Сэм считал, что на одной улице достаточно одного лекаря. Его сосед Бран был с ним совершенно согласен. Но вот беда – аптекарями были оба.
Война двух медиков начиналась с самого раннего утра, когда приходило время открывать свои заведения.
– Добрейшего вам утречка, милсдарь Бран! – елейно пропевал Сэм, ворочая тяжелым ключом в замке. – Как прошла ночь? Не приходили ли недовольные покупатели в попытках вас линчевать?
– Бог миловал, милсдарь Сэм! – столь же сладким тоном отвечал ему Бран, отпирая свою дверь. – Не иначе как были заняты, проклиная ваше коновальство!
– Да за что ж им меня проклинать, – всплескивал руками Сэм. – Я-то подкрашенную воду за эликсиры молодости не выдаю, травяными настоями от бесплодия не потчую.
– Да вы вообще не очень-то лечить обучены, это я в курсе, – улыбался Бран как можно шире. – Для вас и лекарство редкое водичкой подкрашенной покажется, не разбираетесь же.
Посверкают глазами друг на друга да и разойдутся за свои прилавки, только двери за ними хлопнут. Плотники нарадоваться не могли на обоих – раз в месяц новую дверь то одному, то другому поставляли: уж очень каждый старался уесть соседа, погромче стуча.
Жителям-то, по большому счету, все равно было, у кого лекарствами закупаться да зубы драть: кто был ближе, к тому и шли. Ежели один был занят – ко второму направлялись.
Пробовал один обхитрить другого – цены на пару медяков ниже ставить, так соседушка мгновенно аж на три медяка стоимость своих лекарств понизил. Первый как услышал – зубами заскрежетал, до пяти пришлось опускать. В общем, пока соревновались, половина города успела впрок сборами да отварами закупиться. Потом надоело обоим, и установили негласное правило: цены одинаковые держать, другими вещами клиентов приманивать.
Ох и старались оба аптекаря. Бран каждому в жаркий день глоток холодной воды предлагал, Сэм лично полотенцем посетителей обмахивал. Что один придумает – то другой немедленно подхватит, да еще постарается конкурента уделать.
И продолжалось всё это до той поры, покуда сам князь к себе обоих аптекарей разом не призвал. Присмирели оба – что Сэм, что Бран – да пред правительственные очи пожаловали. Думали, ругаться князь будет, хоть и на что – непонятно. Но да голубая кровь всегда найдет, к чему придраться.
Встретил их князь в собственной спальне – на подушках раскинулся, дышит тяжело, глаза сверкают диковато, да испариной лоб покрыт.
– Заболел я, – прохрипел-просвистел владыка здешних земель. – Плохо очень. А лекарь мой личный три дня как от простуды помер, да и нет мне веры его умениям, после таких-то выходок. Слышал, про вас в городе говорят – мол, чудо, а не аптекари. Вот и исцелите меня! Кто сподобится – тому новый дом пожалую и чин личного лекаря при дворе княжеском.
Встрепенулись оба медика, волком друг на друга зыркнули – что Сэм на Брана, что Бран на Сэма. Кинулись наперегонки со своими чемоданчиками к князю, тот аж отшатнулся.
– Вылечим, Ваше Высочество!
– Сомневаться не извольте!
– Вмиг на ноги встанете!
– Лучшие лекарства сделаем!
Как затараторили одновременно, князь аж побледнел – плохо стало. Верно цвет лица правительственный истолковали аптекари да и замолчали, наконец, делом занялись. Лоб и бока пощупали, дыхание послушали. Сэм капельки пота в колбочку собрал, Бран слюну. Сэм попросил рот пошире открыть и “А” сказать протяжно, Бран язык внимательно изучил. Сэм на живот пару раз надавил аккуратно, Бран – на грудь. К вечеру оба и управились.
Вышли с княжьего двора, и, друг на друга не глядя, по домам направились. А сложно молчать-то всю дорогу: идти в одну сторону, других попутчиков нет. Шли они минуту молча, шли другую.
– Ну что, надумал что-нибудь? – рассеянно поинтересовался Бран, на Сэма не глядя.
– Может быть, – уклончиво Сэм ответил, взгляда не поднимая.
– Хорошо, коли так, – одобрил Бран участливым тоном. – А то, гляди, сделаю лекарство быстрее тебя.
– Да это уж вряд ли, – делано фыркнул Сэм.
Ни тот, ни другой понятия не имели, чем заболел князь и как же его лечить. Но оба скорее языки бы себе откусили, чем признались.
***
Ночь поздняя, Брану не спится. Закопался в книги аптекарь, выискивает – ну чем таким князь заболел? Хворь, что с юга челядь принесла, извели уже. На простудные заболевания не похоже совсем. И не чума эта, слава Богу – тело чистое, ни красноты, ни язвочки – а вот поди ж ты, загибается больной.
Сидит Бран, сгорбившись – только строчки перед глазами прыгают. Все книги уже свои толковые пересмотрел – нет ответа.
Уже почти заснул медик над столом, как вдруг встрепенулся – вспомнил, что у реки, среди нищего люда, живет еще один человек, аптекарем себя зовущий. Врачеватель-то из него наверняка никудышный, однако бедняки не нарадуются: говорят, читать умеет, как лекарь взаправдашний, и лечит по книге умной. Кто ни заболеет – всех на ноги поставит.
Так, надобно, значит, книгу у прохиндея этого выкрасть да при помощи нее князя и вылечить!
Как подумал об этом Бран, так и сон рукой сняло – вскочил и торопливо одеваться стал.
***
Прохладно ночью, пар изо рта вырывается. Кутается Сэм в меховую накидку, чтобы и лицо заодно спрятать – а ну как попадется знакомый по дороге. Дело-то не шибко законно – можно сказать, незаконное вовсе: воровство называется.
Хотя, с другой стороны, какое ж это воровство? Сэм из лучших побуждений старается, князя спасти хочет. По правде говоря, и за шкуру свою переживает малость – ежели повелитель не поправится, так и Сэму поплохеть может. В общем, здесь не до сантиментов, или как там эти чувства зовутся.
Да и всего-то дел – добраться до лачуг приречных и аккуратно у тамошнего прощелыги книжку взять. Он-то, поди, головы дурит – ну откуда бы бедняку читать уметь? Так, картинки смотрит и лечит абы чем. Нищий народ только кажется доходягами, а на деле крепок – любой рыцарь позавидует, так просто не уморишь. Вот за счет этого и выезжает горе-лекарь. И не нужна ему книжка вовсе.
Эвона как удачно Сэм про бедняков-то вспомнил! Никому такая лихая идея в голову не придет – книжку медицинскую в ночи раздобыть. Как бы не взгрели...
С другой стороны, он же не собирается ее насовсем забирать. Так, глянет только страницы важные, снадобье составит – и сразу же отдаст обратно. А то, поди ж ты, своим умом ну никак допетрить не получается: чем же заболел княже?
***
Тихо в приречном квартале – все спят уже давно. Люд-то хоть и бедный, но трудолюбивый, поэтому и на покой отправляется рано: с утра уже батрачить. Бран проскользнул аккуратно мимо двух лачуг покосившихся, выпрямился – нет никого? Кажется, нет, – и огляделся. Слышно, покашливает кто-то в дальних домиках – не иначе, рыбак простудился, осенью-то самое паршивое дело, на воду ходить. Интересно, не с ним ли лекарь здешний?
Повертел Бран головой, нужный знак высматривая. Ага, вот! У одной из хибар огонек горит, едва теплится. Верный признак: здесь врач живет. А то, что еле тлеет, так это вообще замечательно: не иначе, ушел к своим больным, вот и некому заменить свечку.
Подкрался Бран тихонечко к домику, глянул в окно. Так и есть, точно, лекарское обиталище: вон и травы под потолком сушатся – аж через щель запах пробивает, хотя с такими дырами пучок и вытащить смело можно. А вон, кажется, и книга на столе лежит..вот это везение!
Не задумываясь ни маленько, аптекарь быстро, на цыпочках, жилище обежал да за ручку двери потянул. Не заперто – ну, точно Господь благоволит князю, и Брану заодно.
Зашел медик в комнату – да едва не раскашлялся, так уж приторно травами пахло. Что же за пучки тут этот недотепа крутит? Понятное дело, чем пахучее средство, тем оно надежнее, но предел-то должен быть.
Покашлял немного все-таки аптекарь – глухо, себе в рукав, чтобы не слышно было. В несколько шагов до книги добрался и раскрыл.
Удивительно, откуда только этот прохвост ее раздобыл? Издание-то действительно ценное, редкое – “Болезни странные и лечение оных” называется. Да с картинками такими, залюбоваться. Лекарь, как зачарованный, несколько страниц перелистнул – и аккурат на знакомые симптомы наткнулся.
“Ежли болен человек хворью неясной, если глаза воспалены, голос хрипит, и встать не может, то в жар, то в холод бросает – стало быть, с ним морянка случилась. Болезнь то серьезная и враз на тот свет отправит. Лечение простое, не в пример самой болезни: смешать три стопки водки с травой серебряной, да добавить лягушачий глаз, а потом...”
Так увлекся медик чтением, что не заметил даже, что не один в комнате. Тогда только очухался, когда его уже третий раз со всем почтением за штанину дернули. Обомлел он и оглянулся – огромная псина перед ним стоит, выход загораживает. В холке больше, чем по пояс человеку взрослому, глаза желтым горят, лапы врастопырку. В челюсти зубищ несметное количество, а между ними рычание нехорошее назревает.
– Эй-эй-эй… – попятился лекарь от стола, в страницы книги вцепившись. – Ты не того мне! Не этого! Не смей!
Хрустнуло что-то в книге старой – глядь, а в кулаке у Брана та самая страница зажата. Услышал пес треск бумаги, да осерчал вконец – выскалился, шерсть на загривке вздыбил. Не стал лекарь дожидаться, что дальше будет – опрометью в окно кинулся, только осколки зазвенели.
***
В ночной тиши звук разбитого стекла прозвучал так громко, что Сэм аж вздрогнул и пригнулся – хотя пока-то бояться нечего было. Это кто ж там бедокурит? Судя по всему, звуки из бедняцкого района. Странно: стекло-то даже жители посолиднее пуще глаза берегли, штука дорогая да хрупкая. Откуда оно у тех, кто и поесть-то не каждый день может? А если и есть – кто ж так кощунствует, чтобы ломать драгоценность?
Хоть и интересно стало аптекарю, да на любопытствования времени совсем нет. Либо стеклобоев ловить да допрашивать, либо делами своими заниматься. Второе уж всяко лучше первого, тем более, что на первое-то у Сэма и власти никакой нет.
Сплюнул медик – что мысленно, что на самом деле, – и пошел потихоньку дворы осматривать, огонек заветный выискивая. Почти весь квартал прошел, пока наконец удача не улыбнулась – вот она, хижинка! И свечка в фонарике перед входом тлеет, и запах издалека травяной чуется – ядреный, аж в носу засвербило. Ну и заготовил этот шарлатан травы, небось, полы подметать такими вениками можно.
Подкрался Сэм поближе к дому, прислушался. Тихо. Либо спит недотепа, либо по больным отлучился. Второе, конечно, куда предпочтительнее. Только Сэм дальше двинулся, как что-то захрустело под ногами снегом свежим – медик аж от изумления на корточки сел. Пошарил аккуратно рукой перед собой. Осколки!
Вот оно как, значит. Это, получается, у бедняка окошки стеклами огорожены? Да такую роскошь себе и городовой позволить только через год службы смог! Задрал лекарь голову и чуть не присвистнул: а окно-то здоровое, как раз человеку протиснуться. Вот как себе нынче бедные люди жилье обустраивают – почище королевских замков! Ну, раз богатый такой, то уж тем более книжки для коллег не пожалеешь. Да и окно побито прямо будто специально.
Выпрямился Сэм, подтянулся на окне аккуратно, стараясь не порезаться, да и проник в скромное обиталище. Особливо оглядываться не стал – не до того, убедился только бегло, что и кровать, и стул пусты, нет дома хозяина. А книжка вот имеется – аккурат на столе, как для него заготована.
Схватил ее медик и аж застонал завистливо: какой раритет! Взгляд за гравюру зацепился – точь-в-точь княже: раскинулся на постели человек, глаза блестят, рот открыт – дышит, значит, тяжело, руки в кулаки от боли сжаты, а живот втянулся, будто не ел бедолага три дня. Похоже, оно! Побежали глаза по строчкам:
“...в горячей воде розовую траву выпарить, так, чтобы весь дух из цветков в воду перешел. Смешать первое со вторым и держать на сильном огне, покуда наполовину не выкипит. Дать выпить больному – и отступит морянка”.
А, видать, начало на прошлой странице. Перевел взгляд на страницу соседнюю – а там чушь какая-то, совсем про другое писано. Взгляделся лекарь и обомлел: вырвал кто-то лист целый. Самый нужный лист!
Аж зарычал от ярости Сэм – и услышал тут же, как кто-то вторит ему с усердием. Завертел головой – и взглядом с желтыми глазами столкнулся, аж в пяти локтях от пола. Клыки заблестели – по самым скромным подсчетам, сотня добрая, но Сэм уж не стал уточнять. Книга большая и тяжелая – с собой не утащишь, только шуму наделаешь. Рванул медик страницу с картинкой да дал деру, остатки стекол за собой выбив.
***
Уже рассвет край неба тронул, зарозовело на горизонте, а Бран все спать не ложился. Бродит из угла в угол своей комнатки, да бормочет, будто больной в горячке.
Нет уже смысла укладываться – через полчаса спускаться вниз и аптеку открывать надо, это не сон получится, а одно наказание. Да и не хочется Брану спать, иное голову занимает: как же он это так оплошал с рецептом?
Видел же, на середине слова объяснение прерывается! Надо ж дурнем таким быть – ночью в чужой дом вломиться не побоялся, с собакой чуть не схватился, а в итоге поимел ровно половину нужного! Вряд ли княже от половины лекарства поправится, скорее, наоборот, осерчает еще больше. Что же делать?
Бубнит Бран строки, будто те заговоренные: смешать три стопки водки с водой серебряной, да добавить лягушачий глаз, а потом…
Только тщетно всё – никак после “потом” не идут слова, потому что не знает их медик. Второй раз в хижину наведываться? То-то пёс будет счастлив, да и хозяин, поди, уже в курсе, что кто-то в доме хозяйничал…
Зазвонили колокола уличные, о начале рабочего дня возвещающие. Тяжело вздохнул лекарь – делать нечего, работать-то все равно надо. Сгреб листок злосчастный, чтобы голову над ним поломать – вдруг осенит средь склянок да пробирок! – и отправился к аптеке своей.
***
Не ведал покоя этой ночью и Сэм – извелся медик, гадая: это ж как так могло подсуропить, что именно нужной страницы-то в книге не оказалось? Неужто паскудник, лекарь нищенский, решил напакостить так коллеге? Да вряд ли, откуда ему знать, что Сэм заявится, да еще с такими намерениями. Случайно листок потерялся? А окно тогда кто разбил?
Только с первыми звуками колокола осенило Сэма: небось кто-то наперед него в дом влез, чтобы рецептом нужным разжиться. Да поторопился воришка, одну страницу только и уволок – видать, не вчитался толком или со страху деру дал, там псина же не для украшения.
Так, и кто бы это быть мог? Кому могла такая же идея, как ему, в голову прийти? Кто, в конце концов, постоянно его идеи ворует и клиентов заодно?!
Подбоченился Сэм смял лист в кулаке – аккуратно, чтобы не порвался – да и вышел из дома, открывать свое заведение и с соседушкой побеседовать.
***
Провернул Бран ключ в замке с такой силой и злостью, что тот едва пополам не сломался. На себя-то, по уму, злиться надо, да что уж теперь. Только и остается, что рецепт додумывать или второй раз в квартал бедняцкий наведываться, себе на погибель.
– Утречка доброго вам, милсдарь Бран! – и соседушка тут как тут, неугомонный. Распевает, аки соловушка – выспался небось, паскуда, пока честные люди князя спасали…
– И вам не хворать, милсдарь Сэм, – буркнул Бран, раздраженно замком о дужку брякая. – А то, сами понимаете, ежели подцепите болячку какую – так мне вас лечить придется, а у меня к тому ну никакого желания…
– Упаси Бог! – замахал руками Сэм. – Эдак у меня точно ни шанса не останется, хоть простуда, хоть морянка…
Будто ушатом холодной воды Брана окатил. Развернулся аптекарь, воспаленными глазами на соседа мигая, руки в кулаки сжал.
– Ага! – довольно Сэм заключил. – Значит, прав я оказался! Коли ты про морянку знаешь, значит, ты-то первую часть и стащил, ворюга беспросветная!
Бран-то, может, ночь и не спал, однако соображать еще не разучился.
– Чем я занимался – то мое дело, а вот ежли ты мне про морянку да какие-то первые части говоришь, значит, сам руки ко второй приложил! Кто ж из нас ворюга еще?!
Спохватились оба, что на всю улицу орать, кто в деле воровства пуще прославился, не очень-то разумно, не те посетители пожалуют.
– Ладно-ладно, – сбавил тон Сэм. – У меня вторая часть, у тебя первая – по всему выходит, что нам вместе лекарство варить да князя лечить.
– Видать, только так и справимся, – вздохнул Бран. – Решено тогда: приходи после закрытия ко мне в аптеку, все чин по чину сделаем.
– А чего это к тебе? У меня давай, у меня оборудование получше будет!
– Это у тебя-то лучше?! У тебя мыши не как ингредиенты, а как полноценные захватчики обретаются!
– А у тебя – клопы!
Показавшийся в начале улицы стражник живо остудил пыл обоих спорщиков. Да и некогда препираться было – к вечеру сего дня уже должны были медики снадобье предоставить, иначе им самим врачеватель понадобится.
– Давай так, – предложил Сэм, – первую часть лекарства у тебя сварим…
– А вторую – у тебя, – неохотно проговорил Бран в ответ.
На том и порешили.
***
Варево булькало и исходилось таким странным запахом, что оба аптекаря едва сдерживались, чтобы не морщить носы. Возможно, в одиночку каждый из них бы уже дышал через платочек, но перед заклятым конкурентом гордость не позволяла.
– Кажется, готово, – немного гнусаво сообщил Сэм, зачерпывая ложечкой жидкость. Он старался дышать ртом, и оттого голос звучал странно.
Вода с шипением утекла обратно в котелок.
– Похоже, – выдохнул Бран. Он говорил только на выдохе и надеялся, что коллега этого не замечает. Сэм и впрямь не обращал на это внимания, слишком озабоченный тем, чтобы случайно не вдохнуть носом. – И вовремя как уложились, ты погляди! Через час уже посланник от князя должен пожаловать!
– Как раз снадобье остынет, – подвел итог Сэм, отходя от их детища и надеясь, что делает это неторопливо. – Что в записке писать будем? Ваше Высочество, аптекари Сэм и Бран изготовили для вас чрезвычайно редкое лекарство и…
– Чего это Сэм и Бран? Бран и Сэм!
– Моя версия звучит куда благороднее!
– А моя – правдивее!
Набычились оба из разных углов друг на друга.
– Ты бы без второй половины ни в жизнь бы лекарство не сварил!
– Можно подумать, ты бы без первой справился!
Так лаялись, что оба дурманом лекарственным надышались – аж поплохело обоим, пришлось дверь открывать, чтобы выветрилось. Заодно и остыли сами.
– В общем, – непримиримо буркнул Сэм, – я писать буду, что сказал, а ты – как знаешь.
– Значит, две записки напишем, – уперся Бран. – А князь пусть решает, чья правда.
***
Торопится посланник – легконогий паренек. Бежит, запыхаясь, крепко баночку волшебную руками обеими держит. Строго-настрого наказали ему два милсдаря в целости и сохранности баночку князю доставить, да непременно две бумажки передать с нею. Правда, тот, что повыше, грозно велел его бумажку первой отдать. А тот, что пошире, приказал непременно его записку сначала князю предоставить. Мальчик так и не решил, кого послушаться. Да и, признаться, уже запамятовал, от кого какая бумажка, а читать, конечно же, не умел.
Княже разберется, он мудрый.
***
– Справились все-таки! – Его Высочество аж на подушках привстал, когда гонец ему баночку доставил. – Уложились в срок, ты погляди! Это кто ж из аптекарей лекарство-то спроворил?
– Оба, Ваше Высочество! – выпалил паренек. Порывшись в карманах, обе записки разом выудил. – И вот это вот велели передать еще вам! Каждый свою наперед другой читать повелел, только где чья, я уж не разберу, не серчайте…
Князь только рукой дрогнувшей махнул, мальца прочь отсылая. Слаб он был долгие разговоры вести. Прочел одну бумажку, хмыкнул. Вторую прочел, еще громче хмыкнул.
Откупорил склянку, опорожнил в несколько глотков, и опомниться не успел, как Богу душу отдал.
***
Переминается Бран в приемной зале нетерпеливо. На Сэма не смотрит, хотя очень хочется – сосед-то, гляди, быстрей него на зов из замка прискакал, не иначе, как за наградой. Интересно, как князь рассудит? Кому место лекаря при княжеском дворе достанется?
***
Сэм руки за спиной сцепил – аж пальцам больно. Губу всю изжевал до крови почти, вовремя спохватился да к порядку зубы призвал: негоже перед князем являться издерганным. Как поутру пришел зов в замок явиться, так он мгновенно собрался, радостный – оценил-таки князь его работу, его выбрал!
Да только поторопился Сэм в суждениях – конкурент вездесущий тоже здесь оказался. Так чья возьмет?
***
– Итак, господа уважаемые, кто же лекарство в итоге сварил?
Ее Высочество, княгиня Тереза, внимательно на обоих смотрит. В руках у женщины оба листочка – Бран свой опознал, Сэм свой.
– Тут написано, – развернула княгиня записку первую, – что милсдарь Сэм исхитрился, рецепт редкий добыл да варить для князя спасительный настой стал. Да сосед, милсдарь Бран, как про то услышал – осерчал да выкрал половину рецепта, чтобы без него достопочтимый Сэм работу не закончил. Пришлось вместе дело делать, и славу с соседом разделять.
Бран, как услышал сие непотребство, так чуть не задохнулся от гнева. Хлопает, как рыба, ртом, а сказать ничего не может – сплошные ругательства на язык рвутся, а при даме вроде как нельзя.
– В другой же бумаге сказано, – продолжила Ее Высочество, – что милсдарь Бран рецепт этот от своего прадеда еще унаследовал, и только затеял микстуры творенье, как в аптеку его Сэм ворвался – злющий, как черт, да ножом вооруженный. Прижал Брана к стене злодей да выторговал себе право наравне лекарство мастерить, в противном случае жизни лишить угрожал. От чужого труда себе славы ищет.
Сэм краской гнева залился – аж уши побагровели. Руки в кулаки сжал, чуть ли не рычит злобно.
– Тихо! – предупредила княгиня. – У меня тут зал, а не песий двор. Признавайтесь оба, за кем правда? Кто на самом деле настой создал? Кто князю лекарство поставил?
– Я, – хрипло выдавил Бран, сдаваться не собираясь.
– Нет, я, – не стал Сэм отставать. – Я это был.
Несколько секунд Ее Высочество лица аптекарей изучала, после чего махнула страже.
– Заковать обоих и повесить завтра, – приказала она. – Раз оба дело делали, значит, оба мужа моего на тот свет отправили, а кара за то – виселица.
***
Вечереет в бедняцком квартале. Тлеет свечка у хибары крайней, вот-вот померкнет совсем. По улице идут двое – выпимши, кажется, оба, приобняли друг друга за плечи да что-то втолковывают убедительно.
– А я тебе говорю, прекращай! – увещевал своего спутника местный медик. – Прекращай вешать за окно фонарь! Сколько раз говорить тебе, неучу – это лекарский знак, ле-кар-ский!
— А я – без пяти минут лекарь! – упрямо бубнил уже основательно нетрезвый незнакомец. – И красиво, светлячки налетают...я их потом...ик!...в котел на зелья свои…
– Цыц! – лекарь торопливо рот болтуну зажал, огляделся: не слышал никто? Кажется, нет. – Ты завязывай с экспериментами! Тысячу раз уже говорил – сначала выучись, потом изготовлением занимайся!
– Да в-в-выучишься тут! – похоже, возмущение не меньше выпитого влияло на членораздельную речь. – Кто-то в дом вломился, из книжки ученой страницы повыдергивал!
– Это из твоей этой “Болезни старинные”? Да слава Богу, что хоть кому-то эта чушь пригодилась! Даже если ребятня на растопку страницы утащила – все больше от них будет пользы, чем читать ересь подобную!
Младший брат лекаря обиженно засопел, но возражать не стал. В конце концов, он только становился на путь медицины.