Тюрьма Мёртвых (1 глава)
Тюрьма мёртвых (глава 2)
Тюрьма мёртвых (глава 3)
Тюрьма мёртвых (глава 4)
Тюрьма мёртвых (глава 5)
Когда мы приехали обратно, разложили инструмент и я, наконец, присел, то сразу же почувствовал себя ужасно измотанным. Тело ломило, рука от кисти до локтя изнывала от боли, перед глазами то и дело мелькало жуткое лицо. Неужели такое может привидеться? Я чётко помню эти шрамы, запах, хотя болотной гнилью тут тянет изо всех щелей.
После ужина в мою комнату зашел Сергей Иванович и вручил конверт. Я открыл его, нос моментально защекотал запах купюр.
― Я слышал, вы руку повредили?
Я показал ему перебинтованную кисть.
― Скажите, я, может, чего-то не понимаю, но неужели во всей тюрьме нет больше ни одного сварщика, кроме меня? ― я надеялся, что раздражение в моём голосе даст чёткое понимание того, что я не нанимался здесь на роль мальчика на побегушках.
Сергей Иванович взял стул и присел неподалеку, он устремил взгляд к потолку, будто что-то очень внимательно рассматривал там.
― Вы же в курсе, в какое время мне пришлось за вами приехать? Людей сейчас ничем не замотивировать: ни зарплатой, ни стабильностью, ― он сделал задумчивую паузу, как будто, наконец, нашел на потолке то, что искал, ― им на всё плевать, на всё. Они не хотят считаться с нашими правилами. Пьют, болтают лишнего, не выполняют или некачественно выполняют указания, ― он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза, ― но вы-то, вы же разумный человек, профессионал, видно, как подходите к делу, даже вон собой жертвуете, ― он как-то хитро оскалился, отчего у меня мурашки пошли по телу, ― конечно, мы не собираемся вас гонять по всей тюрьме с поручениями. Как только найдем еще достойных людей, вас больше беспокоить по пустякам не будем.
Он встал со стула и направился к выходу.
― Завтра с утра за вами приедет сопровождающий и отвезёт в город. Запаситесь всем необходимым и отдохните, как следует, чтобы с понедельника с новыми силами, так сказать, в бой, ― он махнул кулаком, отбив неслышимый такт.
― В конверте, кстати, компенсация за сегодняшнюю травму, доброй ночи, ― он ушел.
Я открыл конверт и принялся пересчитывать. Деньги приятно шуршали в руках. Их вид, должно быть, способен растопить любое сердце и простить любые неприятные нюансы. Он не обманул, заплатил за эту неделю и бонус за ожог. Я был удивлён щедрой сумме, обычно столько я зарабатывал за месяц. Может ещё раз обжечься?
Боль в руке утихла, я даже начал забывать о ней, предвкушая завтрашний выходной.
«Теперь всё будет хорошо, всё, наконец, наладится, ― я лежал на спине с закрытыми глазами и мысленно тратил выручку, ― всё-таки мне повезло, хрен с ней, с рукой, и с этой трубой, в конце концов, я же не по клавиатуре щелкаю, такое случается».
С этими мыслями я постепенно уснул и проспал до самого утра.
Разбудил меня звук трезвонившего в коридоре телефона. Часы на телефоне показывали семь утра.
Я не спешил, вразвалочку добрел до телефона и, сняв трубку, прозевал в неё.
― Алло.
― Через пятнадцать минут за вами приедет сопровождающий, будьте готовы, ― трубку положили.
Зевота не отступала, сознание всё ещё блуждало по бархатистым закоулкам недавно оборванных сновидений, нехотя растворявшихся в угрюмой реальности.
Я потёр глаза и вдруг вспомнил, что моя рука перебинтована. Странно, но боль совсем не ощущалась, надавив на место ожога, я ничего не почувствовал, тогда я начал разматывать бинт, и как я удивился, когда, сняв последний моток, не обнаружил следов ожога, лишь слегка розоватое пятно, напоминавшее о нём.
Это было невероятно. В моей профессии ожоги ― частое явление, обычно, на их лечение уходит немало времени, а тут всё прошло за ночь. Я крутил рукой, пораженный эффективностью странной мази.
«Вот это, блин, чудеса. Надо раздобыть у Вити пару таких тюбиков».
Я почти дошел до своей комнаты, как вдруг телефон снова зазвонил. Я посмотрел в его сторону, надеясь, что абонент на том конце провода всё-таки успокоится. Но этого не случилось.
Я подошёл и, сняв трубку, решил немного понаглеть:
― У меня вы-ход-ной! ― но мне не ответили. Лишь странные звуки доносились из динамика. Я вслушался, но бесконечные помехи мешали мне разобрать хоть что-то.
― Алло, алло, что вы молчите! Я вас слушаю! ― я уже хотел положить трубку, но тут звуки стали чуть сильней и разборчивей, кажется, кто-то плакал. Я слышал тяжелое прерывистое дыхание и всхлипы, сопливый нос то и дело шмыгал.
― Вы наверно номером ошиблись, я кладу трубку…
― Нет! Папа, пожалуйста, не уходи, ― голос принадлежал маленькой девочке. Она так горько плакала, что сердце ёкнуло.
― Эй, эй погоди, не плачь, ― я начал успокаивать девочку, хотя от моих слов было мало толку, она меня не слушала.
― Папа, пожалуйста, ― жевала она слова сквозь слёзы.
― Послушай, ― я старался говорить как можно мягче, ― я не твой папа, ты неправильно набрала номер. В ответ хныканье начало набирать обороты.
― Почему ты ушёл? Почему ты бросил нас с мамой? Это всё из-за того, что я уронила твой телефон в унитаз? Прости, прости меня, пожалуйста, хочешь, хочешь, забери мой телефон! Забери планшет, телевизор! Забери всё, что хочешь, только, пожалуйста, вернись! ВЕРНИСЬ! ― девочка уже не плакала, она рыдала.
Я почему-то чувствовал себя козлом, я не был отцом этой девочке, но я ощущал вину за всех мужчин на земле.
«За что мы так поступаем с бедными детьми? Почему бросаем их?! Так не должно быть, дети не должны звонить своим родителям и умолять их вернуться домой».
Я понимал, что звонок нужно сбрасывать, но перед тем, как повесить трубку, я услышал последние доносившиеся из динамика слова девочки. И только после того, как звонок был сброшен, я понял, что она сказала:
― Зачем ты умер!
Внутри меня всё сжалось. Словно вросший в бетонный пол я стоял, не шевелясь, слезы скопились в уголках глаз и начали стекать по щекам.
«Зачем ты умер!».
Еще и ещё, эта фраза кружилась вихрем в голове.
«Как же так, куда она звонила? Просто так? Наобум набрала номер? Или отец действительно сбежал от них и, переехав в другую квартиру, обзавёлся телефоном, а потом уже и из живых ушёл?! Какой кошмар. Это просто жуть».
Погрузившись в тяжелые раздумья, я не заметил, как прошло моё время на сборы и за мной приехал сопровождающий.
― Вы готовы? ― спросил меня роботоподобным голосом лысый охранник.
«На этот раз за мной соизволили прийти?».
Это был не тот тип, что приезжал вчера, правда, я понял это только по форме черепа. Всё остальное было один в один: костюм, телосложение, бледная, цвета извести кожа. Эти ребята напоминали агентов из «Матрицы», только бюджетной версии. Абсолютно «деревянное лицо» с полностью отсутствующим взглядом и минимальным набором каких-либо эмоций. Походу они редко покидают здешние стены, так как всю их внешность можно сравнить с видом местных камер: строгие, угловатые, холодные и совершенно бездушные. От него пахло уставом.
― Ещё пять минут, ― с этими словами я направился в комнату. Неаккуратно запихнув всё необходимое в сумку, я выключил свет и двинулся к вагонетке.
«Наконец, хоть посмотрю на тюрьму в дневном свете».
Девочка из телефона постепенно умолкала в моей голове, и я снова начал настраиваться на позитивный лад, так как скоро увижу Алину, я так сильно скучал по ней.
Я уже начал привыкать к этим передвижениям по железной дороге, мне даже показалось, что до первого крыла добрались в два раза быстрей, чем в прошлый раз.
Часы на телефоне показывали без пятнадцати восемь, когда перед нами возник лабиринт, ведущий к выходу. Дойдя до первой развилки, мы почему-то свернули направо, хотя я отчётливо помню, что пришли мы сюда с левой стороны, но я не стал никак реагировать, наблюдая за тем, куда дальше поведет нас дорога. На стене появилась первая цифра 17, это насторожило меня еще больше, потому как такие цифры нам и вовсе не попадались ранее, по всему телу пробежался холодок волнений.
― Я извинюсь, а мы точно идём к выходу? ― обратился я к спине, идущей впереди.
Но охранник словно меня не слышал.
― Эй, друг, не делай вид, что ты не слышал! ― терпеть не могу, когда меня игнорируют, тем более в таких ситуациях.
Но он даже ухом не повёл в ответ на мои обращения. Мы продвигались дальше, поворот за поворотом, всё вокруг: стены, лампы на них, ― всё это выглядело точно так же, как в прошлый раз, но с небольшими различиями.
«Кажется, меня куда-то уводят, но куда?».
Тут мы вышли на тройную развилку, которая показалась мне знакомой, и уже через несколько шагов я увидел на стене цифру 3.
Протяжно выдохнув, я, наконец, успокоился.
«Эти катакомбы с ума меня сведут, я был уверен, что правильный проход только один, а может, всё это фигня, и нет никаких лабиринтов? Так, всего лишь способ запугать?».
Снова я стоял перед этой странной дверью с непонятными словами и символами. Мне было очень любопытно, что это за текст, и на каком языке написан, но я понимал, что спрашивать смысл нарисованного у этого «зомби» бесполезно.
«В этой тюрьме никто тебе ничего не расскажет, такие уж у них чёртовы правила».
Охранник ввёл код, дверь отворилась, и моему взору предстала стена из тумана.
«Эта что шутка?».
Мы нырнули в густую массу, прошли пару шагов, и туман словно закрыл за нами занавес, потому как дверь я уже не видел. Несмотря на то, что на улице было самое начало дня, видимость была еще отвратнее, чем в ту ночь, когда я пришёл сюда. Я практически наступал охраннику на пятки, боясь отстать даже на метр.
Судя по звукам, стройка шла полным ходом, но масштабы её определить по-прежнему было невозможно.
Мы двигались, не останавливаясь, я даже не заметил, как дорога провела нас через лес, и спустя немного сбоку показался купол старой церкви. Чем больше мы отдалялись от тюрьмы, тем теплее становилось вокруг. Пройдя поле и выйдя на просёлочную дорогу, я увидел чёрный автомобиль, дремавший в истомном ожидании. Сопровождающий меня охранник проследил за тем, как я сел в авто, и только после того, как двигатель зажужжал, растворился в белой массе.
И снова запах хвои, кожи и дорого табака, снова угрюмый, неразговорчивый тип впереди, но мне было плевать, я ехал домой.
Машина тронулась с места и медленно поскакала по кочкам, потихоньку убивая подвеску.
Не знаю, как водитель определял, куда ехать, лично я не видел ничего, словно мы плыли по бескрайнему морю, а у него был компас. Постепенно дорога стала ровней, через минуту мы свернули на асфальт, и туман исчез. Это было так резко и неожиданно, будто мы вынырнули из мутной воды, и всё вокруг обрело чёткие грани и очертания.
Мы отдалялись от поля, а густая шапка тумана, словно магнитом, удерживалась над ним, не выходя за невидимый барьер, скрывая его. Воздух в автомобиле резко начал тяжелеть. Кажется, за окном настоящая духотища, она постепенно заполняла салон, пока водитель не включил кондиционер. Я хотел попросить его этого не делать ― скопившийся за время ходьбы холод по-прежнему жил внутри меня, словно тюрьма со своей сыростью добралась до самых костей ― но решил, что потерплю.
Завидев первые признаки цивилизации, я, как ребенок начал вертеть головой по сторонам, радуясь машинам, людям, миру полному цветов и красок.
Добрались быстро, в воскресенье утром дороги и улицы обычно пустые, но мне казалось, всё иначе, сказывалось одиночество. Водитель припарковался на том же месте, что и в прошлый раз.
― Завтра в семь, не опаздывайте, ― скомандовал тип.
Не люблю, когда со мной разговаривают в подобном тоне, и почему опять нужно вставать в такую рань!? Но всё же решив промолчать, я вылез из авто и хлопнул дверью чуть сильней чем следовало бы.
Глаза защипало, словно в них попало мыло. Кожу приятно ласкало летнее солнце, по которому я очень соскучился, должно быть, я уже загорел.
Поднявшись наверх и зайдя в квартиру, я почувствовал легкое облегчение, словно мне больше не придётся возвращаться обратно, очень этого не хотелось, но плотный конверт в кармане говорил о том, что возвращения не избежать.
― Алин! Родная, ты спишь? ― ответа не последовало.
«Должно быть, опять в берушах дрыхнет».
Я разулся и проследовал в спальню. Мысленно представляя, как забираюсь к ней под одеяло, нежно целую теплую, бархатистую кожу на плече, одновременно поглаживая рукой по бедрам. Постепенно становлюсь чуть жестче ― она это любит, и …
Мечты оборвались, меня встретила заправленная постель. Такого я точно не ожидал. Вдруг в кармане завибрировал телефон, я даже сначала испугался, совсем отвык от этого, на экране высветилась надпись «Любимая».
― Ал.. ― Алина перебила меня, не дав договорить.
― Олег! Ты где? ― спросила она не своим, дрожащим от волнения голосом.
― Я дома, а вот ты где?
― Я у твоей матери, мы собирались идти в полицию писать заявление!
― Какое заявление? Что случилось?! ― услышав слово «полиция», я почувствовал ведро ледяной воды, вылитое мне на голову и резко затушившее огонь желания.
― Ты куда пропал, почему на связь не выходил?! Мы с твоей матерью места себе не находим, она уже два дня на работу не ходит из-за тебя!
― В смысле, куда пропал? Просто в последний раз мы с тобой как-то неважно пообщались, я подумал, приеду через пару дней, мы помиримся. Погоди, я же тебе сказал, что в воскресенье приеду! Сегодня воскресенье.
― Да, в воскресенье! Только надо было уточнить ― в какое, я не думала, что это воскресенье будет через две недели!
― Ты, ты вообще о чём? ― я совсем не понимал, что происходит, она несла какой-то бред, ― какие, к чёрту, две недели?
― Обычные, Олег, обычные две недели тебя не было, я уже собиралась идти писать заявление, ты не звонишь, не пишешь, вечно вне зоны доступа, как прикажешь это понимать?!
― Я…я ничего не понимаю. Пожалуйста, приезжай домой, давай всё обсудим, самое главное, я здесь, и всё хорошо, успокой мать, бери такси, я пока позавтракаю.
― Хорошо, ― она положила трубку.
Я стоял посреди комнаты в полном ступоре. В голове все мысли перемешались.
«Я же помню, как менялись числа в телефоне, помню, сколько раз ложился спать и вставал, не мог же я просто взять и потерять неделю ― это хрень какая-то».
Я взглянул на дату в телефоне и ужаснулся.
«Вот же бл…, что за?».
Алина говорила правду, две недели прошло с того момента, когда я уехал поздно ночью.
«Этого не может быть, я не верю, что не заметил этого, я точно помню».
Я положил конверт на стол, приготовил завтрак и не спеша принялся жевать. Дома было ужасно душно, хотя термометр показывал всего двадцать градусов, но как по мне, так ощущались все сорок, словно я провёл две недели не за городом, а в другой климатической зоне.
Минут через двадцать послышался звук открывающегося замка, на пороге появилась Алина. Её лицо выглядело так, словно она отпахала смену в поле. Длинные белые волосы, наспех собранные в хвост, лоснились на свету. Под глазами образовались небольшие мешки.
Я отложил приготовленную наспех яичницу и, подойдя к жене, обнял её. Она ткнулась носом в мою грудь. От одежды пахло остывшим потом и кофе с корицей ― любимым напитком моей матери.
― Эй, ну ты чего? ― я старался говорить, как можно тише и ласковее, поглаживая рукой по голове.
― Ничего. Почему ты не звонил? ― наконец спросила она дрожащим голосом.
― Я немного обиделся на тебя, просто ты как-то странно отреагировала на мою командировку, словно тебе было всё равно.
― Мне всё равно? О чём ты говоришь? ― она отстранилась и строго взглянула на меня красными от подступающих слез глазами.
― Ну, когда я звонил, помнишь? Ты разговаривала со мной очень холодно, создавалось впечатление, что тебе плевать.
Я еще раз взглянул на неё. Господи, как же она похудела. И эти синяки вокруг глаз. Она заметила это, и теперь краснота распространилась на щеки и нос, кажется, она готова расплакаться.
― Что ты такое говоришь? Мне плевать? Мне? Как, как тебе вообще в голову такое пришло?!
― Ну... ― я чувствовал себя полным ничтожеством в этот момент.
«Может, я действительно погорячился, может, просто мне тогда так казалось, всё из-за этого проклятого места?».
― Слушай, я был не прав, прости меня, пожалуйста, я не знаю, что на меня нашло, эта чёртова тюрьма. Я, я просто козёл, прости, пожалуйста, ― я начал целовать её лицо, глаза, стараясь успокоить, снять незаслуженную красноту.
― Почему тебя не было так долго?
― Ты не поверишь, ещё час назад я был уверен, что отсутствовал всего несколько дней, это какой-то бред! Я не понимаю, что произошло, может, они меняли дату в телефоне, пока я спал, хотя это глупости всё… Я точно уверен, что не мог находиться там две недели, точно уверен, ― но я ни в чём не был уверен.
Дни в тюрьме менялись не только на экране телефона. Я также отсчитывал их, когда засыпал и просыпался.
«Помню каждую ночь или не каждую?».
― Ты мне веришь? ― я посмотрел ей в глаза, пытаясь разобраться, принимает ли она эти слова всерьёз или думает, что я вру.
― Сам-то как думаешь?
― Ну а где, по-твоему, я был?
― Не знаю, ― она отстранила мои объятия и подошла к столу.
― Что это? ― вдруг спросила Алина, глядя на конверт.
― А? О, кстати, это моя зарплата! ― я вдруг вспомнил о деньгах, и на секунду моё настроение поползло вверх.
Алина утерла нос и вытащила купюры из конверта.
― Это твоя зарплата? ― она повернулась ко мне, её глаза увеличились.
― Здорово, правда?
Здесь ознакомительная часть книги заканчивается.
Чтобы узнать чем заканчивается эта история заходите в группу с моими работами https://vk.com/topic-96791842_40609885
Спасибо вам за внимание!