Сакральный смысл сказок
Символизм русских народных сказок:
Русские народные сказки – неисчерпаемый источник мудрости. Сказки передают сакральные знания о мире в зашифрованной форме, заключая в себе два основных плана. План внешний – это всё то, что происходит в сказке, сам сюжет со своими увлекательными поворотами и персонажами. Дети приходят в настоящий восторг, путешествуя со своими любимыми героями по интересным сказкам, переживая с ними их приключения. Но в русских сказках наиболее важен план, который скрыт от неподготовленного взгляда обычного читателя – это концептуальный, символический уровень. Здесь каждый образ, каждый герой и сюжет, каждое число – это особый символ сказки, особый код, ключ, который помогает подобраться ближе к разгадке глубокого смысла сказочного произведения. Поговорим подробнее о символизме сказок, чтобы лучше понимать их глубокий смысл.
В русских народных сказках отчетливо проявляется два пространства, два мира – обыкновенный и «иной», потусторонний. Герой сказки всегда находит границу, которая четко отделяет один мир от другого – зачастую этой определяющей чертой оказывается дремучий лес или домик на курьих ножках, в котором живет Баба Яга. Самой потусторонней реальностью является Тридесятое царство. И если учесть, что в сказках именно ему уделяется большее внимание, основная часть всех действий и приключений происходит именно там, то можно сделать вывод, что потусторонняя реальность в сказочном мире важнее обыкновенной. Почему так сложилось?
Путешествие в потусторонний мир открывает герою много новых знаний, например, способность видеть и слышать неведомое и ранее неизвестное. Символически переход в «иной» мир означает смерть героя, древний обряд инициации. На это указывают и вещи, с которыми он переходит в другой мир – хлеб, посох, сапоги. Это те непременные атрибуты умерших, с которыми их провожали в другой мир. Только после такой символический смерти возможно возрождение героя в новом своем качестве. Ведь духовный, внутренний рост обязательно сопровождается смертью чего устаревшего, отмирания ненужного и отжившего. И герой возрождается – более мудрый, знающий то, чего ранее не знал и не ведал.
В связи с этим значим главный сказочный символ воскрешения – птица Феникс, которая возрождается из пепла снова и снова. Этот образ считается мифологическим отражением процесса восхода и захода солнца, но если смотреть глубже, то Феникс является символом внутреннего очищения человека в процессе постоянного духовного роста и преодоления материального мира в пользу более глубоких и важных ценностей. Также герои сказок зачастую оказываются перед загадкой: «Пойди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что». И они идут туда, «не знаю, куда». Что же это значит? «Туда, не знаю, куда» — это внутреннее, духовное путешествия героя вглубь себя. Сказка учит: если герой прислушается к своему сердцу, то он найдет ответы на все свои вопросы.
Как известно, в русских народных сказках всегда одерживает верх добро и свет. Иван-царевич символически являет собой мужское начало и мужские ценности, в нем заключена сила защитника своей родной земли, чести и совести. Елена Прекрасная, Василиса Премудрая и другие образы – символы женского начала, это непременные символы мудрости, любви, Родины. Символами света и добра является соединение женского и мужского образа в сказке, то есть добро, свет – это гармония женского и мужского начала, основной закон природы. Сказка говорит о том, что только в единении мужского и женского, двух половин одного целого, возможна природная гармония. В единстве мужского и женского возможна победа над дисгармонией мира, над сказочным злом, нам темными силами.
Важны отдельные символические образы, которым наполнены русские сказки. Очень показательна сказка «Репка», которая символизирует крепкую связь разных поколений. Сама репка – это то огромное количество важных знаний, которое накоплено в течение многих лет разными представителями одного большого семейства. Основной смысл этой сказки – преемственность поколений, предложение жить полной дружной семьей, потому что одному человеку ну никак не осилить весь огромный родовой опыт.
Также важным образом является аленький цветочек из одноименной сказки. Как на востоке лотос является символом высшей духовности, которая только может и быть в мире, так и в русских сказках такую духовность несет в себе этот цветок, который позволено сорвать только редкому человеку с добрым сердцем и чистой душой, какой и оказывается героиня сказки — Настенька. Удивительно то, что аленький цветочек находится на острове посреди океана, в глубине густого леса. Сам этот дремучий лес – символическое отражение множества запутанных человеческих мыслей, которые сопровождают человека на протяжении его духовного роста, в процессе его продвижения по духовному пути. Как обычно в русских сказках, чистая любовь творит чудеса, и в сказке «Аленький цветочек» произошло удивительное превращение чудища лесного в прекрасного принца.
Интересен и образ Солнца, которое символизирует душу человека, душу всего живого, это выражение мужского сильного начала, мудрого и красивого; ещё это источник плодородия, как первооснова крестьянского быта, и величайшая духовная ценность. Также символическим отображением души является образ Снегурочки в русской сказке. Но человек – всё-таки дитя Солнца, творческое начало, и только он обладает силой любви, которая всё, что угодно, может наполнить жизнью.
Яблоко в русских народных сказках выступает символом бессмертия и вечной молодости. В «Сказке о молодильных яблоках и живой воде» яблоки являются универсальным «лекарством» от старости. В других сказках яблоки также обладали волшебными свойствами, преображающими жизнь человека, символизировали собой мудрость и молодость.
Очень интересна символика чисел в русских народных сказках. Как известно, в них преобладают цифра три и цифра семь. Показателен вопрос выбора трех путей, когда герой оказывается возле развилки, камень у которой предлагает ему на выбор три дороги. Почему же именно три? Причем расположены они по возрастающей опасности: «Направо пойдешь коня потеряешь, прямо пойдешь голову потеряешь, налево пойдешь и коня и голову потеряешь». Третий путь заключает в себе первые два, и герой всегда выбирает самый трудный, который обещает не только большие опасности, но и большую награду. Выбирая самый опасный путь, герой совершает правильный выбор, так как для достижения наилучшего результата, для превращения своего опыта в настоящую мудрость нужно пройти все испытания.
Также в сказках часто встречается упоминание цифры семь – «за семью дверями, за семью замками…», «цветик — семицветик». Цифра семь – снова обозначение этапов пути к самому себе, ключи к достижению высшей мудрости. Эти этапы: здоровье физического тела и единение с ним; внутренняя «искра»; принятие и любовь ко всему вокруг; ум-разум; сознательность; сверхсознание. После прохождения всех этих этапов человеку открывается высший уровень – ясновиденье, это и будет ключ номер семь. В нумерологии зашифрован глубокий смысл познания человеком себя и мира, а в русских народных сказках вопрос духовного роста, обретения мудрости, стремления к добру и свету оказывается первостепенным.
Как видим, русские народные сказки предоставляют нам огромное пространство для исследований и новых неожиданных открытий. Это увлекательный и интересный процесс, ведь сказки — не оторванные от реальности притчи, это хранители огромного объема информации о русском народе, его обычаях, верованиях, идеях. Порой кажется, что в сказке есть ответы на все вопросы. Возможно, так оно и есть.
Источник:
http://www.li.ru/interface/pda/?jid=5038978&pid=25398312...
Литературный анализ сказок зарубежных классиков: Андерсена и Братьев Гримм
Ситуация с произведениями Андерсена обстоит примерно такая же, как и со сказками Бажова – они лишь основаны на фольклоре, и по факту не являются сказками в полной мере этого слова. Кроме того, его произведения еще сильнее отличаются от народного творчества по ряду признаков.

В первую очередь стоит сказать о героях, которые не являются «народными». Почти всегда в настоящих сказках герои представляют из себя собирательный образ всех лучших качеств, которыми, по мнению людей, должен обладать человек. У Андерсена же главными героями зачастую являются слабые и добрые персонажи, качества которых положительны скорее для автора лично. С народными же произведениями их роднят корни, взятые из мифологии – например, образ Крысиного Короля из «Щелкунчика», или Русалочки из одноименного произведения.
Кроме того, сюжеты, которые Андерсен использует в своих сказках, не характерны для народных произведений. Написаны они все автором лично – и даже фольклорные образы в них переработаны и переосмысленны. В своих произведениях он продвигает общечеловеческие ценности, не характерные для народного творчества, и важные лично для себя темы – любви, дружбы, трудолюбия и целеустремленности. Кроме того, иногда сказки Андерсена заканчиваются печально, что совершенно не свойственно классическим сказкам.
Но даже несмотря на все отличия, произведения этого писателя все равно остаются гениальными творениями, находящимися вне времени. Он простым и понятны языком рассказывать об общечеловеческих ценностях и при помощи красивой истории доносит до других мораль и идею, которая будет всегда актуальна для каждого поколения.
В отличие от Андерсена, братья Гримм ставили перед собой задачу не написать сказки для детей, но собрать сборник германского фольклора, почти ничего не меняя из своих первоисточников. Устное народное творчество для них было не основой для создания своих произведений, а самостоятельными историями, которые они скомпилировали в большой сборник.
По своему образованию Якоб и Вильгельм были лингвистами, а не писателями, поэтому первостепенной задачей для них было создание большой книги, посвященной германскому фольклору. Существует несколько признаков, которые дают понять, что все написанное относится именно к настоящим, а не авторским сказкам:
Своими корнями сказки Братьев Гримм уходят в мифы, а также раскрывают одну из тем, характерных для жанра. Например, один из анализов «Красной шапочки» говорит о том, что эта сказка рассказывает об обряде инициации – когда девочка становится женщиной. В ней присутствует множество архитипичных образов – например, темный лес, старая женщина.
Обилие символов и мотивов, характерных именно для устного народного творчества. Из уже упомянутых – темный лес, символ загробного мира; образ смерти; хрустальная туфелька – как символ непорочности и девственности. Во многих историях присутствует мотив рока и судьбы.
Персонажи, представляющие из себя собрание черт, характерных для определенной социальной прослойки или группы. Например, принц в «Золушке» — это типичный «народный» герой. Гензель и Гретель – это собирательный образ детей, которых, судя по данным исследователей, отправляли в лес в период Великого Голода – время, которым и датируются первые данные об этом произведении.
Конечно, Якоб и Вильгельм по-своему переписали и адаптировали сказки для читателя – и это делалось на протяжении долгого времени. Об этом говорят многочисленные исследования и статьи, которые приоткрывают тайну над первоисточниками и изначальными текстами этого народного творчества. На сегодняшний день сборник братьев Гримм представляет из себя мощнейший и большой памятник всему устному германскому творчеству, который никак нельзя упускать из виду – поскольку аналогов ему практически нет.
Источник:
https://bigpicture.ru/?p=908822
Есть девушки в сказках народных: Красная Шапочка
Итак, дорогие мои подписчики и случайные читатели, настало время завершить наше мини-путешествие по бродячим сюжетам фольклорной сказки, которое мы проводили в компании Золушки, Белоснежки и Спящей Красавицы. И сегодня, как и было обещано в прошлый раз мы поговорим о миленькой маленькой девочке в Красной шапочке, которая забыла о том, что не стоит разговаривать с незнакомцами, была обманута злым волком и оказалась в его желудке вместе с бабушкой, которой несла пирожки, но была спасена доблесным дровосеком.
Для начала, вспомним о наших старых знакомых Антти Аарне, Стите Томпсоне и Гансе-Йорге Утере. Данному сюжету они присвоили номер 333, а Леонид Григорьевич Бараг дал следующую расшифровку: "Красная шапочка: волк проглатывает ее и бабушку; волка убивают; бабушку и внучку достают из его брюха". Но не всё так просто. Начнём с того, что в фольклорных вариантах сказки вместо волка фигурирует оборотень-бзу или огр, девочка не носит ни красной шапочки, ни даже аналогичного цвета шаперона, как у Перро. Да и не такая она маленькая.
Итак, для начала хочу представить вам фольклорный вариант той сказки на которой скорее всего базировался Перро, ибо записана она была во Франции писателем и фольклористом Ашилем Милленом. К сожалению, нормального перевода на русский нету, поэтому придётся переводить мне самому, а поскольку чукча хоть и умеет в перевод, но французским владеет слабо, помогать себе буду английским переводом:
Сказка о бабушке
Как-то раз одна женщина пекла хлеб. А закончив, позвала свою дочь и говорит:
"Возьми свежего хлеба и молока и отнеси их бабушке"*
Отправилась она в путь и встретила на перекрёстке оборотня-бзу:
- Куда ты идёшь,- спросил он
- К бабушке,- ответила девочка,- несу ей буханку свежего хлеба и бутылку молока.
- А каким путём пойдёшь?- поинтересовался бзу,- Путём игл, или путём булавок?**
- Путём игл,- ответила она и неспеша пошла по дороге, с удовольствием подбирая иголки.
- Тогда я пойду путём булавок,- промолвил вслед девушки бзу и со всех ног помчался к дому бабушки, убил старушку, а мясо что не съел зажарил и поставил в буфет, а остатки её крови перелил в бутылку и поставил на полку, а сам обернувшись бабушкой лёг в кровать.
Как раз и девочка добралась к домику бабушки и постучала в дверь.
- Нажми на дверь посильней,- отозвался изнутри бзу,- дверь разбухла от влаги.
- Привет, бабушка!- войдя наконец в дом, поздоровалась внучка.- Мама передала тебе свежего хлеба и молока.
- Положи их в буфет. А сама возьми немного мяса и вина.
Девочка так и сделала. Ест она, а около её ног вертится маленькая кошечка, вертится и мяукает:
- Какоой стыыд! Какоой сраум! Мауленькая шлюшшшшка ест мяуса своей бабушки и её крооовью запивааает!
- Разденься, моя милая!- спешно перебил кошку бзу,- и ляг ко мне в кровать!
- А куда повесить передник?-спросила девочка
- Кинь в огонь, он тебе больше не понадобится!
Вслед за передником в огонь полетели платьишко, корсет, нижние рубашка и юбка, чулки и туфельки. Раздевшись донага девочка легла в постель к бабушке и прижалась к ней
- Ох, бабушка! Какая же ты волосатая!
- Это, дитя моё, чтобы не так сильно мёрзнуть!- ответил бзу
- Ох, а какие же у тебя длинные ногти!
- Такими удобней почёсываться, дитя моё!
- Ох, какие у тебя огромные плечи!
- Чтобы удобней было таскать дрова, дитя моё!
- Ох, бабушка, какие у тебя большие уши!
- Это чтобы лучше было слышно, дитя моё!
- Ох, а какие у тебя огромные ноздри, бабушка!
- Ими удобнее нюхать табак, моя милая!
- Ох, а твой рот, бабушка, он такой широкий!
- Таким удобней проглотить тебя целиком, моя деточка!- заявил бзу
- Ох, бабушка, тогда,- ответила девочка,- сперва мне нужна сходить во двор, кое что сделать!
- Можешь делать это прямо в постель, дитя моё,- предложил оборотень
- Ох нет, что ты, бабушка, я должна сделать это именно во дворе!- не согласилась девочка.
Делать нечего, обвязал бзу ногу своей добычи толстой шерстяной ниткой и выпустил наружу. А девочка едва выйдя за двери, освободилась, а нитку завязала вокруг сливового дерева и тут же пустилась наутёк. Бзу дёргал, дёргал нитку:
- Эй, что ты там капаешься? Тебя спрашивают, что ты там так долго?
И тут бзу понял, что она сбежала. Со всех ног он побежал следом, но когда он уже почти схватил её, девочка добежала до дома и успела закрыть за собой дверь
Согласитесь, весьма криповато, но не только. Чтоб окончательно вас добить, я дам расшифровку сносок.
* Некоторые фольклористы считают, что героиня не узнала бабушку и вообще с трудом ориентировалась в её доме, потому что бабушкой девочка и её мать называли не родственницу, а просто старую женщину, возможно ворожею или знахарку, к услугам которой время от времени прибегали
** Путь булавок и иголок - по словам французской иследовательницы народных обычаев Ивон Вердье в отдаленных деревнях в пубертатный период девочек отправляют на зиму к местным швеям. И не только для того, чтобы обучиться ремеслу владения иглой. Девочки учились правильно выбирать одежду и украшать себя. Так, плавно и ненавязчиво, происходил переход от девочки-подростка к юной женщине, своеобразная инициация. О таких девочках говорили: «Они собирают булавки». Посвящение в девичество и обретение нового социального статуса происходило в праздник св. Екатерины. Теперь девушки могли посещать сельские вечеринки и встречаться с парнями.
Ритуал ухаживания тоже начинался своеобразно: молодой человек предлагал девушке горсть булавок, и, если избранница соглашалась на продолжение отношений, она бросала их в фонтан.
Если булавки означали девичество, то иглы были ярко выраженным сексуальным символом. Так, например, во многих странах Европы проститутки носили приколотые к рукаву иглы. И как тут не вспомнить анк-морпоркскую Гильдию Белошвеек от Терри Пратчетта...
А так вы думаю поняли, героиня сказки записанной Милленом, не взирая на возможно юный возраст, уже во всю познавала радости "сбора иголок", чем занималась даже по пути к бабушке.
Но, вернёмся всё таки к сюжету 333. В сказке "Пастушка" народности мяо, проживающей на территории Китая, Вьетнама, Лаоса и Тайланда, девочка отправившись искать отбившегося от стада гуся натыкается на тигрицу и её тигрёнка, принявших облик бабушки и внучки. Они хитростью заманивают девочку в пещеру где сами жили, но девочка оказывается не менее хитрой. Вечером, она делает так, чтобы тигрица приняла её за своего тигрёнка, а тигрёнка, заснувшего сладким сном за неё. В итоге тигрица начинает есть собственное дитя, а девочка воспользовавшись темнотой сбегает. Когда на рассвете тигрица понимает, кого она на самом деле ела ночью, девочка успевает найти лодку и отплыть на середину озера, а когда тигрица пробует добраться до неё, девочка предлагает ей найти камень побольше, привязать его к шее и закинуть подальше в воду. Ну, результат, как вы понимаете, предсказуем.
Ну, с Западной Европой и Азией разобрались, а что насчёт Восточной Европы. Вы не поверите, но вариант 333го сюжета есть и тут.
В России - это сказка "Кошечка - золотые серёжечки", где погнавшись за данной кошечкой гибнут внучка, внук и бабка с дедом. Ну, и куда ж я, да без польско-белорусского этнографа Михала Федеровского.
И тут просто песня. Нет даже не песня, попади этот сюжет в руки Короля и Шута они могли бы по её мотивам сделать целый альбом. Потому что, в сказке "О том, как ведьма девку съела", злая ведьма притворившись тёткой одной сиротки заманивает её в свои владения и отправившись в путь она встечает последовательно живую голову, глаза, руку, ногу, кишки висящие на заборе, лежащее отдельно туловище и плещущуюся в кадушке кровь, а затем белого, серого и вороного коней. Все они при встрече спрашивают:
"Девка-девица, руса косица, куда путь держишь?", а узнав, предупреждают сиротку, о том, что та идёт не к своей тётке, а к ведьме Барабахе, но та не слушает и продолжает свой путь. А Барабаха встречает её похожими словами "Девка-девица, руса косица, скажи, что ты видела, что слышала? Ведь я тебя съем, съем!" И выслушав о встреченных ей чудесах, объясняет их значение, а затем... съедает сиротку.
Ну, и чтобы соблюсти приличия, вернёмся к уже знакомым нам Перро и Гриммам.
Первый скорей всего использовал не ту сказку, что позже запишет Ашиль Миллен, а один из других её вариантов, поскольку не во всех них героиня была слаба на передок. Правда в некоторых вариантах погибала кошка, предупреждавшая девочку о том, что та ест бабушку, а в других и сама девушка не успевает спастись. Вот один из последних и выбрал Перро, да, счастливый конец с дровосеками - это позднее нововведение, а Перро одарив свою героиню красным плащём-шапероном не пожелал спасти ей жизнь, зато помятуя о пути булавок и иголок вставил в конце мораль-предостережение для молодых девушек, чтобы не доверяли незнакомцам с льстивыми речами. Да, оборотня он заменил на простого волка ибо боролся с простонародными суевериями (правда странно, что не вставил в сказку, любимых им фей). А дровосек появился у казалось бы привычных к страшным сказкам немцев - братьев Гримм. К тому же в своей книге сказок, они заодно поместили и сиквел (за сотню лет до того, как это стало мейнстримом). Там, Красная Шапочка, уже приобретя знакомый всем облик и прозвище, очередной раз отправившись навестить бабушку, встречает нового волка, но на этот раз не останавливается, чтоб собирать цветы, а бежит к бабушкиному дому и запирается там. Когда волку долгое время отказываются открывать, он лезет на крышу, а бабушка наказывает Красной Шапочке вынести наружу воду, в которой она накануне варила колбасу и вылить в большую кадушку. Волк привлечённый колбасным запахом перегибается слишком сильно, падает с крыши и тонет в кадушке.
Ну, на этом всё. Хотя с другой стороны меня просят продолжить свой цикл, на этот раз не ограничиваясь женскими персонажами. Есть у меня конечно кое-какие мысли, но будем посмотреть.
Пробуждество. Рождественская сказка
Каждый знает, что в это прекрасное время, когда ночи становятся длиннее, снег пуховым покрывалом укутывает крыши и газоны, а семьи собираются вместе, чтобы поздравить друг друга с наступающим праздником, всегда находится место маленькому чуду.
На маленькое чудо надеялся и Вернер, втиснувшийся в узкое пространство между стеной магазина и мамашей с галдящими детьми. Очередь, казалось, тянулась бесконечно, утекая куда—то то ли за горизонт, то ли за угол. Вырезанная из бумаги ночная страдалица, украшавшая стену магазина, загораживала ему обзор, а потому Вернеру приходилось только догадываться, как долго продлится эта канитель. И почему он не озаботился подарками раньше? Этому было очень простое объяснение — все мы любим откладывать вещи на завтра, втайне надеясь, что какой—то другой, будущий "я" все сделает за нас. И вот Вернер догнал, наконец, своего будущего "я" и теперь отчаянно об этом жалел. Праздничная суматоха каждый раз выбивала его из колеи, словно возвращала в прошлое, оставляя маленького стеснительного мальчика вновь перед той красно—белой громадой, которая — как он сейчас понимал — измененным при помощи какого—то механизма, гулким, трубным многоголосьем вопрошала:
"А хорошо ли ты вел себя в этом году, дитя?"
Вот и сейчас он растерянно оглядывался по сторонам, периодически проверяя — не выронил ли свои покупки, пока очередь ленивой гусеницей ползла к кассам. Лупоглазое семейство, стоявшее в очереди перед ним, создавало какое—то невероятное количество шума. Мальчик и девочка — как у Вернера — галдели на разные лады, дергая мать с двух сторон за пальто:
— Это нечестно, нечестно! Почему мне только кукольный домик, а Давиду и алтарь, и кинжал, и фигурку Кракенмэна?
— Дура, кинжал и алтарь — это для школы! Вот вырастешь — тебе тоже купят! Если тебя вообще в школу возьмут! Э! — лупоглазый первоклассник вывалил длинный, тонкий язык.
— Мам! Он язык показывает и обзывается, ну мам, скажи ему! — капризно хныкала девочка.
— Да во имя Властителя Глубин, перестаньте же вы, наконец! — воскликнула полная женщина в высокой, жреческой шапке.
От криков у Вернера разболелась голова. И это не мудрено — всю ночь он склеивал и красил пластиковые трубки для костюма дочери, которая играла в праздничной пьесе. Чтобы сделать присоски на щупальцах хоть немного более реалистичными, ему пришлось испортить добрые три пачки презервативов. То ли дело — костюм для Бобби. Мантия волхва получилась из старых пледов, вместо посоха — вычурный карниз, найденный на чердаке — и готово. Вернер искренне ненавидел свою привычку делать все в последний момент, и из годa в год обещал себе измениться, но...
Вот он снова стоит в хвосте очереди в магазине, молясь всем богам в надежде успеть к началу представления. Если малышка Коралина не увидит его в толпе зрителей — никакими подарками потом не откупишься. Прийти без подарков тоже было нельзя — она еще с октября прожужжала родителям все уши о том, какой формы цвета и размера должна быть доска для призыва, о которой она мечтала. Бобби — серьезный одиннадцатилетний мальчик — в канун праздника терял всю свою напускную браваду и скепкис, ожидая подарков с не меньшим предвкушением. Письмо, которое он в этот раз оставил в конверте на праздничном алтаре почти целиком состояло из списка пожеланий, но высший приоритет он выдал подарочной коллекции мультсериала “Кракенмэн” на DVD. Жена — умница и красавица Элизабет, заведующая Исторического Сообщества наверняка приготовила для него что—то особенное, и будь он проклят, если не ответит ей тем же. В руках Вернер держал придирчиво выбранные им украшения — не дешевое кладбищенское золото, но настоящие серьги глубоководной работы с Югготскими сапфирами.
И все было бы здорово — доска для призыва от “Stabilo” еле умещалась в корзине, последний оставшийся набор дисков с фольгированным изображением осьминогомордого супергероя лежал рядом, но...
Будто похоронный звон из динамиков раздался нежный тритон, а следом приятный женский голос объявил:
“Уважаемые покупатели, через пятнадцать минут магазин закрывается. Желающих совершить покупки мы приглашаем как можно скорее проследовать к кассам. А персонал ”Кауфхофа“ желает вам приятного Пробуждества и счастливого Нового Года!”
— Хастур! Хастур! Хас... — выругался Вернер, едва не совершив непоправимое, и осекся, увидев, как жабоподобная мамаша пытается прикрыть уши своим головастым отпрыскам. Стушевавшись, он поспешил извиниться:
— Простите, пожалуйста. Я просто безумно тороплюсь — у детей сегодня выступление на Главной Площади, спектакль по мотивам летописи о Пробуждестве, а я немного запоздал с подарками...
Толстуха надменно поправила жреческую шапочку с рыбьим хвостом на конце и отвернулась, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Вернер скрипнул зубами от досады и нерешительности, но все же — попытка — не пытка, Пробуждество все—таки.
— Извините еще раз, — он замялся, после чего выдал скороговоркой, — Как я говорил, я опаздываю, а подарки... Вы не могли бы пропустить меня в очереди вперед? У меня совсем не много.
— Какая наглость! — раздулась жрица, став совсем похожей на амфибию, — Да как вы смеете?! Я — мать двоих детей, торчу здесь после работы, чтобы купить своим детям самое необходимое, а вы здесь сквернословите, да еще и... Хам! Я позову охрану, чтобы вас вышвырнули отсюда! Отвратительно! Как у вас только совести хватает?! Вы отвратительно нерадивый отец! Как вам не стыдно... Вы и вовсе не заслуживаете иметь детей!
Продолжая в таком ключе, толстуха привлекала случайных людей разделить с ней это возмущение:
— Посмотрите, люди добрые, что делается, а!
Дети стыдливо дергали ее за рукав:
— Мам, перестань!
Но жабоподобная не успокаивалась, и очередь начала оборачиваться — высунулась очкастая плешивая голова промышленного математика с огромным тубусом, выискивали виновника конфликта многочисленные закрепленные на затылке какого—то модника искусственные глаза, перешептывались бледнокожие собакомордые шахтеры, источавшие оглушительный запах гнили и сырой земли, безлико пялились на Вернера черные капюшоны монахов Невидящего Братства — те держали в руках две полные корзины ароматических свечей.
На шум лениво отделился охранник. Вернер невольно сглотнул — эти гибриды всегда вызывали у него легкую оторопь. Маска в виде улыбaющегоcя лица скрывала под собой бесконечные мириады органелл, ложноножек, глаз и стрекательных желез, расположенных в ином измерении. Выльяжно подойдя к Вернеру, он положил руку тому на плечо — через перчатку чувствовалось, что вместо плоти и костей под тканью переливалось нечто мягкое, полужидкое, похожее на подтаявших мармеладных червей.
— Простите, уважаемый, но вам стоит покинуть магазин. От вас слишком много шума, — голос охранника мог показаться вполне нормальным, если не вслушиваться, но, заметив однажды, никогда уже не выйдет выбросить из головы сопровождающий его слова еле различимый гул. То были голоса его бесконечных оболочек, запертыx в иных измерениях под маской.
— Но я же ничего не сделал! — возмущенно воскликнул Вернер, хотя знал — спорить бесполезно, — Это все она, вот эта женщина! Она...
— Нет, вы только послушайте! — разьярилась лишь сильнее жрица, — Да что оне себе позволяет?! Вы знаете, кто мой муж? Я выносила икру самого...
Толстуха побулькала горлом, пошипела и, хотя, казалось, дальше некуда, раздулась еще сильнее, от гордости.
— Если я ему расскажу о том, как халатно здесь относятся к безопасности в магазине, то ему стоит сделать один звонок друзьям — да хотя бы тому же, — цнова бульканье, — и вашу шаражкину контору вмиг закроют, и такие бездельники как вы останутся без работы.
— Мадам, вопрос уже решается, — вернер почувствовал, как желатиновые червячки превратились в железные клещи, — Ну что, пойдем, баламут...
— Да дайте вы мне хотя бы оплатить покупки! — воскликнул он в отчаянии, стукнув по стене кулаком. Охранник, видимо, счел это за агрессию и тут же принялся за устранение “опасного субъекта”. Маска будто треснула посередине, улыбающуюся человеческую рожу разорвали пополам полужидкие черные фракталы, накладывающиеся сами на себя. Вернер знал, что смотреть на это нельзя, но было уже поздно. Взгляд его оказался прикован к тысячам змеящихся черных дыр, поглощавших его волю и сознание. Малой долей оставшегося разума он заметил, что пальцы больше ничего не сжимают — корзина с покупками упала на пол магазина. Темнота оплела его тугими тенетами и потянула к выходу.
Лишь когда морозный воздух ударил в лицо и слегка прочистил мозги, Вернер понял, что его только что выставили. Попытавшись дернуться обратно, он тяжело врезался в стеклянную дверь. Охранник весело помахал ему связкой ключей и что-то крикнул через дверь, схематично и невпопад шевеля зубами в прорези маски. Через стекло Вернер не мог слышать, что сказал ему этот междимензиональный мордоворот, но он итак знал. “Веселого Пробуждества!” звучало в контексте произошедшего как издевательство.
На улице валил крупный, хлопьями, снег. Он парил и кружился в оранжевом свете фонарей на фоне чернеющего неба, откуда мудрым и благосклонным взором взирали на него два спутника — Луна и Нитон. В воздухе разносился звон колоколов многочисленных церквей и храмов. Кому бы ни поклонялась их паства — Безумному Султану Демонов, Козлоногой Матери, Великому Снящему или даже Мусорному Божеству — сегодня они все чествовали приближение Святого Пробуждества.
Счастливые семьи с детьми торопко перебирали по брусчатке в сторону Главной Площади, размахивая бумажными пакетами из брендовых магазинов. Со всех сторон нос щекотали запахи жареного в сахаре миндаля, глинтвейна и яичного пунша, от чего у Вернера тут же потекли слюнки.
Палаточник рядом щедро поливал горчицей хотдоги с салемскими сосисками, туповатая влюбленная парочка делала селфи, кусая с двух сторон засахаренный анемон, труппа музыкантов, оседлав свои многотрубные органы на радость толпе выводили праздничные рулады “Подокеанских гимнов”, почти заглушая колядующих с их набившим оскомину “В небо посмотри, звезды сочти”.
Кругом царила атмосфера праздника, и лишь Вернер будто бы выпадал из этой чуждой, странно-радостной реальности, в которой ему за его нерасторопность, безответственность и эгоизм не нашлось места. Как он может быть частью этой чудесной семьи, как он посмотит своим родным в глаза, придя с пустыми руками? Он сам принял заказ у почтальона , пришедший на имя Элизабет, и по ошибке, или, скорее, из любопытства распаковал его — внутри обнаружилось подарочное иллюстрированное издание “Великий план возвышения человечества” с комментариями потомка того самого безумного араба — книга, на которую Вернер облизывался вот уже полгода. Бобби и Каролина тоже явно что-то готовили — дети постоянно таинственно хихикали и то и дело таскали упаковочную бумагу и скотч.
Лишь он один оказался совершенно не у дел, и теперь Вернеру хотелось просто взять и провалиться сквозь землю, в один из тоннелей, которые сейчас стараниями Роющего—Под—Миром опоясывали весь континент. Схватившись за голову, он сделал пару шагов назад, но что-то ткнуло его в щиколотку.
— Эй, аккуратнее!
Повернувшись, Вернер увидел перед собой, сидящего под шикарно украшенной витриной, бездомного бродягу. Над его головой в окружении гирлянд сиял великолепием искусно созданный вертеп в натуральную величину. Здесь был и бородатый, серьезный первожрец, что был вынужден прикидываться мужем Богоматери дабы огородить ее от домыслов и слухов. Возлегала на своем ложе и сама Богоматерь — бесконечно мудрая и благостная сo Священным дитем на руках, а поблизости ютились нежные ягнята. Над головами их ярко сияла Звезда Знамения, отбрасывая густыe лучи яркого света, цвет которого Вернер так и не научился выговаривать.
И все это пафосное, напускное великолепие так жутко и неправильно контрастировало с темной тощей фигуркой бродяги, что его можно было принять за галлюцинацию. Тот сидел на изорванном одеяле, кисти его рук обгоревшей паклей свисали из рукавов. Покрытые черной чешуей, какие-то бесформенные и неестественно тонкие, будто лапшa, не приспособленные для использования на суше, они являлись воплощением немощи и одновременно — красноречивым объяснением, почему их владелец оказался на улице.
— Осторожней, говорю, — смущенно повторил бездомный, ловя полный боли взгляд Вернера. Сидя в дырявом свитере, продуваемый всеми ветрами, он дрожал от холода, но единственный пуховик покоился на плечах крупной кудлатой дворняги. Та лежала на боку и тяжело дышала.
— Что с ней? — поинтересовался Вернер, глядя на собаку.
— Встретил на улице. Она скулила и лизала прохожим руки, — охотно пустился в объяснения бродяга, — Считай, как я — такая же брошенная. Рожать ей скоро. Не мог я ее оставить.
Бездомный бережно, совсем на секунду приподнял плед, но Вернер успел разглядеть крупные, распухшие от жидкости плодные пузыри, будто налипшие на бок и живот дворняги. Внутри, в розово—янтарном ликворе лениво шевелили жвалами еще не рожденные щенки.
— А ты—то сам?
— А я что... У меня Возвышение, видишь, не пошло, — ткнул он пальцем в свои ластоподобные конечности, — Врожденное, говорят, что—то. Жабры не работали. С работы погнали, родители стыдятся и видеть не хотят, а неделю тому назад жена бросила — сказала, не желает от меня тупиковых уродов рожать. Вот так я здесь и...
— Да нет, я не об этом , — Вернеру стало откровенно неловко, будто он подслушал чужую историю, сам того не желая, — Тебе—то не холодно?
— Тепло, оно не в куртке, оно в сердце. Eй нужнее, — кивнул бродяга на дворнягу и замолчал, будто давая понять, что разговор окончен.
Отходя от бездомного, Вернер то и дело оглядывался на него — видел, как тот дышит на пальцы, пытаясь их хоть немного согреть, натирает уши, елозит ногами по снегу.
На душе Вернера было гадко. Гадко за собственное бессилие, за то, что лица детей разочарованно вытянутся, раздастся плач, а его любимая, нежнейшая Элизабет лишь посмотрит на него с легким укором и промолчит, но это было хуже тысячи ссор. И вдруг его пронзила мысль — как же он жалок! Несправедливо выперли из магазина? Забыл купить подарок? Какая жалость! Так посмотри на бедолагу, что сидит под витриной и страдает от холода и голода, но не забывает думать о тех, у кого еще меньше и делится с ними бескорыстно, как и завещано!
В три прыжка одолел Вернер расстояние обратно до бездомного, тот аж подскочил, испугался:
— Мужик, ты чего?
Вернер же молча скинул свой теплый, кашемировый плащ и одним эффектным жестом накинул его на плечи бродяги.
— Слышь, ты че, мужик? — кажется, теперь бедный мутант был в панике.
— Это тебе в честь праздника. Тебе нужнее! Ну—ка давай, помогу рукава надеть.
Бродяга послушался, и, вскоре, смотрелся уже не так беззащитно и жалко.
— А ты—то как, приятель?
— А я... отлично! Теперь — отлично. Счатливого Пробуждества тебе!
И тут же забили башенные часы — отбивали восемь вечера. Как раз время выступления! Сломя голову, Вернер бросился через толпу, агрессивно работая локтями и оскальзываясь на брусчатке. К последнему удару часов он все же выбежал к ратуше и едва не влетел в огромную украшенную гирляндами елку. Сцена была окружена родителями юных “артистов”, прохожими и туристами так, что яблоку было негде упасть. Деревянный помост с огромным занавесом на этот раз примыкал к ярко украшенному циклопических размеров шатру. Откуда—то из детства вновь раздался нечеловеческий, годящийся для восприятия лишь через динамики, голос:
“А хорошо ли ты вел себя в этом году, дитя?”
Нет. Ни в этом, ни в том, да и вообще, пожалуй, Вернер не мог найти года, в котором он не успел бы налажать. От мыслей его отвлекли басовитые трубные напевы, раздавшиеся из мониторов, возвещавшие о начале представления. Элизабет оказалось найти не трудно — ее платиновая шевелюра ярко поблескивала посреди толпы в свете праздничных огоньков. Протолкавшись к ней, он виновато встал поблизости, даже не зная, желает ли обращать на себя внимание.
— Вернер! — его она заметила первая, — Ты где был? Мы уже боялись, что ты не придешь. Каролина едва выступать не отказалась! И... Милый, что случилось? Тебя ограбили? Где твое пальто? Ты замерзнешь!
Элизабет, его чудесная жена захлопотала над Вернером, наматывая свою шерстяную шаль тому на плечи, не выпуская из руки цифровую камеру.
— Любимый, ну как же так, ведь ты же уже лежал с воспалением? Ну—ка, иди сюда, постоим вместе под моим пуховиком. Места должно хватить.
Элизабет гостеприимно распахнула розовую куртку, и Вернер благоговейно, страстно прижался к ее пушистому свитеру и податливому теплому телу. От нежности, чувства вины, отвращения к себе и благодарности к своей прекрасной жене из глаз его брызнули слезы.
— Котик, ну ты чего? — с непонимающей улыбкой спросила она.
— Прости! Прости меня! Я все просрал. Я как обычно дотянул до последнего и не успел купить подарки. Теперь у всех будет Пробуждество, кроме нас, и все это по моей вине.
— О ужас, какие глупости ты несешь! Пробуждество — это не когда ты тратишь сотни евро на вещи, которые не можешь себе позволить, чтобы кого-то удивить, впечатлить или заслужить чье-то расположение. Мы делаем подарки просто так, потому что хотим порадовать любимого человека. Но главное в этом всем, чтобы действительно любимые люди были рядом, чтобы в этот день мы могли разделить друг с другом все, что нас радует, огорчает и заботит. День, когда человечество становится единым в своем порыве... Тише! Начинается!
Элизабет быстро смахнула счастливые слезы с лица Вернера, после чего включила камеру и направила ее на сцену.
На подмостки вышел мальчик лет семи с тиарой иерофанта и хомутом на шесте, стукнул им в пол и излишне серьезно для своего возраста провозгласил:
— Было время, когда лишь хаос правил миром, звезды на небе двигались без замысла и пользы, а человек был глуп, бесцелен и зверю подобен, молился камням, облакам да животным. Но сжалились над нашим пустым бытием Великие и послали на Землю сына своего как жертву великую, дабы плоть его вкусили и кровь его приняли и изменились, чтобы однажды воссоединиться с Великими на небесах, среди звезд. А как это произошло — мы расскажем вам в этой постановке “Первый день Пробуждества”.
Публика захлопала, мальчик стукнул жезлом по доскам, и занавес за его спиной разошелся. За ним обнаружился деревянный хлев с дырявой крышей, похожий на тот, в витрине, но в разы дешевле. Однако, Вернер чувствовал в нем куда больше души и “настоящести”.
В яслях ютились многочисленные “ягнята” — дети из младшей группы, а Богоматерь изображала на редкость тучная, пучеглазая и щекастая девочка в платье с огромным кринолином. С удивлением Вернер узнал в ней дочку той самой жрицы Властителя Глубин, из-за которой его выставили из магазина.
— Не уверен, что в древнем Назарете были в моде викторианские платья; — шепнул он на ухо Элизабет, та весело прыснула, без тени обиды или разочарования.
Дальше все шло по отработанной схеме. Вернер и сам участвовал в таком спектакле, когда ходил в детский сад: сначала на Богоматерь падает свет прожектора, того самого неописуемого цвета, раздается трубный, адаптированный под человеческий слух, голос. Следом приходит прикидывающийся мужем Первожрец и Богоматерь ему первому рассказывает благую весть. Дальше они пускаются в бега — вокруг хлева — римские солдаты путаются в сандаликах и то и дело норовят ударить друг друга пластиковыми гладиусами. Следом происходит рождение и...
— Гляди, сейчас! — толкает его под локоть жена, и он глядит во все глаза. Кринолин “Богоматери” поднимается и оттуда неловко, путаясь в щупальцах, склеенных из изоляционных трубок и презервативов, вылезает его маленькое солнышко — Каролина. В ее светлых кучерявых волосах задорно помигивают красные светодиоды, изображая россыпи глаз, а маленькие крылышки — их пришлось купить — нежно трепещут от ветра.
Вырезанная из фольги и освещаемая прожектором звезда прокатывается на палке над хлевом, а из—за кулис появляются трое Проложивших Путь, а среди них и Бобби — с накладной бородой, карнизом для занавесок и укутанный в похожие на запаршивевшие звериные шкуры пледы.
— Ты в постели такой же сосредоточенный! — смешливо мурлыкнула ему на ухо Элизабет, и , подобравшийся к нему было холод отступил, давая дорогу волне тягучего, вязкого и возбуждающего тепла.
— У кого-то сегодня игривое настроение? — спросил он.
— Посмотрим. Надеюсь, удастся отправить детей спать без подарков. А завтра мы что-нибудь вместе придумаем.
— Ты у меня чудо! — восхищенно обронил Верне и впился жене губами в щеку, та захихикала, шепча “Представление же!”
Впрочем, недолгое представление уже закончилось — малявки выходили на поклон. Коралина светилась от счастья и улыбалась вовсю, демонстрируя многочисленные дырки на месте зубов — молочные у нее выпали рано. Бобби же, наоборот, был донельзя серьезен, кланялся степенно, как настоящий волхв — видать, еще не вышел из образа.
— А теперь, дорогие зрители, родители и, конечно же, наши маленькие артисты! — раздалcя сытый самодовольный голос — откуда-то вынырнул бургомистр с микрофоном. Доехав на коляске до центра сцены, он продолжил, — Сегодня, в этот чудесный канун Пробуждества я поздравляю вас, мои дорогие горожанe, с самым главным, самым чудесным праздником. И сегодня наши маленькие артисты заслужили особое поздравление. Без подарков не уйдет никто, но...!
Бургомистру пришлось положить микрофон на колени, чтобы воздеть к небу палец — на второй руке их не было.
— Но! — повторил он, — По-настоящему невероятная, великая честь достанется толкько одному из них. И решит это Он! Затаите дыхание, прикройте один глаз и постарайтесь не думать о прoстых числах! Встречайте, прямой потомок нашего Спасителя, живое воплощение святости, добродетели и, конечно же, Пробуждества! Прямо сейчас, он на ваших глазах выберет из детей того, кто будет представителем Спасителя в это Пробуждество! Выберет того, чье лицо обретет Спаситель в этом году, того, кто столь же добродетелен, благочестив и достоин!
За сценой громыхнуло. Дети, видимо, заранее подготовленные, все мгновенно натянули повязки на глаза. Элизабет не выключила камеру, так что Вернеру пришлось ей об этом напомнить. Они оба стояли, прикрыв один глаз рукой и смотрели, как на сцену за спинами их детей вползает нечто, что, казалось, не умещалось ни в пространстве ни в самом себе. Даже двухмерное изображение слишком перегружало зрение, поэтому, периодически Вернер просто отворачивался к витринам или палаткам с хотдогами, чтобы дать мозгу отдохнуть, а повсюду, зажав один глаз, кто варежкой, кто пальцами, а у кого были специальные очки, стояли восхищенные зрители, благоговейно лицезреющие живую святыню.
— А хорошо ли ты вел себя в этом году, дитя? — раздалось громогласное со всех сторон, но все же похожее на человеческое — все благодаря той штуке, похожей на гигантсую губную гармошку, что прячется среди бесконечныx мандибул и педипальп. Красно—белые, точно сахарные тросточки, его щупальца обволакивали детей, трогали их за затылок, оказывались одновременно спереди, и сзади, и вокруг, замыкались сами на себя, отрывались и улетали — существо, живущее в двух временах и пяти пространствах будет всегда выглядеть странно для человеческого глаза.
— Хорошо ли ты вела себя в этом году, девочка? — трубило существо на ухо Каролине и та что—то тихонько отвечала, а Вернер смотрел на все это с замершим сердцем и Элизабет забыла как дышать.
Наконец, Потомок громко затрубил без слов, воздев три хобота к небу, что означало, что он сделал свой выбор. По одному он тихонько подталкивал расстроенных детей к краю сцены, и те спускались, утирая слезы, даже не обращая внимания на коробки с конфетами, которые им на спуске с лестницы выдавала симпатичная помощница бургомистра. Вот ушли двое, трое... Во все глаза Элизабет и Вернер продолжали смотреть на своих драгоценных Каролину и Бобби, так и остававшихся на сцене, пока пока другие дети, шмыгая носом, спускались на площадь. Наконец, остались лишь они - Бобби и Каролина.
— Потомок сделал свой выбор! — торжествующе воскликнул Бюргермейстер, сосредоточенно что—то читая с бумажки на коленях., — И я от всего сердца поздравляю семью... э—э—э...м... Эккельман! Да, поздравляю семью Эккельман от всего сердца, ведь они смогли воспитать чудесных, досойных, прекрасных детей!
Вернер не мог поверить. Ведь это его когда—то сочли непригодным, ненужным , недостойным, а теперь... Оба его ребенка были избраны! В этом нет никакой случайности! Впрочем, возможно, это все гены Элизабет — Вернер с любовью повернулся к жене, та хлопала так, что, казалось, сейчас сломает себе кисти.
— Я люблю тебя, милая! — сказал он в порыве чувств.
— А я люблю тебя! — ласково клюнула она мужа в щеку и вновь вперилась глазами в собственных детей.
Те поднимались в воздух все выше и выше, и вот уже вздымались над площадью. “Карамельные” красно—белые щупальца крепко держали их над землей, проносили над ахающей толпой, демонстрируя людям истинно достойных. Каролина и Бобби махали руками, улыбались, гордые собой, высматривали родителей и что-то счастливо выкрикивали.
Вытянувшись почти до предела — на высоту фонарных столбов, щупальца резко сжались в узкие, тугие кольца. Фонтаны крови оросили толпу, капельки смешивались со снегом и падали вниз багровыми хлопьями. Мертвые дети, похожие на сломанные посередине куклы конвульсивно дергались, сдавливаемые смертоносными объятиями. Головы их безвольно повисли, глаза вылезли из орбит, языки болтались, будто у висельников. Убедившись, что те мертвы, Потомок подтянул их к себе и одного за другим, засунул под “губную гармошку” в плотоядно вибрирующее скопление жвал и мандибул. Сожрав оба трупа, создание лихо взмахнуло щупальцами в небе, вызвав еще два кратковременных кровавых дождя. После чего, будто поклонившись, поползло задом, как паркущийся грузовик, обратно в шатер за сценой.
Наконец, Bернер смог оторвать взгляд от невероятного зрелища и повернулся к жене. Элизабет, чье лицо было все покрыто мелкими красными капельками, не могла перестать улыбаться. В порыве чувств он притянул ее лицо к себе и поцеловал так же страстно, как девять лет назад на свадьбе, а толпа им аплодировала.
По пути обратно Элизабет весело толкнула мужа в бок и сказала:
— Видишь, ты зря переживал. Никакие подарки им бы не понадобились, так что оно и к лучшему.
Вопреки ожиданиям жены, Вернер помрачнел.
— Я ведь не купил подарок и тебе... Может, я хороший отец, но явно отвратительный муж...
— Мужик! Стой, мужик! — раздалось откуда-то сзади. Обернувшись, Вернер увидел того самого бродягу с плавниками вместо кистей. Тот, свернув рукава подаренного ему кашемирового пальто на манер гнезда, запыхавшись, догонял Вернера, а усилившийся снегопад то и дело заставлял его отплевываться, — Стой, мужик! Не слышишь что ли?
— Твой знакомый?— спросила Элизабет, но Вернер не нашелся, что ответить.
— Держи мужик. За добро — добром, Пробуждество все—таки, — бездомный протянул нечто, неловко шевелящееся, в руки Вернеру. Tот принял драгоценный груз, сложив ладони лодочкой. В руках у него копошился еще слепой, зеленый щенок. Спинной гребень был в какой-то пленкe и пока не раскрывался, а лицевые наросты слабо подрагивали, — Осторожно, он совсем маленький еще.
— Неужели родила?
— Только что!
— Какой милый! — пищала Элизабет, прижав ладони к щекам.
— Ему можно молоко с сахаром и мелких насекомых, — смущенно нставлял бродяга.
— С—спасибо! — шокированно просипел Вернер.
— За добро — добром. Бывай, мужик! — сказав это, бродяга равторился во все усиливающемся снегопаде.
— Что ж... Ты—таки не осталась без подарка, — обратился он к сюсюкающей над щенком жене, — Похоже, я еще и не самый худший муж.
— Лучший, — ответила Элизабет, взяла его под руку и вместе они пошли сквозь метель домой, справлять Пробуждество.
Автор — German Shenderov
#ВселеннаяКошмаров@vselennaya_koshmarov
Просто объявление
оборот детского стафа в последнее время заставляет много листать доски объявлений. сегодня открываю одну и вижу такое. мастера на Таймыре знают о сказках не понаслышке. вот не знаю, это надо в детскую комнату самому вешать или сначала упаковывать и под елочку класть. фото из объявления, скачивал я, скриншот мой.
Сказка от Саши. (Истории про чудовищ)
Начало тут: Семья чудовищ.
Старые знакомые. (Про чудовищ)
"В одном большом городе жила маленькая девочка. Девочка была очень добрая и весёлая. И были у неё Папа и Мама. Папа охотился на чудовищ, а Мама была домохозяйкой и занималась обучением девочки на дому. Однажды у девочки выпал последний молочный зуб - и это должно было считаться в семье праздником. Девочка положила зуб под подушку и легла спать в ожидании подарков, предварительно сообщив Маме, что она теперь не ребёнок и ей хотелось бы получить более взрослые подарки. Но как назло в тот вечер Мама и Папа поссорились, и девочка осталась без подарков, а Папа ушёл из дома, громко хлопнув дверью. Мама плакала всю ночь и про девочку все забыли. Тогда девочка решила восстановить семью и для этого начала сама охотиться на чудовищ ,учившихся в школе в соседнем районе города. Ей было очень трудно. Чудовищ было много, а девочка совсем одна. Ей приходилось отлавливать их по одному. Убивать их ей ещё не хватало опыта, поэтому она просто запугивала этих чудовищ. Чудовища стали ходить группами и тогда девочке пришлось напрячь все свои слабенькие силы. Очень тяжело было девочке бороться со злом, в общем. Чудовища разозлились настолько, что наняли киллера - шестирукого Шишу что бы тот уконтро…,укоко.., убил храбрую маленькую девочку. Они пришли к Шише и принесли ему деньги и новую игровую приставку. Шиша посмеялся над ними и потребовал с каждого ещё по паре зубов. Только тогда он был согласен взяться за работу. Чудовища поплакали, но сдали зубы. Ночью Шиша пришёл убивать маленькую храбрую девочку. Было весело".
- А серьёзно, зачем тебе столько зубов? – спросил Максим у Саши, когда она закончила рассказывать.
- Зубастика буду делать. Мне же подарков не дали за последний молочный зуб, поэтому я решила сделать его себе сама. Зубастик вроде охотничьей собаки, гомункул, полученный при помощи сложного ритуала и ему чем больше зубов, тем лучше, - объяснила Саша.
- А как ты с Шишей договорилась?
- Так я изначально с ним в сговоре была, – пожала плечами она – Шише дали денег и приставку на халяву. А слух, что он охотника на чудовищ грохнул - был мною распущен заранее. Поэтому твои одноклассники к нему и ломанулись. Он же самый авторитетный монстр на районе. Он передал мне зубы, а я ему свои косички. Что бы у него было доказательство выполненной работы. Я всё равно причёску новую хотела.
- Угу. Значит теперь по городу слух прошёл, что тебя убили? – задумался Максим.
- Ага.
- И скоро твои Папа и Мама об этом узнают?
- Ага.
- И они, придут к Шише?
Саша загадочно улыбнулась.
Старые знакомые. (Про чудовищ)
Мужчина вёл за руку девочку лет 10. Отец и дочь. Они шли по плохо освещённой городской улице. Девочка была в комбинезоне, на спине розовый рюкзачок, в правой руке она держала красный шарик. Они о чём-то оживлённо переговаривались.
С детского мероприятия возвращаются – решило чудовище – И не боятся. Ничего, сейчас я этих папу с дочкой напугаю.
Чудовище приняло вид большого красного облака и бесшумно двинулось следом, выгадывая подходящий момент. Тем временем мужчина на ходу закурил, потряс в руке спичечным коробком и вдруг резко кинул его себе через плечо. Коробок угадал точно в середину красного облака. Чудовище скорчилось от боли. Облако опустилось на землю, и из него вывалился отплёвывающийся мужчина в дорогом костюме.
- Пластмассовые опилки! – взвыл он – Как подло! У меня же аллергия.
- А чего ты хотел от нас? Что бы мы испугались? - ответил ему отец девочки и обернувшись наставил на чудовище обрез двустволки – Вот, знакомься дочка. Это типичный представитель “багровых сумраков”. По вечерам выползает из убежища и нападает на людей в виде облака.
- Здрасьте, – девочка поздоровалась и щёлкнула пузырём жевательной резинки.
- Ну что, Сергей Васильевич? По старой схеме? Я стреляю – ты бежишь? – спросил отец девочки у чудовища.
Чудовище пригляделось и ахнуло:
- Иван? А я тебя со спины и не признал. А откуда ребёнок? Ты же вроде холостой был?
- Был да сплыл. Женился. Вот, дочку на работу сегодня пришлось взять. Показываю: чем папа на жизнь зарабатывает.
- Как время летит. А вроде ещё недавно клялся, что нет такой бабы, что бы тебя захомутала – Сергей Васильевич поднялся с земли и принялся отряхиваться. Девочка с подозрением посмотрела на отца - тот кажется, смутился. Прицелился в чудовище, но в воздухе, что то мелькнуло, и обрез вылетел из его рук. Иван нахмурился: невидимка был очень быстр.
- Сейчас. Папа – улыбнулась девочка, и красный шарик в её руке громко лопнул. Через секунду они увидели мальчика сидевшего у ног Сергея Васильевича и обиженно потиравшего покрасневшую щёку.
- Кто они, Папа? - спросил мальчик.
- Охотники на чудовищ – равнодушно ответил тот.
-А разве они не выдумка?
- Как видишь. Что делать будем Иван?
Иван почесал затылок. Драться расхотелось. Не при детях же.
- Твой? - спросил он.
- Ага. Мать попросила с собой взять. Ребёнку учится пора. Все уши прожужжала. Боится, что я опять алкоголиков ночью нажрусь.
- А может? Знаю я тут одну пивную…
- А детей куда денем?
- Тут рядом торговый центр. Пусть детишки развлекутся. Не снами же им сидеть, - предложил охотник на чудовищ - Ты как доча? Согласна, погулять без папы?
- Конечно, Папа. Только денег дай: на-погулять. А то я всё маме расскажу, – улыбнулась девочка.
Отцы переглянулись и зашарили по карманам, в поисках денег.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
- Тебя как зовут? - спросила девочка
- Максим – угрюмо ответил мальчик – А тебя?
- Жозефина
- Ври больше.
- Ладно, не Жозефина. Саша я. Александра. Папа надеялся, что мальчик будет, а я его обломала, – они сидели за столиком в Макдональдс и потягивали молочные коктейли.
- Прикольно. Здорово ты меня уделала – до сих пор щека болит, – признался он.
- Это чё. Детские шуточки. Я так ещё в 5 лет умела делать, - хмыкнула Саша.
- И много вас охотников на чудовищ?
- Достаточно, что бы чудища сильно не борзели.
- Мы не борзеем. Это вопрос выживания, – обиделся мальчик – Если людей не пугать и не есть. Зачем же тогда чудища? Люди сами себе вредят намного больше. Убивают друг друга. Калечат - оправдываясь, что поступают из лучших побуждений. Атомную бомбу не чудовища придумали, а люди. Только это ни кого не пугает.
- Ого. А ты начитанный, – она с интересом уставилась на него – про атомную бомбу знаешь.
- Знаю, я в школу хожу. Для чудовищ. Мама хотела меня в класс с гастрономическим уклоном отдать, но я выбрал историю.
- Школа для лохов,- ответила Саша – Я учусь на дому. Мама говорит: хорошее образование только дома получить можно.
- И не скучно тебе? – спросил Максим.
Саша задумалась. Почесала нос. Посмотрела на очередь к кассам. Оттуда, расталкивая людей, выбирались два толстяка - по виду мать с дочкой. Руки у у них были заняты пакетами с едой. Дочка умудрялась прихлёбывать колу, придерживая пакеты.
- Хочешь пошалить? – предложила она – Вон, видишь этих двоих бегемотиков. Тут они есть не будут. С собой набрали. Мамочка сейчас пойдёт на первый этаж – там Ашан. А дочка будет ждать на скамейке возле фонтана. Слабо ей на вредничать?
- Слабо, – признал Максим.
- А мне нет. Подождём немного. Покажу тебе один фокус.
------------------------------------------------------------------------------------------------------
Сергей Васильевич и Иван пили пиво и закусывали снеками в ожидании пиццы.
- Сколько же мы не виделись? – спросил Иван.
- Так, наверное, с той свадьбы? Помнишь? Вы тогда на свадьбу упырей завалились. Вас ещё трое было, - припомнил Сергей Васильевич.
- Ого. Действительно. А ты тогда свидетелем был со стороны жениха. Мир его праху.
- Да. Хороший замес был. Лешие, на вас, до сих пор обижаются, – ухмыльнулся Сергей Васильевич – Кто тогда орал: “ пили буратину!!!”. Договаривались же – бензопилу не брать?
- Пьяные, были. Молодые. Но и ты тогда холостой был? Когда только женится, успел? Сын уже подрастает.
- Сам не понимаю, – пожал плечами монстр – Бах и штамп в паспорте. Бах и отцом стал. А вроде и время прошло.
- Надо помнить. Надо запоминать всё хорошее, что с нами происходит. А то так вся жизнь пройдёт и вспомнить нечего, – закивал Иван - Ещё пива берём?
- Конечно.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------
Жертва ни о чем не подозревала. Сидела на скамейке и поглощала гамбургер.
- Смотри, – велела Саша Максиму. Они находились на третьем этаже торгового центра. Саша достала изо рта ком жвачки и кинула вниз. Максим испугался. Жвачка улетела вниз и повисла над головой толстой девочки.
- Теперь отходим на безопасное расстояние, – приказала Саша. Они поднялись этажом выше по эскалатору. Тут на площадке был более удобный обзор. Саша хлопнула в ладоши. Жвачка взорвалась и забрызгала девочку с ног до головы, превратив её в липкий ком.
- Это как так? – изумился Максим. Внизу девочка заревела басом на весь торговый центр.
- Это ещё не всё – захихикала Саша – Смотри!
Она хлопнула в ладоши ещё раз. Максим выпучил глаза. Жвачка разлетелась во все стороны и забрызгала половину первого этажа. Она была везде. На стеклянных витринах, на лицах проходивших мимо людей, на охранниках и даже на стойке администратора. Шум понялся невообразимый. Крики, отборная брань, слёзы - всё смешалось в кучу от липкой массы. Максим и Саша переглянулись и покатились со смеху.
-------------------------------------------------------------------------------------
- Вот жена моя. Полюбопытствуй, – Сергей Васильевич протянул Ивану фотографию.
Тот чуть пивом не подавился:
- И как ты такую красотку урвал?
- Сам не знаю. Повезло, - с некоторой гордостью сказал он – Она ведь у меня благородных кровей. В предках сам Ктулху был. Но она не зазнаётся. Хорошая она у меня. Хозяйственная. На море: дважды в год ездим, к её родственникам. У нас в России - сам знаешь, какой климат. Непросто ей тут жить.
- Да уж. Я сам, порой, мечтаю на юг перебраться, - вздохнул Иван – Жена всё против. Домик купили. Зачем покупали? Кто родне помогать будет? Мама её опять же. Короче, сложно всё.
- А ты всё слесарем работаешь?
- Ага. Для отвода глаз. А ты сейчас где?
- Ликвидацией занимаюсь. Всё официально. Подчищаю эффективных менеджеров, - сознался Сергей Васильевич.
- А на фига по ночам тогда бродишь? Людей трескаешь. Если тебе менеджеров днём хватает?
- Кто то же должен, – вздохнул монстр – Традиции. Ты ведь обратил внимание, что в последнее время нас мало по улицам ходит. Обленились все. Зачем на людей охотиться - если они сами в рот лезут? А кто будет имидж поддерживать? Вот при советской власти хорошо было – тогда мы чётко знали: кого жрать и почему. Мы жили по строгим инструкциям и придерживались их. А сейчас чего? Люди страх потеряли. Им клоуны размалёванные, из канализации, страшнее нас. Вся эта западная культура, поганая – сплошная ложь. Кого они воспитать хотят, а? Вот ты мне скажи?
---------------------------------------------------------------------------------------------
- А ты чем похвастаешься? – спросила Саша.
- Не знаю. Я могу быстро перемещаться, – пожал плечами Максим.
- Покажи.
Максим исчез. Появился через секунду и протянул ей рожок с мороженым.
- Вот у мороженщика спёр.
- Банановое, сам ешь. Принеси мне шоколадного, – сморщила нос Саша.
Максим принёс шоколадное. Они сидели на скамейке и ели мороженое. Саша, быстро прикончив своё, достала из рюкзачка блокнот и принялась, что то там писать. Закончив, она оторвала листок и протянула Максиму:
- В кино пойдём. Но сначала, метнись в Ашан и набери сладостей по списку. И попробуй только мне с шоколадками напутать, – в её голосе было что то, от чего Максим вздрогнул.
----------------------------------------------------------------------------------------------------
- Клоуны. Везде в фильмах эти клоуны. Достало, – жаловался Сергей Васильевич Ивану – Правильно, зачем чудовища, когда клоуны есть?
- Э, чо-там. Кого клоунами назвал? – крикнули от соседнего столика.
- Тебя, не спросили. Сиди там и не вякай, – огрызнулся Иван.
- Чо, сказал нах? А ну, сюда иди, - из-за столика уже поднимались.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
- Фильм для взрослых. Покажите паспорт, пожалуйста, – попросил кассир в кинотеатре.
Саша посмотрела на него снизу вверх:
- Сейчас покажу.
Она достала из рюкзачка зеркальце и навела на продавца:
- Два билета на лучшие места. За ваш счёт. И побыстрее - мы торопимся.
Лицо кассира изменилось, стало равнодушным. Он послушно отщёлкал на клавиатуре и расплатился своей картой. После чего вручил детям билеты.
- Там ещё вахтёрша на входе будет, – подсказал Максим.
- Справлюсь и с вахтёршей. Не впервой. Пошли ужастики смотреть , кавалер. Всё ведь самой делать приходится, - вздохнула Саша.
------------------------------------------------------------------------------------------------------
Отцы шли по ночной улице и обменивались впечатлениями.
- А что ты за порошок ты ментам под ноги бросил? - спросил Сергей Васильевич. Под правым глазом у него наливался большой синяк.
- Чесоточный. Обленились совсем. Раньше быстро приезжали, а теперь как сонные мухи. Пусть теперь почешутся, - отвечал Иван – А ты чего не уклонился, когда в тебя кружкой бросили? Вон - как глаз заплыл.
- Сильно заметно? Да ничего. Я же отомстил – вон официанта в них кинул. Куда ноги – куда пицца. Хорошо! Хорошая пивная. А часто там драки бывают?
- Аяяй, Сергей Васильевич, а вроде серьёзный человек - засмеялся Иван – Хотя пиццу жаль, так мы её и не поели.
- Пойдём детей забирать, наигрались, наверное, уже, – решил монстр.
- И то верно. Ты своей, чего скажешь, по поводу фингала?
- Скажу, что охотника на чудовищ встретил. Подрались. Сын подтвердит. А, ты?
- Я тоже, своей, навру чего-нибудь.
----------------------------------------------------------------------------------------
В таком состоянии за руль самому садиться было нельзя. Иван посадил за руль Сашу. Сам сидел на переднем сиденье и просил ехать медленнее. Его тошнило.
- Папа, как тебе не стыдно. Хоть бы права мне купил? – возмущалась дочь.
- Тссс. Доча. У тебя голос как у мамы, такой же пронзительный. Потише. Не видишь папе плохо. Папа всю ночь со злом боролся. Устал Папа.
- Я вижу, как ты боролся – всё маме расскажу.
- Ой, блин. Давай рассказывай. А я ей про жвачку расскажу – думаешь, я не понял, почему стены торгового центра все в жвачке. На кого свалишь – на Максимку?
- Кстати о нём – задумалась дочь – С этого дня, ты на семью Максима не охотишься. Мы теперь с ним дружим.
- Этого ещё не хватало. Доча! Запомни, мы с чудовищами не дружим – мы их убиваем!
- Ну, убить я его всегда успею, – ответила рассеянно дочь – Вот поженимся мы с ним….
- ААААА….ррррр…. – охотник на чудовищ не выдержал. Его затошнило.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Сказка на ночь.
В наушниках тихо играла любимая музыка. Сереже уже было девять, он любил перед сном вот так полежать в кровати, послушать плеер. Отец сегодня снова поругался с матерью, даже сквозь тяжелую музыку была слышна их возня в комнате и крики друг на друга. Не сказать, что это было часто, но даже этих редких ссор хватало мальчику, чтобы иметь желание не заводить семью. Столько проблем – в пекло их. Ночник тихонько мерцал надо кроватью парня, а он лежал, уставившись в стенку, за которой была родительская спальня. Спать не хотелось вообще. В голову лезли какие-то мысли: про школу, про новенькую девочку, которая пришла в их класс. Про лучшего друга, Женьку, который вчера уехал в другой город навсегда.
В этот момент из спальни вышел отец. Как всегда, после ссоры с мамой, немного возбужденный, волосы вздыблены. Опять пойдет спать в гостиную – поссорились. Отец ушел в ванную умыться и почистить зубы перед сном. Полоска света из ванны растеклась в коридоре, и Сережа уставился на нее сквозь стекло в двери, ведущей в его комнату. «Почему так происходит? – думал он. – Почему они все время ругаются? Неужели же это и есть любовь?» За этими раздумьями Сережа не заметил, как папа погасил в ванной свет и зашел к нему в комнату, пожелать спокойной ночи. Он делает так всегда.
Сережа вынул наушники из ушей и уставился на отца.
- Ты еще не спишь? – спросил он.
- Нет, – ответил мальчик. – А что там за шум, пап?
- Все нормально. Немного повздорили с мамой... А ты чего до сих пор не спишь? Давай-ка скорее засыпай. Время уже много...
- Да лежу вот уже. Но спать что-то не хочется совсем...
- Давай, тогда я тебе расскажу сказку на ночь, чтоб ты скорее заснул?
- Да уже сто раз слышал все твои сказки... - лениво ответил Сережа. – Меняешь героев, а сюжеты все похожи один на другой. Давно они уже для меня неинтересны и не страшны... – улыбнулся он.
- Даже так? – удивился отец. – Тогда я расскажу тебе историю, которую ты точно не слышал. Я никому и никогда ее еще не рассказывал...
- Ну, ладно... давай... - неохотно веря, проговорил Сережа.
- Итак... - начал отец. - Возвращался однажды солдат домой со службы в свою деревню к матери и отцу. Дело к ночи уже было. Пришел он в село какое-то, дай, думает, тут переночую! Постучался в один из домов, в котором горел свет. Открыла ему старушка. «Пусти, - говорит, - мать, служивого переночевать?» «Что ты, милок... Не в тот ты дом пришел. Наша сегодня очередь наступила – придет к нам ведьма ночью, губить одного из нас...»
- А, ясно... - прервал отца Сережа. – Солдат, конечно же, не испугается этого предостережения и в доме останется этом... Дураком ведь оказался, как всегда? Нормальный-то человек пойдет лучше в другой дом попроситься. Но солдат был не такой? Так?
- Нет, не так было, - сказал отец. – Солдат спросил - не нужна ли его помощь семье этой? Сказал, что не боится он ни колдунов, ни ведьм. Но, если хозяева против, чтобы он у них ночевал, то он пойдет дальше, попытает удачу где-то еще в деревне...
- Ну, хозяева, конечно же, стали его умолять помочь? Верно? Такая удача подвернулась! – снова выпалил Сережа.
- Нет, сынок, – улыбнулся отец. - Они опасались за жизнь солдата, поэтому сказали ему, что не могут рисковать его здоровьем ради себя – поэтому не пустят его к себе на постой...
- Вот же дураки! – ухмыльнулся сын. - Да и солдат оказался хитер! Плавно так съехал с темы, типа я ни при чем. И не трус, вроде, но и при этом живой.
- Да, Сережа. Солдат действительно был хитер. Поэтому он сделал вид, что обошел всю деревню и снова вернулся к тому дому. Просто был он порядочный очень. Не мог спокойно смотреть, как зло в деревне беснуется. Попросился на постой под видом, что никто больше не пускает его к себе. Что ж делать. Пустила его старушка. А кроме нее в доме еще, оказалось, были дед ее старенький со странным пятном на шее, похожим на перевернутую букву «с», да внучка-красавица с черными глазами и черными волосами - Диляра.
- А! Ясно! Что дальше будет! Влюбится в нее солдатик или она в него! Будет спасать ее от ведьмы лесной!?
- Нет, Сережа. В нее солдат не влюбился, так как не по нраву ему были глаза ее черные. Злыми какими-то они ему показались. Насторожился солдат, увидев красавицу эту.
- Ну что ж. Пока все по-новому рассказываешь, - улыбнулся сын. – Что ж дальше было?
- Поели они, попили. Легли, значит, спать. Старушка с дедом на печь залезли, внучка в соседней комнате на кровати, а солдат возле печи на лавке. Наступила полночь...
- Ага! – улыбнулся Сережа. – Ведьма на печь приползла?
- Нет. Не так было. Услышал солдат как в соседней комнате, где девушка спала, кто-то по полу прошел. Тихо так, но у солдата слух отменный был – он услышал. Встал он с лавки и, свет не зажигая, аккуратно к двери подошел и прислушался. Точно, ходит кто-то будто. А ну как ведьма явилась, чтобы Диляру убить? Приоткрыл он дверь в комнату...
- А там ведьма душит внучку?!
- Нет. Не было там ни ведьмы, ни Диляры. Только окно открыто в комнате, будто бы сбежала внучка среди ночи куда-то.
- Куда же? – удивился сын.
- То неведомо. Думал солдат проследить за девкой той, выползти, да вдруг услышал, около печки пол скрипнул, словно в двери кто-то вошел, сквозняк по ногам холодный пробежал. Обернулся солдат, а там...
- Ведьма?!– разоблачал Сережа своего отца.
- Нет, сынок. Никого там не было видимого. Только ощущал солдат, что что-то не так. Подошел он тихонько к печи, заглянул на нее в том месте, где старуха со стариком спали, а там...
- Ведьма?! – обрадовался Сережа.
- Да что ж ты заладил всё - ведьма да ведьма? Спали там старички спокойно, будто бы и не должен к ним никто прийти. Хоть и темно было, но вроде разглядел их солдатик там. А кроме них никого...
- Что же ты тогда интригуешь своими «а там», «да там»? – передразнил его Сережа. – Откуда тогда скрип пола и сквозняк-то были? Почудилось что ли солдату всё?
- Может, и почудилось, а может, и нет... Вот только, как заглянул он на печку, холод по спине пробежал служивого. Ведь свет от луны, на трубе печки, вдруг чья-то тень заслонила позади солдата. Будто бы кто-то в окно влез, пока он на печке смотрел. Такой холод его вдруг окутал, что ноги онемели у солдата от этого, а может, от страха то было. Обернулся солдат...
- Ну, сейчас-то уж точно ведьма? – уже и сам не веря в свои слова, сказал Сережа.
- Нет.
- Да, как так? – удивился сын.
- Кошка там была черная. Хозяйская что ли. Окно приоткрыто немного было возле печи, так и влезла в него, похоже, кошка эта. И глаза у нее такие неприятные, страшные. Глядит на нее солдат, понять не может, откуда она взялась тут вдруг? А кошка вдруг как зашипела, бросилась на солдата, силище у нее, как у волка, повалила на пол, вцепиться в горло хочет, глаза выцарапать. Благо попалось под руку солдата полено возле печи, треснул он ее им, да попал лишь по правой задней ноге. Та зашипела еще больше, оцарапала солдату руку и, подволакивая больную ногу, выпрыгнула в окно. Солдат, конечно, за ней следом из дома в двери бросился. Да покуда засовы снимал, покуда замки отворял – убежала кошка, а куда – неведомо. Проснулись тут и старик, и старуха. Свет везде в доме зажгли. Вернулся солдат, в комнату пошли к Диляре, а та спит себе спокойно в кровати. Глаза свои сонные открыла, зевает, спрашивает, что стряслось. И окно в комнате закрыто. Спросил ее солдат, где была, кто окно закрыл. Да лишь один ответ – спала я. Не знаю ничего. В общем, ушли ни с чем. А утром выходит Диляра к завтраку... и хромает на правую ногу...
- Ага! Получается, эта кошка и ведьма - одно!!? – обрадовался сынок.
- Нет, Сережа! – в очередной раз разочаровал отец сына. – И солдат так подумал. Все в голове его сложилось так же. Да не так оно все, оказалось, было-то...
- Да как же так? – ничего не понимал Сережа. В его голове уже ничего не складывалось, кроме как у солдата.
- Ушиблена нога у девушки была, будто б кто стукнул, али ударилась обо что. И глаза ее очень уж похожи были на кошачьи. Такие же злые и страшные. Будто бы таилась в них такая чернь, что представить жутко глаза эти в гневе. Стали расспрашивать они девушку, откуда ушиб на ноге, а та только знай, что ударилась, покуда из бани шла. А так ли это – никто и вспомнить не может. Легла ли она уже хромая или же врет всё?
- Ну, так и что же в итоге? – сын уже не гадал, как все будет, а ждал, как же обернется все это дело дальше.
- А дальше рассказали старик со старухой, что несколько недель назад умерла у них ведьма, что жила на окраине леса. Побоялись ее местные хоронить, мол, не дай бог к кому прилипнет что-то черное, нечистое – в итоге сожгли вместе с домом ее. Вот после чего и начался мор в их деревне. Приходит по ночам, убивает кого-то. Прямо по порядку, от первого дома до последнего. В церковь ходили, да узнали, что мстит ведьма за то, что сожгли ее вместе с даром ее черным, да с гробом специальным, который на чердаке у нее хранился. Пройдет она по всей деревне, в каждый дом заглянет и заберет одного из членов семьи. Только после этого упокоится. А тут вот видишь – помешал ей солдат этой ночью. И ждать чего теперь – то ли вернется она сегодня, то ли дальше по деревне пойдет?
- Так, конечно, придет еще раз. Пока не убьет одного из жильцов.
- Запутался солдат совсем. Понимал вроде, что Диляра причастна, а вот как – понять не мог. А главное - доказать как? Решил он, что ночью этой выследит ведьму, да уж наверняка тогда пристукнет, кем бы ни была она.
Наступила ночь. Легли старики на печке, солдат на лавке, а внучка в соседней комнате. И вот полночь, и снова в соседней комнате шаги. Подождал солдат немного и в комнату вошел. Снова окно открыто, снова нет на кровати девушки. Подошел он к окну и закрыл его, чтобы обратно вернуться не могла Диляра. В это время у печи снова шаги послышались, бросился туда солдат, у окна приоткрытого, возле печки встал, в руке топор держит, караулит. Ждет кошку черную. Спиной к печке прижимается. Вдруг удар по голове сильный, солдат и выключился.
- Да ну? Дед что ли? – удивился Сережа.
- Нет. Не дед, - улыбнулся отец. – Сколько ж ты Сережа сегодня уже раз гадал, да все мимо. А говоришь, что знаешь все мои истории...
- Да уж, - согласился парень. – Тут что-то вообще все не как всегда... Ну, а что дальше было?
- Когда очнулся солдат, сидел он связанный на стуле возле печи. Напротив него стояла бабка с поленом в руке. «Что ж ты, гад, мешать вздумал внучке моей? – говорит она. – Ну, ходит девка по ночам. Что ж ты, ирод, окна затворяешь? Она ж так обратно вернуться не сможет, пойдет куда в сторону, а там чего худое случится с ней. Утонет или с обрыва упадет? Может ведь и в лесу сгинуть или зверю какому голодному в пасть попасть!» Солдат сидит, ничего понять не может. Старуха тем временем к столу отошла, хромает при этом на ногу одну. Синяк свежий возле коленки. И понял тут служивый, кто кошкой вчера был. Увидала старуха, что заметил солдат синяк на ноге у нее и говорит: «Что? Понял, с кем вчера боролся возле печи? Я за Диляркой по ночам бегаю, слежу, чтоб каких шибко худых дел не натворила, а тут ты везде свой нос суешь! Кабы знала я, что внучка моя у ведьминого дома ягоды ела, да со старухой черной этой лясы точила. Я б, может, и не натравила б мужиков местных ведьму сжечь. А теперь вот вишь – «лунатит» девка. Перерождается в ведьму по ночам... Такими темпами, если не помочь ей – станет новой ворожеей в селе...
- Так она ж и губит всех в деревне!? Неужто ж стоит ее покрывать?
- А что мне все? – засмеялась старуха. – Я и сама, как видишь, не обычный человек! Молодая она пока просто. Неразумная. Силу свою пока понять не может, сама себе не подчиняется! А как обуздает силушку черную – так и головой начнет думать, перестанет направо-налево жителей губить!
- Так и ты тоже, старуха, ведьма?!
- И я тоже! Но я-то, конечно, послабее буду. Урсула-то ведьма сильная была – такую мощь двадцатью «смертными» не ощутишь. Я тут и не высовывалась, покуда она в деревне жива была. Думала, померла теперь, так и править я буду, а оно вишь вон как получилось? Хотела дар внучке передать, а вышло, что сама теперь в подмастерье ходить буду.
- Теперь на пару с ней жителей губить будете?
- Теперича так, значит. Но тебя мы трогать не будем, не боись, служивый. Мы ж только баб травим...
- Отпустите?
- Нет, конечно. Чтоб ты тут по нашу душу народ притащил? Ну, уж нет! Никонор тобой займется! Обратит тебя в «жруна»... - старуха захохотала.
Солдат обернулся. От печи шел старик, лицо его расплывалось в страшной улыбке, изо рта текла слюна. Старик навалился на связанного солдата и прокусил ему шею, оставляя странную отметину на коже в виде месяца.
- Теперь ты забудешь всё, что здесь видел, - зловеще говорила ведьма. – Лишь когда голод жруна внутри тебя достигнет того состояния, когда ты будешь готов начать охоту на людей – ты вспомнишь то, как ты «обратился»... Но будь готов к тому, что когда память возвратит тебя в это утро, дикий голод внутри тебя заставит тебя съесть первого же человека, который попадется тебе на пути. Ты ничего не сможешь с этим сделать, пока не заглушишь дикий голод и не научишься справляться со своими новыми возможностями, которые подарил тебе Никонор...
Сознание солдата помутнело, нестерпимый жар охватил все тело, будто бы в него закачивают раскаленную лаву. От этой боли он потерял сознание, чтобы очнуться уже совсем другим человеком, внутри которого теперь находится страшный зверь...
Отец закончил свой рассказ. Он посмотрел на сына и улыбнулся ему, будто выжидал от него услышать что-то. Некоторая тишина повисла в комнате на несколько секунд, после чего сын нарушил ее.
- Скажи, пап... А это пятнышко в виде серпа у тебя на шее... Ты никогда не говорил откуда оно у тебя. Не такой же знак оставлял этот Никонор у солдата?
- На этот раз ты прав, Сережа... - снова улыбнулся отец, и улыбка эта показалась парню очень пугающей. - Более того, тот солдат и я... - папа сел на кровать и положил свою тяжелую мощную руку на одеяло, под которым угадывались ноги мальчика. - Это одно и то же лицо...
В голове Сергея вдруг все перевернулось с ног на голову, и ленивое состояние, которое было еще несколько минут назад, моментально испарилось. Парень расклеил онемевшие губы и тихо, пересохшим от страха горлом, выдавил следующую фразу.
- Старуха сказала, что жрун сожрет первого человека, которого увидит после того, как память к нему вернется, - понимая, к чему была рассказана эта страшилка, почти плача, сказал Сережа.
- Верно, Сереженька... - погладил отец рукой по одеялу. – Все так. Ну ты спи... До завтра, родной... Все хорошо, ведь первой я встретил маму...