Так делают только НУБЫ...
Видео на ютубе - ссылка
Я пишу это ради собственного спокойствия, а ещё чтобы понять, может ли кто-то помочь мне или переживает что-то похожее. Понимаю, насколько дико это прозвучит, и готов к насмешкам, но, если ничего другого не выйдет, возможно, просто изложить всё словами, а не держать в себе, поможет мне найти хоть какое-то облегчение.
Я работаю в ночную смену в городе среднего размера на Среднем Западе — Спрингфилд, Миссури. Где именно — не важно; представьте себе городок, который днём живой, а ночью, особенно по будням, вымирает. В один из таких будней я, как обычно, отметился на выходе около полуночи, прошёл через пустую парковку к своей одинокой машине и поехал по пустым улицам домой — пятнадцать–двадцать минут пути.
Я остановился на красный на одном из перекрёстков и, как всегда, уставился на него, недоумевая, почему он так долго не переключается, хотя на дороге ни души. Взгляд сам собой скользнул в зеркало со стороны водителя — и на движение в нём. Я сразу различил силуэт человека футах в двадцати–тридцати позади. Сначала тревоги это не вызвало: у нас полно бездомных. Но по движению было ясно — он идёт прямо к моей машине. Я и так параноик, а тут в голове мгновенно завертелись истории о ночных угонах и похищениях. Я проверил, что двери заперты, и боковым зрением держал светофор, молясь, чтобы он поскорее загорелся зелёным.
Очень скоро стало ясно: что бы это ни было, оно человекообразное, но не человеческое.
По мере того как оно приближалось, я различил — сейчас назвал бы это «серым человеком»: голое, без особенностей, только пара больших, почти мультяшных глаз примерно на месте лба, на вытянутой, почти заострённой голове. Я слышал, что люди впадают в шок, и представлял, как это. В тот момент я не мог понять, действительно ли со мной это происходит, или у меня психический срыв и это начало моей поломки.
Инстинкт «бей или беги» включился почти сразу после этой мысли. Я вскинул взгляд на светофор — всё ещё красный, но для меня уже без всякого значения. Я вдавил педаль в пол и рванул через перекрёсток, машинально бросив взгляды по сторонам, хотя знал, что я один на дороге. Когда я пересёк перекрёсток и вылетел на следующую улицу, понял, что фигура в зеркале теперь бежит за моей машиной. Не знаю, с какой скоростью я шёл — взгляд метался между этой штукой и дорогой, — но если сейчас я шёл миль пятьдесят в час по двухполосной улице, она держалась вровень, не отставая и не нагоняя.
Первый импульс всю дорогу был один: ехать домой. Но если это существо не отставало, я понял, что не могу привести его к себе. Я нырял через кварталы и короткие улочки — неизвестно куда они ведут, — и решил: как только выйду на «главную», резко уйду направо и рвану в центр. Там я местность знаю, и если где-то ночью бывают люди — то там. Мне нужно было чужое присутствие, любой прохожий, кто поможет мне уйти от этого… или заставит это исчезнуть. Так я себе говорил.
Добравшись до одной из магистралей, я, наверное, выполнил самый быстрый правый поворот в своей жизни — надеясь, что машину не перевернёт от резкого крена. На встречку я в тот момент не думал: пара секунд без этой штуки в зеркале заднего вида стоила риска. Но, как я и боялся, оно снова пошло за мной: вписалось в поворот так же, не сводя с меня «взгляд», всё так же тянулось ко мне. Что оно вообще собиралось сделать? Хватит ли ему сил, чтобы выбить окна и влезть в салон? Это явно не человек. Может, оно действует инстинктивно — как любопытная собака, гоняющаяся за машиной: добежит — и утолит любопытство? Мысли мелькали, пока я приближался к площади в центре: здания и торговые центры выше и старше, всё более обветшалые, больше укрытий, тесные повороты, узкие улицы, где меня можно прижать, замедлить… Хорошая ли это вообще идея?
Впереди кто-то. Слава богу, впереди человек.
Бродяга, школьник, шатающийся по барам, турист — всё равно. Мне нужен кто-то, кроме этого. Я прибавил, подлетел и со скрипом остановился так, что в пассажирское окно упёрся его взгляд. На тротуаре стоял пожилой мужчина: потрёпанная зелёная армейская куртка, чёрная шапка-бини, неспешно дымит сигаретой, не двигаясь, разглядывает мою машину. Мысли скакали миллионом: что я ему скажу? Он решит, что я сумасшедший? А может, он сам не в себе?
Он исчез.
В зеркале фигуры больше не было. Передо мной — пустая улица, уходящая дугой на подъём, тускло освещённая, с редкими деревьями. Я смотрел какое-то время — на незнакомца у окна внимания почти не обращал, — выжидая хоть какое-то движение.
Ничего.
Я снова глянул на мужчину на тротуаре. Он всё ещё стоял, явно ожидая, что из этого экстренного торможения что-то выйдет, но как будто ему было всё равно. И мне казалось, что ему тоже не будет дела и он мне не поверит. Я вновь нажал на газ и понёсся к центру. Мысли мелькали: там небезопасно, оно всё ещё где-то рядом, оно было прямо позади тебя, ты же нормальный человек, помоги… Почему так темно?
Я снова ударил по тормозам. Хочется сказать, что это проснулся хороший самарянин, но остановил меня страх: фонари вокруг меня то тускнели, то вспыхивали, то гасли, будто им не хватало воздуха. Я опять посмотрел в зеркало — пытался найти взглядом мужчину, который теперь стоял где-то в сгущающейся темноте. Свет, который ещё минуту назад лизал склон холма, исчез, и я понял: ему уже не помочь. Что бы ни гналось за мной, оно настигло на своём пути другого, невинного. И всё же, сидя в машине, я испытал эгоистичное облегчение: меня миновало. Облегчение тут же разбил низкий, басовитый звук — что-то вроде булькающего урчания — со стороны тьмы.
Я на секунду хотел приоткрыть окно, чтобы расслышать лучше, но адреналин взял верх — и я рванул прочь от того, что издавало эту мерзость. Что бы ни делалось с тем бедолагой, в моём воображении это заняло чудовище достаточно, чтобы у меня появилась возможность уйти, добраться домой, вырваться из кошмара. Я быстро выскочил из центра — в истерике это недолго — и, тысячу раз перепроверяя каждую тень вдоль улицы, кое-как убедил себя, что ехать домой достаточно безопасно.
Я осмотрел двор у дома прямо из машины, потом выскочил, взлетел по лестнице к своей квартире — готовый услышать за спиной быстрые шаги или увидеть, как оно выныривает из-за угла. Но добрался без приключений. Я просидел на кровати, наверное, часами, бесконечно прокручивая в голове события ночи и задаваясь вопросом, в своём ли я уме. В конце концов адреналин схлынул, и я вырубился до утра.
И вот я дошёл до настоящего.
Хотелось бы сказать, что на этом всё, но сейчас около четырёх дня, а солнце так и не показалось. На небе ни облачка, но нет и птичьего щебета, и лая собак, не ругаются соседи за стеной, не бегают дети по лестнице, никто не выходит и не приезжает, не спешит на ужин с семьёй. Я смотрю с тех пор, как проснулся около девяти утра, — и за шторами всё тот же кромешный мрак. Я пытался звонить родным, друзьям, писать знакомым онлайн — в ответ тишина.
Я всё ещё сплю? Я в уме? Это наказание за то, что я бросил того человека? Мысли бегут одна за другой, заглушая тишину.
Интернет, похоже, работает — так я и публикую это для любого, кто вдруг наткнётся и прочитает. Но если там кто-то есть, жизнь в сети будто тоже остановилась, как и здесь: ни сообщений, ни постов в соцсетях, ни форумов, ни новостей — сплошная пустота. Всё как будто замерло. Я даже слегка постучал в двери соседей — вдруг дома, — без толку. И теперь я не решаюсь снова выходить.
Я вижу их из окна, если приподнять жалюзи и выглянуть. Внизу, на парковке. Их двое, они стоят у моей машины и изучают её, как инопланетный механизм. Они знают, что я рядом. Они знают, что я жив.
Не знаю, как долго я смогу прятаться.
Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit
Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6
Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit
Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit
Я не писатель. Это не для книги и не для блога. Это предупреждение, и если вы это читаете, значит, оно может понадобиться вам. И начинается всё с отрезка дороги, по которой ночью не ездят — той, что змеится через старый лес. На этом отрезке пропадают приезжие, и, что хуже, я уверен, местные к этому причастны. Но теперь я знаю. Я знаю, что бывает с теми, кто не машет.
Недавно я переехал в уютную маленькую квартирку. Не собирался задерживаться надолго. Профессор попросил меня изучить местность в поисках «научно интересной флоры» — обычные дела аспиранта-ботаника. Я уже несколько раз объехал окрестности, но ничего примечательного не находил. Единственным местом, где я ещё не был, оставалась лесная дорога на севере.
Местные на удивление охотно подталкивали меня съездить туда. «Отличное место, чтобы потеряться в природе», — говорили они. Обещали, что найду там кучу всего достойного изучения. Но их улыбки казались слишком широкими, настойчивость — слишком сильной, хотя я и уговаривал себя, что это просто маленький городок, так тут принято. Да и возвращаться с полупустым отчётом не хотелось.
На рассвете я собрал вещи, сел в машину и поехал. Ничего необычного я не заметил. Ветер в кронах, поют птицы, белка прыгает с ветки на ветку. Сам не знаю, чего ждал. Я достал оборудование и начал обследование местности: собирал образцы, делал снимки, строчил заметки и прочее. Закончил последнюю пробу и заметил, что день стремительно уходит. Неужели я так долго тут торчал? Я глянул на запястье — часы явно остановились. Вынул телефон — он разряжен. Я соврал себе: «Часы уже давно барахлят, а телефон всегда жрёт батарею, когда я снимаю». Но всё было не так. Я двинулся назад к машине.
И тут я это увидел.
Знак. Выгоревший, обветренный деревянный ромб. Краска — тускло-жёлтая, болезненная, облезшая по углам. Он не бросался в глаза; скорее, будто тонул в сгущающихся сумерках, словно его и не предназначали для того, чтобы его замечали. На нём был чёрный силуэт: двое маленьких детей, кажется, держатся за руки и машут. Под ним, наполовину скрытая грязью, виднелась простая, но странная надпись: «Машущие дети. Пожалуйста, помашите в ответ».
Я уже было улыбнулся абсурдности: «Кто вообще ставит такие знаки?», — но улыбка быстро сошла.
Вскоре за этим странным маленьким знаком показались две фигурки, стоящие у кромки леса. Дети. Они выглядели как дети, хотя одеты были словно из другой эпохи, десятилетия назад. Лес внезапно стал пугающе тихим.
— Эй? — позвал я.
Ответа не было. Дети вытянули руки и взялись друг за друга. Свободными руками они начали махать.
Сейчас тени были уже длинные, густые, и я не мог разобрать деталей. Но их лица… клянусь, это были не нормальные лица. Там, где должны быть глаза, зияли глубокие пустые провалы.
Я сделал шаг вперёд: — С вами всё в порядке? Вы не ранены? Вы потерялись? — горло пересохло, слова ломались и трещали.
Их спокойные махи стали судорожными. Дёргаными. Неправильными, даже нечеловеческими. Головы дёргались из стороны в сторону, движения размывались в сплошную мазню.
Я попытался бежать, но тело не слушалось. Ноги — как глыбы камня, грудь сжимало изнутри. В голове вопило: БЕГИ! Сердце колотилось, как птица, бьющаяся о стенки клетки.
И они двинулись вперёд.
Каждый шаг дрожал в воздухе отвратительным гулом, словно рой рассерженных пчёл. Дерево за деревом, мучительно медленно, они приближались. Всё громче, и громче. Кожу обдало ледяным потом.
В памяти вспыхнул знак. Нужно махать. Они почти на мне. Гул перерос в ужасный рёв. Я заставил руку подняться, суставы будто заржавели и заклинили. Казалось, это слишком медленно, слишком слабо. Я крепко зажмурился и приготовился к концу.
Но он не наступил.
Я рискнул приоткрыть глаза и увидел одного из них — в полупрыжке, в каких-то двух шагах. Его лицо было сплошным размытым пятном.
Моя рука была поднята. Я делал самый жалкий, самый ничтожный взмах в своей жизни. И этого хватило.
Я почувствовал, как напряжение в воздухе лопнуло. Обе фигуры замерли, затем словно смягчились.
Воспользовавшись этим, я, не сводя с них глаз и всё время махая, пятился к дороге.
Добравшись до машины, я полез за ключами и выронил их. Выругавшись, слепо шарил по коврику, заставляя руку не прекращать этот жалкий взмах. Солнце почти село.
Наконец я отпер дверь, влетел внутрь, захлопнул и запер её, словно тонкая металлическая оболочка могла меня защитить. Рука не останавливалась.
Я вонзил ключ в замок зажигания и провернул. Оглянувшись, увидел, что оба существа развернулись ко мне лицом. Смотрели. Не махали. Солнце нырнуло за горизонт, вспыхнув ослепляюще зелёным, как раз в тот момент, когда двигатель рыкнул, оживая. Фары ударили в темноту, раздвигая её. Но они были там.
Их головы одновременно дёрнулись ко мне, а пустые провалы на месте глаз будто пили свет из моих фар. Я ударил по газу, и машина рванула вперёд.
В зеркале заднего вида я видел их. Новые фигуры выскальзывали из-за кромки леса. Две, потом четыре. Потом десятки. И впереди было то же самое. Процессия этих похожих на детей силуэтов выходила из чащи.
Я вдавил клаксон, но звук словно умирал в гнетущей тишине леса. Рука всё ещё махала. Разгоняясь, я шёл сорок миль в час, потом пятьдесят, потом шестьдесят, но куда ни глянь — они были везде. Стояли, смотрели, нескончаемая линия, подпускающая меня всё ближе с каждым новым поворотом.
Я пересёк границу города и резко ударил по тормозам. Машина юзом встала.
Дети не последовали за мной, а может, не могли.
Моя рука наконец рухнула на колени — вялая и онемевшая. Я всхлипнул при виде городских огней. Облегчение оказалось недолгим. Я проехал мимо закусочной. Официантка застыла с кувшином, кофе переливался через край чашки. Старик, которого она обслуживала, прижал лицо к стеклу. Люди на улице останавливались, когда я проезжал, и провожали меня взглядом, в котором было что-то. Злость? Нет… разочарование.
Мне не следовало возвращаться.
И я понял. С самого начала мои подозрения были верны. Меня для чего-то выбрали, а я отказался.
Так что я ехал всю ночь напролёт, останавливаясь лишь тогда, когда усталость вынуждала съехать на обочину.
Какое-то время мне казалось, что я и правда вырвался.
Но потом гул вернулся.
Сначала он был едва слышным. Его легко было принять за звуки современной жизни: урчащий на холостых мотор, пролетающий самолёт, посудомойку на кухне. Но гул рос. Становился зудом. А потом этот зуд превратился в рой прямо у меня в черепе. Громче. И громче!
И я помахал.
И он стих.
С тех пор я не могу перестать махать. Руки ломит, суставы пульсируют болью. Я до смерти боюсь того, что случится, если остановлюсь. Я уже не знаю, сколько не спал. Сомневаюсь, что протяну ещё долго.
Так что если вы увидите знак, который просит помахать детям, не думайте. Не сомневайтесь. Ради себя — просто махните.
Пожалуйста. Помашите в ответ.
Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit
Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6
Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit
Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit