"Люблю тебя..." ("Ich liebe dich...") — Л. ван Бетховен | Исполняет Андрей Киселев
Ich liebe dich, so wie du mich,
Am Abend und am Morgen,
Noch war kein Tag, wo du und ich
Nicht teilten unsre Sorgen.
(Люблю тебя, как ты — меня;
И вечером, и утром.
Не было и дня, чтобы мы с тобой
Не разделили наших забот, тревог и хлопот.)
Auch waren sie für dich und mich
Geteilt leicht zu ertragen;
Du tröstetest im Kummer mich,
Ich weint' in deine Klagen.
(И как легко нам было переносить их вместе!
Ты утешала меня в печали,
Я оплакивал твои жалобы.)
Drum Gottes Segen über dir,
Du, meines Lebens Freude.
Gott schütze dich, erhalt' dich mir,
Schütz und erhalt' uns beide.
(Да благословит тебя Бог, отрада дней моих!
Пусть Господь защитит и сохранит тебя для меня,
Защитит и сохранит нас обоих.)
Песня Вани — М. И. Глинка (из оперы "Иван Сусанин"/"Жизнь за царя") | Исполняет Андрей Киселев
Как мать убили
У малого птенца,
Остался птенчик
Сир и гладен в гнезде...
Соловушка узнал,
И жаль ему бедняжки:
Он к птенчику летит,
И крылышками греет,
И кормит и лелеет.
Как мать скончалась
У малого сынка,
Сынок-младенец
Круглым стал сиротой.
Как добрый человек
Почуял в сердце жалость —
Берет он сироту
В свою семью и любит,
И кормит, и голубит.
1 июня исполнится 220 лет со дня рождения Михаила Ивановича Глинки, основоположника русской классической музыки и первого русского композитора мирового значения.
"Как мать убили у малого птенца..." — песня Вани из оперы М. И. Глинки "Жизнь за царя" (также известной под названием "Иван Сусанин"). В опере рассказывается о событиях 1613 года, связанных с походом польского войска на Москву.
ПЕСНЯ ДИКИ БЕТТСА, КОТОРУЮ ХОТЕЛ БЫ НАПИСАТЬ БОБ ДИЛАН
Когда бывший гитарист группы Allman Brothers Band Dickey Betts умер в апреле 2024 года, он оставил после себя наследие технической виртуозности и определяющих поколение песен, которые вдохновили многих его сверстников - в том числе и Боба Дилана. Беттс размышлял о своих отношениях с Диланом в интервью Рэю Паджетту для его книги «Обещание моего времени: беседы с участниками группы Боба Дилана», которое он повторно опубликовал в своём информационном бюллетене Flagging Down the Double E's. Впервые они пересеклись в 70-х годах, когда Беттс провел несколько дней в дороге с Диланом и Робби Робертсоном. За эти годы музыканты не раз общались и джемовали, включая запоминающееся исполнение песни «Ramblin' Man» во время концерта Дилана в 1995 году в Тампе, штат Флорида, недалеко от места, где Беттс вырос.
Когда Беттс спросил, насколько Дилан знаком с этой песней, он был приятно удивлен ответом певца.
В другой раз Боб хотел исполнить "Ramblin' Man", - вспоминает Беттс. Я сказал: "Ты ведь не знаешь слов к ней?" Он ответил: "Я знаю все слова к "Ramblin' Man". Я должен был сам написать эту песню". Я сказал: "Ладно, давай проверим. Если не знаешь, просто придумай что-нибудь, и у тебя все получится". И мы спели "Ramblin' Man". Он спел каждое слово точно так, как я написал".
Он продолжил: "Я имею в виду, он знал ее! И он спел ее лучше, чем когда-либо прежде". [Беттс врывается в образ Дилана:] "Сегодня утром я еду в Новый Ор-леан". Он говорил и пел одновременно. Это было здорово".
Боб Дилан позже выразил свою любовь к Беттсу в своей песне 2020 года "Murder Most Foul". В 17-минутном эпике есть слова "Играй Оскар Питерсон, играй Стэн Гетц / Играй "Голубое небо", играй Дикки Беттс".
"О, это была такая честь", - сказал Беттс в интервью Паджетту. Все мои друзья приходили ко мне и говорили: "Чувак, ты слышал, что Боб Дилан упомянул тебя в песне?". Я отвечал: "Ни фига себе".
"Я слышал песню. Мне было так стыдно, что я говорил: "Ну, он просто использовал меня, потому что это рифмуется с Getz". [смеется] Люди говорили мне: "Ну и фигня", но в любом случае я был очень смущен, потому что Бобу Дилану было так лестно упомянуть тебя в песне".
Портрет Виктора Цоя
Портрет выполнен на Акварельной бумаге Arches Grain Fin.
Карандаши чёрнографитные угольные GIOCONDA NEGRO.
История постсоветской поп-музыки в песнях — Технология «Нажми на кнопку» (1991)
Пионерами синтезаторной новой романтики на здешней эстраде еще в советские годы стала группа «Альянс». «Технология» выглядела как ее доппельгангер: черные рубашки, кожаные куртки, волосы торчком, взгляд с поволокой – и бесстрастный голос, плывущий по электронному звуку.
Куда очевиднее, впрочем, был другой референс: к началу 1990-х в России уже вовсю ширился культ группы Depeche Mode, который среди прочего включал в себя массовые празднования дня рождения Дейва Гаана у памятника Маяковскому в Москве, случавшиеся каждый год 9 мая. Шанс увидеть кумиров своими глазами в те годы стремился к нулю – и «Технология» стала одной из первых групп, осуществивших необходимое музыкальное импортозамещение. Возможно, именно в этом была коммерческая стратегия продюсера-тяжеловеса Юрия Айзеншписа, который взялся за Романа Рябцева и его команду вскоре после гибели предыдущего своего подопечного – Виктора Цоя.
Впрочем, сводить «Технологию» только к умелому копированию было бы несправедливо: песни они писали мелодически под стать оригиналу – и с совсем другим смыслом. «Нажми на кнопку» по сути не столько неоромантика, сколько антиромантика; и сейчас изложенную в тексте историю о технологическом гении, которому «больше не к чему стремиться», сложно не прочитывать как своего рода прощание с так и не сбывшимся советским футуристическим проектом.
Роман Рябцев, вокалист, автор песни:
Петь я стал случайно. Из «Биоконструктора», нашей предыдущей группы, ушел вокалист – и мы стали пробовать всех подряд. Даже наш будущий директор Андрей Маликов, он же будущий продюсер группы «Руки вверх!», пробовался. А у меня была уже пара своих песен – «Странные танцы», еще что-то, – ну и было решено записать сначала их с моим вокалом. И они стрельнули. Вообще, практика нашей постсоветской музыки показывает, что популярными никогда не становились искусственно созданные группы – за крайне редким исключением типа «На-На», у которых был мегамощный пиар. А все остальное шло из каких-то случайных вещей, совпадений.
Музыкой тогда зарабатывать было невозможно: и мы, и наши друзья, и куча других музыкантов занимались перепродажей инструментов. То есть, грубо говоря, фарцовкой. И как-то существовали на этот навар. Соответственно, как-то раз таким путем у меня оказалась жуткая маленькая самоиграйка Yamaha, издававшая отвратительные звуки. Единственное, что там было приличного, – это барабаны. Я забил туда какой-то рисунок ударных, бас, наиграл какую-то темку – и она у меня крутилась в голове, пока я шел на репетиционную базу от метро «Добрынинская». И придумалась фраза «Нажми на кнопку, получишь результат». Даже помню, в каком именно месте моего маршрута – там был колбасный магазин.
Мне казалось, что это песня о некотором злом гении, который с помощью компьютеров мечтает поработить весь мир. Основной посыл какой – когда все есть и все можешь, жизнь становится бессмысленной. Как там поется… Не могу вспомнить, как поется, текст существует отдельно от меня уже – когда поешь его двадцать с лишним лет, уже просто не понимаешь, о чем поешь, на самом деле. Но суть в том, что художник должен быть голодным.
Вообще, толковать свои песни крайне сложно. Да и чужие. Я часто вспоминаю, как мы в школе с товарищем впервые услышали альбом «Аквариума» «Радио Африка». Он наши детские мозги поразил до глубины души, мы долго ломали голову, о чем там поется. А потом наш одноклассник Вася послушал и сказал: «Чего вы мучаетесь? Тут все понятно. Все песни про то, как трахаться».
Насчет беспредела – у нас был буквально один эксцесс. Мы давали концерт в городе, который обслуживает большую зону – она еще знаменита тем, что за все время существования оттуда сбежал только один человек, и это был Феликс Дзержинский. Но жители города обычные, нормальные, никакой не криминалитет. А вот когда мы уже уезжали, на выезде из города наш автобус остановили бандиты. Мы приготовились к худшему. А они зашли и говорят: «Мужики, ну это самое, вы уехали, а мы с вами так и не выпили и не поговорили. Давайте чисто так полчасика побазарим». И они накрыли поляну, угощали нас – устроили пир горой прямо на трассе. Вот вам и беспредел. Ну или еще был в Тольятти случай – подошел какой-то местный бандит и сказал: «Ну это, вы мне денег должны». – «За что?» – «Ну это, на районе у нас выступаете, значит, должны». Наш директор приобнял его за плечи – пойдем, говорит, побазарим. Они вернулись минут через двадцать – и улыбающийся бандит получил от нас пластинку, плакат с автографами, сфотографировался с нами и был очень доволен.
Леонид Величковский, клавишные, вокал:
Мы с Ромой изначально тяготели к техно-попу. В России широко известны три таких группы: Depeche Mode, Camouflage, ну и «Технология». Поэтому мы были обречены на сравнение с Depeche Mode. Многие говорят, что мы их копировали. Но это не так. Дело все в том, что этот стиль музыки изначально предполагает использование очень специфических звуков. Для меня, например, все металлические группы на одно лицо. Но специалисты – сто процентов – скажут, что нет, эта группа про одно, а та – про другое. Точно так же Depeche Mode и «Технология».
Ритм жизни был такой: я утром вставал, завтракал и ехал на базу до поздней ночи. Мы репетировали и играли в компьютерные игры. Появились компьютеры «Атари», и мы убивались сутками. Сутками! Фактически у нас уже был готов первый альбом – «Странные танцы», «Нажми на кнопку», «Все, что ты хочешь», – когда мы стали выступать в клубе «Джамп» Игоря Селиверстова. Туда ходила продвинутая публика, там же и Лада Дэнс выступала. То есть у нас начиналась раскрутка, но не было связей. Я не мог прийти в «МузОбоз», и в передачу «50 × 50» я попасть тоже не мог. Всех знал Юра Айзеншпис. Мы к нему ездили и я его упрашивал: «Юра! Ну возьми нас». Но он в нас не очень верил. Он, в принципе, не особо понимал эту музыку. Говорил: «Чего-то у вас не то. Вам бы взять двух трубачей». Я говорил: «Юр! Ну каких трубачей? У нас вообще другая тема». А он такой: «Да? Не знаю. Как-то скучновато». И я помню момент, когда мы собрали первый зал-тысячник на Украине, вернулись в Москву – и звонит Юра: «Ну что, ты куда пропал? Приезжай». По сути, он сделал два эфира: «50 × 50» и «Утреннюю почту». Но нам именно вот этих двух эфиров и не хватало, чтобы стать популярными.
Если попытаться описать могущество Айзеншписа в то время, то по музыкальной части он был даже не Сурковым, а сразу Путиным – влиятельным человеком, которого все знали. Музыкой занимался с 1960-х, сидел за валютные операции. В связи с этим расходились мы с Юрой тяжело. Первый конфликт произошел из-за финансов, ну и потом из нас стали выжимать все соки. Нам же заниматься творчеством хотелось. А были одни гастроли. Он привлек людей – это называлось группировка «Мазутка», – и я получил по башке в подъезде. Выхожу из лифта, там стоит человек – как даст мне палкой в голову! А я тогда уже начал заниматься Ладой как артисткой и жил с ней. Лада вызвала ментов, они такие: «Вы кто? Музыканты? Ну это ваши дела, сами разбирайтесь». И ушел. А у меня кровь. Это вот было первое наше пересечение с криминалом. Итог расставания я не помню, но Юра нам вернул КамАЗ с плакатами «Технологии». Промоматериал, за который мы же заплатили.
В любом случае я к тому времени стал интересоваться другими артистами и перешел в поп-музыку: стал писать Наталью Гулькину, сделал группу «Комиссар», помогал Лике Стар. Для меня стиль «Технологии» стал слишком узким: я за пять лет там все сделал, что можно было.
Источник: книга Александра Горбачева «Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях / 1991–2021»