Загадочная девушка с навыками приезжает в гости к лучшей подруге-балерине, с которой давно не виделась, и обнаруживает, что та покончила с собой, оставив предсмертную записку с просьбой отомстить.
VK Видео - https://www.youtube.com/watch?v=9XA8gPQD82k
Разбор предыдущей серии сериала с пересказом сюжета, находится ЗДЕСЬ по ссылке
Переходим к следующей серии, которая начинается с надоевшего профессора Штрума. Профессор приходит в институт на работу, в дверях сталкиваясь с академиком Шишаковым. Академик с профессором вежливо раскланиваются, зато другие сотрудники института на профессора не обращают никакого внимания, как будто его тут нет.
В кабинете профессора уже ожидает один человек. Он просит профессора написать покаянное письмо, раскаяться в своих заблуждениях и ошибках, дескать так все делают. Профессор хоть и не понимает за что именно ему надо каяться, говорит спасибо и что он очень тронут. Затем профессор осматривает смонтированную в лаборатории установку, Соколов говорит что скоро будет заседание ученого совета и профессор должен там выступить с покаянной речью.
Профессор задумывается о покаянным письме. Соколов же говорит, что лучше всего будет выступить. До чего же отвратно показаны советские люди в этом "эпохальном шедевре": сплошь одни мерзавцы, негодяи, лицемеры, подхалимы, алкаши и шкурники. И как только они - такие дикие, жадные, глупые варвары- умудрились фашистские орды одолеть?
Хорошими по сериалу выходят только одни евреи, они тут такие несчастные, их унижают, преследуют, увольняют без причины, не дают работу, да и вообще не дают им жить. Соколов тут на профессора смотрит с каким то призрением, а раньше как подхалимничал ему, звонил с поздравлениями аж в 12 часов ночи, да не он один. А сейчас абсолютно все сотрудники института, от профессора отвернулись, как будто его нет. Профессор идет на принцип, говорит что письмо он писать не будет, выступать тоже, пускай его сажают.
На улице профессор , ну чисто случайно, встречает Анну Михалкову, которая его искала. Михалкова сообщает профессору, что против него ополчилась и дирекция института и партийная организация, дескать у профессора антисоветская истерика приключилась, его надо охладить. Профессор же говорит, что он хочет позвонить в электромеханический институт, туда думает устраиваться, а не возьмут, то он в Сибирь уедет.
Дома профессор рассказывает жене о своих неприятностях, та говорит что профессор сам во всем этом виноват. Жена говорит мужу что, если его пошлют на Колыму, она за ним туда поедет, врывается Надя и говорит, что там за кадром, немцев в Сталинграде добивают. Ну что же, почитает тогда опять воспоминания Василия Ивановича Чуйкова.
Василий Иванович Чуйков. Сражение века.
Зрителям показывают документальные кадры, Левитан зачитывает сообщение о ликвидации немецкой группировки под Сталинградом. Под голос Левитана, гражданские и военные люди молча наблюдают, как солдат лезет на вышку и вешает там Красный флаг.
Затем нам показывают уставших советских солдат, после чего нам опять показывают профессора Штрума, который катается в трамвае. Один пассажир в трамвае, издевательски так говорит, наконец то закончилась Сталинградская опупея. Ну а нас же переносят к майору Березкину, который находится в госпитале и играет в домино.
Кстати, настал уже февраль 1943 года, выиграв партию, Березкин отправляется к начальнику госпиталя, надеясь что его наконец то отсюда выпишут. Майор получает предписание отправляться на Южный фронт. Едет значит майор в полуторке и с удивлением смотрит на погоны у советских офицеров.
Прибыв к месту назначения, майор разговаривает с генералом, который заботливо спрашивает как у Березкина самочувствие. Березкин говорит что так то нормально, да плечо левое плохо слушается, но в процессе жизни разработается. Тогда генерал говорит, что вместо фронта, майор отправляется в отпуск, для дальнейшего выздоровления.
На складе Березкин получает паек, спрашивает где можно погонами разжиться, ну а зрителям опять показывают мрачного профессора Штрума, нам ведь так его нахватало. Профессор ходит с кислой физиономией и достает жену вопросами звонил ли ему кто ни будь. Людмила с не менее мрачной физиономией ему говорит, что ему никто несколько дней не звонил, и вообще достал он про это через каждые пять минут спрашивать.
Раздастся звонок в дверь, на пороге квартиры стоит Евгения Шапошникова. Сестры обнимаются, затем Евгения лежит и блаженствует в ванной, тему самими знаете чего частично раскрывают. После ванной, Евгения рассказывает сестре что она сюда приехала из за Крымова, который арестован и сидит на Лубянке.
Женечка говорит что её взяли в оборот как жену Крымова, хотя они оказывается даже не были расписаны и допрашивали её насчет троцкизма мужа. Так же Женя предполагает что донос на Крымова, написал Новиков. Затем Евгения бегает по инстанциям, для того что бы Крымову можно было носить передачи. Крымов же находясь в тюрьме подсчитывает дни своего заключения, потом гуляет в компании других заключенных по тюремному двору.
Ну а Евгения сидя на квартире профессора размышляет о том что она поедет за Крымовым. Профессор уже страдает от мания преследования и думает что за ним уже пришли, ему везде начинают мерещится звонки. Дальнейший нудные диалоги с монологами передавать не имеет смысла, ибо этот профессор с его семейством уже изрядно так надоел.
Короче, садится профессор писать покаянное письмо, потом передумывает и бросает писать и начинает в спешке переодеваться, проговаривая про себя нудную речь, обращенную лично к товарищу Сталину. Потом бросает одеваться и садится на диван, передумав идти на собрание и начинает говорить о боге, видите ли профессору кажется, что лично бог смотрит на него.
Ну а в институте собрался ученый совет, который обсуждает поведение профессора Штрума. Ну а Женечка едет на Кузнецкий, где ей дают разрешение носить передачи для Крымова. Ну а нас переносят к майору Березкину, который сидит в столовой в компании офицеров и бухает.
Ну а затем нам показывают как Березкин уже трясется в полуторке. Полуторка двигается по ветхому мосту, доска ломается, машина съезжает с моста и летит в пропасть, Березкина выкидывает из машины на склон оврага и он катится вниз вслед за машиной. Машина горит, капитан с водителем погибают, майор Березкин чудом остается жив. На этом серия заканчивается.
Продолжение следует.....
На заре становления Древнеримской республики в самом городе Рим и в, ударными темпами присоединяемых, соседних территориях властвовали цари. Позиция царя была выборной, но всё не вечно, и крайний властитель сумел отличиться особенной жаждой к власти. Вместе со своей женой - по совместительству дочкой царя - он убил предшественника и самолично сел на престол, никого не спрашивая и не избираясь. Его имя: Тарквиний Гордый.
Особенным хладнокровием отличилась его жена, что убрала с лица земли предыдущего мужа, продумала план свержения и убийства своего царя-отца, а в довесок проехалась по его хладному трупу на своей колеснице в самом центре города у всех на глазах. Максимальная целеустремлённость.
Так началось их правление.
Удивительно, но Тарквиний Гордый удержался у царского руля в течение 25 лет, пока и его власть не настиг судный час. Возможно, что его “несправедливое” царствование спасал тот факт, что он был довольно смышлёным и везучим военачальником, побеждая и присоединяя к Риму соседние города. К слову, история его свержения является довольно распространённым историческим примером.
Во время очередной осады очередного города под названием Ардея, который не удалось взять приступом, началось народное восстание. Главными всадниками революционного апокалипсиса были Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин. Это более древний Брут, нежели известнейший всем один из убийц Цезаря. Да и Брут (brutus) - это прозвище, означающее тупого/тупоумного, в которого умело с самого детства прикидывался Луций Юний, да так, что неожиданно верили все. А Тарквиний Коллатин - двоюродный племянник свергаемого царя.
Народное восстание происходило следующим образом. Вооружённые храбрые юноши под предводительством Брута отправились в Рим, и прибыв туда эта бесстрашная толпа смело размахивала своими большими мечами, создавая смуту и панику всюду где появлялись. И это событие произвело не меньшее движение в Риме, чем немного ранее в городе Коллации под предводительством Коллатина. Довольно таки организовано.
Тарквиний Гордый со своими детьми и той самой кровожадной женой были изгнаны из Рима.
С этих самых времён, конечно же, повелась в Риме великая Свобода. Власть царей была устранена. Вместо царя теперь явились два консула - их имена очевидны: Брут и Коллатин. А первые консулы пользовались, внимание, всеми правами и знаками царской власти. С тем лишь отличием, что консульская власть сделана была годичной. В этом римлянам виделось начало свободы.
Как это обычно и бывает, золотой середины в упоении свободой сразу не нашлось. И, как пишут, у консула Тарквиния Коллатина, безупречного во всех отношениях, имя оказалось ненавистным государству: мол, уже много царствовал его род. Не нравится имя: оно опасно для свободы.
Сначала народ тихо перешёптывался об этом, но через некоторое время эти чрезвычайные волнения охватили всех и распространились по всему государству. По всей видимости свобода предоставила им достаточно времени для подобных занятий.
И тут неугомонный Брут неохотно созывает на собрание народ, встревоженный подозрениями. Любовь к государству у Юния Брута превыше всего, он метается между народом и товарищем, но в итоге твёрдо настаивает на том, что царский род, царское имя - стоят на дороге свободы.
"Устрани ты этот страх добровольно, Коллатин - говорит он. - Признаемся, мы помним, что ты изгнал царей; заверши же своё благодеяние, удали отсюда царское имя. \../ Уйди другом; освободи государство от страха, быть может, неосновательного. Все убеждены, что вместе с родом Тарквиниев устранена будет отсюда царская власть".
Красиво завернул.
Судя по всему, Коллатин знатно сконфузился с подобной резкой подачи. Отдышавшись, он уже готовился прилюдно держать ответ, но его окружили главные лица государства и усиленно просили уехать поскорей. Вроде бы оружия в их руках на тот момент ещё не наблюдалось.
Смекнув (кто не смекнул бы?), что он может расстаться со всем своим имуществом не по своему желанию, да ещё и с присоединением к нему в народе какого-нибудь грязного слова - бесчестья, - он отказался от консульства. Собрал вещи, уехал в другой город, мирно покинув государство. Продолжая оставаться при этом двоюродным племянником свергнутого Тарквиния Гордого.
А Брут внёс предложение, и оно естественным образом было одобрено новособранным мудрым сенатом, чтобы все, принадлежащие к роду Тарквиниев, объявлены были изгнанниками.
Стоит отметить напоследок, что Консул Луций Юний Брут являлся родным племянником Тарквиния Гордого, сыном его сестры.
Драматизма этой истории добавляет тот факт, что само восстание против власти Тарквиния Гордого по преданию началось с изнасилования младшим сыном царя одной благородной дамы по имени Лукреция. После того она дождалась своего мужа, поведала эту страшную весть и заколола сама себя ножом прямиком в сердце.
Мужем Лукреции был Луций Тарквиний Коллатин.
Демоница работает судьёй и наказывает злых людей, посылая их прямо в ад.
VK Видео - https://vk.com/video-52058471_456239284
Четверо братьев и сестер живут с матерью в маленькой квартирке в Токио. У всех детей разные отцы, они никогда не ходили в школу, а сам факт существования троих из них скрывается от домовладельца. Однажды мать уходит, оставив немного денег и записку, в которой просит 12-летнего сына присмотреть за остальными.
VK Видео - https://vk.com/video-52058471_456239286
Предыдущая часть обзора сериала с пересказом сюжета, находится ЗДЕСЬ по ССЫЛКЕ.
Ну что, соскучились по злобным упырям из НКВД? Ведь мы так давно их с вами не видели. Злобный следователь, допрашивает арестованного комиссара Крымова и спрашивает, кем и когда он был завербован, пока находился в окружении. Крымов идет в отказ, говорит что никто его не вербовал, тогда злобный упырь по отношению комиссара принимает меры физического воздействия , бьет Крымова кулаком по морде.
Приоткрою страшную тайну, почему арестовали Крымова. Помните эпизод в поезде, когда полковник Новиков, полковому комиссару раскрыл часть биографии Крымова, которую ему поведала Женечка? Так вот, полковник Новиков тогда обмолвился, что сам Троцкий в свое время, высказался положительным образом о статье Крымова. Так вот после той беседы, жирный полковой комиссар, накатал на Крымова донос как на злостного Троцкиста.
Удар кулаком по морде, ну очень удивил Крымова, да так что то про себя начал размышлять, как это так, его такого честного и правильного коммуниста, вдруг ударил коммунист. Ну вы же знаете этих коммунистов, им бы только кого ни будь побить и расстрелять, ну а перед этим обязательно выпить водки.
Потом нам показывают комиссара Крымова в мрачных застенках Барад-дура, где он сидит в общей камере среди других задержанных. В камеру где Крымов содержится вламывается злобный упырь лейтенант, да еще и бьет солдата конвоира за нерасторопность, который дверь медленно открывал. Крымова сажают в одиночную камеру, прежнего жильца за кадром уже расстреляли. Оказывается, в этой вселенной, одиночные камеры предназначались для тех узников, кому вынесен смертный приговор.
Есть один существенный плюс, камера Крымову большего размера, чем та которая досталась Дмитрию Певцову в сериале "В Круге первом", есть где поспать, да и Балуева никто живьем сжигать не собирается. Крымов ходит по камере и сам себя спрашивает, за что же его арестовали. Тут опять заходят надзиратели и говорят, пускай он лучше пока в караулке посидит.
Ну вот, даже камеры комиссара тут лишили, отдохнуть даже не дают. Конвоир в караулке делится с Крымовым своими переживаниями, дескать ему лучше на прудовую чем тут, здесь быстрее поседеешь, вон повели сейчас самострельщика на расстрел. Куда в этой вселенной, подевались штрафные подразделения?
Конвоир рассказывает, расстреляли дескать труса как положено, землей присыпали, а он ночью ожил , выкопался из могилы, и обратно сюда пришел, вот его опять повели на расстрел. Вот так кровная советская власть, одних и тех же людей по десять раз расстреливала, запрещений в России "Мемориал", тут не даст соврать.
Крымов говорит, что два раза не расстреливают, помиловать должны. На это надзиратель говорит, что миловали при царе, а у нас приговор должен быть приведен в исполнение. Ну вообще то приговор к расстрелу не всегда означает именно расстрел, дело могли пересмотреть и назначить другое наказание. Ну и опять же, куда в этой вселенной подевались штрафные подразделения? Или Володарский когда писал сценарий к этому сериалу, про них напрочь забыл?
За Крымовым приходят злобные упыри, сажают его в грузовик, после чего везут его в Москву. Нас же переносят к профессору Штруму, которому по телефону звонит его коллега и высказывает восхищение по проделанной им работе. Только профессор положил трубку, как снова звонит телефон, на связи находится Соколов, который говорит, что против Штрума кто то там голосовал.
Затем трубку берет Анна Михалкова и тоже профессора поздравляет. Потом профессор идет к жене и хвастает, что его выдвинули на Сталинскую премию.
Людмила, мужа обнимает и радостно так поздравляет. Ну а профессор начинает рассуждать о своем комплексе неполноценности. Тут же выясняться, что уже двенадцать ночи, а Нади дома еще нет, но профессора это не очень тревожит и он идет спать. Но тут снова звонит телефон, звонит очередной коллега с поздравлениями. Так же коллега сообщает про некий тревожный звоночек, который сулит профессору неприятностями на работе.
Нда, давненько Сталинграда в Сериале не было, по сути он вообще тут закончился на капитане Грекове с гибелью его гарнизона. Приведу некоторые выдержки из книги Василия Ивановича Чуйкова "Сражение века".
Чуйков Василий » Сражение века
Ну а нам тут показывают профессора на рабочем месте. Профессор доращивает Соколова о вчерашнем заседании. По словам Соколова выходит, что поклонники профессора расхваливая его, оказывают ему медвежью услугу, тем самым раздражая высокое начальство. Какой то Жаворнов критиковал профессора в том, что его работа противоречит Ленинским взглядам на материю.
При этом оказывается, что работа профессора, как то противоречит каким то там установкам от политбюро ЦК. При этом такому заявлению никто не возражал, в том числе и Соколов, который посчитал бессмысленным вступать в спор. Тут в кабинет к профессору заходит какая о женщина, которая говорит, что её попросили зайти в отдел кадров и написать заявление об уходе, дескать получено распоряжение от нового директора увольнять всех лаборантов не имеющих высшего образования.
Профессор орет что это все брехня и он понятия об этом не имеет и пусть женщина идет работать. Профессор идет в отдел кадров выяснять отношения , он требует отменить приказ об увольнении старшего лаборанта, дескать она институт спасала под бомбами и имущество охраняла.
Но лысому начальнику кадров, на это обстоятельства как то наплевать, он советует профессору обратится с этим вопросом к другому человеку из дирекции института.
Насчёт лаборантки, профессор обращается к человеку из дирекции института, но тому тоже как то наплевать на лаборантку, которая спасала имущество института под бомбами. Так же этот нехороший человек, не утвердил кандидатуру одного талантливого юноши по фамилии Ландесман. Дескать смотрите как в Советском Союзе евреев всячески притесняли, должности им не давали, при случае увольняли и вообще всячески им жить мешали.
Профессор устраивает скандал и орет что он так работать не будет. Потом профессор идет к академику Шишакову со своими претензиями. Профессор не доволен что в институте всячески притесняют евреев. Академик же переводит стрелки на работу профессора, которая противоречит самой природе вещества.
Профессор же говорит, что он так работать не может и случае отказов в его просьбах, он будет вынужден уйти из института, после чего уходит и хлопает дверью. Дома профессор говорит жене, что ему видимо придется уйти из института. Людмила говорит что профессор спятил, после чего заставляет мужа выпить какую то гадость и заводит разговор про Надю.
Оказывается у Нади есть кавалер, какой то советский офицер и девушка о ужас, с ним целуется. Надо было этот сериал назвать не "Жизнь и судьба", а "Профессор Штрум тоже плачет", потому что жизненным проблемам семейства профессора-посвящена львиная доля экранного времени. Тут приходит дочь из школы, мать требует что бы отец с ней поговорил. Профессор прямо в лоб спрашивает дочь, с кем это она там целуется прямо перед парадной дверь.
Дочь хмурится и говорит что парня зовут Андрюша, он учится в школе лейтенантов и она за него замуж собралась. Профессор начинает на дочь орать, называет кавалера Нади нехорошим словом, дочь обижается и уходит. Профессор же срывает злость на жене.
Затем нам показывают, как профессор сидя за столом заполняет анкету, которую ему дали в отделе кадров, заполняя одну графу, что он МУЖЧИНА, испытывая сомнения в этом. Ну взял бы он тогда в графе "пол", написал что он женщина, если так сильно сомневается что он мужчина.
Пока профессор думает над анкетой, зрителя переносят к комиссару Крымову, которого доставили к зловещего виду зданию. Далее происходит почти то же самое что с Дмитрием Певцовым в сериале "В Круге первом", после его ареста, только на этот раз в быстром темпе. После чего Крымова сажают в общую камеру, где он знакомится с сокамерниками.
Бородатый человек чем то похожий на Солженицына, начинает рассказывать как из него сделали братца кролика. Пока Крымов сидит в камере, нас переключают на полковника Новикова, который сидя за столом с аппетитом яичницу жрет. Заходит жирный комиссар и говорит, что пора ехать, надо немца воевать. Новиков распоряжается подать машину, после чего отправляется на НП.
Какой то генерал, которого мы раньше в сериале не видели, докладывает лично товарищу Сталину о начале контрнаступления советских войск под Сталинградом. Зрителям показывают кадры кинохроники, затем Новикова на НП. Комиссар орет на Новикова за то, что тот задержал наступление, и за это с них снимут головы . Новиков говорит что рано наступать, машин много потеряем.
Комиссар настаивает на том что пора. Генерал Василевский, звонит другому генералу и спрашивает, почему не пошли в прорыв танки и знает ли он что с ним за это будет. Генерал Еременко, звонит толстому генералу и начинает на него орать, дескать вы там все спятили, почему танки в прорыв не пошли. Жирный генерал оправдывается, дескать на направлении танков остались неподавленные артиллерийские орудия противника. Но генерала Еременко это не волнует, он требует пускать в бой танки.
При этом жирному генералу, Еременко обещает тюремную баланду, которую он будет жрать перед расстрелом, если танки не пойдут в бой. Жирный генерал, уже звонит полковнику Новикову и требует, немедленно отправлять танки в бой. Новиков приказ не выполняет, звонит артиллеристам, чтобы они обстреливали немцев еще четыре минуты, и только после второго звонка от командарма, который уже лично обещает Новикова расстрелять, отправляет танки на прорыв.
Танки без пехоты идут на прорыв. Ну а Новиков, комиссар и начальник штаба, наливают по водочке и начинают выпивать. Ну а от того как комиссар подхалимничает и говорит, что он никогда не забудет, как полковник задержал атаку на восемь минут, мы понимаем что Новикова в бедующем не ожидает ничего хорошего. Ну контрнаступление советских войск под Сталинградом, нам не показали. Ну что же почитаем тогда что про это пишет Василий Иванович Чуйков.
Тут же в сериале, полковник Новиков, кидает в комиссара снежком, распоряжается готовить штаб к перебазированию, после чего уезжает. Ну а комиссар стирает со своей мерзкой рожи улыбку, говорит что он, на Новикова написал докладную записку, в связи с тем что полковник задержал наступление советских танков на восемь минут, на этом серия заканчивается.
В руки программного директора передачи расследований Нам-су попадает дневник, в котором женщина описывает, как её насильно удерживали в психиатрической лечебнице. Больница сгорела год назад, в тот же день был убит начальник полиции. Выясняется, что по подозрению в убийстве арестовали ту самую женщину, но она утверждает, что невиновна. Нам-су начинает разбираться в этой странной истории.
VK Видео - https://vk.com/video-52058471_456239244
Работать продавцом в книжном магазине — это как наблюдать за смертельной битвой. В одном углу ринга — фантазия мировых авторов, чьи книги ты читаешь, прячась в тени стеллажей; в другом — самые фантастические посетители, которых нельзя придумать нарочно.
Я стою в отделе классики и поэзии. Ко мне подходят двое: женщина в шубе (я с первой секунды начал про себя называть ее «тетя») и ее дочка лет четырнадцати. Дочка не в шубе, но в мохнатой шапке, которую она не снимает до самого конца, хотя ей явно жарко.
Без здрасьте и до свидания (за это, во всяком случае, спасибо) тетя мне говорит:
— Есть «Ромео и Джульетта»?
— Есть, — отвечаю я. Затем добавляю: — здравствуйте.
— Ага, — говорит тетя. — Покажите.
Я начинаю задавать уточняющие вопросы. Какое издание? На подарок или себе? Мягкая обложка или твердая? В сборнике или нет? Шекспира вокруг стоит много, на любой вкус. Есть, например, кирпич, которым легко можно вырубить неугодного консультанта.
— Нам в школе задали, — объясняет тетя. — Давайте самую дешёвую, да мы пойдём.
— Хорошо. Есть одна с низкой стоимостью.
Нам запрещают говорить слово «цена». «Стоимость» — это ок. «Цена» — нет. А знаете, что еще нам запрещают? Читать. Потому что продавцы должны быть тупыми.
Я нахожу нужный томик и протягиваю покупателям. Тетя стоимостью недовольна, но все-таки открывает на случайной странице. Тут же захлопывает и спрашивает:
— Что это?
— «Ромео и Джульетта»… — краснею я, опасаясь, что всё понял неправильно и дал не ту книгу. Мало ли: ослышался, и ей требовался какой-нибудь «Ведьмак». Была у меня и такая ситуация: человек попросил «Ведьмака», изучил книгу вдоль и поперёк, затем вздохнул и сказал: «Ладно, меня Есенина просили купить, есть у вас?..»
Но вернемся к нашей трагикомедии:
— Нет, подождите, рассказ мне дайте. — Говорит тетя. — «Ромео и Джульетта». Я же попросила.
Ага, вот оно как.
Я начинаю догадываться, что влип не на шутку. У книжных продавцов есть чуйка на подобные истории. Когда ты должен подробно объяснить, почему конкретная книга стоит так дорого. Когда ты должен посоветовать историю, чтоб она прям сто процентов понравилась. И, конечно, когда тебе нужно отыскать роман, которого никогда не существовало. Во что бы то ни стало.
— Это, — говорю я, готовясь к худшему, — пьеса.
И прикрываю глаза.
— А… Пьеса, — бубнит недовольно тетя. — Ну да, вот тут роли написаны. Семья Капулетти… Джульетта вон, смотри. Тебе ж Джульетта надо? — показывает дочке.
Дочка начинает кивать, а затем качать головой, а затем снова кивать и пожимать плечами. Я жду, когда голова ее начнет крутиться вокруг своей оси, как в «Изгоняющем дьявола», но в целом успокаиваюсь: все-таки я подсказал правильно.
— Так это что, пьеса? — финально спрашивает тетя.
— Ну да, пьеса, — говорю я. И черт меня дергает добавить: — Для театра.
Взгляд женщины становится хищным. Она оглядывает меня с ног до головы и прищуривается:
— А если просто почитать?
— Пожалуйста, вот пьеса «Ромео и Джульетта». Ее можно почитать. Ставить по ней спектакль необязательно.
Тетя думает. Придумывает:
— А рассказ есть?
— «Ромео и Джульетта»? — мягко уточняю я.
— Да.
— Нет. «Ромео и Джульетта» — это пьеса. Рассказа «Ромео и Джульетта» не бывает. Произведение «Ромео и Джульетта» было задумано Шекспиром как пьеса.
Я почти шепчу: «Мне очень жаль», но предательская слеза никак не вылезает из моего дергающегося глаза.
— А, — до тети начинает доходить. — Все ясно. Покажите, что еще есть.
Я, конечно, показываю. «Ромео и Джульетта» в разных изданиях, в разных переводах. Щепкина-Куперник, Пастернак. Намекаю, что в конце зала можно отыскать издание и на языке оригинала, но женщина от меня отмахивается. Она сравнивает книги, злобно поглядывая то на дочку, то на меня. Рассуждает, конечно, вслух:
— Ну да… Вот, тут тоже роли расписаны. И здесь. Ромео вот. Джульетта. Все точно так же. Глянь-ка!
Дочка в ответ не подает признаков жизни, но этого от нее и не требуется. Я же стою, улыбаюсь, потому что мимо проходит администратор магазина.
Тетя просит:
— Покажите, какие еще есть варианты.
Я показываю. На обложке написано: «Ромео и Джульетта. Сонеты».
Тётя отвергает книгу резко, словно это и не книга вовсе, а моя надежда получить премию до конца года:
— Мне сонеты «Ромео и Джульетта» не нужны. Мне «Ромео и Джульетта» нужен рассказ. — Она злится и начинает общаться со мной, как с дураком (впрочем, я уже готов поверить, что именно так дела и обстоят). — Сонеты мне не нужны, понимаете? Рассказ есть?
— Нет, рассказа «Ромео и Джульетта» нет. Шекспир был драматургом. Он писал пьесы. Рассказов он не писал. «Ромео и Джульетта» – пьеса. Рассказа нет.
— Я поняла. Слушайте, ну вы в книжном магазине работаете, что-то уже понимаете. Вот скажите: у вас нет, но, может, появится на следующей неделе? Когда привоз? Или, может, в другом каком магазине есть? Подскажите, а? Нам просто надо в школу…
Я искренне хочу помочь, школа есть школа, да и проходящий мимо администратор больше не улыбается в ответ.
— А может, — говорю, — в школе имелось в виду, что это вы должны подготовить рассказ о Ромео и Джульетте?
— Мы? — Тетя снова начинает злиться. — А мы при чем? Мы писатели, что ли?
— Я так, предположил…
— Посмотрите на компьютере, раз сами не помните.
Мы идем к компьютеру. На экране тетя видит те же издания, что я ей показывал. Она собирается выходить искать рассказ «Ромео и Джульетта» по всему городу, потому что «в школе задали», но тут меня осеняет идея:
— Ладно, я вспомнил. Есть у нас рассказ. Правда, в сборнике. Ничего?
— Ну, покажите…
Я приношу ей хрестоматию за 8-й (вроде) класс, где собраны краткие содержания произведений в виде — вы не поверите — прозы.
Тетя рассматривает. Дочка улыбается. Обе забывают о моем существовании. Напоследок тетя кидает:
— Сразу нельзя было?
И удаляется на кассу.
Вот такой вот рассказ.
Вот такая драматургия.
Нет повести абсурднее на свете…
