Кто такие «борцы за свободу Ингрии» - безобидные городские сумасшедшие, или еще один фронт «гибридной войны» против России? Сепаратистские движение – явление не новое для большинства стран Европы и мира. Наиболее известный пример европейского сепаратизма – страна Басков и Каталония, стремящиеся к отделению от Испании, в этом же ряду -  валлонские националисты в южной Бельгии, рабочая партия в Северной Ирландии. Во Франции есть своя проблема – «Фронт национального освобождения Корсики» (FLNC).

Fak-овая народность

В современной России опыт сепаратизма так же обширен. Общеизвестный пример – вооруженное противостояние в Чечне, которое обошлось ценой больших потерь с обеих сторон. В прочих областях Российской Федерации идея обособления с последующим отделением поддерживается ничтожным количеством маргиналов, изобретающих фантастические государственные образования будущего наподобие «Уральской республики», «независимой Сибири» или «Поморской республики»

Еще одной территорией, где происходит конструирование виртуальных субэтносов является город Петербург и Ленинградская область. Именно эту землю местные регионалисты называют Ингрией или Ингерманландией и именно здесь они планируют реализовать сепаратистский проект, построив очередную маленькую «свободную республику». С началом СВО идея «независимой финно-угорской Ингерманландии» причудливым образом была перенесена в соседнею Псковскую область, где после парада суверенитетов 1990-х гг. независимая Эстония заявила о своих претензиях на Ивангород, Печоры и часть Печорского района.

Так еще в 2019 году, накануне 9 мая министр внутренних дел Эстонии, лидер Консервативной народной партии (EKRE) Март Хельме, отвечая на вопрос о возможном приезде в Таллин главы французской партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен и её взглядах на воссоединение Крыма с Россией, заявил:

«Двойных стандартов быть не может, до сих пор в руках России находится 5,2 процента территории Эстонии. Россия не хочет нам ни возвращать эту территорию, ни давать за неё компенсацию, ни вообще обсуждать этот вопрос».

При этом он оговорился, что воевать за земли с Москвой Таллин не собирается и готов «терпеливо ждать» возвращения территорий дипломатическим путем. 

Договор раздора

5,2 процента «территории Эстонии», отошли стране по итогам подписанного в 1920 году с Советской Россией Тартуского (Юрьевского) договора. Этот документ поставил точку в Эстонской освободительной войне, в которой Красной армии не слишком удачно удавалось противостоять вооружённым силам Эстонии, белой Северо-Западной армии, британскому флоту и добровольцам из Финляндии, Швеции и Дании.

Эстонии кроме территорий к западу от Нарвы по договору отошло правобережье реки с Ивангородом (ныне являются частью Кингисеппского района Ленинградской области) и земли от устья реки Щучка до Чудского озера (ныне в составе Сланцевского района Ленинградской области России), а также Печорский край (ныне Печорский район Псковской области). Для эстонцев это было большой победой. Чтобы закрепить достижения, они вписали свои территориальные приобретения – например, «округ Печоры» — прямо в конституцию, принятую тут же в 1920 году. А в конституции 1938 года появилась прямая отсылка к Тартускому договору.

В 1940 году Эстония перестала существовать как независимое государство и присоединилась к СССР. Чуть позже Верховный Совет Эстонской ССР принял решение изменить границы: в 1944 году РСФСР была передана часть юго-восточных земель, из которых затем была образована Псковская область, Печорский район и 61 населённый пункт на восточном берегу Нарвы, вошедшие в состав Ленинградской области. В 1957 году к России также отошли три населённых пункта в восточной части Ряпинаского района. Таким образом, рубежи фактически вернулись к своему изначальному, если считать точкой отсчёта 1918 год, состоянию.

Причем тут Церковь?

Проект «Лютеранская Церковь Ингрии» стоит в одном ряду с таким экспериментом как Стамбульский томос. Своя религия – необходимый атрибут национального суверенитета. В рамках этого проекта предполагается расширение ареала идентичности ингерманландских финнов-лютеран и лютеран, мечтающих о возвращении в Эстонию в Ленинградской области и сопредельных областях за счёт её тотальной мифологизации и реконструкции.

Адепты этой протестантской секты утверждают, что история их общины на территории России насчитывает более 400 лет. В нашей стране ЕЛЦИ была зарегистрирована в 1992 году якобы для русских финнов, и первоначально богослужения в ЕЛЦИ велись исключительно на финском языке. С 2000 года перешли на русский язык, число прихожан достигло 20 тысяч россиян, которые якобы вместе с проповедью Слова Божьего восприняли и ингерманландскую культурную идентичность.

Основное финансирование Церкви Ингрии идёт из Финляндии и США. Ингерманландские проекты «Церкви Ингрии» координирует пастор Юкка Паананен. В рамках проекта в Колпино действует так называемый Теологический институт ЕЛЦИ (The Theological Institute of ELCIR) Сама Евангелическо-лютеранская церковь Ингрии входит в состав Международного лютеранского совета, штаб-квартира которого расположена в США. В этом Совете «Церковь Ингрии в России» приписана к конкретному американскому куратору из синодов Евангелическо-лютеранской церкви Америки и Синода Миннесоты.

Иноагент без надлежащего качества

На официальном сайте американского Синода Минесоты ELCA сообщается, что Евангелическо-Лютеранская Церковь Ингрии в России (ELCIR) является представительством Американского Синода Евангелическо-Лютеранской Церкви Северо-Восточной Миннесоты. Задача создания этого представительства заключалась в облегчении поддержки и поощрения целевых программ церкви (Ингерманландия). По сути, Синод Минесоты и Церковь Ингрии в России – одно целое. На официальном сайте американского Синода Минесоты ELCA есть страница, целиком посвящённая проекту Ингрия-Россия.

Сообщается, что американские братья по вере выделяют - через церковные фонды - на зарплату каждого пастора в Церкви Ингрии по 400 долларов ежемесячно. На официальном сайте американского Синода Минесоты ELCA опубликовано Соглашение по регистрации вкладов и пожертвований для Церкви Ингрии в России. Данный документ однозначно подтверждает тот факт, что донором Церкви Ингрии (ЕЛЦИ) является Евангелическо-лютеранская церковь Америки (ЕСЦА). При этом ЕЛЦИ до сих пор не признана в России иностранным агентом.

Помимо Санкт-Петербурга, Лениградской и Псковской областей Церковь Ингрии распространила свое влияние на другой «финно-угорский» регион России – Карелию (тн. Карельское пробство), есть филиалы в Московской области. Регистрация представительств в Поволжье (Приволжское пробство), на Урале (Карельское пробство) и в Сибири (Сибирское пробство) не оставляет сомнений, что этот госдеповский проект прощупывает возможность найти своих сторонников среди других финоязычных народов России: мари, мордва, коми, удмурты. Как вариант даже манси и ханты.

По информации местных жителей, на протяжении нескольких лет представителями ЕЛЦИ предпринимаются меры по усилению своего влияния среди населения приграничных районов Псковской области. Так они пытаются обратить в свою собственность лютеранскую кирху в поселке Лавры Печорского муниципального округа Псковской области. Также представители ЕЛЦИ проявляют активный интерес к лютеранской церкви в деревне Качаново Палкинского района Псковской области.

Обоснование имущественных прав на религиозные объекты строятся на отсылках к эстонским архивным документам начала XX века и исторической принадлежности кирхи в поселке Лавры Эстонии, так как здание построено в период нахождения Печорского округа в составе Эстонии.

Известно о тесном сотрудничестве властей и религиозных организаций Эстонии с представителями ЕЛЦИ в России, разделении с ними сепаратистских идей.

Подтверждение этого является информация из открытых источников (https://flb.ru/1/3608.html), и участие указанных лиц, в том числе представителей дипломатического корпуса Эстонии совместно с адептами ЕЛЦИ в культурных и религиозных мероприятиях в Санкт-Петербурге и Печорском округе Псковской области.

Можно ли представить что-то более странное в государстве чем целенаправленное создание пласта граждан для которых русский язык не будет основным?

И весь этот праздник будет спонсироваться из бюджета РФ

Америка пытается нас развалить? Да бросьте

▪️Здесь стоит вспомнить, что один из подписантов протокола об учебниках — Казахстан — планирует отказаться от кириллицы к 2025 году. Единственная страна ОТГ, которая пока держит свою письменность подальше от латиницы — это Киргизия. Очевидно, скоро Бишкек столкнется с усиленной языковой экспансией, ведь тюркские лингвисты планируют закрыть вопрос с переводом стран ОТГ на единый алфавит к 2026 году, к 100-летию первого всесоюзного тюркологического съезда в Баку.

▪️Идем дальше. Летом 2023 года при поддержке Академии наук Турции (TÜBA) Киргизско-Турецкий университет «Манас» организовал летнюю школу молодых тюркологов. Помимо представителей стран ОТГ на мероприятие были приглашены люди из российских регионов — Башкирии и Татарстана, обозначенных на картах из новых тюркских учебников как часть тюркского мира (см. Фото):

▪️Всё перечисленное вместе с алфавитом — лишь составная часть турецкой экспансии в Центральной Азии и Закавказье. При этом, образовательные и научные инициативы турок органично вплетаются в геополитическую стратегию Анкары. Протурецкие вузы, например, активно готовят кадры на ответственные посты в органах власти и бизнесе бывших советских республик, а также принимают непосредственное участие в выработке стратегии всей Организации тюркских государств.

▪️Неслучайно непосредственно перед саммитом ОТГ, с которого мы начали, в Турции пройдет четвертый «Манас форум». Делегаты — сплошь представители протурецких республиканских вузов. Основная тема мероприятия — участие тюркского мира в различных международных проектах и организациях — от ЕАЭС и российского МТК «Север-Юг» до Срединного коридора и инициативы ЕС TRACECA — МТК «Европа-Кавказ-Азия».

Когда ОТГ все больше вживается в роль военно-политического союза, который от лица группы стран заведует внешней политикой, такой вопрос, как внедрение единого алфавита с последующей унификации языка — лишь вопрос времени. И эта проблема заслуживает пристального внимания.

Вторую мировую им удалось пережить без потерь. Договорились с Гитлером, но деталей не раскрыли. После войны Лихтенштейн укрепил свой имидж «рая для нервных капиталистов». Если швейцарские банкиры держат язык за зубами, то лихтенштейнские – не имеют языков вообще. Они прикрывали не только воров и олигархов, но и ЦРУ в их грязных делишках. Это был золотой век. По ВВП на душу населения Лихтенштейн обогнал даже Кувейт. И зарабатывали они не только финансами, а стали развитой индустриальной страной, производя и зубные протезы, и центральное отопление. Их модель была похожа на Сингапур: максимальная открытость для капитала и закрытые границы для новых граждан.

Большой долей своего успеха они обязаны предприимчивому принцу Хансу Адаму II. Ещё в шестидесятых его отцу пришлось продать полотно Леонардо да Винчи американцам, чтобы устроить принцу свадьбу. Но Ханс Адам был настойчив в продвижении имиджа своей страны и добился утроения активов к середине восьмидесятых, а также принятия Лихтенштейна в ООН. На вступительной речи он сделал удивительное заявление: все государства – явление временное, они должны быть готовы к своему неминуемому роспуску.

Он помнил судьбу империи Габсбургов и видел решением децентрализацию в рыхлый союз по примеру Священной Римской империи. Как тогда, государство могло бы полагаться во всём на частников, являясь само лишь «поставщиком услуг» для своих граждан-клиентов. Или акционеров? Да-да, это был знакомое нам либертарианство а ля Ротбард. Слова у князя не разошлись с делом. В 2000 году он предложил изменить конституцию с большими правами для себя, но с возможностью организовать референдум по отмене монархии в стране. И с правом выхода коммун из состава государства. Хорошо, что не отдельных граждан, но такое предложение тоже было! Нелегко было протащить это через парламент. В пылу дебатов Ханс Адам даже обещал продать страну Биллу Гейтсу и переименовать её в Майкрософт, хотя дёшево он бы не отдал: лихтенштейнский княжеский дом богаче даже виндзорской династии. Ему удалось продавить своё решение, после чего он передал бразды правления сыну в 2004 году.

Демонстрация 1992 года. «Мы хотим правительство, но не диктатора, которому не нужен народ».

Люксембургская модель побуждает некоторых романтизировать Средние века с их феодами и княжествами и конкуренцией между собой. Этот нарратив ставит идею евроинтеграции с ног на голову. Сторонникам Брекзита играл на руку факт свободы торговли и несвободы передвижения в случае Лихтенштейна. Одной из причин для либертарианцев защищать Лихтенштейн является то, что его модель в настоящее время находится под угрозой. Офшор занесён в чёрный список некооперативных государств, связанных с отмыванием денег. Утечка 2008 года продемонстрировала открытие счёта на имя собаки по кличке Гюнтер. Финансовым компаниям пришлось изменять уставы для ограничения анонимных счетов, а крупнейший банк Лихтенштейна потерял почти 10% активов по причине последовавшего за этим оттока клиентов. Ханс Адам возглавил линию защиты, выставившую Лихтенштейн жертвой «финансового империализма» и чуть ли не спасителем преследуемых налоговых уклонистов от «Четвёртого Рейха», то есть германского правительства.

Оригинальность Лихтенштейна в том, что ему удалось оседлать противоречивость между экономической интеграцией и политическим сепаратизмом. Появились даже те, кто понял буквально пропагандируемое Хансом Адамом право на отделение и провозгласил независимое государство Авалон со столицей в сельском швейцарском особняке. Основателя зовут Даниель Модель, он даже отчеканил свою монету и организовал конференцию по поиску мест на карте, куда можно сбежать от гнёта государства.

Модель у своей штаб-квартиры

Поиски анархистского Эдема идут уже много лет. Девяностые явили миру новый пример жизни в условиях анархии. После окончания гражданской войны 1991 года Сомали предоставили шанс анархо-капиталистам для реализации своих задумок. Одним из них был голландский юрист Михаэль ван Ноттен, который выступил с идеей безналоговой зоны с отсутствием регулирования. По его задумке, города и регионы в пределах этой зоны будут конкурировать между собой, предоставляя людям благоприятные условия для жизни. Идеалом для него являлся Гонконг. Но попытка создать подобное в Европе потерпела неудачу из-за запрета из Брюсселя. Из Европы ван Ноттен переместил фокус своей деятельности в карибскую Арубу, затем в Суринам, для которого он написал конституцию в лучших традициях либертарианства. В конце концов, он остановился на Сомали. Там он нашёл покровителя в лице лидера повстанцев, желавшего помощи в написании конституции на будущее. Там, под манговым деревом, он создал свой идеал устройства общества, который он называл критархией, то есть правлением судей. Это была анархия, но не беззаконие. Законы были.

Ознакомившись с сомалийскими клановыми реалиями, ван Ноттен написал свою конституцию для общества без государства. По его мнению, только оставив идею демократии и централизованного государства, Сомали сможет преодолеть наследие колониализма. Его идея была проста: нарушил закон – пусть клан твой заплатит за тебя, и иди гуляй. Но членов клана, как правило, связывают родственные связи. Один из сомалийских аксакалов предложил ему решение: собери своих дружков-бизнесменов и организуй свой собственный клан. Всего и делов-то. Ему даже придумали название: белое Сомали. Предложение хорошо сочеталось с другой идеей ван Ноттена: создание свободного порта на сомалийском берегу, где не взимали бы налогов и способствовали бы инвестициям. Директор этого порта (сам ван Ноттен) стал бы главой бизнес-клана, члены которого были бы связаны друг с другом договорными отношениями.

В конце девяностых он нашёл себе союзника в лице американского антрополога Спенсера МакКаллума. Жена ван Ноттена, по совместительству предводительница одного из местных племён, объяснила учёному, что её народ желал бы извлечь пользу из безгосударственности, которая представляет шанс для мирового бизнеса. Кланы предоставляют в аренду территорию для реализации новых планов. К тому времени МакКаллум уже давно занимался темой договоров и правосудия в племенном обществе, утверждая, что концепции собственности, свободы контракта и правосудия впервые были изобретены именно там. Ещё в семидесятых он пробовал строить прототипы нового мироустройства, сняв для этого мотель и назвав «Атлантида I». Потом была «Атлантида II» на борту судна, нашедшего себе последнюю пристань на Багамах. По его мысли, общество должно быть устроено по принципу торгового центра. Никто из арендаторов площади не ожидает общественного контроля над всем зданием. Так и в настоящей жизни нет никакого «народа». Ты подписываешь договор или уходишь на новое место.

Теперь перед ним открывались новые перспективы. Он написал:

Если появится «новое Сомали», это будет просто развитая версия традиционного доколониального Сомали. Оно предоставит путеводный свет в мире, разрушенном политической демократией, станет маяком человечества, которое утеряло свою опору.

Правда, для реализации своих анархистских фантазий панам атаманам не хватало золотого запасу. Они нашли партнёра в лице американского бизнесмена Джима Дэвидсона, с которым зарегистрировали компанию по дорожному строительству в офшоре Маврикия. Если строить государство, то надо начинать с дорог.

У себя на вебстраничке они поместили ссылку на посольство Княжества Фридонии. Это фиктивное государство существовало лишь в фантазии его создателей. Но оно, тем не менее, имело посольства в разных странах мира, выдавало паспорта и даже чеканило монету. Оно было детищем техасской молодёжной тусовки. Дэвидсон пообещал Принцу Джону кусок земли на территории Сомали. Но радость продлилась недолго. Через пару лет о Фридонии узнали сомалийские кланы, которые и выкинули ван Ноттена и Дэвидсона из страны.

Фридонийские монеты

Казалось бы, зачем рассказывать о пустых фантазиях чудаковатых неоколониалистов? Однако реальная история Сомали наводит на размышления. Хаос и анархия не привели к войне всех против всех, про которую писал Томас Гоббс. Лишившись государства, экономика Сомали не перестала существовать, а неуклонно росла. Рос ВВП, стабилизировалась даже оставшаяся после Центробанка валюта, росла даже средняя продолжительность жизни. Это было бальзамом на душу либертарианцев, превозносивших безгосударственное существование Сомали.

Автор объясняет этот успех готовностью местного населения к подобному существованию. Оно жило в условиях автаркии и было слабо интегрировано в структуры власти. Колонизаторы не отходили далеко от берегов, поскольку в глубине континента не находили ничего интересного для себя. Если взглянуть пристально на вещи, государство на территории Сомали не пропало, а просто произошла сепарация на множество микрогосударств на основе племенных связей. Одним из источников поступления финансов стали деньги, перечисляемые сомалийскими гастарбайтерами и беженцами своим родственникам обратно в Африку.

Также не стоит забывать, что самая успешная часть Сомали быстро восстановила свою государственность после развала власти. Исламская республика Сомалиленд на севере страны провозгласила о своей независимости, организовала правительства и министерства, так что обещания жены ван Ноттена были явно безосновательны. Члены её клана занимали вице-президентские должности. Да, с международным признанием у них проблемы. Но эффективность власти и возможности для бизнеса являются магнитом, притягивающим инвестиции.

Сомалиленд

Морские ворота страны – Бербера – имеет впечатляющую историю успеха. Уже после обретения Сомали независимости в пылу борьбы за влияние Советы построили один причал, а американцы – другой. Три четверти валютной выручки Сомали приходило через этот порт. В бурных девяностых оборот продолжал расти, а в июне 2021 года был открыт новый терминал для крупнотоннажных судов стоимостью в полмиллиарда долларов. Кто дал деньги? Дубай. Этот богатый эмират выстроил свой форпост на берегах Африки. Сомалиленд обязан своим успехом именно ему, а не своим кланам.

Порт Берберы

Навальный писал, что члены кооператива Озеро устраивали свои дела тоже через лихтенштейнскую компанию, регистрационные документы которой существуют лишь на бумаге и спрятаны в нужном месте. Так это или нет – не мне судить. Но выбор страны – красноречив. К сказанному автором могу прибавить, что Лихтенштейн не признал в своё время итоги Ялтинской конференции, чем воспользовались многие власовцы и прочая подобная публика, чтобы сбежать туда, а оттуда – куда подальше от Советов. Тем не менее, в стране – демократия. Она живёт по Конституции, притом ежегодно устраиваются референдумы по швейцарской модели. Короче – не всё так плохо на самом деле. Нам бы их проблемы, как говорится.

Глава про Сомали разочаровала своим отсутствием вывода. Хотелось бы узнать отношение автора к анархии вообще: хороша она или плоха? Я понимаю, что анархо-капитализм у него не в почёте, но как насчёт левой анархии а ля Дэвид Гребер? Так или иначе, существование без государства – действительно не катастрофа. Но, как показала история Сомалиленд, с государством успех приходит быстрее, и это – ключевой фактор.