собрали имитацию дерева. Посетители не верили в подлинность экспоната и обвиняли американцев в мошенничестве. Ирония судьбы: пока в Лондоне спорили о подлинности коры, в Калифорнии медленно умирало дерево возрастом две с половиной тысячи лет.

Пробковый дуб: эволюция жертвы.

Quercus suber представляет собой единственное дерево, эволюционировавшее специально для того, чтобы с него сдирали кору. Это не метафора, а научно установленный факт. Пробковый дуб произрастает в Средиземноморье, где пожары являются нормой жизни. В то время как обычные деревья защищаются толстой корой, пробковый дуб пошёл дальше и сделал свою кору одноразовой.

Уникальная физиология этого дерева включает два слоя камбия: обычный для производства древесины и пробковый для создания коры. Пробковый камбий способен полностью регенерировать за девять-двенадцать лет. При этом феллоген не прирастает к флоэме, между ними находится слой паренхимы. Это позволяет снимать кору, не повреждая жизненно важную флоэму. Создаётся впечатление, будто дерево эволюционировало с предвидением того, что люди изобретут вино и им понадобятся пробки для бутылок.

Индустрия на два миллиарда.

Мировое производство пробки составляет 200 000 тонн в год. Половину этого объёма производит Португалия, треть приходится на Испанию, десятую часть даёт Алжир. Экономика этой отрасли поражает своим абсурдом. Первый урожай коры можно снять только через 25 лет после посадки дерева, но эта девственная кора имеет низкое качество. Второй урожай через 35 лет всё ещё недостаточно хорош. Только третий сбор, производимый, когда дереву исполняется 45 лет, даёт кору, годную для винных пробок. Пик качества достигается, когда дереву исполняется 150-200 лет.

Один пробковый дуб даёт от ста до двухсот килограммов коры за одно снятие. Цена колеблется от 30 до 60 евро за килограмм. За свою жизнь, которая длится 200-250 лет, одно дерево приносит доход от 50 до 100 тысяч евро.

Процесс снятия коры представляет собой настоящее искусство. Работы проводятся только летом, с июня по август, когда сок наиболее активен. Сборщики топором делают вертикальные и горизонтальные надрезы, затем специальным клином отделяют пласты коры. Глубина надреза должна быть точно до феллогена — ошибка всего на два миллиметра убьёт дерево. За один раз можно снять кору максимум с двух третей высоты ствола.

Сборщики коры, которых называют tiradores, учатся своему ремеслу десять лет. Их заработная плата составляет от ста до ста пятидесяти евро в день, но рабочий сезон длится всего два месяца.

Бумажная берёза: австралийский парадокс.

Melaleuca quinquenervia представляет собой дерево, у которого кора отслаивается самостоятельно. Эволюция в болотах Австралии создала растение с одноразовой кожей. Механизм поистине гениален: кора состоит из двадцати-тридцати тонких слоёв, напоминающих слоёный пирог. Каждый слой представляет собой папирусоподобную плёнку толщиной полмиллиметра, пропитанную эфирными маслами для огнезащиты и антисептического эффекта. Внешние слои отмирают и отслаиваются каждые два-три года.

Аборигены использовали эту кору тысячелетиями для самых разных целей. Из неё делали кровлю, которая не гнила десять лет, строили лодки, которые не промокали, изготавливали погребальные саваны с антисептическими свойствами, и даже факелы, которые горели, будучи мокрыми.

После пожара мелалеука восстанавливается всего за три недели — спящие почки защищены десятью слоями коры. Даже если сгорят восемь слоёв, дерево выживет.

Берёзовая трагедия.

Берёза из рода Betula служит примером дерева, которое не переживёт потерю коры, несмотря на распространённые мифы. Береста представляет собой только внешний слой, пробковую ткань. Её можно снять тонким слоем, не повредив дерево, но только весной, в мае-июне, только с мёртвых веток или упавших деревьев, а с живого дерева — полосками не шире пяти сантиметров.

Промышленное снятие бересты неизбежно убивает дерево. Повреждается луб, то есть флоэма, обнажается камбий, начинается окисление и заражение патогенами. Смерть наступает через один-два месяца летом или через год зимой.

Уральская катастрофа 2020 года стала ярким примером человеческой жестокости и невежества. Браконьеры сняли бересту с десяти тысяч берёз на площади 50 гектаров. Ущерб составил 20 миллионов рублей. Деревья погибли, а экосистема оказалась разрушенной на тридцать лет вперёд.

Химия выживания.

Деревья, способные переживать потерю коры, обладают уникальной биохимией. Содержание танинов в их коре достигает 20 процентов от сухого веса, в то время как у обычных деревьев этот показатель составляет два-пять процентов. Танины связывают белки патогенов и создают токсичную среду для микроорганизмов.

Суберин, воскоподобный полимер, делает клетки непроницаемыми для воды и воздуха. У пробкового дуба суберин составляет 40 процентов коры, тогда как обычное содержание — два-три процента. Некоторые виды, такие как фикусы и гевея, производят латекс, который застывает на воздухе и создаёт временную защитную плёнку. Фенольные соединения работают как антиоксиданты, предотвращая окисление обнажённых тканей.

Но главным механизмом выживания является способность к компартментализации. Дерево изолирует повреждённый участок, создаёт барьеры из мёртвых клеток и перенаправляет потоки питательных веществ в обход повреждения.

Бизнес на страданиях.

Глобальный рынок древесной коры оценивается в 15 миллиардов долларов. Пробка приносит 2 миллиарда, корица — 500 миллионов, хинин — 300 миллионов, декоративная кора — 200 миллионов, медицинское сырьё — миллиард долларов ежегодно.

Самая дорогая кора принадлежит агаровому дереву из рода Aquilaria. Килограмм стоит 50 тысяч долларов, но кора становится ценной только если дерево заражено грибком Phialophora parasitica. Дерево медленно умирает, выделяя ароматную смолу. Чем дольше длится агония, тем дороже конечный продукт.

Способность жить без кожи заставляет задуматься: это высшая форма устойчивости или высшая форма страдания? Секвойя, прожившая семь лет без коры, демонстрирует триумф жизни или агонию, растянутую на годы? Пробковый дуб, с которого сдирают кожу каждое десятилетие на протяжении двух веков, существует в симбиозе с человеком или находится в рабстве?

Мы восхищаемся стойкостью деревьев, но не проецируем ли мы на них своё понимание? Дерево не чувствует боль как животное, у него нет нервной системы. Однако у него есть стрессовые реакции: выброс этилена, изменение экспрессии генов, перераспределение ресурсов для выживания.

Возможно, способность выживать без коры — это не сила, а проклятие. Быстрая смерть может быть милосерднее медленной деградации. Или это урок человечеству: жизнь найдёт способ продолжаться даже без кожи. Вопрос только в том, какой ценой и стоит ли эта цена того.

Источник - https://dzen.ru/a/aNaJQO4I7lfxFvAZ