В это воскресенье с нами случится католическая Пасха - событие, которое в угоду католической части семьи заставило меня рассредоточить по дому шоколадных и деревянных зайцев (и если против вторых я ничего не имею, то первые вызывают у меня здравые опасения за размер одежды после окончания хоум-офиса) и шоколадные же яйца (и так как я знаю, где они спрятаны, шансов пережить эти выходные у них, в общем-то, и нет). Родители, лишенные возможности лицезреть наши физиономии лично, совершают снабженческие набеги на наш дом и за последние два дня наш холодильник стал так полон, как не был даже перед новым годом, а я была на сто процентов настроена показать, как отмечают новый год у нас в России, поэтому в нем тогда обитал стратегический запас оливье на случай мирового голода.
В общем, пытаясь впихнуть невпихуемое и пристроить очередной польский пасхальный деликатес в стонущий от натуги холодильник, я красочно вспомнила первое рождество с семейством моего молодого человека. Из не-польских граждан там присутствовала только я и еще один скромный родственник, которого я даже не запомнила по имени. Он старался сидеть в уголке и не отсвечивать, потому что если я была на этом собрании единственной русской и клятвенно обещала научить всех есть икру ложками и выговаривать русские слова с буквами щ и ч (кто бы говорил, думалось мне тогда, когда я слушала польскую речь из кухни), то он был немцем и хвастаться ему было нечем.
Традиционное польское рождество проходит без мяса на столе. Всего очень много, и все очень овощное и рыбное. Я была абсолютно не против: после того, как мне пообещали "русские вареники" (которые в России зовутся польскими), я была готова на все. Но не знала, что судьба в этот вечер сведет меня с карпом.
Карп сам по себе меня не нервировал: я выросла на Дону и умела есть и карпов, и сомов, и прочую дичь, которая, если ее неправильно приготовить или не отличить молодую особь от ветерана, пахнет речной тиной. К чему я была не готова, так это к подаче этого самого карпа в том виде, в котором он был подан. Патриарх семьи, трогательно держа огромную супницу в ярко-розовых кухонных прихватках, водрузил ее на стол и поведал душещипательную историю о том, что когда он был маленьким мальчиком, вторая мировая война и ее последствия еще очень даже ощущались, и особых разносолов на столе не было. Но любимая его бабушка-еврейка по большим праздникам готовила в большой кастрюле того самого карпа, и он всю жизнь пытался вспомнить, как же именно, пробовал разные рецепты, и вот, наконец, сумел найти ТОТ САМЫЙ, заветный, и сейчас мы вкусим эту пищу богов и буквально ощутим снисходящую на нас благодать. После такой предыстории он снял с супницы крышку и грустный аромат речной тины, смешанный с запахом яблок и кураги, дошел до места, где я сидела. Карп бултыхался в плотной и мутной бульонной жиже, в компании множества сухофруктов, и ему было уже все равно. Мне - еще нет, но после предыстории отказаться от блюда было в моих глазах все равно, что обругать давно почившую старушку матом. Поэтому я, мученически улыбнувшись, подставила тарелку. Мы с карпом, которого в нее плюхнули в компании яблочных долек и сиротливой кураги, были явно не в восторге друг от друга. Курага радостно ускакала на белую скатерть, когда я попыталась зверски заколоть ее вилкой, и я решила, что сухофрукты я, пожалуй, трогать не стану. Под умильным взглядом главы семейства мы с молодым человеком, пообещавшим мне множество славных традиций, но не ожидавшим, что они будут настолько специфическими, мученически закололи карпа вилками. Он, в принципе, был на вкус типичным карпом, но в нос мне шибал стойкий аромат яблок, смешанных с запахом рыбы, и это отбивало даже мой неубиваемый аппетит. На заднем фоне мне упорно слышалось хихиканье одной еврейской старушки, но доказать я ничего, конечно же, не могла.
К счастью, особо меня никто не мучил: проницательная хозяйка дома ухитрилась подменить содержимое моей тарелки с виртуозностью, выдающей большой опыт: и мужа не обидеть, и меня спасти, подменив карпа на что-то очень похожее на оливье.
Немецкий родственник, к слову, нахваливал блюдо так рьяно, что даже я ему поверила.
В этот раз рыбными деликатесами нас не баловали: я тщательно проверила все заботливо переданные нам кастрюльки, пытаясь найти речного диверсанта, но, видимо, рецепт столь сложен и кропотлив, что только Рождество достойно этой жертвы.
Я только скромно надеюсь, что до следующего года рецепт коварной старушки снова потеряется. :)
