"Много жизней, много наставников". Роман Брайана Вайса. (Перевод с английского). Глава 4
«Я вижу квадратный белый дом и песчаную дорогу перед ним. Люди верхом на лошадях скачут туда-сюда». Кэтрин, как обычно медленно говорила шепотом. «Там деревья… плантация, один большой дом, окруженный множеством маленьких строений, похожих на хижины рабов. Очень жарко. Это Юг… Вирджиния?». Она думала, что это тысяча восемьсот семьдесят третий год. Она ещё ребенок.
«Там лошади и собран большой урожай… кукуруза, табак». Она и другие слуги кушают на кухне в большом доме. Она черная и её зовут Эбби. У неё странное предчувствие и её тело все напряглось. Главный дом загорелся, и она смотрит, как он сгорает. Я попросил её перенестись вперед в тысяча восемьдесят восьмой год.
«На мне очень старое платье, я чищу зеркало на втором этаже кирпичного дома, в котором окна… со множеством стекол. Зеркало волнистое, неровное с ручками у краев. Владельца дома зовут Джеймс Мейсон. У него смешное пальто с тремя пуговицами и большим черным воротником, он бородатый… Я его не узнаю, (она имела в виду, что не знает его в своей нынешней жизни). Он хорошо ко мне относится. Я живу в доме, на его земле и прибираюсь в его доме. На его земле есть ещё школа, но туда мне ходить не разрешают. Ещё я делаю масло!». Кэтрин шептала очень медленно, использовала очень простые слова и выражения, уделяя очень много внимания разным мелким деталям, когда описывала свою жизнь. Минут за пять я много узнал о процессе взбивания масла. Кэтрин тоже узнала об этом много нового. Потом я попросил её переместиться во времени вперед.
«Я вместе с кем-то, но не думаю, что мы в браке. Мы спим вместе… но мы не всегда живем вместе. Я хорошо к нему отношусь, но никаких особенных чувств нет. Я не вижу детей. Там яблони и утки. Другие люди вдалеке. Я собираю яблоки. У меня зачесались глаза». Кэтрин сильно зажмурилась. «Это дым. Ветер принес его… Дым от горящего дерева. Они коптят деревянные бочки». Она начала кашлять. «Они коптят много бочек изнутри… смола… чтобы бочки стали водонепроницаемыми».
После захватывающего сеанса на прошлой неделе, мне не терпелось побыстрее продолжить изучение состояния между жизнями, а мы уже полтора часа изучали жизненный опыт служанки. Я очень много узнал про покрывала, масло, бочки, но меня больше интересовала загробная жизнь, а не эти банальности, и я попросил её побыстрее перенестись в воспоминаниях к моменту смерти.
«Тяжело дышать. Ужасная боль в груди!». Кэтрин задыхалась от боли. «У меня сильно болит сердце и бьется очень быстро. Мне так холодно... мое тело трясется». У неё началась дрожь. «Люди в комнате дают мне попить чай из каких-то листьев. Пахнет приятно. Они втирают какую-то мазь мне в грудь. У меня жар… но мне все равно очень холодно». Они тихо умерла и поднялась наверх к потолку, глядя на свое тело на кровати, маленькое сморщенное тело шестидесятилетней женщины. Она парила над кроватью и ждала кого-то, кто придет и поможет ей. И тут она увидела свет, и почувствовала, как он втягивает её в себя, становясь все более ярким и чистым. Несколько минут мы ждали в тишине, время тянулось очень медленно. Внезапно она оказалась в другой жизни, которая прошла за тысячи лет до жизни Эбби.
Кэтрин нежно шептала – «Я вижу много чеснока, развешенного в открытой комнате. Я чувствую его запах. Считается, что он уничтожает все вредное в крови и очищает все тело, но вы должны принимать его каждый день. Чеснок и снаружи тоже, развешан в саду. Там ещё разные травы… инжир, финики, другие травы. Эти растения вам помогут. Моя мама покупает чеснок и другие травы. В доме кто-то белеет. Странные корни. Иногда вы просто держите их во рту, в ушах и других отверстиях. Вы просто держите из внутри.»
«Я вижу бородатого старика. Он один из целителей нашей деревни, и он говорит тебе, что надо делать. Это какой-то вид… чумы… убивает людей. Они не бальзамируют трупы, потому что боятся заразиться. Людей просто хоронят, и это всех очень расстраивает. Они чувствуют, что души не могут уйти тем путем, (не смотря, на то, что рассказывала Кэтрин о том, что было после смерти). Столько людей умерло! Скотина тоже гибнет. Вода… наводнение… люди умирают из-за наводнения. (Вероятно, она поняла причину этой эпидемии). Я тоже заболела после того, как попила воды. Из-за этого у меня заболел живот. Это болезнь желудка и кишечника. Очень много воды уходит из тела. Я больше пью и это убивает всех нас. Я вижу мою маму и братьев, а отец уже умер, а братья тяжело больны».
Я сделал паузу перед тем, как попросить её перенестись во времени вперед. Меня поражало то, что её представления о смерти и загробной жизни менялись в каждой новой жизни, а опыт смерти был одним и тем же, одинаковым, все время. Осознанная часть всегда покидала тело в момент смерти, парила над ним, а потом тянется к чудесному, источающему энергию свету. Затем она ждала кого-то, кто придет и поможет ей. Душа автоматически уходила. Бальзамирование, похоронные ритуалы или разные процедуры после смерти ничего не меняют. Все происходит само собой, будто прохождение сквозь открытую дверь, а во всех этих приготовлениях нет никакой необходимости.
«Земля бесплодная и сухая… Я не вижу гор вокруг, местность ровная и засушливая. Один из моих братьев умер. Я чувствую себя лучше, но живот все ещё болит». Однако она не могла жить дальше. «Я лежу на соломенном тюфяке, чем-то укрытая». Она была слишком больна и никакое количество чеснока и других трав не могло её спасти. Вскоре она вышла из тела, поднялась над ним, потянулась к знакомому свету, терпеливо ждала кого-то, кто придет и поможет ей.
И тут её голова начала медленно поворачиваться то в одну, то в другую сторону, будто она тщательно рассматривала происходящее вокруг. Её голос вдруг стал хриплым и громким.
«Они говорят мне там много богов, ибо бог в каждом из нас».
Я по хрипоте и по решительному тону узнал этот голос из того состояния между жизнями. И то, что он сказал потом заставило меня затаить дыхание, вытолкнув весь воздух из легких.
«Твой отец здесь, и твой сын, который ещё маленький ребенок тоже. Твой отец сказал, что ты узнаешь его, потому что его зовут Авром и твоя дочь названа в его честь. Кроме того, он умер из-за сердца. Сердце твоего сына тоже важно, потому что оно было отсталым, как у цыпленка. Ради тебя он принес великую жертву, из любви к тебе. Его душа очень развита. Его смерть оплатила долги родителей. Он хотел показать тебе, что как бы далеко медицина не зашла, все равно её возможности будут очень ограниченными».
Кэтрин замолчала, а я сидел в благоговейной тишине, пока мой онемевший разум, пытался разобраться в услышанном. В кабинете стало очень холодно. Кэтрин очень мало знала о моей личной жизни. На моем столе была детская фотография моей дочки, на которой она счастливо улыбалась, открыв рот, в котором было только два крупных нижних молочных зуба. Рядом была фотография моего сына. Кроме этого, Кэтрин совершенно ничего не знала о моей семье и моей личной истории. Я был обучен традиционной психотерапевтическим техникам, в которых психотерапевт должен был быть tabula rasa, то есть чистым листом, на который пациент может проецировать свои собственные чувства, мысли и мироощущение. Все это анализируется психотерапевтом, и при этом разум пациента находится, как под увеличительным стеклом, для удобства изучения. Я всегда держал необходимую для врача дистанцию в общении с Кэтрин. Она действительно совершенно ничего обо мне не знала о моем прошлом и моей частной жизни. Я даже дипломы свои никогда не вывешивал в рамочках в своем кабинете.
Величайшей трагедией в моей семье была неожиданная смерть моего первенца Адама, которому было только двадцать три дня, когда он умер в начале семьдесят первого года. Где-то через десять дней после того, как мы забрали его из больницы у него начались проблемы с дыханием и сильная рвота. Поставить диагноз было крайне сложно. «Полный аномальный дренаж легочных вен с дефектом межпредсердной перегородки сердца», сказали нам. «Такое случается примерно только с одним из десяти миллионов новорожденных». Легочные вены, которые должны доставлять насыщенную кислородом кровь обратно в сердце, были направлены неправильно, входили в сердце не с той стороны. Как будто его сердце было вывернуто наоборот, развито неправильно. Это был очень, очень редкий случай. И ни доброта, ни героизм хирурга не могли спасти Адама, который через несколько дней умер. Месяцы мы его оплакивали. Наши надежды и мечты были разбиты. Наш второй сын Джордан родился год спустя и был бальзамом для наших ран.
В момент смерти Адама я колебался в отношении того, что рано выбрал карьеру психиатра. Я был очень доволен своей интернатурой в области лечения внутренних органов, и мне даже предложили должность резидента в медицине. После смерти сына я твердо решил стать психиатром. Я был зол на современную медицину, со всеми её исследованиями, глубокими познаниями и новыми технологиями, но не способную спасти моего новорожденного ребенка, этого простого, малыша.
У моего отца со здоровьем все было в полном порядке до тех пор, пока он не перенёс очень сильный сердечный приступ в начале семьдесят девятого, в возрасте шестидесяти одного года. Сам приступ он перенес, но стенка его сердца была так повреждена, что восстановлению не подлежала, и через три дня он умер. Это случилось за девять месяцев до того, как Кэтрин в первый раз пришла ко мне на прием. Мой отец был религиозным, но его больше интересовали ритуалы, нежели духовные изыскания. Его иудейское имя Авром подходило ему больше, чем католическое Элвин. Через четыре месяца после его смерти у меня родилась дочка, которую мы с женой назвали Эми в его честь.
И вот в восемьдесят втором году в моем сумеречном кабинете на меня полился каскад из скрытых истин. И я плавал в море духовности и наслаждался водой. По моим рукам бегали мурашки. Кэтрин точно не могла всего этого знать, у неё просто не было возможности это узнать. Иудейское имя моего отца, то, что у меня был сын, который умер в младенчестве от очень редкого заболевания сердца и мои размышления о медицине, наконец смерть моего отца и то, что дочь названа в его честь – все это было так точно и так верно. Эта неискушенная лаборантка была моим проводником в области трансцедентальных знаний. И если она могла озвучить такие истины, то что она могла озвучить ещё? Мне нужно было узнать что-то ещё.
«Кто?» Я ошарашенно залопотал. «Кто тебе все это сказал?».
«Учителя», ответила она шепотом. «Духи Учителей сказали мне все это, они сказали мне, что я прожила восемьдесят шесть физических жизней».
Дыхание Кэтрин замедлилось, и голова перестала мотаться из стороны в сторону. Она замерла и расслабилась. Я хотел продолжать, но после того, что услышал постоянно отвлекался. Действительно ли она прожила восемьдесят шесть жизней? И что за «Учители»? Могут ли нас вести по жизни какие-то бестелесные духи, которые, кажется, обладают великими знаниями? Могут ли быть какие-то ступени на пути к богу? Может ли все это быть реальностью? Мне трудно было во всем этом сомневаться после того, что она мне рассказала, но что-то во мне все ещё сопротивлялось этой вере. Я преодолевал годы альтернативного программирования. Однако в моем сердце, в моей голове и даже в моих кишках была уверенность в том, что все это правда, что она раскрыла мне правду.
А что с моим отцом и сыном? В некотором смысле они были все ещё живы и никогда не умирали. Они говорили со мной спустя годы после того, как их похоронили и предоставили в доказательство этого специфическую информацию. И если все это было правдой, действительно ли душа моего сына была настолько высокоразвитой, как сказала Кэтрин? Действительно ли он согласился родиться и умереть через двадцать три дня, чтобы оплатить кармические долги родителей и показать мне насколько бессильна медицина, чтобы подтолкнуть меня продолжать изучать психиатрию? Я был очень воодушевлен этими мыслями. Под коркой моего холодного разума, вдруг забурлила великая горячая любовь, сильнейшее чувство единения с небесами и землей. Я скучал по моему сыну и отцу и для меня было большой радостью снова услышать что-то о них.
Моя жизнь уже никогда не могла стать прежней. Будто чья-то рука спустилась вниз с небес и навсегда изменила направление моей жизни. Всё, о чем я так внимательно читал со скептической отстраненностью, встало на свои места. Воспоминания Кэтрин были правдой. Моя интуиция относительно реальности её воспоминаний меня не подвела. У меня были факты! У меня были доказательства! Но даже в такой момент радости и озарения, даже в мгновение получения этого мистического опыта, в старой знакомой части моего мозга, любящей логику и сомнения, возникли возражения. А может это все просто экстрасенсорное видение, может это просто навыки в этой области? Действительно, это просто навыки, которые совсем не доказывают возможность реинкарнации и существование Духов Учителей.
На этот раз я был лучше подготовлен к таким сомнениям. Я тут же вспомнил тысячи случаев, описанных в научной литературе о детях, которые говорили на иностранных языках, которые не имели возможности выучить, о родимых пятнах у детей, которые находились на месте смертельных ран в прошлых жизнях, о том, как дети могли найти ценные предметы спрятанные или захороненные в местах где они никогда не бывали ранее и предметы были спрятаны там за сотни или тысячи лет до их рождения. Все это подтверждало то, что Кэтрин действительно вспомнила свои прошлые жизни. Я знал, её характер, знал, кем она была, и кем не могла быть. Нет, на этот раз мой разум не мог меня одурачить. Доказательства были слишком сильными и неопровержимыми. Все это было реально. Она могла это доказывать снова и снова, пока мы продолжали устраивать сеансы гипноза.
В течении прошедших недель я иногда забывал силу и непосредственность этого сеанса. Временами я мог войти в колею повседневной жизни, начинал беспокоиться об обычных вещах. Временами меня начинали одолевать сомнения. Это случалось в те моменты, когда мой разум не был сосредоточен, он будто соскальзывал обратно к привычным моделям поведения, к старым убеждениям и скептицизму. А потом я напоминал себе о том, что все это действительно случилось. Я узнал, насколько трудно быть в чем-то уверенным, если эта уверенность не подкреплена личным опытом. Этот опыт нужно дополнять эмоциональной верой, чтобы добиться полного интеллектуального понимания. Однако влияние опыта со временем всегда в какой-то степени ослабевает.
Сначала я не понимал, почему я начал так сильно меняться. Я знал, что становлюсь более спокойным и терпеливым и окружающие говорили мне, что я выгляжу умиротворенным, отдохнувшим и счастливым. В моей жизни стало больше надежд, больше радости, целеустремленности и удовлетворенности своей жизнью. И тут меня осенило, я заметил, что все меньше и меньше боялся смерти. Я уже не боялся ни своей смерти, ни небытия. У меня пропал страх потерять близких, хотя я бы точно по ним скучал. Как же силен в людях страх смерти! И на что только люди не идут, чтобы забыть об этом страхе – кризис среднего возраста, романы с кем-то помладше, пластические операции, одержимость физической культурой, накопление денег, размножение для сохранения фамилий, стремление помолодеть во что бы то ни стало и так далее. Мы так сильно озабочены тем, что мы когда-то умрем, что порой даже забываем о том, зачем мы живем на самом деле.
Ещё я стал менее навязчивым, уже не пытался постоянно контролировать все вокруг. Я пытался стать менее серьезным, но это мне не так уж и легко давалось. Мне все ещё надо было многому учиться.
Только тогда мой разум наконец допустил возможность того, что воспоминания Кэтрин были реальностью. Невероятные факты о моем отце и сыне невозможно узнать при помощи обычных чувств. Её знания и способности безусловно доказали то, что она экстрасенс. Верить ей имело смысл, но в отношении того, что я читал в популярной литературе я оставался осторожен и скептичен. Кто вообще эти люди, рапортующие об экстрасенсах, жизни после смерти, и прочих паранормальных явлениях? Они вообще обучены научному методу наблюдения и проверки фактов? Не смотря на чудесный и ошеломительный опыт, который я получил благодаря Кэтрин, я знал, что мой, от природы критичный ум, будет продолжать тщательно изучать каждый факт, каждую частичку информации. Я собирался скрупулезно проверять вписывается ли каждая деталь в ту структуру модели мироздания, которая выстраивалась с каждым сеансом. Мне хотелось каждую мелочь рассматривать под микроскопом ученого с каждой стороны. И я уже не мог отрицать, что каркас модели мироздания уже был.
Психотерапия и с чем её едят. Часть 1. BSFF
Приветствую, странник. Давай же начнём нашу долгую беседу о психотехниках и иже с ними.
Сегодня хочу я начать своей сказ с инструмента под названием БСФФ. Расскажу про свой опыт пользования, результаты и выводы (их есть у меня). С данной техники началось моё знакомство с инструментами перепрограммирования (депрограммирования) сознания (как пафосно зазвучало-то!)
Итак БСФФ, BSFF – Be Seat Free Fast (Стань Свободным Быстро), авторства американского психиатра Ларри Нимса, техника, определенно заслуживающая внимания. Причём эта техника очень понравится человеку приземленному и прагматичному, который не особо верит в тонкие материи, в Карму там, в энергетику, в переселение душ, в Миссию и прочие сильно нематериальные вещи. Да, конечно, всё, что связано с психологией это так и так тонкие матери, но всё-таки, я считаю, есть градации этого. Так вот, на шкале (ну пусть будет) научности техника БСФФ находится на очень высоких значениях (не на пике, конечно, но близко) этой шкалы, где-то пониже психоанализа. Программисты, которые видят мир как матрицу, а человеческий мозг считают крутым биокомпьютером будут вообще пищать от восторга к концу этой статьи, ибо более похожей на компьютерное программирование метОды я не знаю.
1) Итак, что же она делает?
С одной стороны не хочу быть набором ссылок на сторонние ресурсы с пометкой «там в оригинале всё написано просто и доступно», просто почитайте, а с другой стороны не хочу заниматься перепечатыванием этих инструкций, не реферат пишу. Попробую найти баланс. Итак, если кратко и ясно, техника БСФФ обнуляет эмоциональный заряд на конкретную проблему. Ни больше, ни меньше.
Есть проблема, например тебя злит коллега на работе, после прогона его по этой технике, триггерить он тебя не уже будет (намного меньше).
Ты обижен на свою маму за то, что в детстве тебя не отпускали гулять во двор с друзьями? Можно проработать.
Тебя вгоняет в уныние встреча одноклассников? Можно обнулиться.
Звучит как будто это реклама, и я её продаю, верно? :) Ан нет, дальше будут ложки дёгтя.
2) Как она работает?
(Программисты приготовились испытать мультиоргазм, причём на репите).
Всё просто:
А) Есть универсальная инструкция для твоего подсознания. Некий набор команд самому себе, суть которых в загрузке словесного ключа, кода (любого неходового у тебя в лексиконе слова, которое ты назначишь ключом, например «шерсть», «триатлон», или «ус») и последующей работе с ним. Ты загружаешь этот ключ себе в голову, и когда произносишь его, любая стоящая перед ним фраза должна эмоционально разрядиться. Обнулиться.
Б) Далее идёт работа со списками. Свою проблему нужно расписать на бумаге, прямо выплеснуть все мысли, которые приходят в голову касательно этой проблемы. Так скажем, разложить на атомы. Насобирав так пачку листов мыслей далее мы каждую мысль (каждый атом) последовательно разряжаем своим ключом.
В) Процедура Закрытия и Прощения. Далее идёт некий стандартный список для работы с самосаботажем и несколько молитв (мантр) на тему прощения себя, Мира (Бытия), Господа (если верующий), и людей вокруг. Процедуры эти нужны для более мягкого (экологичного, если угодно) выхода из сеанса, по типу выключать компьютер не с кнопки на железе, а через программную кнопку «Завершение работы».
Выглядит это всё как очень простая, и последовательная до занудства программа-деинсталлятор на компьютере. Ей указали на папку с проблемой, указали какие файлы в этой папке не нужны, и деинсталлятор начал one-by-one сносить файлы по ранее указанному алгоритму. Ну а потом ещё и правильно закрыл свою работу, нажал на Exit, так сказать. Ну сказка же! По-моему я всё ещё продаю эту технику тебе, странник:).
3) Откаты.
А вот и обещанный ранее дёготь. Считается, что наша психика гибкая. Считается, что на любое воздействие мы получаем обратно сопротивление. Считается, что поначалу с непривычки человек имеет слишком много криво работающих программ в своей голове, и вмешательство в них ведёт к сопротивлению со стороны психики, включаются защитные механизмы, либо, при успешно проделанной работе, при изменениях человек выхватывает отдачу (как при выстреле из ружья). Что такое это сопротивление, которое называют откатами? О, да что угодно, всё что только умеет наша психика. Тут тебе и депрессия, тут тебе и физическая слабость, тут тебе и отсутствие либидо (временное! и да, такое было), тут тебе и перепады настроения, тут тебе и беспричинная (казалось бы) ярость. Ещё можно чисто физически приболеть затяжной простудой. Всё это – последствия, которые никак нельзя обойти или снизить их интенсивность. По аналогии с бодибилдингом – работнул в спортзале, будь готов завтра отдыхать, да и про снижение иммунитета не забывай. Со временем откаты сходят на нет.
4) Что обещает автор (и пропагандисты) данной метОды?
Баланс. Спокойствие. Уравновешенность. Отсутствие тревог, навязчивых состояний, депрессий, стрессов и прочих мешающих жить практикующему программ. Функционеры даже замахнулись на такие слова как Просветление и Осознанность. Якобы, якобы практик со временем (проведенным в практике БСФФ, разумеется, а не просто со временем) начинает понимать глубинную суть вещей и перестаёт быть реактивным (здесь под реактивностью имеется в виду, что уйдут автоматические реакции на события извне, человек научится выбирать в моменте, хочет он или не хочет реагировать на происходящее). Якобы можно собрать свою личность в целую (цельную, целостную, как удобно), а не быть набором конфликтующих между собой субличностей (программ в твоей Windows). Просто ебашь от рассвета и до самой своей смерти, и в твою жизнь начнёт приходить её Величество Гармония. Всего делов то.
5) Мой опыт и выводы.
Что же, я человек упертый и приземленный, данная техника мне крайне понравилась сразу и со старта. Я занимался данной техникой совокупно несколько лет (что-то около трёх – для любителей цифр), иногда и каждый день по несколько сеансов, иногда и с перерывами в несколько недель. И вот что я скажу. БСФФ - реально рабочий инструмент для обнуления эмоционального заряда на проблему, на острую ситуацию. Более того, иногда результат виден был прямо сразу, доходило даже до такого: садишься в технику с одним и тем же зацикленным повторяющимся потоком мыслей, а в конце сеанса это поток мыслей больше не появляется в твоей голове.
*Пример из жизни автора: помнится, мне изменила девушка и я несколько дней подряд просто места себе не находил, прибывал в круговороте эмоций «ярость-обида-разочарование-уныние-повторить». Я просто сходил с ума и не мог выскочить из этих повторяющихся об одном и том же негативных мыслях. Кое-как я за шиворот усадил себя на час за технику, и в конце её, прогнав свои мысли по технике, этот круг разомкнулся. Правда и честно, не было такого, чтобы я вообще перестал об этом вспоминать, но изменение в психоэмоциональном состоянии произошло заметно качественное, я смог направлять свои мысли уже в новые русла.
К сожалению, со временем становится заметно, что в похожих ситуациях снова возникают такие же (те же самые?) эмоциональные реакции, по истечению большого периода времени, но возникают. Мне здесь приходит на ум мысли, что данная метОда не настолько глубоко работает, как хотелось бы, типа выпалывает сорняки из огорода, но это сезонная история, не дольше, а потом снова берись за тяпку.
Какие-то ситуации не обнуляются или обнуляются минимально (см. пункт «Что-то ещё» в начале этого цикла). Со страхами эта техника не работает так лихо, к сожалению, как с остальными эмоциями. И ещё присутствует момент, который мне не нравится, и вот почему я НЕ СОВЕТУЮ эту технику как единственный рабочий или как постоянный инструмент, хоть она и хороша, моё мнение. При частом её юзании пациент действительно становится малоэмоциональным, я бы назвал это маловключенным в реальность, уходишь в некую похуй-позицию, т.н. позиция Наблюдателя. Состояние «Ну есть жизнь вокруг меня, все эти человеки, ну а мне то чё?» Такая слегка пустота становится твоим верным спутником. Может показаться, что это то, что и нужно, но нет, поверь, странник, это такое себе.
Подытожим. Несмотря на всё вышесказанное я считаю BSFF ооооочень годным инструментом для приведения себя в чувство. Очень крутым. На фоне того шлака, что сегодня предлагает мир психотерапии по цене-качество это – очень хороший молоток. Одним этим молотком дом, конечно, не построишь, но гвозди он заколачивает на ура. Дёшево и сердито. Я не рекомендую им херачить постоянно и все свои проблемности подряд, но приблизить своё эмоциональное состояние к нейтрали или выскочить из сильного зацикленного самого на себя эмоционального переживания им очень даже возможно.
Ссылки на технику тут и тут. Также тем, кому интересна устройство психики и работа с ней простым и понятным языком, для чайников, могу порекомендовать к изучению эту «Белую книгу» В. Васильева. После её прочтения можно смело в любой тусовке психологов и терапевтов поддерживать любые беседы, почти не плавая в материале. И да, БСФФ – это один из краеугольных камней данной книги, автору респект.
Продолжение следует.
З.Ы. А нет, ещё один момент мы забыли обсудить, странник. Важный пиздец сука момент.
И момент сей называется книга «Турбосуслик» авторства некоего Дмитрия Леушкина.
Не упомянуть его здесь, в посте про БСФФ, просто непростительно.
Итак, после появления в миру и на просторах Сети техники БСФФ, рабочего, простого и бесплатного инструмента для работы со своей кукушкой, появился некий Дмитрий Леушкин. Мужчина увидел для себя возможности и нетоптаную так сказать поляну. Что же он сделал такого гениального, спросишь ты? А, он взял БСФФ (авторства американского психиатра Ларри Нимса, напомню), переупаковал её, снабдил несколькими маркетинговыми вставками (из серии «Занимайся по моей метОде или ты – неудачник», «Выбирай, жить в говне или исцелиться по моему методу» и т.д.), добавил немного отсебятины и стал продавать. За деньги. То, что можно было получить бесплатно. Свой продукт, электронную (а в последствии уже и в бумаге) книгу своего авторства он назвал «Турбосуслик», возможно уже это название должно намекнуть пациенту, кем автор его считает. И о, это ещё не самое интересное здесь. Самая эпичная часть его вклада при переупаковке БСФФ в новый продукт имени себя – это вот такой базовый постулат «Все инструкции для подсознания читатель найдет не на страницах данной книги, а все они будут загружены ему прямиком в подсознание из головы самого автора, Д. Леушкина». Ну каков, а? Ну просто отчаянный сорвиголова. Такую дичь втирать, да ещё и за деньги, это нужно иметь смелость, граничащую с безумием. Также все обновления инструкций (он называл их Протоколами) будут автоматически загружаться в голову практика, как только они появятся в голове автора, утверждал Дмитрий. Посредством какого канала связи эта загрузка будет совершаться, Дмитрий не уточнял. Телепатия там, эфир, или коллективное бессознательное, непонятно. Вот в такие моменты понимаешь, что наша правоохранительная система ещё ой как далека от совершенства. Ведь и статьи УК РФ такой для него ещё не придумали (для неюристов – на «мошенничество» тут сложно собрать доказательную базу. А ты докажи, что инструкции действительно не загружаются?). Ну то есть была взята хорошая и понятная идея про БСФФ с её инструкцией, алгоритмизацией работы, добавлено лютого эзотерического бреда и всё это стало продаваться. Лично знал несколько человек, которые катали эту систему, а в Сети есть даже один-два форума, посвященные работе по этому чуду психотерапевтической мысли, и суслики на нём обсуждают нюансы работы.
Ссылку на «Турбосуслик» оставлять, естественно, тут не буду, это я так, в тему длинный анекдот рассказал.
Конец первой серии…
Выраженная аналитиком контрагрессия. Три кратких презентации клинических случаев и их анализ. Вейкко Тэхкэ
"Первый случай был рассказан мне коллегой, который начал собственный личный анализ главным образом под впечатлением результата лечения им пограничного пациента. Пациент был холостяком средних лет, на которого врач все более сердился из-за самодеструктивного поведения пациента между сессиями. Пациент вроде бы с благодарностью принимал конфронтации с реальностью и интерпретации аналитика, однако не показывая какого-либо улучшения своего поведения вне лечения. Врач начал думать, что, возможно, данный пациент никогда не сможет почувствовать и показать свою реальную и открытую агрессию в лечебных взаимоотношениях, если ему не покажут, что он делает по отношению к своему врачу и если на него не будет направлен справедливый гнев врача. Наконец однажды врач позволил себе дать волю гневу, говоря пациенту едва контролируемым голосом, что тот разрушает все, что он получает, что он притворно соглашается с тем, что он получил от врача, лишь для того, чтобы на следующий день превратить все это в дерьмо и бросить в лицо врачу. Пациент ничего не сказал, пошел домой и застрелился."
"В другом случае молодая и весьма смышленая пограничная пациентка лечилась у молодого аналитика, который консультировался со мной по поводу кризиса в лечении. Аналитик в течение нескольких месяцев подвергался крайне злобным оскорблениям и острому сарказму со стороны пациентки. Классические интерпретации переноса не работали, пациентка также не реагировала благоприятным образом на попытки аналитика интенсифицировать атмосферу поддержки в аналитическом сеттинге. Будучи истощенным и думая, что только мазохист станет продолжать такую разновидность взаимоотношений, аналитик наконец решил отплатить пациентке той же монетой, выражая ей свой «оправданный» и «объективный» гнев. В следующий раз, когда пациентке удалось спровоцировать его на гневный выпад, аналитик сказал ей, что ее постоянная враждебность и обесценивание вызвали у него к ней интенсивную неприязнь и что он не уверен, сможет ли он продолжать с ней работать, если ее враждебное поведение будет продолжаться. Откликом пациентки не было возрастание чувства реальности, это также не привело к восприятию аналитика как подлинного и человечного. За выражением аналитиком своего гнева также не последовало осознание пациенткой своего воздействия на аналитика. Вместо этого пациентка реагировала крайне возросшей враждебностью, утверждая, что аналитик обманывал ее, притворяясь, что она и ее лечение ему интересны, тогда как в действительности он питал к ней сильную враждебность. Она угрожала написать о злоупотреблении аналитика доверием, требуя, чтобы он возвратил ей деньги, которые она ему добросовестно платила. Она отказалась лежать на кушетке, так как не могла чувствовать себя в безопасности, когда аналитик находился сзади нее. Оказалось, что хотя параноидальная реакция пациентки была обратимой, выраженный аналитиком гнев повторил некоторые из первоначальных травм пациентки и лечебные взаимоотношения нельзя было спасти. К счастью, было возможно лучше помочь пациентке в последующем лечении с другим аналитиком."
"Третий пример реконструируется из записей женщины средних лет, которую лечили в психиатрической больнице от депрессивного состояния. Пациентка в течение шести лет проходила анализ по причине своего высокоуровневого пограничного расстройства. В начале анализа она выливала упреки и критику на своего аналитика, пока однажды аналитик грубо и явно раздраженно не сказал ей, что если пациентка не прекратит свои неконтролируемые агрессивные нападки, он прекратит ее лечение. Поведение пациентки мгновенно изменилось, казалось, что вся ее направленная на аналитика агрессия прошла. Начиная с этого времени, она, казалось, напряженно работала над своими проблемами, получала существенное, хотя главным образом интеллектуальное знание о себе и развила непоколебимую идеализацию аналитика, которого считала божественным. Все время, пока продолжался анализ, она оставалась существенно свободной от расстраивающих психических симптомов, но демонстрировала случающиеся временами приступы мигрени, а также умеренно повышенное кровяное давление. Однако два года спустя после вызванного главным образом аналитиком окончания анализа она была госпитализирована в психиатрическую больницу в связи с депрессией с суицидальными побуждениями."
Три представленных случая являются примерами различных путей, которыми пограничные пациенты могут реагировать на открытые выражения контрагрессии аналитика. Эти отклики будут варьировать в соответствии с уровнем структурализации эмпирического мира пациента, а также в соответствии с преобладающим у него способом пытаться овладеть собственной агрессией в лечебных взаимоотношениях.
Первый случай демонстрирует в своей суровой простоте, что может произойти, когда грубо нарушается хрупкая балансировка избыточной агрессии пограничного пациента. Представляется вероятным, что неожиданная агрессивная вспышка врача была воспринята пациентом как лишившая его не только образа врача как «абсолютно хорошего» объекта, но и его привычной разрядки агрессии. Резкая объектная утрата с переполненностью агрессией сделала сохранение переживания Собственного Я остро невозможным, приведя к его конкретной импульсивной деструкции.
Во втором случае образ аналитика как хорошего объекта также был утрачен, но пациентка смогла продолжить свои взаимоотношения с аналитиком как с отдельным объектом, прибегая к временному параноидному решению. Этот случай также показывает, что агрессивное поведение аналитика, когда оно повторяет инфантильные травмы пациента, может навсегда разрушать хорошие перспективы для действия в качестве нового эволюционного объекта для пациента.
Наконец третья пациентка развила защитную идеализацию аналитика, последовавшую после выражения им своего гнева и угрозы прекратить лечение пациентки. В отличие от идеализации образа аналитика в качестве нового эволюционного объекта, эта защитная идеализация привела не к структурообразующим интернализациям, а к возвышению образа аналитика над всякой фрустрацией агрессией, которая была бы необходима для мотивации и приведения в движение таких интернализаций. Эта пациентка стала послушной ученицей божественной власти и наслаждалась относительной психической стабильностью под всемогущей защитой аналитика, в то время как ее психические переживания агрессии были заменены соматическим канализированием не допускаемых до разрядки давлений влечений. Однако ее ситуация стала непереносимой после утраты идеализируемого ею аналитика, к которому она никогда не была в состоянии развить индивидуальное отношение и от которого поэтому она была неспособна отказаться и оплакать его. Вместо этого она показала неспособность к этому, развив депрессивное состояние, когда за утратой аналитика в качестве внешнего объекта последовала неспособность пациентки сохранять образ аналитика живым в качестве психически представленного хорошего интроекта.
Ни в одном из вышеприведенных примеров пациент не переживал и не делал то, что от него ожидал врач в качестве отклика на его свободное выражение контрагрессии. Гипотезы, согласно которым пограничный пациент будет чувствовать облегчение, когда он .ощутит, что у аналитика есть агрессивные чувства, сходные с его собственными, не срабатывают, когда пациент является мишенью для таких чувств. Вместо этого открытое направление аналитиком своей агрессии на пациента неизменно переживается последним как несущее угрозу и разрушительное для его хрупкого равновесия черно белого переживания мира. Независимо от того, проистекает ли открытая агрессия от пациента или от аналитика, она является признаком неудачи в обращении с фрустрацией структурированным и адаптивным способом. Открытие того, что у аналитика нет никаких лучших, чем у пациента, способов переживать и справляться с фрустрациями в аналитических взаимоотношениях, может усилить тревогу пограничного пациента до крайней черты.
Постаналитические взаимоотношения клиента с родителями
Постаналитические взаимоотношения взрослого пациента со своими нынешними родителями не подвергались значительному обсуждению в психоаналитической литературе. В целом ожидается, что невротический пациент станет предъявлять меньше требований к своим родителям после успешного анализа; они больше не считаются ответственными и не обвиняются в связи с трудностями пациента. Вместо этого пациент, как правило, относится к ним благосклонно или по крайней мере нейтрально, как к людям, которые сделали все возможное в рамках их собственных проблем и предпосылок.
Смешивание пациентом своих нынешних родителей с образами родителей как неудачных эволюционных объектов периода его эволюционной задержки лишь сравнительно недавно было достаточно проанализировано и понято, когда пациент заканчивает свое успешно завершенное психоаналитическое лечение. Следовательно, аналитик обычно не может следить за дальнейшим развитием взаимоотношений пациента со своими родителями, а также не может надежно предсказать эти взаимоотношения. Однако, у меня такое впечатление, что бывшие аналитические пациенты со своей недавно установленной относительной автономией склонны не столько стремиться к узнаванию своих родителей как личностей с точки зрения своей новой личности, освободившейся от груза нерешенных прошлых проблем, сколько выстраивать вторичные защиты относительно новых отношений со своими родителями. Это часто включает иллюзию, что возросшее у бывшего пациента понимание своих прошлых переживаний с родителями как эволюционными объектами одновременно обеспечило его полным знанием личностей родителей. Это содействует развитию стереотипных взаимоотношений, в которых к родителю в лучшем случае относятся и обращаются со снисходительной благожелательностью как к человеку, чьи мысли, чувства и особенности предположительно досконально известны и предсказуемы для его проанализированного отпрыска.
Чаще родители склонны с облегчением и благодарностью принимать такое изменение в ранее проблематичных отношениях к ним со стороны их сына или дочери. Все заинтересованные стороны могут чувствовать, что между ними установились хорошие и взрослые взаимоотношения. Такая ситуация может в большинстве случаев быть достаточно хорошим или даже наилучшим возможным достижением в том, что касается взаимоотношений бывшего пациента к своим нынешним родителям. Однако в тех редких случаях, где обе стороны мотивированы и способны предпринимать попытку узнавания друг друга на новом, индивидуальном и автономном уровне, результатом может быть особенно обогащающая и вознаграждающая близость между автономными взрослыми индивидуальностями, разделяющими долгую общую историю. Если бывшему пациенту удается стать подлинным другом своим прежним эволюционным объектам, переживание индивидом личностной автономии может быть скреплено радостным и умиротворяющим чувством его бесповоротности и окончательности.
Эрос и Танатос
В соответствии со второй теорией влечений 3. Фрейда были выделены две антагонистические группы: влечение к смерти и влечение к жизни. Основная часть влечения к смерти (Танатос) проецируется вовне — в форме агрессии и садизма. Но в интрапсихических структурах может сохраняться некий его «остаток», направляемый на собственное Я, который формирует первичный мазохизм. Таким образом, садизм и мазохизм являются взаимосвязанными психическими (в некотором роде зеркальными) феноменами. Влечению к смерти противостоит влечение к жизни (Эрос), объединяющее сексуальные влечения и влечения самосохранения. Эрос манифестирует собой любовь, связь с внешним миром и созидание; тогда как цель влечения к смерти, наоборот, направлена на разрыв связей и разрушение (в том числе саморазрушение). Типичным вариантом проявления танатологических тенденций является распад семей, войны, алкоголизм, наркомания, суициды и т.д.
Позднее было обосновано, что у каждой конкретной личности может доминировать либо влечение к смерти, либо влечение к жизни. В первом случае формируется деструктивная (саморазрушительная) психическая структура личности, как, например, при садизме или мазохизме. А при преобладании влечения к жизни деструктивная составляющая нейтрализуется, и агрессия используется в интересах Я и направляется преимущественно на социально одобряемые цели и задачи. Но и при этом деструктивная составляющая энергии либидо, переносимая на внешние объекты, может проявляться в различных формах канализованной агрессии, в том числе в виде стремления к лидерству, подавлению, господству или власти. Тем не менее Фрейд подчеркивал, что отказ от прямой агрессии представляет первую и, быть может, самую трудную жертву, которую общество требует от индивида начиная с раннего детства. В принципе, именно этот тезис Фрейда лежит в основе всех демократических преобразований и противодействия всем тоталитарным режимам.
Поясним, как основы этих амбивалентностей закладываются в детстве. Например, уже грудь матери как первичный объект всегда отчасти расщепляется в психике ребенка, т.е. воспринимается одновременно как хороший объект (объект либидо) и как угрожающий или преследующий объект (дериват влечения к смерти), в частности, когда ребенка отнимают от груди (до удовлетворения его потребности в пище) или вообще отлучают от груди. Уже в этот довербальный период развития может возникать постоянное (психотравмирующее) колебание между переживаниями «любви — ненависти», которое в будущем может потребовать психотерапевтического воздействия для интеграции разнонаправленных влечений.
Картина нарциссической организации личности
Современные авторы выделяют несколько специфических областей психосоциального функционирования, которые стабильно присутствуют в материале нарциссических пациентов:
1. Представление о себе, которое обязательно включает в себя чувство грандиозности, фантазии о выдающихся успехах, своей уникальности и избранности. Однако одновременно присутствуют и косвенно проявляются в терапии скрытые черты представлений о себе — мысли о своей неполноценности, сомнения в своих достижениях, подавленная склонность к ощущению стыда;
2. Межличностные отношения. Пациенты стремятся к получению восхищения от других людей и в то же время завидуют окружающим. Они не способны к отношениям, включающим в себя зависимость;
3. Социальная адаптация. Пациенты могут казаться очаровательными в социальных контактах и преисполненными амбиций, но за этим часто скрывается мучительное ощущение бессмысленности и хроническая скука;
4. Этика, стандарты и идеалы. Пациенты на внешнем уровне демонстрируют преувеличенную честность, презрение к материальным интересам и «высокоморальные» установки (особенно в социально-политических областях). Скрытые аспекты включают в себя лживость и способность быстро менять свои ценности ради чьего-нибудь одобрения или материальной выгоды;
5. Любовь и сексуальность. Пациенты бывают холодно-соблазнительны, изменяют супругам, часто вовлекаются в промискуитетное поведение, но не могут воспринимать своих партнеров как действительно отдельных от них индивидов, их «любовь» недолговечна;
6. Когнитивный стиль. Пациенты стремятся продемонстрировать свою образованность, им свойственна самоуверенность в выражении мнений, но зачастую их знания сугубо тривиальны.
Данная картина описывает «типичного» индивида с нарциссической организацией личности. Нарциссические пациенты могут функционировать на разных уровнях; более нарушенные оказываются ближе к пограничной структуре личности, в то время как на более высоком уровне функционирования нарциссический пациент будет ближе к невротическому пациенту.