О весе слов и невидимой ответственности за них. Даже случайная фраза может стать зеркалом для другого человека, пробудить воспоминание, ранить или вдохновить. 💭
🔹 Почему это важно?
Потому что язык создаёт реальность. 🗣️ Наши слова становятся действиями, влияют на эмоции, судьбы и отношения. Цитата напоминает: осознанность начинается с речи.
🔹 Почему и для кого актуальна
Для всех, кто живёт в мире общения — а значит, для каждого из нас. 🌍 Особенно в эпоху соцсетей, где одно неосторожное слово может разлететься по миру. Она учит думать сердцем, прежде чем говорить устами. ❤️
💬 «Слова, которые сказаны, что-то означают, даже если ты ничего не имел в виду.» — Мариам Петросян, «Дом, в котором…»
💬 Толкование
Цитата Мариам Петросян из романа «Дом, в котором…» говорит о том, что каждое произнесённое слово несёт в себе вес и смысл, даже если мы не вкладывали в него намерения. Это — напоминание о невидимой, но мощной силе языка. 💭 Иногда человек просто хочет пошутить, облегчить разговор или выразить эмоцию, но его слова живут собственной жизнью — они могут лечить, вдохновлять, а могут ранить и разрушать. ⚖️ Здесь возникает вечный конфликт между чистотой замысла и восприятием другими. Намерение может быть добрым, но результат — болезненным. Эта идея заставляет задуматься о том, что слово — не воздух, оно имеет последствия, даже если кажется пустяком.
Эмоционально цитата звучит тревожно, почти предупреждающе. В ней есть оттенок зрелого осознания: мир нельзя вернуть в прежнее состояние после сказанного. Слова — как стрелы, выпущенные из лука: даже если стреляющий не целился, стрела всё равно найдёт цель. 🏹
Цитаты на подумать. Намедни мне один чел доказывал, что в старости деньги важнее чем родня. Отчасти, я думаю, он прав
1. "Доверяйте деньгам, а не людям. Деньги не предадут." (Джордж Бернард Шоу) 2. "Деньги — самый надежный друг." (Публилий Сир) 3. "Бумажник с деньгами куда надежнее, чем кошелек с друзьями." (Нави Равет) 4. "Деньги не меняются — меняются люди, которые их зарабатывают." (Роберт Кийосаки) 5. "Деньги — это шестое чувство, без которого остальные пять бесполезны." (Сомерсет Моэм)
О внутренней свободе, которую мы часто сами себе запрещаем. Мы боимся выйти за рамки привычного, хотя эти рамки — иллюзия. Цитата напоминает: все ограничения начинаются в нашем сознании, а значит, именно там можно их разрушить. 💡
🔹 Почему это важно?
Потому что, осознав это, человек перестаёт быть пленником страхов и чужих ожиданий. 🌱 Он понимает: возможности безграничны, стоит только перестать верить в невозможное.
🔹 Почему и для кого актуальна?
Для каждого, кто чувствует, что застрял на месте — в карьере, отношениях или в себе самом. 🛤️ Эта цитата как лёгкий толчок изнутри: не нужно ждать, пока кто-то откроет дверь. Просто пойми, что замок — в твоей голове. 🔑
✨ «Границы у нас в головах.» Прислуга (Кэтрин Стокетт) 🌿
🧠 Толкование
Эта короткая, но глубокая фраза напоминает нам: большинство стен, мешающих нам двигаться вперёд, мы строим сами. 🧩 Мы часто оправдываем бездействие внешними обстоятельствами — обществом, правилами, «системой», но настоящие барьеры прячутся внутри: это наши страхи, комплексы, сомнения и убеждения, унаследованные от других людей.
Исторически подобная идея звучала во многих философских учениях. Например, стоики утверждали, что человек не может управлять событиями, но может управлять своим отношением к ним. 🏛️ Экзистенциалисты XX века — от Камю до Сартра — говорили о внутренней свободе как о высшей форме ответственности. А в буддизме утверждается, что источник страдания — в уме, а не во внешнем мире.
В этом и заключается парадокс: мы стремимся к свободе, но боимся её, ведь она требует смелости и ответственности за свой выбор. 💭 Иногда комфорт привычных границ кажется безопаснее, чем неизвестность, стоящая за ними.
Если провести параллель, близкая по смыслу цитата принадлежит Нельсону Манделе, который, проведя 27 лет в тюрьме, сказал:
«Я понял, что быть свободным — значит не просто сбросить оковы, а жить так, чтобы уважать и усиливать свободу других».
Эта мысль удивительно перекликается с фразой Кэтрин Стокетт. Ведь даже физически ограниченный человек может быть внутренне свободным — если не позволяет страху управлять своим сознанием. 🌍
Цитата «Границы у нас в головах» универсальна. В любой культуре — будь то Япония с её кодексом самураев, Европа эпохи Возрождения или современная Америка — в основе человеческих достижений лежит преодоление внутренних барьеров. Именно внутреннее освобождение делает возможным всё остальное. 🚀
В Сети можно встретить полемичный афоризм, приписываемый одному из создателей квантовой механики. Мы проверили корректность такой атрибуции.
Высказывание, приписываемое нобелевскому лауреату по физике, отражает точку зрения многихкрупныхучёных, которые одновременно верят в Бога и в теорию эволюции. Цитатулюбитприводить в своих лекциях и интервью нейролингвист и популяризатор науки Татьяна Черниговская. Фраза встречается в различныхкнигах на религиозную и околорелигиозную тематику, сетевых собранияхафоризмов, а также в соцсетях: Facebook (есть публикации с 580, 535 и 506 репостами на момент написания этого разбора), «ВКонтакте» (340 репостов) и X (187). Иногда вместо стакана в переводе фигурирует сосуд или чаша.
Появление квантовой механики вывело взаимоотношения науки и религии на новый уровень. Её ключевые концепции: принцип неопределённости, квантовая запутанность и эффект наблюдателя — породили множество интерпретаций, которые иногда выходят за рамки строгой науки и пересекаются с метафизическими или даже религиознымиидеями. Возникло такое направление, как квантовый мистицизм, которое не поддерживается большинством современных учёных.
Религией и даже восточными мистическими практиками интересовались и два столпа квантовой механики — Эрвин Шрёдингер и Вернер Гейзенберг. В том, что Гейзенберг, выходец из лютеранской семьи, верил в Бога, сомневаться не приходится. Как рассказывал физик Генри Маргенау, встретившийся с Гейзенбергом после Второй мировой войны, коллега поразил его своей глубокой религиозной убеждённостью: «Он был истинным христианином во всех смыслах этого слова».
Об особом отношении Гейзенберга к Богу можно сделать вывод и из его работ. В эссе «Реальность и её порядок» (1942) он писал:
«…Обсуждение извечного вопроса о существовании Бога. В поисках ответа на этот вопрос человеческая мысль прошла множество этапов, каждый из которых необходим для достижения следующего. Первым шагом, который мы могли бы просто сказать: "Я верю в Бога-Отца, всемогущего творца неба и земли". Следующим шагом — по крайней мере, для нашего современного сознания — было сомнение. Бога нет; есть лишь безличный закон, управляющий судьбами мира в соответствии с причинно-следственными связями. <…> Следующим шагом, возможно, стала бы легкомысленная формула Вольтера: "Если бы не было Бога, кто-то должен был бы его придумать". То есть вера в личного Бога — это, по крайней мере, полезный, допустимый самообман, самообман, способствующий гармонии нашей души. <…> Вполне возможно, что все великие притчи: о личном боге, о воскресении мёртвых, о переселении душ — реальны, пока у людей есть силы верить в них. Но тогда не следует ли нам отказаться от столь субъективной реальности, которая на протяжении веков казалась нестабильной, и ограничиться той областью реальности, которая может быть объективирована и, несомненно, переживёт тысячелетия? Похоже, именно такой позиции сегодня стремятся придерживаться многие. Но эта позиция также основана на иллюзии: предположении, что можно избежать изменения нашего мира силой нашей души. <…> Сегодня мы уже не можем с детской уверенностью сказать: "Верую в Бога-Отца, всемогущего творца неба и земли". И всё же мы можем с полной уверенностью вверить себя в руки высшей силы, которая при нашей жизни и на протяжении веков определяет нашу веру, а вместе с ним и наш мир, и нашу судьбу. <…> Вопрос о существовании Бога давно перестал быть научным; это вопрос о том, что нам следует делать».
Иными словами, немецкий физик переводит вопрос существования Бога в этическую плоскость, при этом никак не опровергая его и обобщая до высшей силы. Такое отношение Гейзенберг пронёс через всю жизнь. В 1973 году, за три года до смерти, в лекции под названием «Традиция в науке» он высказался с позиций деизма:
«Галилей утверждал, что природа, вторая книга Бога, написана математическими буквами <…>. Кеплер ещё более ясно выражается в своём труде о мировой гармонии; он говорит: Бог сотворил мир в соответствии со своими идеями творения. Эти идеи — чистые архетипические формы, которые Платон называл идеями, и они могут быть постигнуты человеком как математические конструкции. Они могут быть постигнуты человеком, потому что человек был сотворён по духовному образу Бога. Физика — это размышление о божественных идеях творения, поэтому физика — это божественное служение».
Свою мысль он развил в одной из статей год спустя:
«Как вы знаете, в истории науки, начиная со знаменитого процесса над Галилеем, неоднократно утверждалось, что научная истина несовместима с религиозным толкованием мира. Хотя я убеждён, что научная истина неоспорима в своей собственной области, я никогда не считал возможным отвергать содержание религиозного мышления как просто часть устаревшего этапа в сознании человечества, как часть, от которой нам придётся отказаться в будущем. Поэтому в течение моей жизни я неоднократно был вынужден размышлять о взаимосвязи этих двух областей мысли, ибо я никогда не мог усомниться в реальности того, на что они указывают».
Таким образом, Гейзенберг признавал существование как физических законов, так и Бога, Творца, ответственного за их появление. В последней цитате следует обратить внимание на фразу «я никогда не мог усомниться в реальности…», которая несколько диссонирует с высказыванием, ставшем темой этого разбора, — в нём говорится об уходе в атеизм и возвращении к религии.
«Проверено» не обнаружило высказываний, сколько-нибудь похожих на искомое, в книгах Вернера Гейзенберга, изданных на разных языках и доступных через проекты Internet Archive и «Google Книги». Его нет в базовой работе Гейзенберга на эту тему «Физика и философия: революция в современной науке» (1958), а также в труде Герберта Хёрца «Вернер Гейзенберг и философия» (1966). Не встречается афоризм и в переписке Гейзенберга, а также в некоторых биографических работах о нём. В 2015 году в обсуждении на сайте de.wikiquote.org некий пользователь, представившийся Эйке Кристианом Хиршем, интервьюером Гейзенберга и другом его детей, заявил, что цитата не соответствует взглядам и лексике физика и опровергается наследниками Гейзенберга. Однако авторство этого комментария представляется сомнительным: в нём 78-летний Хирш упоминается в том числе в третьем лице, а риторика по отношению к религии не совсем соответствует статусу доктора теологии.
При этом нельзя сказать, что в XX веке эта цитата (в оригинале — «Der erste Trunk aus dem Becher der Naturwissenschaft macht atheistisch, aber auf dem Grund des Bechers wartet Gott») с атрибуцией Гейзенбергу была популярной. В открытых источниках встречается лишьнесколькослучаев, один из самых старых — вышедшая в 1979 году книга журналиста Хайнца Отрембы об истории Вюрцбурга, родного города Гейзенберга. В том же году высказывание упомянул биолог-креационист Вольфганг Кун в своей книге «Белка и Господь». Как выяснил ещё один биолог, Гюнтер Бехли, Отремба позаимствовал цитату из работы Луизы Ринзер «Страдание — смерть — воскресение» (1975). «Проверено» убедилось, что эта цитата упоминается у Ринзер со ссылкой на Гейзенберга, но без указания на источник.
А вот вариант фразы, несколько отличающийся от завирусившегося, можно встретить в работе немецкого физика и философа Карла Фридриха фон Вайцзеккера «История природы» (1948), содержавшей его лекции двухлетней давности:
«От размышлений нет честного пути обратно к наивной вере. Согласно старой поговорке, первый глоток из чаши познания отделяет нас от Бога, но на дне чаши Бог ждёт того, кто его ищет. Если это так, то существует образ мышления, ведущий к религиозным истинам, и только этот путь приносит плоды. Если это не так, наш мир напрасно возлагает свои надежды на религию».
Как видим, здесь Вайцзеккер называет высказывание старой поговоркой и сомневается в его истинности. В качестве цитаты именно Вайцзеккера оно фигурировало в ряде изданий до того, как его начали приписывать Гейзенбергу. И этот переход представляется не случайным, ведь Вайцзеккер в течение научной карьеры был протеже Гейзенберга, его коллегой по ядерной программе Германии и другом на протяжении почти полувека. Возможно, неверное восприятие некоего абзаца, в котором упоминались оба физика и эта цитата, и привело к такой ошибке. Гюнтер Бехли допускает и другой вариант: Луиза Ринзер, согласно её биографии, общалась как с Гейзенбергом, так и с Вайцзеккером и просто могла перепутать, от кого из коллег, весьма схожих по мировоззрению, услышала афоризм.
Версия Вайцзеккера, несмотря на статус старой поговорки, впервые встречается в открытых источниках именно у него. Но прототипы у этой фразы, несомненно, были. В своём эссе «Об атеизме» (1625) английский философ Фрэнсис Бэкон писал: «Верно, что немного философии склоняет человеческий разум к атеизму, но глубина философии направляет человеческие умы к религии».
Скриншот издания 1625 года. Источник: Internet Archive
Высказывание Бэкона не всегда передавалось дословно. Так, в начале XIX века его уже цитировали как «Небольшое знание делает людей атеистами, но более глубокое знакомство с науками возвращает их обратно к религии». Изменённый вариант зажил своей жизнью и, по-видимому, дошёл до Карла Вайцзеккера уже с метафорой про чашу познания. Здесь тоже можно увидеть британский след. В 1711 году в поэме «Опыт о критике» поэт Александр Поуп писал:
«И полузнайство ложь в себе таит; Струёю упивайся пиерид: Один глоток пьянит рассудок твой, Пьёшь много — снова с трезвой головой».
(пер. А. Субботина)
Впрочем, метафора первого глотка из чаши познания встречается и в немецкоязычной религиозной литературе в XIX веке, а с некоторого момента чашу познания начали противопоставлять религиозности, так что приведённый Вайцзеккером афоризм стал гибридом сразу нескольких идей.
Таким образом, приписываемая Вернеру Гейзенбергу цитата о познании не встречается у него в трудах и, по всей видимости, атрибутирована ему по ошибке. Автором аналогичного высказывания был друг и коллега Гейзенберга Карл Вайцзеккер, а прообраз афоризма можно встретить ещё в работах Фрэнсиса Бэкона.
Наш вердикт: неверная атрибуция цитаты
«Проверено» в Телеграм В сообществе отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла)
Думаю, вы правы. Кстати, ваш пост напомнил мне о теории про мизогинию Льва Толстого из-за латентной гомосексуальности. Приведу две цитаты, подтверждающие тезис о его мизогинии из-за подавленной гомосексульности, одна - Евгения Понасенкова, вторая - самого Льва Толстого:
1) "Толстой был латентным гомосексуалом.
Я специально разбираю эту тему в книге и цитирую дневники и письма Толстого, где он пишет о своей любви к братьям Мусиным-Пушкиным, о том, как он хотел завернуться в шубу в карете и целовать везде своего друга Дьякова. Эта цитата «целовать везде», опубликована официально издательством Академии Наук СССР. Я всё это в книге цитирую со ссылкой на первоисточники.
Он писал также, что красота в выборе объекта любви всегда играла первостепенное значение, что он сам никогда не испытывал любви к женщинам, что любил только мужчин – это всё есть в его дневниках.
И Толстой себя сломал. Большую часть жизни он ненавидел это, но занимался сексом с женщинами. Отсюда его ненависть к жене, постоянные попытки уйти из дома, издевательство над женщинами в романах, где он не позволяет им быть свободными, лёгкими и весёлыми."
Евгений Понасенков "Первая научная история войны 1812 года"
2)"Я никогда не был влюблен в женщин.
Одно сильное чувство, похожее на любовь, я испытал только, когда мне было 13 или 14 лет; но мне не хочется верить, чтобы это была любовь; потому что предмет была толстая горничная. Притом же от 13 до 15 лет — время самое безалаберное для мальчика: не знаешь, на что кинуться, и сладострастие в эту эпоху действует с необыкновенной силою.
В мужчин я очень часто влюблялся, 1 любовью были два Пушкина, потом 2-й — Сабуров, потом 3-ей — Зыбин и Дьяков, 4 — Оболенский, Блосфельд, Иславин, ещё Готье и многие другие... Я влюблялся в мужчин, прежде чем имел понятие о возможности педрастии, но и узнавши, никогда мысль о возможности соития не входила мне в голову.
Странный пример ничем необъяснимой симпатии — это Готье. Не имея с ним решительно никаких отношений, кроме по покупке книг. Меня кидало в жар, когда он входил в комнату. Любовь моя к Иславину испортила для меня целые 8 месяцев жизни в Петербурге. Хотя и бессознательно, я ни о чём другом не заботился, как о том, чтобы понравиться ему.
Все люди, которых я любил, чувствовали это, и я замечал, им тяжело было смотреть на меня. Часто, не находя тех моральных условий, которых рассудок требовал в любимом предмете, или после какой-нибудь с ним неприятности, я чувствовал к ним неприязнь; но неприязнь эта была основана на любви. К братьям я никогда не чувствовал такого рода любви.
Я никогда не забуду ночи, когда мы с Дьяковым ехали из Пирогова, и мне хотелось, увернувшись под полостью, его целовать и плакать. Было в этом чувстве и сладострастие, но зачем оно сюда попало, решить невозможно; потому что никогда воображение не рисовало мне любрические картины, напротив, я имею страшное отвращение."
Лев Толстой, "Дневники", дневниковые записи 1851 года.
