Микеланджело Буонарроти было 26 лет, когда он получил заказ на статую «Давида». Согласно записям самого Микеланджело, он получил для работы огромную мраморную глыбу уже подпорченную насечками и сколами от предыдущих мастеров, чьи попытки в сотворении скульптуры оказались безуспешными. Кроме того, мрамор уже много десятилетий находился под открытым небом и воздействие осадков не самым лучшим образом влияло на материал. Так долго мраморная глыба лежала без дела от того, что Попечительный совет Флоренции никак не мог выбрать подходящего скульптора для этой работы.
Микеланджело на портрете Даниэле да Вольтерра. Здесь Буонарро́ти представлен в более зрелом возрасте.
Для юного Микеланджело этот заказ был настоящим вызовом и проверкой таланта. Согласно свидетельствам современников, Микеланджело потратил 18 месяцев на создание статуи, работая без помощников, спрятавшись за занавесом, чтобы никто не смог увидеть «Давида» до того, как он будет окончен. Впервые статуя была представлена публике на площади Синьории во Флоренции 8 июня 1504 года.
Ее совершенная красота настолько поразила флорентийцев, что они отказались устанавливать ее в первоначально запланированном месте (на кафедральном соборе) и решили подыскать ей более подходящее место. В результате долгих споров скульптуру решено было поставить у дверей Палаццо Веккьо.
Палаццо Веккьо, где сейчас установленна копия Давида.
Статуя изображает обнажённого юношу Давида, сосредоточенного на предстоящей схватке с великаном Голиафом. Битва Давида и Голиафа очень популярный и важный библейский сюжет, поэтому к работе над изваянием и к месту ее установки относились очень серьезно. Сам же Давид – герой ветхозаветного предания о борьбе иудеев и филистимлян. Иудеи собрали большое воинство, среди которых были и старшие братья Давида. К моменту описываемых событий, наш герой был ещё слишком юн и пока только пас овец. Незадолго до начала битвы отец отправил Давида навестить братьев и отнести им хлеб.
Во время своего путешествия Давид увидел гиганта Голиафа и услышал, как филистимлянин смеялся над богом. Никто из иудейского войска не решался призвать Голиафа к ответу за дерзкие слова. Юноша взял камень и запустил его из пращи в Голиафа. Нехитрое орудие поразило великана в лоб и сразило наповал. Филистимляне совершенно растерялись, узнав, что силач и гигант Голиаф был повержен юношей. Иудеи, воодушевленные подвигом Давида – выиграли решающее сражение. Что здесь правда, а что вымысел — сказать сложно. Учёные спорят об историчности Давида как такового.
С момента своего рождения статуя Давида прославилась как произведение, способное в полной мере отразить эстетический идеал своего времени: героизм, гордость и свободолюбие человека эпохи Возрождения. Флорентийцы идентифицировали себя с гордым характером молодого героя, воплощённого в прекрасном теле. Давид стал символом победы демократии над тиранией.
В последующие годы шедевр Микеланджело вызывал как восхищение, так и жёсткую критику. Очевидные изъяны пропорциональных отношений: слишком большая голова и кисть правой руки. По одной из версий столь очевидные промахи объясняются недостатком опыта молодого скульптора, по другой — ограниченностью размеров мраморного блока, к тому же испорченного предыдущей работой, по третьей — расчётом на то, что фигура предназначалась для размещения на большой высоте и воспринималась бы в сильном ракурсе.
Швейцарский писатель, историк и теоретик искусства Генрих Вёльфлин писал:
«Давид вообще должен был являть собою тип прекрасного молодого победителя. Таков он у Донателло, изобразившего его сильным мальчиком, у Веррокьо он стал изящным и хрупким. Каков же идеал молодой красоты у Микеланджело? Это великаноподобный юноша в переходном возрасте, не мальчик, но и не взрослый мужчина, в том возрасте, когда тело вытягивается, когда все члены, громадные руки и ноги, бывают несоразмерны. Микеланджело неудержимо отдаётся здесь натурализму; он не останавливается перед последствиями и увеличивает неуклюжую модель до огромных размеров, к тому же придаёт ей жёсткое, неприятное, угловатое движение, а ноги устанавливает так неудачно, что между ними образуется уродливый треугольник… Фигура Давида изумительна каждой деталью, поражает упругостью тела, но, говоря откровенно, она безобразна… Замечательно, что Давид сделался самым популярным произведением Флоренции… Флорентийский народ умел ценить выразительную уродливость»
Несмотря на множество критики, едва ли в мире найдётся статуя, которая может сравниться с «Давидом» по количеству копий и слепков. Скульптура считается одной из вершин искусства Итальянского Возрождения. В настоящее время оригинал находится в Академии изящных искусств во Флоренции. На площади города установлена копия.
Сегодня отсыплю немного духовности. Наверное (местами было не очень высокодуховно)). Потому что речь пойдет о временах становления Израильско-Иудейского царства (оно же просто царство Израильское), а об этом ещё давным-давно написали в Библии. Правда, предположительно спустя лет двести после описанных событий. И не все согласны, что было именно так.
(Давид играет и поёт для царя Саула на картине Эрнста Джозефсона)
Интересно то, что хотя современные исследовали сомневаются в том, что имел место Исход из Египта, многие из них сошлись на том, что древние евреи всё-таки сколотили на рубеже ХI и Х-го веков собственное государство, объединив разрозненные племена, причем не только политически, но и религиозно. Однако иные мнения есть и со счетов пока не сброшены.
Так в «Еврейской учебной Библии» (2014) Одед Липшиц утверждает, что от концепции Объединенной царства следует отказаться, и Арен Мейр также напирает на то, что доказательств существования единого израильского государства нет. Однако Уильям Г. Девер в его книгах «За пределами текстов» (2018) и «Похоронила ли Археология Библию?» (2020) защищал историчность Объединенного царства, утверждая, что правление Саула, Давида и Соломона «достаточно хорошо засвидетельствовано». Аналогичные высказанным в этих работах аргументы были выдвинуты также Амихаем Мазаром в эссе 2013 года, в котором тот указывает на археологические свидетельства, обнаруженные при раскопках в Иерусалиме Эйлат Мазаром и в Хирбет-Кейяфе Йосефом Гарфинкелем.
В частности, к завоеваниям Давида относили археологические свидетельства уничтожения бывших филистимских и ханаанских городов, а к постройкам его сына Соломона – обнаруженные в нескольких местах Израиля остатки монументальных городских ворот и дворцов, построенных в течение короткого периода. Есть также версия, что если объединенное царство и было, то возникло оно как раз лет на двести-триста позже. К слову, первое упоминание Израильского царства во внебиблейских источниках содержится в рассказе ассирийского царя Салманасара III о битве при Каркаре в 853 году до н. э. и относится к северному Израильскому царству.
В общем, всё, как говорится, «не так однозначно». По соседству с израильским царством (чем бы оно по факту ни являлось) в тот период также располагались та самая Филистия, Финикия, начавшая свой экономический подъём и колонизацию, Египет под властью ранее мною упомянутой XXI-й династии, вошедший в Третий переходный период и начавший разваливаться. В это время Смендеса успели уже сменить Аменемнису и Пинеджем I. В период же примерно с 1047 по 1001 (или с 1039 по 993-й гг. до н.э.) правил Псусеннес I, внук Рамзеса ХI по женской линии.
Чуть дальше от Израиля, чем названные страны, лежала Ассирия и переживала свой «тёмный век» под управлением Салманасара II (ок. 1031-1019гг. до н.э.), сына Ашшур-нацир-апала I и внука Шамши-Адада IV. Затем Салманасар передал трон потомкам – Ашшур-нирари IV и Ашшур-раби II. В двух фрагментах царских ассирийских надписей сообщается о том, что в правление Ашшур-раби II арамеи захватили территорию в верхнем течении Евфрата, а именно города Питру и Муткину. Эти земли были в своё время захвачены и колонизированы Тиглатпаласаром I и в течение столетия были частью Ассирии. Во время ответного похода Ашшур-раби II к Средиземному морю этот царь в горах Аталур повелел поставить свою победную стелу. Правил Ашшур-раби II примерно с 1013 по 972-й годы до н.э.
В Вавилонии в это же время продолжала править IV-я Вавилонская династия. Причем иногда вавилонцы заключали с ассирийцами союзы против арамеев (как в случае царя Мардук-шапик-зери (1081-1068 до н.э.) и ассирийского правителя Ашшур-бел-калы (1074-1056 до н.э.), сына Тиглатпаласара I и отца Эриба-Адада II, предположительно свергнутого Шамши-Ададом IV). Похоже, правда, не всегда это помогало, потому что с 1068 по 1046-й Вавилонией правил узурпатор предположительно арамейского происхождения Адад-апла-иддин, которого сменили последовательно два других Мардука, а потом с 1033 по 1025-й правил Набу-шуму-либур, последний в списке IV-й династии.
В том самом 1025-м в ходе смуты к власти пришёл основатель V-й династии (она же II-я династия Народов Моря) – Симбар-Шиху (1025-1008 до н.э.). Его считают последним вавилонским царём, носившим касситское имя, и, судя по всему, при нём в Междуречье дела тоже шли не ахти. К этой династии относили ещё двух царей, правивших в период с 1008 по 1004-й годы, и, судя по всему, они не были родственниками. На смену им пришла столь же недолговечная VI-я династия.
В Малой Азии всё так же существовала Фригия, Южнее Египта вышло из-под его власти и обрело самостоятельность царство Куш с центром в Напате, на юге Аравийского полуострова процветали государства Саба и Маин, в Индии – уже известное по прошлому посту Куру, на территории Китая развивалось Западное Чжоу, а в Мезоамерике всё так же приносили жертвы богам ольмеки.
Вот в таком примерно виде и вошёл древний мир в новое тысячелетие. И сегодня я расскажу о произведении, некоторые герои которого этот момент застали:
«Царь Давид» Ж. Мессадье
Время действия: рубеж ХI-Х веков до н.э., ок. 1018-965 гг. до н.э. Время царствования царей Саула и Давида, а также начало царствования царя Соломона.
Место действия: Израильское царство (территории современного Израиля).
Интересное из истории создания:
Роман знаменитого научного журналиста, историка и писателя Ж. Мессадье, о котором я рассказывала ранее, «David roi» («Царь Давид») был опубликован в 1999-м году. Сюжет его основан на библейской истории, повествующей о первых царях объединенного Израильского царства, в частности, посвящен переходу власти от царя Саула к Давиду. Это не единственная книга автора, основанная на библейских сюжетах, и даже не первая. Тема религии вообще Мессадье занимала очень сильно. И, вероятно, не последнюю роль в написании именно этой книги сыграл успех его романа «Человек, ставший богом», изданного в 1988-м году, именно он принес писателю известность.
Помимо самой Библии, писатель явно опирался на научные труды, и это тоже отразилось в его текстах. Например, он поднимает тему разных имён Бога всех евреев, которые те использовали в зависимости от региона проживания, что для непосвященного читателя может выглядеть странновато. Сама я тоже в своё время, читая Библию, обратила внимание на эту дихотомию Яхве-Эль (Элохим), но никак для себя это не интерпретировала. Повторно я вернулась к размышлениям на эту тему, когда мне скинули об этом ролик с ютуба, где речь шла о том, кем, как и когда вообще создавалась Библия, и как на этот процесс повлияли исторические события. Если кто-то заинтересуется, пишите – попробую найти и приложить ссыль в комментах. В принципе, кроме этого, я об истории создания ничего добавить не могу.
О чём:
О чём? Да о том же, о чём повествует и Библия – царь Саул рассорился с великим первосвященником и прорицателем Самуилом из-за того, что, по мнению второго, исполнил приказание Бога ненадлежащим образом, пощадив скот и царя филистимлян. Из-за этого Самуил раскаялся в своем выборе правителя для всех иудеев и, уходя, предрек, что Саул, потеряв милость Бога, вскорости потеряет и всё остальное, начиная от царства и заканчивая собственной жизнью и жизнями родных. Была у него, впрочем, и ещё одна причина для недовольства – он посчитал, что незадолго до того Саул посягнул на его функции божественного посредника, поскольку без него совершил жертвоприношение. Царь, хотя и был огорчен и встревожен, долгое время пытался убедить и себя, и окружающих, что дело только в том, что они с Самуилом не поделили власть, а божественная благосклонность тут не при чем. Делать это стало гораздо сложнее, когда объявился Давид, простой семнадцатилетний пастух, чьи старшие братья служили в войске Саула.
Победа над филистимлянами оказалась не полной и незавершенной, и вот те привели с собой великана Голиафа, который многих уже убил, и никто не решался выйти на поединок с ним. Отважился на это лишь Давид, который сумел одолеть этого грозного врага хитростью и ловкостью, что моментально принесло ему славу и сделало любимцем огромного числа людей. А особенно – царского наследника Ионафана, который опасно приблизил его не только к себе, но и к царю Саулу. Тот на этот раз отчетливо ощутил, как трон под ним зашатался и, в конце концов, решил, что лучшая защита – это нападение.
Книга небольшая, поэтому, если я продолжу, то так её всю и расскажу) А это не в моих правилах.
Отрывок:
Хотелось выбрать момент и достаточно яркий, и при этом не кровавый, и я выбрала один из самых загадочных эпизодов не только этой книги, но и её прототипа – об Аэндорской волшебнице:
«… Саул переоделся, опустил капюшон и вышел, нарочно горбясь, чтобы выглядеть старше. Так он дошел до границ города Гива, там остановился перед пекарем и спросил его, изменив голос:
– Как мне найти женщину, которая поможет мне задать вопрос духам моих предков?
Пекарь посмотрел на него.
– Саул изгнал из своего царства всех прорицателей, неужели тебе это не известно? – ответил он. – Говорят, что лишь одна осталась в Аэндоре.
– Это далеко, – заметил Саул.
– Это все, что я знаю.
Саул вернулся во дворец и позвал двух самых преданных командиров.
– Велите седлать лошадей, – приказал он. Солнце село. Они ехали галопом.
– Куда мы едем?
– На юг.
Это было направление, противоположное тому, где находилась армия. Мчась галопом в черной ночи, они вскоре заметили огни небольшой деревушки. Саул пошел спросить дорогу.
– Далеко ли до Аэндора?
Это был ханаанейский дом. Мужчины ответили ему, что он почти приехал.
– А где находится дом провидицы?
Человек бросил на него презрительный взгляд.
– Она больше не провидица.
– Но где она живет?
– Первый дом у дороги. Ты его узнаешь по большому дубу.
Подъехав туда, путники привязали своих лошадей к дереву. Саул постучал в дверь, приказав своим спутникам ждать его. Спустя долгое время женщина отодвинула засов и открыла дверь, держа лампу на уровне лица посетителя.
– Чего ты хочешь в столь поздний час? – спросила она.
– Я хочу, чтобы ты предсказала мне мое будущее, спросив у мёртвых и вызвав душу человека, которого я назову.
– А ты знаешь, что Саул прогнал всех, кто вызывал духов? Почему ты хочешь, чтобы я рисковала своей жизнью?
Саул вытащил из кармана золотую пряжку, украшенную рубином, который заискрился в свете лампы, и сказал:
– Я тебе клянусь именем Господа, что с тобой не случится ничего плохого.
Женщина впустила его под смущенными взглядами его помощников и указала ему на сиденье. Она принесла жаровню – бронзовый таз, установленный на ножках, бросила туда веточки, разожгла огонь, добавила щепотку сухих листьев, которые наполнили комнату пахучим ароматом.
– Кого я должна призвать?
– Самуила.
Присев на корточки перед огнем, она казалась комом одежды, полым внутри. Комната наполнилась дымом, и теперь были видны лишь его вздрагивающие завитки. Старуха закричала, словно ребенок.
– Вот он! Но это Великий ясновидящий! – воскликнула она. – Почему ты меня обманул? Это ты, Саул!
И она издала длинный ужасающий хрип.
– Не бойся. Скажи мне, что ты видишь.
– Я вижу его поднимающимся из земли. «Старый человек в плаще…»
Саул упал на землю ниц, не в состоянии представить, чтобы Самуил произносил слова ртом женщины, скорчившейся перед огнем, откинувшей назад голову и закатившей глаза. Он говорил ее голосом, только слегка глухим, голосом, раздававшимся за морщинистыми губами.
– Почему ты побеспокоил меня? Почему ты поднял меня из Шеола? – спросил Самуил.
– Я в большом затруднении, – сказал испуганный Саул, глотая слюну, с трудом осмеливаясь приподнять лицо. – Филистимляне готовятся напасть на меня, и их много. А Господь отвернулся от меня. Он мне больше не отвечает, не является мне больше. Я позвал тебя, чтобы ты сказал мне, что я должен делать.
– Почему ты меня спрашиваешь теперь, когда Господь отвернулся от тебя и стал твоим противником? Он сделал то, что уже сообщил тебе моим голосом. Он вырвал царство из твоих рук и отдал его Давиду. А завтра ты и твои сыновья будете со мной, потому что Господь бросит твою армию и твой народ в руки филистимлян!
Саул, приподнявшись, рухнул. Прорицательница вскрикнула и устремилась к нему. Он распростерся на спине, рот двигался, но он не мог вымолвить и слова. Она склонилась над царем и попыталась посадить его на землю.
– Я сделала то, о чем ты меня просил. Я рисковала своей жизнью, – сказала она ему. – Теперь послушай, тебе надо поесть, прежде чем отправиться в дорогу.
В растерянности он качнул головой, издав непонятные звуки, как будто потерял дар речи…»
Что я об этом думаю, и почему стоит прочитать:
На самом деле, не думала, что скажу это, но мне больше понравилось то, как эта история была изложена в «Библии». Хотя Мессадье, очевидно, придерживался точки зрения таких исследователей, как С. Аккерман и Ж.-Ф. Нарделли, ему то и дело хочется кричать «Не верю!». В Библии история отношений Давида с Ионафаном преподносится как огромная дружба и чистая любовь, какими бы оттенками они при этом не окрашивалась, и в их близость и преданность друг другу веришь. Плач Давида по другу там действительно подобен плачу Гильгамеша по Энкиду, и не возникает ни капли сомнения в том, что его страдания от потери дорогого ему человека сильны и искренни. Мессадье же парадоксальным образом, вольно или невольно, превратил это в смесь самобичеваний и политической игры, поставив на первое место не всеобъемлющую скорбь и ощущение невосполнимой утраты, а чувство вины. Точка зрения, конечно, имеющая право на существование, но меня лично разочаровала.
Давид в этой истории вообще кажется мне человеком неспособным любить, хоть кого-нибудь. Здесь парадоксальным образом выхолощены его чувства к Ионафану, и в то же время нет никаких серьёзных или хотя бы ярких чувств к женщинам. Просто иногда он что-то хочет, и получает это. Он потребовал вернуть ему первую жену, Мелхолу, дочь Саула и сестру Ионафана, но одна из первых вещей, какую он говорит ей – «Ты тоже постарела». Это ли любовь? Больше похоже на то, что он требовал её вернуть из собственнических побуждений, потому что выкуп «уплочен», и потому что это ещё одно подтверждение его прав.
Библейский Давид тоже мне казался неоднозначным персом, но у Мессадье он уже к середине утрачивает всю свою харизму и привлекательность, место которых занимают совершенно бессмысленная жестокость, лицемерная расчетливость и неумеренность. Да и само повествование не сказать, что захватывает и затягивает, недостает ему какой-то глубины. Даже со скидкой на дрянной перевод, который мне пришлось подкорректировать при добавлении фрагмента.
Так что я считаю этот роман Мессадье довольно слабым на фоне его же книг о древнеегипетских фараонах от Сменхкары до Рамзеса II. Тем не менее, эта история очень важна и в историческом, и в религиозном, а потому в социальном контексте, и, если кому-то не заходит язык Библии, то «Царь Давид» – это отличный выбор, чтобы восполнить пробел по этой теме. Он небольшой и написан простым языком, а начало книги, что ни говори, захватывает в лучших традициях современной прозы.
(Картина Ф. Гудолла "Обещание Давида Вирсавии". В центре сам Давид, справа - его позорно приобретенная жена и мать знаменитого Соломона - Вирсавия (Бат-Шеба), слева - Ависага Сунамитянка, которой досталась роль грелки для старика, сзади - пророк Нафан)
Сегодня прикладываю в частично раскрытом виде полный список прошлых постов, в следующий раз он будет снова укорочен:
Давненько у меня в голове зародилась идея попробовать свои силы в росписи одежды. Так и случилось, я взяла акрил и выбрала портрет Давида — совершенство его лица всегда разжигало во мне страсть к творчеству. Но раньше, страх перед испорченной работой удерживал меня от того, чтобы решиться изобразить его.
И что же? Этот процесс был потрясающим, словно взяться за увлекательную книгу, которую еще не читала. И благодаря этому работа заняла всего один день!