Литература + Париж

...и времени первых.

Всемирная выставка 1889 года в Париже запомнилась не только сооружением трёхсотметровой Эйфелевой башни: временной арки входа на выставку, которая стала постоянным символом Парижа и Франции, виновницей череды скандалов, а со временем — ещё и самой фотографируемой, и самой посещаемой платной достопримечательностью в мире.

Тогда же на Монмартре открылось заведение, тоже ставшее одной из визитных карточек французской столицы. Его придумали авантюристы-антрепренёры Жозеф Оллер и Шарль Зидлер, а художник Адольф Виллетт украсил полноразмерным бутафорским ветряком. Красные крылья и стены мельницы недвусмысленно намекали на территориальную и атмосферную близость с кварталом "красных фонарей".

6 октября 1889 года кабаре Moulin Rouge — "Красная Мельница" — распахнуло двери для самого широкого круга публики...
...правда, в первую очередь для мужчин, которые впечатлялись откровенными танцами местной труппы на огромном танцполе.

Впервые гвоздём программы антрепренёры сделали канкан — с задиранием юбок, махами ног выше головы и демонстрацией женского нижнего белья.

Первой исполнительницей умопомрачительного финала канкана стала звезда "Мулен Руж", молоденькая танцовщица Луиза Вебер по прозвищу Ла Гулю — "Проглот". Раскрутившись в танце и вскинув ногу, она с визгом садилась на шпагат. Теперь это классика, но сложный трюк по-прежнему исполняется только настоящими мастерицами.

Первым посетителем голубых кровей, проложившим путь в "Мулен Руж" для высшей аристократии, оказался принц Уэльский — сын британской королевы Виктории, будущий король Эдуард Седьмой. Прослышав о популярном заведении, в 1890 году он заглянул в кабаре с приятелями. Увидав принца за столиком, непосредственная Ла Гулю крикнула: "Эй, Уэльс, шампанское за твой счёт!" — и канкан в тот вечер особенно удался, а самые дорогие места в "Мулен Руж" начали постоянно выкупать представители сливок общества.

Впервые вокруг танцовщиц кабаре сложилась ещё более атмосферная субкультура, чем была у балерин. Граф Анри де Тулуз-Лотрек, талантливый живописец и график, сделал очаровательную Ла Гулю своей постоянной натурщицей, познакомил с Ренуаром и другими коллегами, так что вскоре танцовщицы "Мулен Руж" превратились в звёзд изобразительного искусства. Ла Гулю украшала собой рекламные плакаты представлений, ставшие полноценными арт-объектами.

В кабаре под красной мельницей впервые додумались не ограничиваться в программе одними танцами и перемежать их номерами других жанров. Для этого на сцену приглашали профессиональных циркачей — фокусников, клоунов, акробатов — и мастеров эпатажа, которые потешали публику балаганными трюками вроде музыкального испускания газов. Программа становилась всё более разнообразной: в ней появились оперетты и ревю — многоактные представления с вокальными номерами и скетчами, когда артисты по ходу представления обменивались репликами между собой и вступали в диалог со зрителями.

Танцовщицы "Мулен Руж", поначалу впечатлявшие публику нижним бельём, стали первыми выступать вообще без белья. Представление сделалось уже запредельно откровенным. В других кабаре переняли этот новаторский опыт...
...и четверть века спустя для Европы демонстрация со сцены прелестей нараспашку стала привычным делом — судя по книге чеха Ярослава Гашека "Похождения бравого солдата Швейка":

К вечеру он пошёл из лагеря в город, собираясь попасть лишь в венгерский театр в Кираль-Хиде, где давали какую-то венгерскую оперетку. Первые роли там играли толстые артистки-еврейки, обладавшие тем громадным достоинством, что во время танца они подкидывали ноги выше головы и не носили ни трико, ни панталон, а для вящей приманки господ офицеров выбривали себе волосы, как татарки. Галёрка этого удовольствия, понятно, была лишена, но тем большее удовольствие получали сидящие в партере артиллерийские офицеры, которые, чтобы не упустить ни одной детали этого захватывающего зрелища, брали в театр артиллерийские призматические бинокли. <...>

Щекотливое первенство "Мулен Руж" было закреплено в очередной раз 9 февраля 1893 года. Студенты устроили на сцене кабаре вечеринку с импровизированным конкурсом красоты. Его участница по прозвищу Мона, одетая древней египетской царицей Клеопатрой, разделась перед зрителями догола. Возмущённые блюстители нравственности добились, чтобы Мону оштрафовали на сто франков, а кабаре "Мулен Руж" стало местом рождения стриптиза — и только добавило себе популярности. Слух о новшестве быстро перелетел океан: вскоре стриптиз уже исполняли танцовщицы кабаре в Чикаго.

До Первой мировой войны в "Мулен Руж" регулярно бывали многие знаменитости, среди которых Оскар Уайльд и Пабло Пикассо.

В 1915 году кабаре полностью сгорело при пожаре, случившемся из-за ремонта. "Мулен Руж" выстроили заново уже после войны, в 1921-м...
...а когда отгремела Вторая мировая, кабаре было реконструировано. На его сцену вернулся классический канкан — и не только.

Первый в мире водный балет здесь устроили в 1964 году: для этого пришлось установить гигантский аквариум.

В "Мулен Руж" выступали мировые звёзды эстрады, среди которых Фрэнк Синатра, Шарль Азнавур, Далида и Лайза Минелли. В 1986 году здесь танцевал Михаил Барышников.

В 1990-х кабаре испытывало финансовые затруднения. Выбраться из них помогли, в том числе, россиянки. Я был приятно удивлён, когда в купленном у входа в "Мулен Руж" красочном рекламном журнале обнаружил имена и портреты знакомых танцовщиц: девушки из Ленинградского Мюзик-Холла составляли едва ли не половину труппы...
...а новый взлёт популярности кабаре начался в 2001 году, после выхода на экраны фильма "Мулен Руж!" с Николь Кидман и Юэном Макгрегором в главных ролях. Заслуженной наградой кинематографистам стали восемь номинаций на премию "Оскар" и две золотых статуэтки: за лучший дизайн костюмов и за лучшую работу художника-постановщика. Фильм в самом деле получился потрясающе живописным.

Из личных впечатлений, подкреплённых хорошим знакомством с работой и внутренней жизнью нашего Мюзик-Холла, — недосягаемый уровень "Мулен Руж" для других кабаре и аналогов. Мюзик-Холл мог сравниться с парижским "Лидо" и превосходил берлинский "Фридрихштадтпаласт" минимум настолько, насколько проигрывал "Красной Мельнице".

Огромный комфортабельный зал "Мулен Руж" очень удобен для восьми с половиной сотен зрителей, которым с любого ракурса прекрасно видно представление на огромной сцене и над ней, поскольку акробатические и воздушные номера продолжают украшать программу кабаре.
Чувствительная цена билетов — от ста до двухсот евро или дороже, если заказать ужин прямо на зрительское место, — оправдывается феерическим действом. Артисты идеальны. Работы художника-постановщика и автора костюмов не уступают произведениям их оскароносных киноколлег. Грандиозная машинерия завораживает. Режиссура и сценография продуманы до мелочей — это забота не только о публике, но и о труппе: одно удовольствие смотреть, в каком профессиональном комфорте работают артисты и все сценические службы...

Конечно, сейчас в "Мулен Руж" уже не показывают совсем уж откровенных номеров. И всё же кабаре, открытое весёлыми авантюристами 6 октября 1889 года, ежедневно даёт два аншлаговых представления, ежегодно принимает шестьсот тысяч гостей — и до сих пор находит, чем удивить и порадовать каждого.

1. Церковь Сен-Мерри - набатный звон с колокольни ее монастыря был сигналом к народному восстанию 1832 г., к которому относятся описываемые в романе битвы на баррикадах.

"Они слышали набатный колокол Сен-Мерри, не замолкавший ни на минуту со вчерашнего дня; это доказывало, что другая баррикада, большая баррикада Жанна, все еще держалась."

2. Канализация Парижа, по которой Жан Вальжан вынес раненого Мариуса с баррикады.

"Для осуществления упомянутого процесса под Парижем существует второй Париж — Париж водостоков, со своими улицами, перекрестками, площадями, тупиками, магистралями и даже своим уличным движением — потоками грязи вместо людского потока."

"В наше время клоака опрятна, строга, выпрямлена, благопристойна. Она почти олицетворяет идеал, обозначаемый в Англии словом “респектабельный”. У нее приличный вид, она сероватого цвета, вытянута в струнку и, если можно так выразиться, одета с иголочки. Она похожа на человека, который из купцов вдруг вышел в тайные советники. Там почти совсем светло. Там даже грязь держится чинно."

3. Вид на мост Дебийи и окрестности - где-то в этом районе (на берегу справа) Тенардье, прятавшийся от Жавера, встретил Жана Вальжана, оказавшегося у закрытой решетки на выходе из канализации. Несмотря на приведенное ниже описание, с учетом мостов, которые были возведены после 1832 г., место можно указать более точно - между мостами Альма (открыт в 1856 г.) и Дебийи (1900 г.).

"Господин барон, шестого июня тысяча восемьсот тридцать второго года, примерно год тому назад, в самый день мятежа, один человек находился в Главном водостоке парижской клоаки, с той стороны, где водосток выходит на Сену, между мостом Инвалидов и Иенским мостом.<...>Человек этот, вынужденный скрываться по причинам, впрочем, совершенно чуждым политике, избрал клоаку своим жилищем и имел от нее ключ. Повторяю, это случилось шестого июня, вероятно, около восьми часов вечера. Человек услышал шум в водостоке. Очень удивленный, он прижался к стене и стал прислушиваться. Это был шум шагов; кто-то пробирался в темноте, кто-то шел в его сторону. Странное дело, в водостоке, кроме него, оказался еще человек. Решетка выходного отверстия находилась неподалеку."

https://fr.wikipedia.org/wiki/Ruisseau_de_Ménilmontant

4. Маршрут Жавера после того, как он покинул улицу Вооруженного человека, оставив Жана Вальжана на свободе.

"Свернув кратчайшей дорогой к Сене, он вышел на набережную Вязов, пошел вдоль берега, миновал Гревскую площадь и остановился на углу моста Богоматери, не доходя караульного поста на площади Шатле. <...> Жавер сошел с моста и твердым шагом, на этот раз с высоко поднятой головой, направился к полицейскому посту под фонарем, на углу площади Шатле."

"Он снова пересек по диагонали площадь Шатле, достиг набережной и, возвратившись с точностью автомата на то самое место, какое покинул четверть часа назад, облокотился на ту же плиту парапета, совершенно в той же позе, как прежде. <...> Завеса облаков скрывала звезды. Небо застилала густая зловещая мгла. Ни один огонек не светился в домах квартала Ситэ; прохожих не было, все ближние улицы и набережные казались пустынными; Собор Парижской богоматери и башни Дворца правосудия казались очертаниями самой ночи. Фонарь освещал края перил красноватым светом."

5. Вид на мост Нотр-Дам, с которого Жавер бросился в Сену.

"Несколько мгновений Жавер стоял неподвижно, устремив глаза в эти отверстые врата ночи; он вглядывался в невидимое пристально, с упорным вниманием. Шумела вода. Вдруг он снял шляпу и положил ее на перила. Минуту спустя высокая черная тень, которую запоздалый прохожий мог бы издали принять за привидение, поднялась во весь рост на парапете, наклонилась над Сеной, затем выпрямилась и упала прямо во тьму".

6. Улицы, по которым пролегал маршрут Жан Вальжана и Козетты до квартиры г-на Жильнормана и обратно, куда они ходили к Мариусу.

"Покинув улицу Сестер страстей господних, он вернулся к себе, на улицу Вооруженного человека. Он шел туда окольным путем, через улицы Сен-Луи, Нива св. Екатерины и Белых мантий; ему пришлось сделать довольно большой крюк, но этой самой дорогой ежедневно, вот уже три месяца, чтобы миновать грязную и многолюдную Старую Тампльскую улицу, он провожал Козетту с улицы Вооруженного человека на улицу Сестер страстей господних."

7. Церковь Сен-Поль Сен-Луи, где венчались Мариус и Козетта.

"Блаженство двух сердец передавалось толпе и вызывало у прохожих радостное умиление. Люди останавливались на Сент -Антуанской улице, против церкви св. Павла, чтобы сквозь стекла экипажа полюбоваться померанцевыми цветами, трепетавшими на головке Козетты."

Материал охватывает пятую (последнюю) часть произведения - "Жан Вальжан"

Если вдруг я упустила какие-то локации, буду рада ответить в комментариях.

1. Предполагаемое расположение дома дедушки Мариуса, господина Жильнормана, где впоследствии жили Мариус с Козеттой

"Он жил в квартале Марэ на улице Сестер страстей господних, в доме № 6. Дом был его собственный. Он давно снесен, и теперь на его месте выстроен другой, а при постоянных изменениях, которые претерпевает нумерация домов парижских улиц, изменился, вероятно, и его номер. Г-н Жильнорман занимал просторную старинную квартиру во втором этаже..."

2. Вернон - город, где жил отец Мариуса с наступлением эпохи Реставрации

"Всякий, кто посетил бы в те годы городок Вернон и кто, гуляя там по прекрасному каменному мосту, <...> должен был заметить человека лет пятидесяти, в кожаной фуражке, в брюках и куртке из грубого серого сукна; целый день человек этот расхаживал <..> по одному из находившихся близ моста огороженных участков <..>. Все эти участки одним концом упираются в реку, а другим в дома. Самый маленький из этих уголков и самый убогий из этих домиков занимал около 1817 года вышеупомянутый человек в куртке и деревянных башмаках."

3. Церковь Сен-Сюльпис, которую посещал Мариус, и где встреча с господином Мабефом пролила свет на его отца и сподвигла Мариуса на то, чтобы примкнуть к революционерам

"Мариус сохранил религиозные привычки своего детства. Как-то в воскресенье, отправившись к обедне в церковь Сен-Сюльпис, он прошел в тот самый придел пресвятой девы, куда ребенком обычно водила его тетка."

4. Предполагаемое место кафе "Мюзен" - одно из двух основных мест, где собирались Друзья азбуки

"Члены общества собирались в Париже в двух местах: близ Рынка, в кабачке под названием “Коринф”, о котором речь будет впереди, и близ Пантеона, на площади Сен-Мишель, в маленьком кафе под названием кафе “Мюзен”, ныне снесенном. До первого сборного пункта было недалеко рабочим, до второго — студентам."

5. Предполагаемое место кабачка "Коринф" - одно из двух основных мест, где собирались Друзья азбуки (возле Центрального рынка). Здесь же впоследствии располагалась баррикада улицы Шанврери, на которой сражались и погибли товарищи Мариуса и откуда раненого Мариуса вынес Жан Вальжан.

"Нынешние парижане, входя на улицу Рамбюто со стороны Центрального рынка, замечают направо, против улицы Мондетур, лавку корзинщика, вывеской которому служит корзина, изображающая императора Наполеона Первого со следующей надписью: НАПОЛЕОН ИЗ ИВЫ ЗДЕСЬ СПЛЕТЕН. Однако они нисколько не подозревают о тех страшных сценах, свидетелем которых был этот самый квартал каких-нибудь тридцать лет тому назад. Именно здесь была улица Шанврери, которая в старину писалась Шанверери, и прославленный кабачок, именуемый “Коринфом”.

6. Люксембургский сад, где часто гуляли Жан Вальжан с Козеттой, и где их заметил Мариус

"Уж более года назад Мариус заметил в одной из пустынных аллей Люксембургского сада, тянувшейся вдоль ограды Питомника, мужчину и совсем еще молоденькую девушку, сидевших бок о бок, почти всегда на одной и той же скамье, в самом уединенном конце аллеи, выходившем на Западную улицу. Всякий раз, когда случай, без вмешательства которого не обходятся прогулки людей, погруженных в свои мысли, приводил Мариуса в эту аллею, — а это бывало почти ежедневно, — он находил там эту парочку."

7. Бывшая улица Плюме, на которой поселились Жан Вальжан и Козетта после ухода из монастыря на улице Малый Пикпюс

"Он снял дом на улице Плюме и укрылся там под именем Ультима Фошлевана. В это же время он снял две другие квартиры в Париже, чтобы не слишком привлекать внимание, всегда проживая на одной улице, и иметь возможность, в случае необходимости, исчезнуть при малейшей тревоге, — словом, не быть захваченным врасплох, как в ту ночь, когда он таким чудесным образом спасся от Жавера".

8. Церковь Сен-Жак-дю-О-Па, куда Жан Вальжан часто ходили с Козеттой во время проживания на улице Плюме

"Каждый день Жан Вальжан, взяв Козетту под руку, шел с нею на прогулку. Он водил ее в Люксембургский сад, в самую малолюдную аллею, а каждое воскресенье — к обедне, обычно в церковь Сен-Жак-дю-О-Па, именно потому, что она находилась далеко от их дома. Квартал этот был очень бедный, Жан Вальжан щедро раздавал там подаяние, и в церкви вокруг него толпились нищие; последнее обстоятельство и послужило причиной послания Тенардье, направленного “Господину благодетелю из церкви Сен-Жак-дю-О-Па”.

9. Менская застава - пример места, куда Жан Вальжан с Козеттой любили ходить гулять

"Как известно, у Жана Вальжана была склонность отправляться в местности, мало посещаемые, в уединенные уголки, в заброшенные места. В те времена вблизи парижских застав тянулись скудные, почти сливавшиеся с городом поля <...>. Жан Вальжан отдавал им особенное предпочтение. Козетта там не скучала. <...> Даже после того, как их жизнь омрачилась, они сохранили обычай утренних прогулок. Однажды в октябрьское утро, соблазненные безмятежной ясностью осени 1831 года, они вышли из дому и к тому времени, когда начало светать, оказались возле Менской заставы."

10. Дом, в котором жил Курфейрак, приютивший Мариуса

"Мариус заговорил снова:

—Я вот о чем думаю. Тебе надо знать мой адрес, мало ли что может случиться. Я живу у моего приятеля, Курфейрака, по Стекольной улице, номер шестнадцать.

Он порылся в кармане, вытащил перочинный нож и лезвием вырезал на штукатурке стены: Стекольная улица, №16. Между тем Козетта снова принялась смотреть ему в глаза."

11. Предполагаемое расположение дома на улице Вооруженного человека, куда переехали Жан Вальжан и Козетта, покинув улицу Плюме

"Квартира на улице Вооруженного человека выходила окнами на задний двор, была расположена на третьем этаже и состояла из двух спальных комнат, столовой и прилегавшей к столовой кухни с антресолями, где стояла складная кровать, поступившая в распоряжение Тусен. Столовая, разделявшая спальни, служила в то же время прихожей. В жилище этом имелась вся необходимая домашняя утварь."

12. Слон на Площади Бастилии, в котором жил Гаврош

"Тьма покрывала огромную площадь Бастилии, зимний ветер с дождем дул порывами. Дозоры обшаривали ворота, аллеи, ограды, темные углы и, в поисках ночных бродяг, молча проходили мимо слона; чудище, застыв в своей неподвижности и устремив глаза во мрак, имело мечтательный вид, словно радовалось доброму делу, которое свершало, укрывая от непогоды и от людей трех беглых спящих детишек."

Материал охватывает третью и четвертую части произведения - "Мариус" и "Идиллия улицы Плюме и эпопея улицы Сен-Дени"

Литературный серфинг напомнил из "Похождений бравого солдата Швейка":

Поручик Лукаш сначала не имел намерения где-либо задерживаться. К вечеру он пошёл из лагеря в город, собираясь попасть лишь в венгерский театр в Кираль-Хиде, где давали какую-то венгерскую оперетку. Первые роли там играли толстые артистки-еврейки, обладавшие тем громадным достоинством, что во время танца они подкидывали ноги выше головы и не носили ни трико, ни панталон, а для вящей приманки господ офицеров выбривали себе волосы, как татарки.
Галёрка этого удовольствия, понятно, была лишена, но тем большее удовольствие получали сидящие в партере артиллерийские офицеры, которые, чтобы не упустить ни одной детали этого захватывающего зрелища, брали в театр артиллерийские призматические бинокли.

Тяжело пьющий антиэстет Ярослав Гашек описывал в книге события времён Первой мировой...
...а канкан, или в переводе с французского танец-скандал, которым артистки развлекали господ офицеров с биноклями, придумали намного раньше — в 1830-х годах, и был он зрелищем для простых парижан.
Для жителей Монпарнаса танцы служили едва ли не единственным развлечением, кроме пьянства. Популярнейшую кадриль порой заканчивали быстрым галопом в музыкальном размере две четверти. Местная знаменитость Шарль Мазурье был охоч до акробатических трюков и впечатлял публику вертикальным шпагатом и прыжком для шпагат. От него старались не отставать солистки и кордебалет, а за профессионалами тянулись танцоры из народа.
Сцена кабаре на Красной Мельнице — "Мулен Руж" — стала, можно сказать, трамплином для канкана, который вызвал восторг сначала у всего Парижа, а под конец XIX века и у всей Европы. Законодательницей дрыгоножества в танце стала звезда кабаре Луиза Вебер по кличке "Глотка" — La Goulue. Кличка сообщала о разнообразных способностях артистки больше, чем непристойный танец в её исполнении, а рискованная акробатика на сцене продолжала разнообразить откровенную эротику.
Канкан требовал от исполнительниц энергичной игры юбками, которые в кульминационный момент заворачивались на голову. Дополнительный восторг у разогретой публики вызывал контраст между белым кружевным бельём и чёрными сетчатыми чулками артисток...
...а позже заманчивое зрелище обогатилось интимной эпиляцией и отсутствием белья: память об этом сохранил для читателей писатель Ярослав Гашек.
Кстати, задолго до появления на свет Жан-Клода Ван Дамма, Джейсона Стэйтема и других мастеров с разворота сшибить ногой крышечку с бутылки танцовщицы канкана умели точным ударом ноги снести шляпу с головы зрителя, норовящего взобраться на сцену.

"Зачем вы ездите к Полонскому?" — спросили одного писателя, и он ответил: "Для нравственной дезинфекции".

Кроме изумительных человеческих качеств поэт-долгожитель Яков Полонский (1819-1898) славен тем, что сочинил стихи, ставшие — стараниями композиторов Петра Чайковского и в особенности Фёдора Садовского — русской народной песней цыганки "Мой костёр в тумане светит". Вообще у большинства самых знаменитых народных песен были авторы с университетским образованием.

А ещё Яков Петрович оставил воспоминания о выдающихся современниках, с которыми крепко дружил много лет. Он писал без трепета перед их величием и придыханий, которые в моде по сей день. Писал не о бронзовых памятниках, а о живых людях.

Раз на Ивана Сергеевича утром напала какая-то странная тоска.
– Вот такая же точно тоска, – сказал он, – напала на меня однажды в Париже – не знал я, что мне делать, куда мне деваться. Сижу я у себя дома да гляжу на сторы, а сторы были раскрашены, разные были на них фигуры, узорные, очень пёстрые. Вдруг пришла мне в голову мысль. Снял я стору, оторвал раскрашенную материю и сделал себе из неё длинный – аршина в полтора – колпак. Горничные помогли мне, – подложили каркас, подкладку, и, когда колпак был готов, я надел его себе на голову, стал носом в угол и стою… Веришь ли, тоска стала проходить, мало-помалу водворился какой-то покой, наконец мне стало весело.

– А сколько тогда было лет тебе?

– Да этак около двадцати девяти. Но я это и теперь иногда делаю. Колпак этот я берегу – он у меня цел. <...>

Иван Сергеевич Тургенев посреди Парижа, в окружении горничных, стоящий носом в угол с метровым разноцветным колпаком из шторы на голове, — сильный образ депрессивного русского классика, который мог бы разнообразить школьный курс литературы и вызвать к нему хоть какой-то интерес.