1918 год. В общей суматохе гражданской войны никто не замечает, как 6 апреля умирает человек, открывший миру Шаляпина, Серова, Васнецова и многих других деятелей искусства, человек весьма дальновидных взглядов - Савва Иванович Мамонтов. В широких кругах он имел репутацию мецената, и подобно флорентийскому покровителю наук и искусств Лоренцо Медичи за Саввой закрепилось прозвище «Великолепный». Его история — это прежде всего история большой любви. Любви к русской опере и русскому искусству.
«Вся жизнь театр»
Красной нитью проходит через жизнь Саввы Ивановича любовь к театру. С самой его юности и до самой смерти. Впервые в годы учебы в гимназии, а затем и в университете Савва проявляет огромный интерес к театральным постановкам, но больше всего его занимает опера.
Отец Саввы, Иван Фёдорович, видит в сыне будущего преемника своего железнодорожного дела и возлагает на него большие надежды, и потому он не сильно рад тому факту, что юноша, вместо того чтобы прилежно учиться, увлекается театром и мелькает на тайных студенческих говорильнях. Однажды Иван Фёдорович получает предостерегающее письмо о будущем его сына, если тот не покинет университет. Тогда он без промедления принимает решение отправить Савву на Восток, где молодой человек будет заниматься делами отца и наконец научится ответственности вдали от богемных соблазнов.
Так и происходит. Правда через год Савва возвращается в Москву, и отец снова отсылает его, только теперь уже в Милан. Там по задумке Ивана Фёдоровича сын будет обучаться европейским методам торговли, а конкретно — торговли шелком. Но Милан - не Баку, здесь у Саввы снова появляется возможность заниматься любимым делом. Теперь он хочет постичь итальянскую школу пения. Для этого каждый день к нему приходит маэстро и добросовестно и методично переделывает голос Саввы на итальянский манер. Так продолжается до тех пор, пока случай не заносит молодого человека в гости к Сапожниковым, где он знакомится со своей будущей супругой, Елизаветой Григорьевной.
Особый триггер – музыка
Образ девы, которая подобно музе стоит посреди залитой солнцем гостиной близ рояля и просматривает ноты, интригует молодого Савву Ивановича, а милый голос и высокая культура девушки будят в нем первую нежность. Он спросит её: «Вы играете?», и она ответит: «Грамоты еще можно не знать, а вот чтоб на инструментах не играть, такого невозможно».
Елизавета Григорьевна получила хорошее образование, с юности увлекалась музыкой и поэзией. Первая встреча будущих супругов происходит в Милане, куда семнадцатилетняя Лиза с матерью останавливаются во время путешествия по Европе. После недолгого периода общения и романтических прогулок молодые получают благословение родителей, и 25 апреля 1865 года играют настоящую купеческую свадьбу в усадьбе Мамонтовых в Кирееве.
Спустя 5 лет Савва Иванович приобретает для молодой семьи собственное имение в Абрамцево. Здесь в последующие годы развернется знаменитый абрамцевский художественный кружок, члены которого любили и уважали не только хозяина дома, но и души не чаяли в Елизавете Григорьевне и всегда с особым теплом о ней отзывались.
Лето в Абрамцево проходило весело и беззаботно. Гости, среди которых были Поленов, Антокольский, Серов, Коровин, Репин, Васнецовы, Врубель, Нестеров и многие другие, участвовали в домашних спектаклях, рисовали, сочиняли и музицировали. Под руководством Елизаветы Мамонтовой в Абрамцево организовывались мастерские традиционных художественных ремёсел. Вся эта тёплая, творческая атмосфера вдохновила Савву Ивановича к созданию Московской частной русской оперы.
«Искусство требует средств!»
«А средства Савва Мамонтов имел и потому всю жизнь следовал одному твердому правилу — учиться у лучших педагогов, лечиться у лучших врачей, окружать себя людьми выдающимися и, по возможности, великими, пусть в будущем»1.
Далеко не все могли понять стремление Саввы Ивановича создать Частную русскую оперу. Особенно в начале на него комом обрушился вал сплетен, домыслов и критики. На деле всё объясняет простая формула: любовь к русскому искусству, помноженная на любовь к театру.
Он хлопотал и вкладывал немалые силы и средства, чтобы организовать оперу на русском языке, ориентировался в основном на русские произведения. Что было в то время большой редкостью, так как преимущественно партии исполнялись на иностранных языках: итальянском, немецком, французском.
И вот свершилось – 9 января 1885 года в Москве зрителям была представлена опера Александра Даргомыжского «Русалка». Рецензии критиков были разными, но все они давали высокие оценки декорациям и костюмам. Вот одна из первых рецензий, напечатанная в газете «Театр и жизнь»:
«В области театральной антрепризы всего дороже, когда она находится в руках людей, искренне любящих дело театра, и которыми (умело или неумело — это другой вопрос) руководит артистическое чувство, художественный вкус, а не барышнические инстинкты…»1.
Была и негативная критика, но Савва Иванович упорно продолжал реализацию своих творческих замыслов, и постепенно рецензии критиков становились все лучше. В одном из писем он писал:
«Наблюдается знаменательное явление. Публика резко выражает симпатии к русским операм, а из иностранного репертуара ничего знать не хочет. Хорошо исполненные «Ромео и Джульетта» или «Самсон и Далила» не собирают и трети театра. Словом, князья, бояре, витязи, боярыни, простонародье, скоморохи со сцены не сходят»1.
1899 год. Волна успеха накрывает Частную русскую оперу, однако жизнь снова вносит свои коррективы, и задумкам Саввы Ивановича уже не суждено будет свершиться. В результате проведенной ревизии заводов и железнодорожных объектов Мамонтова помещают в тюрьму «Каменщики». Арест становится переломным моментом, в результате которого, как прекрасно понимает сам Савва, он выйдет на свободу совершенно нищим человеком. Но даже находясь в заключении он не перестает думать о театре и искусстве. Эти мысли как обычно спасают его дух.
«Нет, не виновен»
В июле 1900 года Савва Иванович выходит на свободу. Он лишается всего своего имущества: дома на Садово-Спасской улице – свадебный подарок отца, злополучных заводов, акций железной дороги. Что же до Частной оперы, костюмы и реквизит распроданы, а труппа переходит в Театр Зимина.
Казалось, что такого человека как Савва Мамонтов трудно сломить, что он вполне способен начать всё с начала. Время от времени он продолжает получать разные деловые предложения от своих знакомых. Только на поверку часть из них оказывается пустыми, а от других Савва Иванович отказывается сам. Он переезжает жить в бревенчатый дом за Бутырской тюрьмой, где с 1896 года помещалась гончарная мастерская, превратившаяся со временем в небольшой заводик.
С момента судебного разбирательства и до самой смерти Саввы Мамонтова проходит 18 лет, наполненных как радостными, так и горестными событиями. Савву Ивановича помнят, его навещают дети, внуки, друзья. С ним продолжают советоваться, к его мнению прислушиваются, приглашают на торжества. В 1909 году он издает брошюру «О железнодорожном хозяйстве в России». И все же трагических событий происходит в его жизни куда больше, а груз их велик: Савва Иванович хоронит двоих своих детей, внука, жену, близких друзей.
А затем весной 1918 года умирает и сам Савва Иванович Мамонтов.
«Каждый человек – мостик»
В жизни ведь как – все и всё между собой так или иначе связаны, а люди как мостики. Одни представляют собой крупную монолитную конструкцию, другие - яркую достопримечательность, третьи на фоне «звездных» товарищей просто безликий объект дорожной инфраструктуры.
В судьбах многих людей Савва Иванович Мамонтов стал ключевым и связующим мостом. Именно этому человеку они будут обязаны своим успехом. Савва обладал особым умением найти и зажечь в человеке искру божью, разглядеть скрытый талант, и он верил в этот самый талант, верил в человека.
Его вклад в развитие русского искусства колоссален. Не меньший вклад принесли и его железные дороги. Особенно это ощутили в период Первой мировой войны. Вот отрывок статьи В.М. Дорошевича в газете «Русское слово» от 22 мая 1915 года:
«Два колодца, в которые очень много плевали, пригодились. Интересно, что и Донецкой и Архангельской дорогой мы обязаны одному и тому же человеку. „Мечтателю“ и „Затейнику“, которому очень много в свое время доставалось за ту и за другую „бесполезные“ дороги — С. И. Мамонтову. Когда в 1875 году он „затеял“ Донецкую каменноугольную дорогу, протесты понеслись со всех сторон. <…> Но он был упрям. Слава богу, что есть еще на свете упрямые люди. И не все еще превратились в мягкую слякоть, дрожащую перед чужим благоразумием. Когда С. И. Мамонтов на нашей памяти „затеял“ Архангельскую дорогу, поднялся хохот и возмущение. Было единогласно решено, что он собирается строить дорогу — вопреки здравому смыслу. Возить клюкву и морошку? У „упрямого“ человека выторговывали: хоть узкоколейку построить. И вот теперь мы живем благодаря двум мамонтовским „затеям“. „Бесполезное“ оказалось необходимым. Что это было? Какое-то изумительное предвидение? Что надо на всякий случай? Застраховаться? Какая-то гениальная прозорливость? Или просто — случай? <…> Есть пословица у нас: кого люблю, того и бью. Должно быть, мы очень „любим“ наших выдающихся людей. Потому что бьем мы их без всякого милосердия»2.
Возможно лишь о двух вещах сожалел Савва Иванович: что мало общался с отцом, пока у него была такая возможность, и что обидел и предал когда-то свою Лизу. А о деньгах и театре, если и сожалел, то не так сильно.
Не даром девиз его Частной оперы гласил: «Жизнь коротка, искусство вечно».
Бахревский В. А. - «Савва Мамонтов»
Копшицер М.И. - «Савва Мамонтов. Серия: Жизнь в искусстве»
