Небольшой комментарий автора
Эту статью я написал в 2020 году через несколько дней после смерти писателя Эдуарда Лимонова. Не то чтобы Лимонов был моим любимым автором, но что-то он во мне изменил. Показал нечто, чего я прежде не видел. Писатель он громадный, такой, которому не стыдно завидовать. Статью я отправил в один допотопный, но авторитетный литературный журнал. (Мне требовалась профессиональная оценка моей работы.) В тот год в нём вышла моя статья о другом писателе. Я этому очень радовался. Редактор ответил мне, что статья про Лимонова хорошая и её обязательно напечатают. Мне хотелось поскорее, пока земля на могиле Лимонова ещё не улежалась. Но, как это водится с литературными журналами, авторитетными, но допотопными, требовалось великое русское ожидание. Чего ждать и зачем — большая загадка. Но нужно. Обязательно. Я спросил: долго ли ждать? Мне кратко ответили: сообщим. Где-то через год я написал в журнал: не пора? (У другого издания были виды на мою статью.) Опубликуем — был ответ. Мол, жди и не отвлекай людей от работы.
И вот я ждал-ждал и не дождался.
«Эксгибиционистская» проза Эдуарда Лимонова
На меня уже падает загар веков
Э. Лимонов
1.
Сегодняшний художник утратил свой исполинский статус потому, что «массовая культура» освоила основные постмодернистские приёмы, а «высокая культура» в противовес ничего пока не предложила. «И я так могу», — считает обыватель и, увы, оказывается прав, о чём свидетельствует популярность отдельных продуктов самодеятельности, будь то ютуб-каналы, сериалы или книги, написанные не писателями.
Дистанция между художником и потребителем искусства сократилась до комических пределов. Художник как социальный элемент деклассирован: он больше не бог, не царь и не герой, а лишь производитель контента. Известный отечественный писатель называет свои книги «проектами» и не врёт. Честность ценится в народе. «И я так могу!» — вопит обыватель, глядя на очередной «проект», и трясётся от злости. Действительно обидно. Всякий так может, а внимания писателю (живописцу, журналисту, режиссёру) всё равно уделяется больше. И часы чаще именно у него дороже, и красивая журналистка берёт интервью именно у него, размахивая толстым микрофоном.
В истории отечественной культуры уже случалось подобное. Авангард явил обывателю невиданный кошмар: «Чёрный квадрат», обэриутские стихи и «новый театр». Ведь до сих пор гениальность Казимира Малевича ставится под сомнение. «И я так могу!» — вопит обыватель.
Отсюда урок: культурные эпохи различаются громкостью обывательского крика.
2.
Считается, что писатель Эдуард Лимонов — это русский Уильям Берроуз, Генри Миллер и Луи-Фердинанд Селин. Это так и не так одновременно. Европейскую и американскую «эксгибиционистскую» литературу в СССР не знали. Лимонов её освоил, подчинил русскому языку и состоялся как литератор. «Перестройка», однако, упразднила все иерархии, и лимоновская проза зазвучала по-настоящему лишь в связи с необходимостью противопоставить постмодернистской литературе хаоса литературу порядка. Лимоновский натурализм за неимением прочего стал фундаментом для появления «новых реалистов», которые все как один ссылаются на Лимонова, называя его учителем и всё реже — идеологом. Политическая позиция Лимонова удачно сочеталась с его литературной темой. Некоторые жанры можно и нужно комбинировать. Например, замечательно сочетаются под одной обложкой триллер и детектив, семейная сага и исторический роман. А эротика, политика и мистицизм будто созданы друг для друга.
Вообще, писатель не существует вне контекста: так, Фёдор Достоевский наследовал Чарльзу Диккенсу, советские «шестидесятники» наследовали Эрнесту Хемингуэю, а Евгений Гришковец через Михаила Жванецкого наследовал Антону Чехову. При этом те, кто укоряет Лимонова в подражании, не замечают, что, взяв готовую форму, он наполнил её оригинальным содержанием, — то есть Лимонов — модернист от литературы именно потому, что не остановился на эксплуатации формы. Он довёл её до мыслимого предела, чего не сделал, например, Рю Мураками.
Лимонов говорил, что после него литература не развивалась. Преувеличивал, конечно. Постмодернисты создали грандиозную литературу, но вот последнего героя масштаба Чичикова, Печорина, Болконского, Мышкина, Бендера, Корчагина, Мелихова, Ивана Денисовича придумал именно Лимонов. Воплощёнными характерами постмодернисты похвастаться не могут. Разве что Венедикт Ерофеев, но это отдельный случай.
Теперь поговорим о форме и вернёмся к поверженной фигуре художника. Обыватель, читая хоть Генри Миллера, хоть Джека Керуака, хоть Эдуарда Лимонова, хоть Ирвина Уэлша, твердит своё: «И я так могу». Как Фёдор Достоевский, Лев Толстой и Иван Тургенев, не может, а как Антон Чехов — пожалуйста. Может он писать стихи, как Андрей Родионов, прозу, как Владимир Сорокин; может он снимать фильмы, как Сергей Лобан и Валерия Гай Германика; может он сочинять такую же музыку, как Егор Летов и Сергей Курёхин. Но, видимо, не хочет.
Про Лимонова существует два обывательских мифа. Считается, что такую прозу писать легко, потому что в ней с героями якобы ничего грандиозного не случается, то есть авторская фантазия не нужна. Герои Миллера и герои Лимонова только и знают, что шатаются по городу, выпивают и «философствуют телом». Обыватель хоть бы раз тоже оказывался героем подобного сюжета, а если так, то нет ничего проще, чем сесть и записать впечатления на бумажку. Ему представляется, что основная работа писателя — это придумывать, а «лимоновы» и «миллеры» ничего придумывать не умели, поэтому они лениво описывали жизнь, как нынешние блогеры. Отсюда второе обывательское заблуждение: писатели вроде Лимонова всегда пишут только о себе.
Сколько раз Лимонова пытали насчёт достоверности сцен из книги «Это я — Эдичка», которую, конечно, никто из «пытателей» не читал. Уж очень Лимонов достоверен, да ещё и от первого лица написано, и героя книг почти всегда зовут Лимонов. И матерится он как в жизни, и его биография совпадает с биографией писателя (на самом деле не всегда).
Обыватель не знает, что достоверность — это важнейшее качество художественной прозы, а реалистичность описываемых сцен — скорее, её недостаток.
Постараемся увидеть в текстах Лимонова руку писателя. Может, это снимет вопросы о достоверности лимоновских историй.
3.
Итак, кажущаяся легковесность текстов некоторых авторов, например Генри Миллера, не должна смущать читателя. Каждый роман Миллера посвящён экзистенциальной идее, которая равномерно растворяется в тексте. Попытка концентрированно выразить идею — это философская, а не литературная практика. Писатели используют философские идеи в своих произведениях, а философы черпают мысли для формирования новых идей из литературы. Плохо, когда одно подменяется другим. В этом смысле нельзя сказать, что истории о Шерлоке Холмсе — это художественное описание дедуктивного (а чаще индуктивного) метода мышления. Всё же рассказы о Шерлоке Холмсе — нечто большее.
«Эксгибиционистская» литература оказывается порой сложнее, чем классический роман идей. О прозе Генри Миллера, и не только о ней, очень внятно пишет филолог и современный русский писатель Андрей Аствацатуров. В его книге «Хаос и симметрия. От Уайльда до наших дней» есть статья о механизме устройства романа Миллера «Бессонница, или Дьявол на воле». Данный роман показывает всю сложность «эксгибиционистской» литературы, определяет пропасть, которая существует между авторским замыслом и обывательским представлением о нём.
Заимствуя у Аствацатурова форму, разберём типичный текст Эдуарда Лимонова.
4.
Возьмём короткий рассказ «Падение Мишеля Бертье» из сборника «Великая мать любви». В рассказе отсутствуют характерные для прозы Лимонова эротические сцены и обсценная лексика, но зато явлено то, что привнёс в литературу именно Лимонов.
Не очень известный писатель с фамилией Лимонов ежегодно встречается с маститым французским литератором Мишелем Бертье. Эти встречи обычно приурочены к выходу новой книги Лимонова. Он — полунищий непризнанный автор. Всякий раз он без особого желания посещает буржуазный дом своего парижского покровителя. Бертье нравятся книги Лимонова, а Лимонову необходима поддержка знаменитого, хотя, по мнению самого Лимонова, не слишком талантливого писателя. Позиция Лимонова унизительна.
Итак, в этот раз Лимонов вновь является в дом к Бертье, но хозяина не застаёт. Героя встречает супруга Бертье — интеллигентная, очень внимательная и, конечно, страшно буржуазная женщина. В ожидании, чувствуя себя не в своей тарелке, Лимонов пьёт водку и беседует с супругой Бертье на, казалось бы, отвлечённые темы. Лимонов признаётся, что недавно его жалкое жильё — мансарду в бедном районе города — ограбили. Супруга в ответ рассказывает, что Бертье тоже недавно ограбил «чёрный парень». Это событие Бертье сильно обеспокоило. В итоге Лимонов, спровоцировав разговор о классовых противоречиях в капиталистическом обществе, так и не дождавшись хозяина, уходит из дома покровителя. Причём в этот дом он никогда не вернётся. А сам Бертье перестанет узнавать Лимонова на улице. Молодой и старый авторы больше не приятельствуют.
На первый взгляд это бессюжетная зарисовка из жизни советского эмигранта, пытающегося устроиться в холодном мире, где он, несмотря на все маленькие победы, чужой. Лирический герой большинства лимоновских текстов — эмигрант, но не такой эмигрант, которого сам автор терпеть не мог за нытьё и позу жертвы. Эмигрант Лимонова — одиночка с потенцией колонизатора. Он, в отличие от классических бунинско-довлатовских эмигрантов, не в восторге от чужбины, на жизнь жалуется между делом. Все его жалобы предназначены лишь для того, чтобы показать читателю контраст между богатыми и бедными, своими и чужими, смелыми и трусливыми, советскими и капиталистическими, а главное — признанными и непризнанными. Его цель — покорить чужую страну, завладеть чужой землёй, чужими женщинами, чужим золотом — стандартные желания непризнанной (неприкаянной) личности. Он явился, чтобы побеждать, а страдания и лишения на пути к победе — это жар, в котором закаляется сталь. Так рассуждает (утешается) сам герой. Но в том-то и дело, что перед нами чаще всего неудачник. Есть у Лимонова герой, который победил? который всех захватил, наказал, а потом подчинил? Нет его. Потому что это была бы не литература. У Хемингуэя победитель ничего не получает. У Лимонова никто не знает, что герой — победитель.
Подобного типа персонажа (да с европейским колоритом) советская литература не знала, а европейская и американская как-то быстро переработала его в тип неудачника, который и не помышляет о героизме. Но страдает. Таким образом, Лимонов предлагает совершенно нового героя.
Теперь попытаемся разобраться, как организован текст. Несмотря на его кажущуюся спонтанность, писатель выстраивает его. С помощью деталей автор кратко характеризует Бертье, и из этой характеристики становится ясно, что он — полная противоположность Лимонова-героя. Лимонов беден, неизвестен, одинок. Бертье богат, популярен, у него есть супруга. Лимонов пользуется общественным транспортом или передвигается пешком. Бертье, несмотря на то, что место его работы находится в десяти минутах от дома, ездит на автомобиле, боясь ограбления. Лимонов с завистью описывает буржуазную обстановку квартиры Бертье: картины на стенах, ароматы, дорогая выпивка — всё это противопоставлено унылому быту эмигранта. Сам Бертье хорошо одет, он «с несколькими подбородками», в отличие от стриженного голодного Лимонова. При этом он ничем не хуже Бертье. Он тоже разбирается в искусстве, причём получше Бертье, он тоже писатель, и беседу с женщиной он ведёт увлекательную. Однако великолепный дом, признание, француженка — всё это принадлежит Бертье, а Лимонов — неудачник, пришедший за хвалебной статьёй о книге.
Таким образом, конфликт в рассказе строится на классовом противоречии между неудачником Лимоновым и хозяином жизни Бертье. При этом автор использует классический литературный приём, известный литературе со времён Гомера: Базаров противопоставлен Павлу Кирсанову, Печорин — Грушницкому, Лаевский — фон Корену. А Лимонов — Бертье.
Поэтому в общем-то неважно, существовал или существует в реальности этот Бертье, был ли у него в гостях писатель Лимонов, говорил ли он с женой Бертье и так далее. Важно, что рассказ Лимонова — это чистая литература, основам которой обучают на любых курсах: проблема, протагонист, конфликт, антагонист, мотивация героев, развитие конфликта, финал.
Посмотрим, куда же движется конфликт в рассказе. Выпив водки, герой рассказывает впечатлительной супруге Бертье об ужасах жизни бедного класса. Супруга признаётся, что видела бедняков лишь из салона авто. Слушая рассказы Лимонова, она предполагает, что он увидел всё это в фильмах о полицейских, — то есть сама она отлично знает содержание подобных фильмов. Получается, автор тонко рисует портреты своих героев. Их портреты психологичны — ещё один классический приём подачи характеров: портрет, деталь, речь, пристрастия.
Лимонов-герой утверждает, что не смотрит телевидение: такое развлечение — для обывателя. Герой знает о жизни люмпена не понаслышке, в отличие от людей из параллельного мира — Бертье, его супруги и им подобных. Каждый день Лимонов видит эмигрантов и просто неудачников, которые не вписались в правила рынка. Он чувствует их злость, он ждёт, когда скрытая энергия, потенциал этих людей прорвутся наружу — это ощущение от подтекста.
Тема классового противопоставления есть во всех книгах Лимонова. В «Это я — Эдичка» главный герой противопоставлен прожорливому, бездушному городу и бесчисленным богатым любовникам своей Елены. В «Истории его слуги» хаузкипер противостоит своему хозяину — Великому Гэтсби — и его гостям. В романе-метафоре «Палач» антагонисты эмигранта Оскара (не всегда Лимонов даёт героям собственное имя) — избалованные коренные эксплуататорши. Иными словами, герой Лимонова всегда оказывается втянут в один и тот же конфликт: талантливый, сильный, отчаянный, смелый и ранимый мужчина-чужак противостоит выхолощенному миру успешных, властных и богатых людей, своих в любой точке земного шара, потому что у них не бывает родины, убеждений и национальности. Данный конфликт, хотя и не всегда с эмигрантом в центре сюжета, выстраивается и в других рассказах сборника «Великая мать любви».
Вернёмся к анализу рассказа «Падение Мишеля Бертье» и выясним, как же в нём решается конфликт между героями. Конечно, явной дуэли не случается, как у Онегина с Ленским, но есть дуэль метафорическая. Когда Лимонов признаётся, что его ограбили, то он подмечает, что самое неприятное в этой ситуации — чувствовать себя жертвой. Ахиллесова пята лимоновских героев. Он унижен, беден, одинок, но он победитель, а не жертва. Супруга Бертье рассказывает, что её муж как раз и есть такая жертва: «Чёрный парень встретил его у метро». Ощущение беззащитности навсегда изменило французского буржуа, который, вероятно, и не знал, что по улицам его Франции бродят злые парни, готовые прикончить человека за сотню долларов, не испытав при этом никаких мук совести. Бертье и подумать не мог, что он беззащитен в своём удобном мелкобуржуазном мире. То, что для Лимонова, — норма, для Бертье — серьёзное испытание, практически «арзамасский ужас». Жалоба супруги Бертье на испуг мужа — центральное событие рассказа, доводящее противостояние героев до наивысшей точки — всё по законам драматургии. Герой Лимонова выходит из этой метафизической дуэли победителем, и рассказ завершается. Несчастный Лимонов победил великолепного Бертье.
Итак, в капиталистическом мире, разделённом на две неравные части, живут и «лимоновы», и «бертье». Иногда они даже ходят друг к другу в гости. Но иллюзия солидарности писателей (эмигрантов и местных, богатых и бедных) разрушается в тот момент, когда такие, как Бертье, чувствуют опасность, исходящую от таких, как Лимонов. Для труса Бертье навсегда утеряна связь с миром бедных и с тем, кто об этих самых бедных пишет. В самом конце рассказа Лимонов-автор неслучайно использует следующую деталь: он помещает Бертье в то место на улице, где находится спасательный полицейский участок. Такие, как Бертье, нуждаются в государственной защите. Полиция существует, чтобы охранять таких, как Бертье, от таких, как Лимонов.
В рассказе герои ещё не воюют, но уже сейчас, встретившись на улице, они делают вид, что не узнают друг друга. Вчера они были друзьями, сегодня они незнакомы. Кто они завтра? Враги.
Таким образом, если взглянуть на рассказ Лимонова с классических литературоведческих позиций, даже так поверхностно, как я, в настоящей статье, то можно различить композицию, художественные приёмы автора и идею, постоянно встречающуюся у него. По моему мнению, во всех художественных текстах Лимонова видна структура, заметны специальные детали, обращают на себя внимание попытки осознанно смазать композицию, что говорит о его работе с жанром.
Возможно, Лимонов умело извлекал литературу из жизни. А может, он сам воспринимал себя как авантюрного героя, выстраивая конфликт на основе предлагаемых обстоятельств; конструировал реплики и мизансцены. Не очень интересно доискиваться, что же первично: реальная биография писателя Лимонова или биография его героев. Имеет настоящее значение только то, что обыватель никогда не сможет писать так, как Лимонов, как большой художник вообще. И вычитать ничего, кроме своих страстишек, обыватель тоже не способен. Так давайте, слушая рассуждения обывателя, просто улыбаться и кивать. Беззлобно и сочувственно. Жизнь не похожа на искусство, и наоборот. Важно не забывать об этом.
Март 2020 г.
Редакторы Алёна Купчинская, Софья Попова