Наоко Нишимото получила водительское удостоверение, когда ей исполнился 21 год. В 1999-м в 55-летнем возрасте она решила сменить свою Toyota Corona Coupe, которая начала изнашиваться, на что-то более актуальное. Выбор пал на Mazda RX-7 по необычной причине: Наоко вместе с сыном посмотрела аниме-сериал "Initial D", и, по её словам, сомнений больше не было — она просто влюбилась в RX-7 и тут же отправилась к ближайшему дилеру. Автомобиль с роторно-поршневым двигателем 13B-REW на 265 сил и 5-ступенчатой механической коробкой обошёлся тогда поклоннице в 3.2 млн иен (чуть более 20 тысяч долларов по актуальному курсу).

Как рассказала владелица спорткара, за 25 лет эксплуатации RX-7 ни разу не доставил ей серьёзных проблем, обеспечивая только положительные эмоции от вождения. Впрочем, ездила домохозяйка не слишком активно — пробег купе к моменту завершения его биографии составил 77.5 тысячи километров — и сильно расстроилась, узнав о завершении производства этой модели, так как со временем рассчитывала сменить свой автомобиль на аналогичный, но новый.

По достижении 80-летнего возраста Наоко Нишимото дала интервью одному из местных телеканалов, где и рассказала, что бесплатно передаст машину тому, кто докажет, что является не меньшим поклонником RX-7, чем она сама. По словам домохозяйки, её буквально завалили письмами — автовладелица получила более 400 посланий. Издание уточняет, что это интервью видел один из инженеров Mazda, который рассказал о нём пиар-отделу, а в этом подразделении обнаружился искренний фанат роторных спорткаров. Его письмо и понравилось Наоко больше всех.

Церемония передачи Mazda RX-7 состоялась в том же дилерском центре, в котором автомобиль был куплен 25 лет назад в присутствии топ-менеджеров локального подразделения. Глава компании Кацухиро Моро приехать не смог, но передал Наоко благодарственное письмо.

Компания пообещала поддерживать RX-7 в достойном состоянии. Автомобиль будет храниться в одном из научно-исследовательских центров и периодически появляться на публике в рамках общественных мероприятий Mazda. Сама Наоко ушла на пенсию в возрасте 57 лет, занявшись разнообразными хобби, а сейчас планирует при помощи сына стать YouTube-блогером.

Сегодня мы обнаружили, что пришла некая женщина +-40 лет, сказала, что отвезёт ее в администрацию писать на льготы, спрашивала про паспорт и снилс, возмущалась, почему у неё старый паспорт и как так новый в сейфе, что у неё грязно, за ней не ухаживают, нет еды.

И увезла на 2.5 часа. Вернулись с пакетом овощей.

Денег у моей подопечной нет, оплатить она не могла.

Соцработник не нанят, т.к. она отказалась подписывать договор.

Сфр, администрация и соцопека подтвердили, что никуда не ходят и не возят.

Сказала, что ездила в комнатку, где было 2 женщины, и она что-то подписала.

Полицию вызвали сразу, как доехали. С ними оформили заявление, дали кусп, но сразу сказали, что через 30 дней ждите отписку.

Замки меняю сейчас, чтобы никому не могла открыть.

Запреты на сделки без личного присутствия и на получение кредитов было поставлены сразу, как такую возможность ввели.

Могу проверять каждый день, не исчезла ли ее квартира с госуслуг.

Что еще можно сделать?

Что вообще чёрные риэлторы, нотариусы, мошенники etc могли сделать с несмышленным стариком, у которого на руках только ксерокопии старого паспорта (но ксерокопии нового были в больнице и пнд).

— Всю жизнь мама у нас вроде курицы, несущей золотые яйца… В кого превращаемся? Зачем едем? За хорошей жизнью? А будет ли она хорошей? — Елена задавала вопросы скорее себе, чем мужу. Оставляемые без ответа — они как мухи — отмахнёшься от них, а они снова тут как тут.

— В институте мхом всё поросло. Денег нет. Тему закрыли. Что ты хочешь? Чтобы я на базаре семечками торговал? Довольно! Всё говорено-переговорено, обратного пути нет.

— Фира унитазы моет, — продолжала Лена.

— Как шутил Жванецкий, это ей не мешало ездить на мерседесе. Его Фире не мешало, нашей Фире не мешает, никому не мешает. Мы не глупее ни Левиных, ни Гуревичей. Никто обратно не попросился. Не трави душу себе и мне. Программистом пойду.

В Америке Полина Абрамовна прижилась. Вышло всё, как и говорили знакомые. Пока дочь Лена с зятем встраивались в новую жизнь, заботы о внучке легли на её плечи. Двадцать лет пролетели быстрее, чем ожидание зубного протеза. А уж его она ждала — вся извелась, потому как без него ни пожевать, ни на людях показаться.

За эти годы внучка выросла, дети на приличных работах — дочь в банке кредиты выдаёт, зять — программистом в крупной компании.

Всё! Отдала долг. Выполнила-перевыполнила. Самое время для себя пожить, восьмой десяток разменяла, когда как не сейчас? Полина Абрамовна опёрлась на ходунки, подумала и, отставив их в сторону, осторожными шажками засеменила на урок рисования.

В прошлом биолог, кандидат наук, она всегда имела тягу к творчеству. Музыкальная школа, посещение студии «Юного художника» приобщили её к прекрасному ещё в детстве. Поэтому, несмотря на научную работу и житейскую рутину, она всегда находила время, чтобы помузицировать или набросать акварельку — лес, река, закат.

И как не сейчас вернуться к любимым занятиям — сначала «цветочки-лебесточки» рисовала, затем картинки позамысловатей — птички-кошечки. Первое место на конкурсе. Среди жильцов работы Полины Абрамовны нарасхват, а самая большая и яркая холл украшает.  Администрация жилищного комплекса ей грамоту вручила.

Жизнь у Полины Абрамовны, как в песне «Ой, полным-полна моя коробушка». Холодильник ломится, в серванте стекло чешское, ковёр, как в старой квартире на Фурцевой, четыре русских канала по телевизору, подруги любимые, занятия по интересам, и главное — кавалер, брюнет белозубый итальянских кровей — рояль фирмы Фациоли. Блестит, ни пылинки на его полированной поверхности — результат её заботы о нём.

К сожалению, союз с итальянцем длился недолго… Разлучили злые люди. А как старалась!? Если и сбивалась, то переигрывала заново и погромче, как бы извиняясь. Люди дверью в зал туда-сюда хлопают, заглядывают, руками машут, улыбаются. «Нравится! Громче просят!» —  радовалась Полина Абрамовна и давай по клавишам пуще прежнего. Головой трясёт, аппарат слуховой падает, сняла — без него даже лучше.

Ван Людвиг глухой был, а какую музыку сочинил, и я справлюсь — у меня репэртуар попроще.

Как же я хорошо отыграла сегодня!

Взволнованная она долго не могла уснуть. Под утро Полину Абрамовну сморило.

К ней подошёл Фабрицио — маэстро, загорелый высокий брюнет с тонким лицом, обрамлённым тронутыми сединой баками. Элегантный, как рояль! Он взял её за руку и под аплодисменты проводил к инструменту. В зале был аншлаг. Полина Абрамовна заиграла арию Тореадора. О, как божественно он пел! Если есть счастье — это оно! Как ни любила Володю, а к Фабрицио ушла бы без сомнений.

Последний аккорд, овации, цветы летят на сцену. Восторг переполняет Полину и в этот момент из-за занавеса вылез палец и погрозил ей.

«Вовка!»

Полина проснулась. Она изменила ему с Фабрицио. Точно знала, что изменила. И ей, о Господи, не стыдно! Как же так?! И откуда этот Фабрицио взялся? И имя-то странное, сроду ни о каких Фабрицио она не слышала. Полина Абрамовна ещё какое-то время лежала в кровати, обдумывая случившееся.

Позавтракав, «побежала», стуча ходунками — не терпелось прикоснуться к клавишам, ощутить полноту жизни. Дёрнула за ручку, а вход закрыт.

Оказалось, вчера просили её играть не громче, а тише. Администрация скорбно уведомила: «Вынуждены ограничить ваше время игры на фортепиано субботой и воскресеньем с часу до двух, и то — если нет других мероприятий».

«Они мне сделали О’рэвуар!», — подытожила Полина Абрамовна, продемонстрировав знание школьного французского.

Полина Абрамовна втащила ходунки в квартиру.

— Лапа, Лапа, я тебе гостинчик принесла, кыс-кыс-кыс... Из комнаты лениво вышла миниатюрная киса. Её можно было принять за котёнка — скромный размер, пожалуй, единственное, что было примечательного в питомице.

— Лапочка моя, девочка моя… дай тебя поцелую, — но наклониться к кошке, а тем более взять её на руки Полине Абрамовне было не под силу.

Она тяжело опустилась на диван. Вот уж точно в ногах правды нет!

После того как ей ограничили доступ к роялю, настроение часто портилось. То голова болела, то ногу тянуло, то руку… То понос, то золотуха, прости Господи.

Готовсь к юбилею Полина Абрамовна — восемьдесят пять скоро! А мало. Ещё хочется, чуть-чуть, хоть самую малость: на солнышко глянуть, цветочками полюбоваться, у правнучки на свадьбе побывать. Даст Бог — ещё не один годок поживу. А если возьмёт, так чтобы без мучений, тихо и незаметно. Чтоб уплыла я, как спящая красавица. Полина Абрамовна глянула на себя в зеркало и усмехнулась: «Красавица», — достала из косметички губную помаду.

Вечером перелистывала фотоальбом, вспоминала юность: посещение Большого театра, компании, походы, песни под гитару, мужа — какой же красавец Вовка её! Образ итальянца стёрся и поблек за день. Полина Абрамовна устыдилась. Неужели я могла променять своего Володеньку на баритон?! Что на меня нашло? Ума не приложу!

Вовка, Вовчик, Вовочка… От воспоминаний наворачивались слёзы, Полина брала платочек, промакивала глаза. Лапа забиралась на руки. Мурлыкание и мягкая шёрстка любимицы успокаивали хозяйку.