«Манипулятор, — голос Вики прозвучал тихо, но чётко в тишине номера. — Проанализировать и выделить ключевые критерии ментальных и поведенческих различий: первично — между типичными представителями Испании и Нидерландов, особенно Амстердама. Вторично — специфические черты молодых финансистов в Амстердаме. Акцент на коммуникации, ценностях, отношении ко времени, социальному взаимодействию, карьере. Кратко и структурированно».

Экран засветился. Появился знакомый холодный шрифт аналитического отчёта «Манипулятора»:

Анализ культурных кодов: Испания, Амстердам, Нидерланды. Время и пунктуальность в Испании: Гибкое восприятие времени. Опоздание на пятнадцать — тридцать минут на неформальную встречу часто некритично. Акцент на процессе, а не строгом расписании. Длинные обеды — норма. Амстердам: Культ пунктуальности. Опоздание это неуважение и непрофессионализм. Время — ресурс, его тратят эффективно. Встречи начинаются и заканчиваются строго по графику. «Время — деньги» в действии. Коммуникации в Испании: Прямота смягчена вежливостью и дипломатичностью. Важен контекст, невербалика, построение отношений. Критика подаётся осторожно, часто через комплимент или намёк. Эмоциональность в общении допустима и даже приветствуется. Амстердам: Крайняя прямота «Dutch directness». Ценится ясность, факты, минимум «воды». Говорят то, что думают, даже если это звучит резко. Эмоциональность в деловой сфере сведена к минимуму. Контекст менее важен, чем чётко сформулированная мысль. Сарказм и самоирония — частые инструменты. Социальное взаимодействие как иерархия в Испании: Более иерархична, особенно в бизнесе. Уважение к статусу и возрасту. Важны личные связи или «enchufe». Социальные сети плотно вплетены в жизнь, много личного. Амстердам: Ярко выраженная горизонтальность. «Польдермодель» или консенсус. Старшинство и титулы менее важны, чем компетентность и идеи. Решения часто принимаются после обсуждения со всеми заинтересованными сторонами. Личное и профессиональное разделены строже. Соцсети — больше профессиональный инструмент или узкий круг. Работа и жизнь в Испании: Жизнь важнее работы. Социальная жизнь, семья, обеденный перерыв священны. Работа — часть жизни, но не вся жизнь. Уход с работы вовремя не осуждается. Амстердам: Важен баланс, но работа — ключевая часть идентичности, особенно у яппи. Эффективность на первом месте. Рабочие часы интенсивны, но уход вовремя также норма, если работа сделана. Ценится умение отдыхать качественно, спорт, хобби, но работа никогда не уходит далеко из фокуса. Отношение к правилам и инновациям в Испании: Правила важны, но возможна гибкость, «закон — закон, но…» Инновации внедряются, но с оглядкой на традиции. Амстердам: Правила созданы для соблюдения и легализация лёгких наркотиков — регулирование, а не анархия. Системность, порядок. При этом — культ прагматизма и инноваций. Если что-то неэффективно, систему меняют. Готовность к экспериментам в рамках системы.

Специфика молодых финансистов-яппи, Амстердам: Гипер прагматизм, где решения оцениваются через призму окупаемости инвестиций, даже в личной жизни. Эмоции — неэффективная валюта. Интеллект как Статус: Демонстрация глубоких знаний финтеха, нейросетей, блокчейна, умение вести острый, аналитический спор. Снобизм в отношении «непрофильных» тем. Контроль: Над ситуацией, эмоциями, имиджем, временем. Любая потеря контроля — слабость. Профессиональные связи — главный актив. Каждое взаимодействие — потенциальное расширение сети деловых контактов. Соцсети — тщательно курируемое профессиональное портфолио. «Умный» гедонизм: Отдых — высококачественный, часто эксклюзивный. Это может быть парусный спорт, гастрономия, электронная музыка снобистских лейблов, современное искусство, но служит также нетворкингу и поддержанию статуса. Демонстративное потребление ушло в прошлое, сменилось на разборчивое и осознанное. Цинизм и сарказм как защита: Щит против сентиментальности и глупости. Сухой юмор и самоирония — признаки «своего». Глобальная Ориентация: Мыслят глобальными рынками, легко перемещаются, говорят на нескольких языках. Местная привязанность слаба.

Вика медленно выдохнула, читая вывод. Пол был эталонным продуктом этой среды. Амстердамский яппи до мозга костей. Его прямота, сарказм, помешанность на эффективности, увлечения — все вписывалось в этот код. Его раздражение пустословием и непунктуальностью — ключевые триггеры голландской деловой культуры. Его «лёгкая социальная неловкость» на светских раутах — возможно, отголосок того самого разделения личного и профессионального с предпочтением содержательного общения.

Она вспомнила своих московских «айтишников на инвестиционных форумах». Они тоже были амбициозны, прагматичны, помешаны на статусе. Но в их поведении было больше бравады, показного пафоса, попыток казаться глобальными игроками, иногда переходящих в грубость. Здесь же, в Амстердаме, всё было тоньше, холоднее, системнее. Здесь не кричали о своих успехах — их демонстрировали через безупречно скупо оформленный профиль соцсети и умную реплику в нужный момент. Здесь не пытались задавить статусом — просто знали себе цену и ожидали соответствующего уровня. Москва была огнём — ярким, жгучим, иногда обжигающим. Амстердам — отточенной сталью: холодной, эффективной, неумолимой.

«Значит, никакой дури», — прошептала Вика, глядя на красное платье. Никакой театральности, излишней эмоциональности, которые могли сойти в Москве. Только холодный расчёт, выверенная до миллиметра игра по их правилам. Прямота, но изящная. Сарказм, но сухой и точный. Профессионализм без тени напыщенности. Эффективность в каждом жесте, каждом слове.

Она снова подошла к зеркалу. Девочка из провинции спряталась глубоко. В отражении смотрела на неё другая Вика — та, что прошла огонь московской мясорубки и теперь училась владеть сталью. Та, что понимала коды. Её пальцы больше не дрожали. Страх не исчез, но превратился в холодную точность хищницы перед прыжком.

Завтра она выйдет в красном платье к амстердамскому светофору. Она не будет смотреть на его машину. Она будет говорить по телефону с идеально отрепетированной досадой о том, что опаздывает. Она будет периферией, но периферией, которую невозможно не заметить. А вечером в «De Kas» она оставит ему номер на салфетке, завершив разговор первой — легко, иронично, без тени сомнения.

Она не дура. Она — стратег. И Амстердам, со всеми его каналами, правилами и холодными финансистами-яппи, стал её новой игровой доской. Пол Ванденберг был лишь первой, самой важной фигурой, которую предстояло взять. Вика поймала собственный взгляд в зеркале. В нем горела та самая, всё сжигающая жажда победы, теперь подкреплённая знанием.

Ладони Вики были липкими, а сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь глухим эхом в висках. Она стояла у перекрёстка, пятый раз сверяя точку на экране смартфона с окружающей реальностью. Синий кружок приложения уверенно показывал, что она — на месте, где должен был проехать Пол.

«Что я делаю?» — мысль билась в голове, как пойманная муха. — «Стою, как дура, на ветру, высматривая незнакомую машину. А если он не проедет?» Она закусила нижнюю губу, нервно прошлась вдоль тротуара, поправляя несуществующие складки на платье. Ветер трепал её волосы, выбившиеся из некогда идеальной прически. Каждая секунда тянулась мучительно долго. Сомнения душили.

И вот, когда желание сбежать достигло пика, из-за поворота плавно выкатила его серая машина, которую она так хорошо запомнила по фотографии. Вика замерла. Номер совпадал. Сердце билось как бешеное. Вот он остановился на красный свет. Вика сделала шаг вперёд. Потом ещё один. Её ноги словно ватные, а в голове — шум.

Вдруг загорелся зелёный. Машина тронулась. Паника! Инстинкт пересилил сомнения. Её палец почти сам нажал на экране кнопку «Громкая связь». Голос приложения, громкий и отчётливый, прозвучал прямо из динамиков её телефона:

— Вика, я опаздываю!

Она увидела, как Пол резко повернул голову, когда проезжал мимо. Он посмотрел на неё, но услышал ли громкую связь? Это было уже неважно. Приложение тут же показало ресторан, в который он направлялся, чтобы организовать там случайную встречу. Найти обозначенный ресторан оказалось не так-то просто. Узкие улочки старого города сбивали с толку. Вика снова достала телефон. Синяя линия вела её по булыжным мостовым, мимо витрин старинных лавок, под арочными переходами. С каждым шагом волнение возвращалось, холодными иглами пробегая по спине. «Всё отрепетировано до идеала. Волноваться не о чем!» — думала она про себя, и это придавало ей сил.

И вот он — тот самый ресторан, стилизованный под старинный корабль. Вика глубоко вдохнула, поправила платье, сгладила волосы. «Спокойно, Вик. Ты тренировалась. Ты можешь». Она вошла. Полусвет, запах кофе, свежего хлеба и воска от горящих свечей. Она его сразу узнала. Он сидел у дальнего окна, спиной к стене, просматривая меню. Вика замерла на мгновение, наблюдая за ним. Он выглядел… спокойным. Совсем не таким растерянным, как она. Это придало ей немного сил, смешанных с новой порцией страха.

Она подошла к его столику. Внутри все сжалось в тугой, дрожащий комок. Горло пересохло. Казалось, она забыла все слова, все репетиции. Но тело, запомнившее движения, сработало само. Она сделала шаг вперёд, и её голос, чуть дрожащий, но чёткий, прозвучал в полумраке:

— Простите…

***

Вика вернулась с первой встречи с Полом. Тишину номера отеля нарушал гул системы кондиционирования и лёгкий стук каблуков Вики по паркету. После удачного, но изматывающего «случайного» знакомства и так идеально отрепетированной встречи в ресторане Вике нужно было изучить следующий этап стратегии манипуляций и хорошенько потренироваться. Хоть первое знакомство и прошло гладко, адреналин всё ещё пульсировал в висках. В ходе встречи сердце несколько раз ёкало так, что казалось — всё рухнет, но предыдущий опыт и закалка здорово помогли. Вика ввела данные в приложение. Успех этапа «Инициация» был подтверждён холодными цифрами: «Цель зафиксирована. Интерес цели составляет более восьмидесяти процентов. Ориентировочное время до следующего контакта составляет двадцать четыре часа».

Следующий шаг был критичен. Это должно было стать первым настоящим свиданием в его любимом ресторане. Здесь она должна была не просто закрепиться, а завладеть игрой и перевести Пола из состояния уверенного охотника в позицию заинтригованного преследователя.

«Манипулятор», — её голос прозвучал чётко в тишине, — «Разработай стратегию поведения для ужина с Полом в ресторане. Продумай, как позиционировать недоступность, создать интригу и установить невидимые границы для форсирования его инициативы в дальнейшем сближении».

Экран смартфона ожил, заполняясь текстом, схемами, психологическими профилями. «Манипулятор» работал без эмоций, как хирург, рассекающий социальные взаимодействия скальпелем алгоритмов.

Стратегия «Кошки-мышки». Цель: Трансформация восприятия с «Интересный новый объект» на «Ценный, но сложно достижимый приз». Формирование у цели потребности «добиваться». Ключевые критерии: Контроль физической и эмоциональной дистанции: Рекомендуется опоздание на пять — десять минут, но не больше, для демонстрации собственной значимости без оскорбительного пренебрежения. Посадка: стойка барная или у окна — минимум возможностей для случайных касаний. Идеально подойдёт угловой столик, где можно контролировать пространство. Барьеры: сумка на стуле рядом, бокал в руке — создание физических преград. Визуальный контакт: не более шестидесяти процентов времени. Частое отведение взгляда в сторону на интерьер или в окно для создания эффекта лёгкой отстранённости и внутренней занятости.

Информационный голод: Минимум информации о себе. Общие, уклончивые ответы. Легенда «независимый арт-куратор» используется как щит. Фокус на вопросах к нему. Эмоции: сдержанность. Улыбка — редкая, тёплая, но быстро уходящая. Никакого заразительного смеха. Демонстрация глубины, а не доступности. Интрига через метафоры, образы и незавершённые истории: «Был интересный случай на биеннале в Венеции…, но это долгая история, не будем сейчас». Намёки на занятость: «Завтра ранний вылет в Базель, контракты подписывать». Контраст: кратковременные вспышки искреннего интереса к его работе, к теме еды или вина, на фоне общей сдержанности. Чёткие непроизносимые, но ощутимые границы: В финале уход строго по плану через один час сорок минут. Предлог: «Раннее утро, важный звонок, работа». Никаких намёков на продолжение. Физический контакт нулевой. Избегать даже случайных касаний. Отклонять его попытки лёгким движением или переключением темы. Алкоголь: один бокал вина максимум. Ясность сознания — приоритет. Визуал «Сдержанная Сила»: Темно-синее платье сложного кроя, подчёркивающее фигуру без вульгарности. Минимум украшений, но дорогих. Макияж — акцент на глаза, создающий эффект «глубокого взгляда». Причёска — собранная, демонстрирующая шею как символ уверенности, но не распущенная как символ доступности.

Вика читала, впитывая каждую деталь. План был безупречен, но воплотить его в жизнь требовало не просто понимания, а мышечной памяти, интонационного совершенства. И здесь на сцену вышел её личный тренажёрный зал. «Активировать симуляцию стратегии Кошки-мышки на максимальном уровне сложности», — скомандовала она.

«Вика», — его голос, идеальная копия, прозвучал из скрытых динамиков. Цифровые губы тронула улыбка, в глазах — ожидание и любопытство. — «Ты выглядишь… впечатляюще». Вика сделала вдох, ощущая шёлк темно-синего платья на коже. Она специально надела его для полного погружения. «Спасибо, Пол», — её голос звучал ровно, теплее, чем в жизни, но без лишней сладости. Она позволила улыбке коснуться губ и тут же погасила её, оглядевшись. — «Место необычное. Ощущение, будто ужинаешь в сердце экосистемы. Очень… твой стиль». Комплимент через ассоциацию с его миром. Без лести. Хорошо. Отведение взгляда.

Разговор проходил, как предписывала стратегия. Пол пытался расспрашивать о ней — о работе, о впечатлениях от Амстердама. Вика парировала: «Арт-рынок сейчас… непредсказуем. Как и твои алгоритмы, наверное?» — перевод разговора на него. «Амстердам очарователен, но я слишком мало видела, кроме галерей и залов переговоров», — намёк на занятость. На прямой вопрос: «Что привело тебя именно в Амстердам?» — она ответила загадочной полуулыбкой: «Поиск. Иногда самые интересные вещи находятся там, где их не ждёшь. А ты? Что удерживает тебя здесь?» «Интрига и контрвопрос. Отлично. Уровень вовлеченности цели возрос до восьмидесяти процентов».

Потом была кульминация тренировки. Аватар, отражая возможную реальную реакцию Пола на её холодноватость, произнёс с лёгкой, но колючей усмешкой: «Знаешь, Вика, иногда кажется, что ты играешь в какую-то очень продуманную игру. Словно каждое слово, каждый жест… рассчитан». Сердце Вики ёкнуло. Разоблачение? В симуляции? Но приложение не дало сбой. «Критическая точка. Риск распознавания. Рекомендуемая реакция: Искренность и контролируемая уязвимость».

Вика сделала то, чего не было в изначальном сценарии. Она задержала на цифровом Поле взгляд чуть дольше, позволив лёгкой тени замешательства промелькнуть в глазах. «Игра?» — её голос звучал тише, с лёгкой хрипотцой. — «А разве вся жизнь — не игра, Пол? Просто у кого-то правила написаны на стенах детства, а кто-то… пишет их сам. Иногда методом проб и ошибок». Она опустила взгляд на свои руки, потом снова подняла на него — уже без прежней брони, но с достоинством. «Микро-ошибка с философским обобщением и намёк на тяжёлое детство. Эффект: Снижение риска распознавания на сорок процентов. Цель: заинтригована глубже до уровня восемьдесят восемь процентов».

Они дошли до десерта. Ровно через один час сорок минут Вика посмотрела на невидимые часы. «Время выхода: Сейчас», — сказала она, и её голос снова обрёл ту уверенную мягкость, — «Было невероятно интересно, но мне пора. Ранний вылет в Цюрих». Она встала, не давая ему возможности предложить проводить или продолжить вечер. Вика позволила себе ещё одну, на этот раз почти тёплую улыбку. «Амстердам — город не большой. Кто знает?» Она не дала прямого ответа, оставив его в подвешенном состоянии. «Финал идеален. Инициатива следующего контакта полностью переложена на цель. Границы установлены. Интрига максимальна».

Симуляция погасла. Вика стояла посреди номера, дыша ровнее. На смартфоне горел итоговый отчёт: «Соответствие стратегии составляет девяносто восемь процентов». Почти совершенство. Она подошла к зеркалу, глядя на своё отражение в темно-синем платье. Женщина в зеркале выглядела безупречно: собранной, сильной, недосягаемой. Но в глубине её собственных глаз, которые так хорошо научились скрывать истину, мелькнуло что-то неуловимое. Не страх. Не триумф. Скорее… усталость от безупречности. Или сомнение? Сомнение в том, сможет ли она быть только этим холодным, расчётливым созданием, даже перед Полом, даже ради всего, о чем мечтала.

Она резко отвернулась от зеркала. Сомнения были роскошью, которую она не могла себе позволить. Завтра будет настоящий ресторан и настоящий Пол. Она была готова. Приложение сказало — девяносто восемь процентов. Этого должно быть достаточно, она должна верить цифрам и в алгоритм своей новой жизни. Ведь другой опоры у неё не было. Никогда не было.

Читать книгу "Манипулятор" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)

Тяжёлый фолиант из-под мышки, глухо шлёпнувшись на деревянный пол. Дверь с размаху захлопнулась, снова противно пропищав ржавыми петлями, и в тот же час в неё, словно, что-то ударило. Казалось, что-то массивное и тяжёлое грохнулось снаружи. Раздался оглушительный яростный рёв, что невольно сжались челюсти до скрипа зубов. Через мгновение вой стал приглушённым, точно раздавался из-за очень толстого стекла, или доносясь из глубин океана. А может быть это просто заложило уши. По деревянной поверхности двери заскребли, забарабанили десятки невидимых кулаков и ногтей, заставляя массивные дубовые доски вибрировать.

Свет. Его было много. Мерцающий, тёплый, живой свет десятков свечей, расставленных на всех доступных поверхностях. На столах, на стопках книг, служащими подставками, даже на полу, где они были выставлены в собственные наплывы застывшего воска, образуя причудливые узоры. Этот мягкий свет заливал небольшую комнату, больше напоминающую келью монаха, отбрасывая на стены, заставленными книгами, местами до самого потолка, длинные, пляшущие тени, которые сливались в единый хоровод. Этот густой, насыщенный воздух показался таким плотным, осязаемым после леденящей пустоты за дверью, что, поначалу, было трудно дышать, будто их окунули лицом в таз с водой.

В центре этого святилища, в большом кожаном кресле с высокой спинкой, потёртом до блеска на подлокотниках и посеревшим под гнётом времени, сидела женщина. Она смотрела на них поверх очков в тонкой металлической оправе, и её лицо, испещрённое сетью морщин, казалось обтянутым старым, пожелтевшим от ветхости, пергаментом. Седеющие волосы, собранные в небрежный пучок, были убраны с высокого лба и лишь одна забытая тонкая прядь падала ей на щёку. В её тонких, костлявых, почти прозрачных руках, с выступающими синими венами, лежала раскрытая книга в тёмном потрёпанном переплёте, а взгляд, устремлённый на незваных гостей, был не испуганным, а, скорее, усталым и оценивающим. Она была спокойна, но приподняла бровь, что придало её выражению лица строгости. Словно эти двое молодых людей отвлекли её от увлекательного чтива своей суетой и устроенным шумом.

Как же долго они приходили в себя, если эта старушка уже успела устроиться в своём кресле? Олег задумчиво уставился на неё в ответ, не зная, что сказать, собственно, как и Катя. В голове пролетали тысячи мыслей, за которые они тщетно пытались ухватиться и даже забыли, не замечали, что лежат на полу в довольно неприличной позе. Парень даже не обращал внимания на упругую грудь девушки, упёршуюся ему в подбородок.

- Вы могли бы просто постучать, - произнесла, наконец, их спасительница. Голос её был низким, хрипловатым, но довольно приятным, а тон абсолютно ровным, без тени волнения. - Дверь старая и совсем не железная. Сомневаюсь, что в нынешних реалиях найдётся умелец, способный её починить, а вы её ломать удумали.

Олег так и лежал на холодном, пыльном полу, прижимая к себе перепуганную Катю, не в силах выдавить из себя ни слова. Адреналин всё ещё бушевал в крови, заставляя сердце колотиться где-то в горле, отдаваясь пульсирующими ударами в висках. Он перевёл взгляд на дверь, которая так и вибрировала от громких воплей, затем на свечи, и снова на женщину. Казалось, что реальность треснула и они провалились в какой-то иной, параллельный мир, где нет вездесущего гнилостного смрада, где тепло и почти уютно, где можно почувствовать себя в безопасности.

Катя пришла в себя первой. Она осторожно высвободилась из цепкой хватки своего спутника. Её пальцы дрожали, когда она опёрлась о шершавые, неприветливые половицы, чтобы подняться. Широко раскрытые от страха глаза девушки теперь, с жадным любопытством и робкой надеждой, скользили по полкам, ломящихся от книг, по стопкам бумаг, по сушёным растениям, висящим пучками у дальней стены, по невозмутимой хозяйке этого скромного убежища.

- Так мы постучали, - почти прошептала она, но этот полушёпот прозвучал неожиданно громко. - Там... эта тьма. Мы едва не погибли. Было очень страшно. Ещё бы пара мгновений и она бы нас настигла.

- Она настигнет нас всех, милая моя, - женщина закрыла книгу и отложила её на стол рядом с коптящей керосиновой лампой, чьё стекло было почти чёрным от нагара. - Меня зовут Ирина Витальевна. Можно просто - тётя Ирина, если угодно. Библиотекарь, получается, бывший. Теперь - пленница этой библиотеки, или города. Уже не важно. - Она сняла очки, потёрла их уголком своего просторного, застиранного кардигана, цветы высохшей охры. - А вы кто? На мародёров, вроде, не похожи. Те читать не любят, или не умеют. Что ищите здесь?

- Олег, - хрипло выдохнул он, поднимаясь и чувствуя, как саднит плечо, которым он таранил дверь, и как тёплый воздух проникает под одежду. - Это Катя. Вы уж простите за дверь, нам и правда было очень страшно. И спасибо. Мы только благодаря вам ещё дышим.

- Не за что. Сидеть здесь одной, коротая последние дни, тоже совсем не весело. Да и свечи, увы, рано или поздно закончатся. Керосин для лампы тоже. - Она надела очки, и линзы на мгновение вспыхнули, отразив с десяток огоньков. - Вы не ранены?

Олег машинально коснулся обрубка пальца, ощущая под повязкой тупую пульсирующую боль. Катя отрицательно покачала головой, поправляя спутанные, пыльные волосы и смахивая с колена прилипший мусор.

- Что ж. Это хорошо. Можете располагаться, приходить в себя. - Ирина Витальевна кивнула на два табурета у противоположного стеллажа, на одном из которых лежала стопка пожелтевших газет. - И, всё таки, расскажете, что привело вас в могилу мирового знания в столь скорбный час? И что такое вы с собой привели? Оно обычно ведёт себя не так активно. Вы чем-то спровоцировали тьму?

Пока Олег и Катя, перебивая друг друга, дополняя и поправляя, рассказывали о своих злоключениях, Ирина Витальевна молча слушала, сложив руки на коленях, а её глаза внимательно следили за их лицами. Лишь изредка её взгляд скользил к двери, когда оттуда доносился особенно громкий крик, заставляя древесину вибрировать и в щель, на мгновение, пробивался ледяной ветерок, от которого ровное пламя свечей начинало танцевать. Её лицо оставалось непроницаемой маской архивариуса, в чьи обязанности входило выслушивать и фиксировать самые невероятные истории. Лишь глубокие морщины вокруг глаз и тонких губ, казалось, становились чуть глубже, впитывая в себя их боль и страх, как сухая губка воду.

- ... и мы нашли эту книгу, - закончил Олег, с трудом поднимая с пола массивный том. Пыль, полетевшая с одежды парня, заставила Катю чихнуть. - И там было изображения этого... - он ткнул пальцем в сторону двери, за которой стало на порядок тише, словно тьма затаилась, выжидая момента для атаки. - Как будто это сама чёрная дыра, но в форме хрен... чудовища, то есть. И тени вокруг него.

- Покажите, - велела библиотекарь.

Её голос приобрёл лёгкий, чисто профессиональный интерес. Ирина Витальевна и сама много часов провела за этой книгой, когда всё началось. Ей казалось, что она сможет понять, что это, и найти способ от этого избавиться, но у неё было слишком мало данных, а может быть она просто пролистала нужную страницу, не заметив в ней ничего интересного.

Олег с усилием развернул книгу на столе, аккуратно отодвинув лампу, чтобы не опрокинуть, и открыл её на той жуткой иллюстрации. Пляшущий свет пламени оживил изображение и показалось, что бездна на пергаменте зашевелилась, а крошечные, искажённые тени на шипах застонали в бесконечной агонии.

Ирина Витальевна наклонилась ближе, её тень накрыла лист. Она провела тонким пальцем по непонятным буквам под рисунком, губы беззвучно шевельнулись.

- Это древнегреческий язык, - сказала она, посмотрев на уставившиеся на неё две пары глаз. - Это Аполлион. Так его называют в Откровении Иоанна Богослова, или в Апокалипсисе. Глава девятая, стих одиннадцатый. Этот ангел бездны более известен под именем Абаддон. - Женщина откинулась в кресле и кожа сидения тихо вздохнула под её весом. - В переводе с еврейского его имя означает - «губитель». Он есть порождение самой пустоты, которая была изначально. И он же есть - владыка тьмы, питающийся страданиями поглощённых душ.

Олег почувствовал, как по спине побежал холод. Примерно так он себе это описание и представлял, но что-то было не так. Он, почему-то, вспомнил компьютерные игры, за которыми провёл огромное количество времени, и там у каждого монстра была своя чёткая механика.

- Да, этот образ хорошо соответствует тому, что сейчас происходит за дверью, но... - парень нахмурился, перебирая в памяти все кошмары, но ни как не мог понять, что именно не так в нарисованном образе. - Есть кое-что ещё и выходит так, что это не тот демон, которого мы ищем.

- Ищете демона? - Ирина Витальевна приподняла бровь, выражая свой скептический настрой и покосилась на книгу. - Демона не нужно искать. Он без этого прекрасно знает, где вы и вряд ли вы его найдёте, за исключением того случая, если он сам этого захочет.

- Мы это понимаем, - вставила Катя, ощупывая плотные страницы древней книги, - Олег хотел сказать, что нам нужно узнать, с каким демоном мы имеем дело, чтобы понять, как его победить.

- Да... - Олег слабо улыбнулся, потирая больное плечо. - К тому же, ночь только началась. Почему бы не скоротать время за чтением в библиотеке?

- Что ж, - уголки губ женщины дрогнули в подобии улыбки на усталом лице и она придвинулась к рукописям. - Заняться всё равно нечем. Почему бы не перечитать книгу ещё раз?

Она начала медленно, почти торжественно, перелистывать страницы. Свет огней падал на кошмарные образы в книге. Некоторых она пропускала, понимая, что в данный момент они не представляют никакого интереса и не желала тратить время на описание каждого демона. Однако, Олег, или Катя, иногда, всё же, просили притормозить и рассказать о том, что им предстало увидеть на очередной странице.

- Это Аммит, или Аммат, - отвечала Ирина Витальевна, стараясь как можно короче и понятней описать рисунок, чтобы двигаться дальше. - Демон египетской мифологии. Чудовище с головой крокодила, передней частью льва и задней частью бегемота. Она обитала в подземном мире, пожирая сердца грешников, чьи сердца оказывались тяжелее пера богини Маат.

После такого ответа Олег понял, что библиотекарь не просто так листает страницы, не задерживаясь на них. Однако до Кати, видимо, эта мысль не дошла, от чего та просила остановиться на том, или ином образе.

- А это Герион, - монотонно отвечала женщина, словно школьник у доски, вызубривший домашнее задание, - или Герионей. Тварь, рождённая из крови обезглавленной Персеем горгоны Медузы. Крылатый монстр, у которого было три тела. Если верить мифам - был сражён стрелой Геракла. Ничего интересного. А этого ангела зовут Белиал. Безжалостный, лицемерный и жестокий. Хотя, по его юному безобидному облику такого не скажешь. Когда-то он был богом плодородия. Кстати, о нём есть занимательная запись в дневнике известного оккультиста - Алистера Кроули, проводившего обряд по призыву этого демона. Там сказано, что Белиал стал первым падшим из представителей старой Небесной знати. В общем, ничего больше о нём сказать не могу. Точнее, не вижу смысла тратить на него время.

Ирина Витальевна продолжила листать эту жуткую энциклопедию, не задерживаясь на картинках дольше секунды. Всех их она знала и хотела поскорее закончить с фолиантом. Однако, пролистав до конца, поняла, что книгу изначально открыли чуть ли не в середине. Женщина с тяжёлым вздохом открыла первую страницу, на которой Катя её тут же остановила.

На них со страницы смотрел мужчина, который, как показалось девушке, был совершенным. Прекрасный, величественный ангел с огромными крыльями за спиной, снаряжённый в латы, словно, куда-то падал. Однако, его божественные свет и красота неуловимо менялись в танцующем свете свечей.

- Кто это? - с живым интересом спросила Катя, не в силах оторвать от него глаз.

- Это? - Ирина Витальевна усмехнулась, поправив съехавшие очки, посмотрела на девушку. - Это, милая моя, Утренняя звезда, Венера, Светоносец, или Несущий Свет. Самый могущественный и прекрасный из ангелов. Вы его знаете под именем Люцифер, изгнанный с небес за свою гордыню и непослушание.

- Сам Сатана? - неловко спросил Олег.

- Не совсем так. Согласно аду Данте Люцифер так же отбывает наказание на девятом кругу, вмёрзшим в лёд, наравне с Иудой и Марком Брутом. Предатель с тремя пастями, которыми пожирает таких же предателей. Стало быть Сатана или, если удобнее, Дьявол, это то, что было изначально вместе с Богом, а Люцифер - его старший сын, поэтому они являются разными сущностями. Хотя, согласно другим трактатам, этот мятежник стал злым духом после того, как был низвергнут, олицетворяющим собой чистое зло и искушение. В любом случае, это не владыка ада, а его пленник. Он может быть связан с дьяволом, но от этого являться им он не будет. В общем, думаю, о нём вы сами знаете немало. Последнее, что хотелось бы добавить - это тот, кто прекрасно показывает то, насколько внешность бывает обманчивой.

Обманчивой. Олег зацепился за это слово так, словно это ключ ко всему. И тут он вспомнил, что здесь не так

- Точно! - вскрикнул он радостно и громко, что все вздрогнули от неожиданности.

- Ты чего? - раздражённо спросила Катя. - Совсем с катушек поехал?

- Нет, нет, - сказал он уже тише. - Я понял, что не сходится с Абаддоном.

- И что же? - девушка скрестила руки на груди, блеснув холодом в синих глазах.

- Обман, - почти прошептал парень, желая спрятаться от взгляда Кати. - Иллюзии. Сны, зеркала... Ну, ты же знаешь. - Он повернулся к Ирине Витальевне, - я видел, как зеркало ведёт себя неестественно, коверкая отражение и создавая ощущение, что в зеркале находимся мы.

- Хм... - женщина ненадолго задумалась. - Если б ты пораньше вспомнил об этом, то мы бы продвинулись в наших поисках гораздо быстрее.

- Ну, видимо, на фоне стресса из головы вылетело.

Олег виновато склонил голову, уставившись на картинку Люцифера.

- Действительно, - ухо сказала женщина, но в её глазах, наконец, мелькнула искорка живого интереса. - Абаддон не славится такими розыгрышами. Как и Люцифер. Их, к сожалению, в этой книге не мало, хотя... - она снова немного задумалась и перевернула страницу. - Хотя, вот жена Люцифера, вполне может сойти за вашего иллюзиониста.

На пожелтевшем пергаменте был изображён демон, от которого повеяло леденящим злом. Его форма была обманчиво стройной, почти элегантной, но при этом лишённой всякой стабильности. Контуры, словно, дрожали и были готовы рассыпаться. Казалось, он состоял не из плоти, а из жидкого дыма, готового рассеяться при малейшем дуновении ветра, чтобы собраться вновь уже в иной, более пугающей форме. Его кожа, если это можно было так назвать, отливала мерцающим, перламутровым, ядовитым блеском, как радужная плёнка на гниющей воде, или как поверхность мыльного пузыря. Лицо было скрыто за сложной, неестественной маской, сплетённой из множества зеркальных осколков, сцепленных вместе каким-то непостижимым образом, и в каждом осколке отражалось искажённое, полное ужаса или безмолвного отчаяния, лицо того, кто на него смотрел. Длинные, тонкие, женские пальцы были унизаны множеством крошечных, сверкающих, как софиты, глаз, которые, казалось, видели всё и сразу. Видели все боли и страхи смотрящего. Он стоял в зале, стены которого были сплошь из зеркал, и каждое зеркало показывало свою версию реальности. Печать демона на странице рядом представляла собой разбитое зеркало, семь главных осколков которого складывались у асимметричную звезду, а в самом центре, в точке схождения, смотрел один всевидящий, вертикальный, как у кошки, зрачок.

Олег с Катей даже отпрянули от книги, дивясь тому, насколько это изображение показалось им живым. Этого просто не могло быть, но оно было. Или этот демон хотел, чтобы они его узнали? Или нарочно вводит в заблуждение?

- Гласиа-Лаболас, - тихим, благоговейным голосом сказала Ирина Витальевна, при этом в нём проскользнули ноты некоего страха. - Так же известна, как Касикандриэра... Упоминается в «Псевдомонархии демонов» Иоганна Вира, в «Гоэтии» Мазерса и в дневниках того же Алистера Кроули. Королева ада, а так же богиня, покинувшая высший астральный мир. Она потерпела поражение в войне за власть против небесных сил и была отправлена в судное озеро огня, из которого смогла выбраться. - Палец женщины пробежал по строчкам. Глаза её быстро скользили по символам, освежая память. - Касикандриэра является искусным создателем иллюзий, способна сделать человека невидимым, исказить любое видение, заставить видеть то чего нет, и не видеть то, что есть. Питается не плотью, а разумом. Её оружие - сомнение, страх, безумие. Может подменять воспоминания, искажать восприятие, заставлять вас доверять лишь самым ужасным кошмарам, которые она же и порождает. Зеркала - её врата, её глаза, её сети. Через них она может проникать в мир, в дом, в голову. Она - шёпот в темноте, ваша тень, которая не слушается, отражение, которое улыбается вам, когда вы плачете. В общем, она мастер обмана и величайший её дар в том, что вы сами начинаете верить в то, что это вы сходите с ума.

Олег застыл, глядя на изображение. Всё встало на свои места. Его пьяное отражение, Катины сны, о которых она рассказывала... Это была не слепая сила. Это была игра. Изощрённая, жестока, растянутая пытка, где боль, ужас и безумие были конечной целью.

- Так их, получается... двое? - с трудом выдавила Катя. Её руки бессознательно сжали край стола. - Они борются друг с другом за наши души?

- Вряд ли они борются, милая, - горько усмехнулась Ирина Витальевна, снимая очки и потирая переносицу. - И уж точно не между собой. Скорее, они делят пирог. Идеальный симбиоз. Касикандриэра подрывает разум, сеет панику, разрушает волю к сопротивлению, заставляет людей самих бежать из укрытий, убивать своих близких и доверять самым чудовищным видениям. Она делает душу хрупкой, растерянной, готовой к принятию любого ужаса, лишь бы прекратить этот кошмар. А затем, когда защита ослаблена до предела, приходит Абаддон со своей бессмысленной, всепоглощающей пустотой и стирает всё, что нашла и подготовила для него Гласиа-Лаболас. Одна убивает надежду и рассудок, другой - забирает жизнь, душу и саму реальность.

Олег тяжело опустился на табурет. В голове у него гудело, и картина апокалипсиса приобрела новый, невыразимо более чудовищный масштаб. Два конца света в одном. Две неудержимые силы, направленные на тотальное уничтожение. И где сам Бог? Любящий и всепрощающий отец. Неужели он забыл о нас? Почему он не вмешивается? Может быть, потому что мы сами себя убиваем? И они лишь решили ускорить процесс? Или силы ада, всё-таки, взяли реванш и победили? От этих мыслей закружилась голова.

- В этой книге... - парень с надеждой, почти с мольбой, ткнул своим обрубком в фолиант. - Здесь должно быть что-то. Какой-нибудь способ их остановить. Какой-нибудь ритуал? Или, может быть, заклинание? Ключ?

Ирина Витальевна смотрела на него с вселенской тоской и скорбью в глазах.

- Мальчик мой, - тихо сказала она, и её голос впервые дрогнул, - это всего лишь, как бы сказать?.. каталог. Как «Псевдомонархия демонов» Вира. Очень качественный и подробный справочник. Я бы и рада была помочь, но здесь есть лишь описания. Имена, обличия, символы и звания. Здесь нет инструкций по их призыву, или изгнанию. Это всё равно, что найти исчерпывающий атлас по всем болезням. Он расскажет вам, как выглядит раковая опухоль, как метастазирует, как называется, но не даст рецепта лекарства от него.

Она отодвинулась от книги, как от чего-то горячего, и полным безысходности, взглядом обвела свои владения - тёмные, уходящие в сырую мглу потолка стеллажи, груды бумаг, похожие на руины древних городов, дрожащие островки свечного света, отчаянно борющиеся с окружающей тьмой.

- А можно посмотреть, как выглядит сам Сатана, если Люцифер - это другая сущность? - прорезал, вдруг, тишину голос Кати.

Она выглядела подавленно и Олег подумал, что она хочет отвлечься от мрачных, забивающих голову, мыслей.

- Увы, милая моя, - вздохнула библиотекарь, - сам Дьявол, собственной персоной, не является смертным. Ему нет до нас особого дела. Какая разница, когда душа попадёт к нему? Он бессмертен и подождать несколько десятилетий ему всё равно, что нам простоять в очереди у кассы, чтобы купить хлеба. По их меркам сюда лезет одна лишь мелочь, желающая вкусить прелестей смертной жизни.

- Что-то Абаддон со своей подружкой не очень похожи на мелочь, - мрачно высказал Олег, глядя на догорающую свечку.

- Может быть это и не они, - пожала плечами Ирина Витальевна. - Это всё лишь наши догадки, ничего больше мы узнать не можем. Во всяком случае - пока что. Кстати. Помню, в нашем фонде была одна похожая книга, содержавшая в себе ритуалы и обряды.  Бесценный манускрипт, который выкупил, наверное, какой-нибудь коллекционер, одержимый оккультизмом, или такими предметами. Баснословную сумму заплатил. Я не хотела отдавать, да только кто ж меня спрашивать то будет? Официально сказал, что для изучения и сохранения, а неофициально... - женщина снова пожала своими узкими плечами и тяжело вздохнула. - Кто знает? Может, он хотел поиграть с огнём, призвать кого-то для своих низких целей, а может быть искал защиты от чего-то...

От чего? - об этом думать никому не хотелось, но все именно об этом и задумались. В комнате воцарилась тишина, которая, казалось, как и тьма, поглощала любые звуки. Не было слышно тяжёлого, прерывистого дыхания Олега, потрескивания горящих свечей, даже тьма за дверью, будто, притихла, чтобы насладиться их окончательным и беспросветным отчаянием.

Я достал рукопись, начал осторожно перелистывать страницы и почти сразу понял, что толку в этом мало. На каждой удавалось с трудом разобрать по два-три слова, не больше.

И всё же нечто показалось странным. Несмотря на разрозненность, обгоревшие края и размытые чернила, местами эти фрагменты будто пытались сложиться в осмысленные фразы. Я прищурился, вчитался внимательнее и с удивлением понял, что могу разобрать следующее:

«Э… рик, обязательно сходи… и поймай… большую рыбу… Если ты… этого… не сделаешь, то… скоро… погибнешь!»

Сердце забилось сильнее. Это уже не походило на случайный набор слов, в котором воображение само дорисовало смысл — всё звучало слишком связно. Я с ужасом оглядел комнату, словно кто-то мог прятаться в её тени и следить за мной. Никого не было.

— Большую рыбу? Серьёзно? — произнёс я вслух.

Потом попытался понять, что с этим делать. Я никогда не ловил рыбу. И удочки у меня отродясь не было. Что же теперь, идти к морю и пытаться поймать рыбу голыми руками?

Вдруг пальцы нащупали две слипшиеся страницы. Я осторожно разъединил их, стараясь не повредить. На нижней было написано всего одно слово:

«Да!»

— В смысле, да? — спросил я. — Я даже плавать не умею…

И тут же неожиданно понял, что воспринимаю всё происходящее с пугающим спокойствием. Словно вся эта сверхъестественная чепуха каким-то образом стала для меня нормой. А вот обычные вещи, наоборот, начали казаться странными и неуместными.

— Не дождётесь. Я на эти глупости не поведусь! Сами ловите свою рыбу!

***

— Новый указ! — раздался за окном громкий голос, будоражащий утреннюю тишину. — В течение всего дня каждый житель Ругенбрамса обязан вслух и честно озвучивать всем встречным свои чувства и эмоции!

Я с усилием оторвал голову от подушки и приподнялся на локтях. Голова была тяжёлой, тело ломило после ночи на неудобном матрасе. Больше всего хотелось снова лечь и уснуть. Но за окном продолжал звучать голос глашатая — одно и то же, громко и настойчиво, как будто он намеренно пытался вбить свои слова в память каждому. Становилось ясно: поспать больше не удастся.

Взгляд заскользил по комнате в поисках хоть какого-нибудь циферблата — напрасно. Как вообще узнать, сколько сейчас времени? Ни часов, ни телефона, ни даже старого будильника под рукой. Я сосредоточился, пытаясь восстановить в памяти вчерашний разговор: мэр говорил прийти в редакцию… кажется, к девяти?

Так, стоп! Почему я уже мысленно согласился? Я ведь не хотел поддаваться, не хотел ввязываться в местные безумия. А теперь вот лежу, слушаю городского глашатая и переживаю, как бы не опоздать на работу. Я попытался убедить себя, что делаю это лишь из осторожности, но в глубине души понимал, что это далеко не вся правда.

Решив, что, скорее всего, как обычно, уже опаздываю, я рывком скинул одеяло и начал одеваться на ходу. С пола были подняты брюки, мятые, но, кажется, ещё сносные. Я натянул их, подпрыгивая на одной ноге. Наспех надел рубашку, даже не удосужившись нормально заправить её, и, не оглядываясь, стремглав бросился вниз по ступеням, перескакивая через две, а то и три за раз.

За барной стойкой, как ни в чём не бывало, стояла знакомая трактирщица.

— Здравствуйте, — пробурчал я, застёгивая рубашку.

— Доброе утро, дорогой! — воскликнула она с той же несокрушимой бодростью, что и вчера. — Я так рада вас видеть! Так рада, что у меня появился новый постоялец!

Я не успел даже ничего сообразить, как она уже шагнула вперёд и обняла меня так крепко, словно мы не виделись много лет.

— Как вы? — спросила она, отпуская. — Помните, сегодня мы обязаны проговаривать все свои чувства!

Я смущённо замер. Говорить о чувствах с кем-то, кого едва знаю, было последнее, чего мне хотелось. Но в её бодром, почти игривом тоне чувствовалось настойчивое давление. Я сразу вспомнил, где нахожусь… и что бывает в Ругенбрамсе за попытки игнорировать указы.

— Чёрт, — пробормотал я, собираясь с мыслями. — Ваши объятия… вызывают у меня определённое возмущение. Хотя, если честно, не такое сильное, как я ожидал.

То, что я произнёс это вслух, удивило меня больше, чем все местные странности вместе взятые.

— Я поражён, что сказал вам это, — добавил я. — Тем более что даже не знаю, как вас зовут.

— Агнес! — с готовностью представилась она. — Вот! Теперь мы знакомы!

— А можно узнать, сколько сейчас времени? И где тут можно достать работающие часы? Самые обычные.

— В Ругенбрамсе часы ни к чему. Здесь никто никуда не опаздывает! И это замечательно! — сказала она с радостной улыбкой.

— В каком это смысле? — недоверчиво уточнил я.

— А что вы сейчас чувствуете? — мягко спросила она, почти как профессиональный психотерапевт.

— Я чувствую… полное раздражение и ощущение, что меня пытаются обмануть. Только не понимаю, зачем.

Агнес замерла на секунду. Ни тени прежней наивной бодрости. Потом спокойно, почти осторожно проговорила:

— Сочувствую вам, но вы такой не первый и, увы, не последний. Скоро привыкните…

Она чуть наклонила голову и, прищурившись, всмотрелась в меня, будто пыталась понять, как далеко я готов зайти в этом разговоре. Но пауза длилась недолго. Вдруг её лицо прояснилось, и она, словно сбрасывая с плеч какую-то незримую тяжесть, резко сменила тон и тему:

— Хотите кофе?

Я покачал головой. Не потому, что не хотел, а потому, что опасался, что это может привести к возобновлению разговора о моих чувствах. Молча сунул руки в карманы. В правом, как обычно, лежал телефон. Всё такой же бесполезный и мёртвый. В этом городе он точно не зазвонит. Зачем я с собой его взял?

С усилием отогнал навязчивое желание снова взглянуть на экран, глубоко вдохнул, выпрямился, заправил рубашку в брюки и направился к выходу. На улицу вышел уже без спешки. Утренний воздух оказался прохладным и влажным. Я двинулся в сторону ратуши, стараясь сосредоточиться на предстоящем дне и решив не давать странностям местной жизни сбить себя с толку. По крайней мере тогда во мне ещё сохранялась уверенность, что это возможно.

Когда я проходил мимо булочной, её дверь широко распахнулась. Оттуда вышел бородатый мужчина в переднике. Он сразу заметил меня, широко улыбнулся и махнул рукой:

— Чувствую себя прекрасно! — выкрикнул он с такой бодростью, будто был действительно рад это сказать.

Я даже не сбавил шага. Развернувшись через плечо, негромко откликнулся:

— Чувствую, что мне абсолютно всё равно.

Похоже, он не расслышал мой ответ и лишь кивнул, глупо улыбаясь.

Меня внезапно осенила мысль: в указе ведь нигде не говорится, что о своих чувствах нужно сообщать так громко, чтобы тебя услышали. Что, если я буду говорить шёпотом? Формально правило будет соблюдено, а мне не придётся подчиняться абсурдным требованиям мэра.

Эта догадка подняла мне настроение. Я почувствовал лёгкость, почти азарт, и зашагал вперёд с уверенностью, которой до этого не было.

Сбоку от ратуши обнаружилось небольшое одноэтажное здание. Над его окнами аккуратно, из красного кирпича, была выложена ровная надпись: «Редакция».

Я зашёл туда внутрь и обомлел: посреди просторной комнаты стоял печатный пресс времён Гутенберга. Такие я видел только в учебниках, когда ещё учился.

Пресс был из тёмного дерева, с прямоугольной рамой на четырёх массивных опорах. Поверхность дерева была шероховатой, местами потрескавшейся.

Рядом с ним находился худощавый работник в белом, покрытом чернильными пятнами, халате. Примерно на уровне его плеч находился длинный деревянный рычаг. Мужчина почти повис на нём, прикладывая неимоверные усилия, чтобы повернуть несговорчивый механизм. В итоге рычаг поддался и медленно прижал плиту к бумаге.

Затем работник с таким же трудом вернул рычаг в исходное положение, выдвинул деревянный столик и аккуратно извлёк напечатанный лист. В верхней части страницы чётко выделялась крупная надпись: «Вести Ругенбрамса».

Наконец он заметил моё присутствие. Улыбнувшись, сказал:

— Вы как раз вовремя — ровно девять утра! Рад видеть вас, Эрик. До сегодняшнего дня я здесь всё делал сам: и материал собирал, и набирал его, и печатал. Меня зовут Йохан.

— А как вы узнали, что сейчас девять утра? — удивлённо спросил я. — У вас есть часы?

— Они нам ни к чему. Как и само время…

Возникла неловкая пауза. Он посмотрел на меня с лёгкой, почти ободряющей улыбкой. Глаза его при этом прищурились, уголки губ чуть дрогнули, будто он с трудом сдерживал неторопливое: «Ну?..» Но слов не последовало. Он просто ждал. Лицо оставалось доброжелательным, но в этой доброжелательности чувствовалась настойчивость. С таким выражением обычно смотрят на растерянного новичка, которому нужно сделать первый шаг.

Пришлось еле слышно пробормотать:

— Я… слегка удивлён.

Он удовлетворённо кивнул и продолжил:

— Но для вас пока будет понятнее, если мы обозначим этот момент как «девять утра». Скоро вы привыкнете…

Мой мозг отказывался это понимать. Как можно привыкнуть к жизни без часов? Мало того, что здесь не работает электроника...

Йохан словно уловил ход моих мыслей:

— Время — это человеческое изобретение, — сказал он, не отрывая взгляда от печатной формы. — Оно нужно, чтобы обманывать ваш мозг. Заставить его постоянно думать о том, что нужно что-то успевать, куда-то опаздывать или кого-то ждать…

Он на мгновение остановился и посмотрел на меня, словно хотел убедиться, что я слушаю.

— Но на самом деле всё вокруг устроено иначе. Жизнь не подчиняется минутам или часам. Она не делится на отрезки… Жизнь просто существует сама в себе. По крайней мере, так нас учил Свен Андерсен. И мы стараемся этому следовать.

Йохан молча достал раму с печатной формой и положил её на металлический стол. Движения были точные, видно, что делал он это не в первый раз. Он обмакнул кожаный валик в чернила, потом принялся неспешно прокатывать по буквенному рисунку внутри рамы.

— Возьмите блокнот и ручку, — сказал он серьёзно. — Идите на кладбище, там вот-вот начнутся похороны Румии Олафсон. Ваша задача — написать трогательную статью об этом событии. Но не забудьте описать и свои чувства. Вам крупно повезло, у вас есть редкая возможность рассказать о них всему Ругенбрамсу. А завтра мы напечатаем вашу статью в свежем выпуске.

— Что?.. — выдохнул я, не сразу найдя, что сказать дальше. Потом, наконец, добавил шёпотом: — Я крайне возмущён тем, что вообще должен писать о своих…

— Вижу, что вы пытаетесь сделать, — жёстко перебил он. — И это не сработает. Не надейтесь, что указ мэра можно выполнить формально. Так не получится, и в итоге вы умрёте. И нас всех это очень сильно огорчит.

Его резкость сбила меня с толку. Я опустил взгляд, словно провинившийся ребёнок.

— Понятно. Поверьте, меня это тоже очень сильно огорчит, — наконец выдавил я из себя. — А сейчас... пока только раздражает.

— Если вам интересно, то кладбище прямо за ратушей, — добавил он спокойнее. — Идите, все уже там.

— А вы сами разве не пойдёте?

Йохан тяжело вздохнул и ответил, тщательно подбирая слова:

— Мне, к сожалению, нельзя покидать редакцию…

Продолжение следует: седьмая глава появится здесь в пятницу, 29 августа.

Автор: Вадим Березин

Спасибо, что прочитали. Подписывайтесь!

ТГ: https://t.me/vadimberezinwriter

«Я ведь её люблю… И она меня любит… По-другому и быть не может…» — отчаянно убеждала себя Вика. Воспоминания нахлынули волной. Перед глазами появились мамины тёплые руки, качающие её в детстве, смешная песенка перед сном и первый букварь, купленный в ущерб новой кофточке для мамы… А потом — пустые бутылки, крики, вонь, унижение.

Под этим слоем грязи была и мама Люда, которая, чувствуя её отъезд, пришла с ней проститься. Которая, несмотря на всё, любила её, по-своему. Как-то уродливо, но любила. Как она узнала? Неужели это материнское чутьё?

Боль и стыд сдавили горло. Понимание чего-то более высокого и значимого ударило в сердце. «Надо как-то искупить свою вину… Отправить её в хорошую клинику. В Москве же есть…» — решила она с внезапной яростью отчаяния. Это был не расчёт, не манипуляция. Это было единственное, что она могла сделать сейчас. Исправить хоть что-то и проявить свою любовь к самому дорогому на свете человеку.

Дрожащими пальцами она разблокировала телефон. Не для того, чтобы проверить чаты Паши, Виктора или Гоши, которые были отключены навсегда. Она открыла приложение и ввела запрос:

Лучшая клиника для лечения алкогольной зависимости в Москве. Полный цикл. Принудительная доставка на лечение. Гарантии. Мама Люда. пятьдесят четыре года. Тяжёлая стадия.

Приложение на этот раз «думало» несколько минут. Возможно, анализируя запрос, столь непохожий на предыдущие. После чего выдало результат:

Клиника «Новый Рассвет». Профиль: Лечение тяжёлых форм алкогольной и наркотической зависимости. Психиатрическое сопровождение. Методы: Детоксикация и снятие ломки, глубокая психотерапия, медикаментозная поддержка, реабилитация, постреабилитационное сопровождение. Особое предложение: Служба интервенции и транспортировки. Профессиональные психологи и сопровождающие медики. Тактичное, но настойчивое убеждение пациента на лечение. При необходимости — легальное принудительное помещение по решению суда. Клиника предоставляет юриста для оформления документов. Стоимость полного курса с трёхмесячным сопровождением составляет триста тысяч рублей. Круглосуточный приём заявок. Далее шли контакты для связи.

Вика прочитала описание дважды. «Принудительная доставка». «Легальное принудительное помещение». Слова звучали жёстко, но необходимо. Мать сама никогда не согласится. Она выбрала бутылку. Теперь Вика выбирала за неё. Это был шанс и надежда.

Самолёт уже снижался над зелёными полями Голландии, когда Вика, стиснув зубы от нервного напряжения, набрала номер клиники через интернет в роуминге. Голос на другом конце был спокойным и профессиональным.

— Клиника «Новый Рассвет». Служба интервенции. Чем могу помочь?

Вика сделала глубокий вдох, с трудом контролируя дрожь в голосе:

— Мне нужна помощь для моей матери. Алкогольная зависимость, тяжёлая стадия. Нужна принудительная доставка и полный курс лечения. Адрес…

Она диктовала адрес их старой, прокопчённой квартиры в промзоне, описывала состояние матери, её внешность. Говорила о своей невозможности присутствовать, о том, что оплатит всё немедленно. Голос в трубке не выражал ни осуждения, ни излишнего сочувствия — только деловитость и уверенность.

— Мы понимаем. Наши специалисты выедут в течение двадцати четырёх часов после поступления оплаты. Процедура отработана. Мы сделаем все возможное, чтобы убедить вашу мать принять помощь. Если убеждение не сработает — подготовим документы для суда. Лечение будет комплексным. Опыт показывает, что даже в тяжёлых случаях возможна устойчивая ремиссия и возвращение к полноценной жизни. Она уже очень скоро станет совсем другим человеком, — добавил сотрудник клиники, и в этих словах была не пустая надежда, а уверенность профессионала.

Вика закончила звонок. Она перевела деньги в клинику «Новый Рассвет». Подтверждение пришло мгновенно. Самолёт коснулся колёсами посадочной полосы аэропорта. Вика ощутила такой резкий толчок, что даже вздрогнула. За иллюминатором мелькали огни и здания.

Она вытерла последние следы слез. Боль и стыд никуда не делись. Они были частью её багажа, тяжелее любого чемодана. Но теперь к ним добавилась крошечная, хрупкая искра надежды. Искупление? Нет. Слишком громкое слово. Попытка заплатить за кусочек собственной души, за ту любовь, которую она так яростно отрицала, но которая жила где-то глубоко внутри, под слоями льда и манипуляций. Плата за будущее для мамы. За шанс, что когда-нибудь, глядя в глаза той, другой, трезвой маме Люде, она сможет сказать не «убирайся», а «прости меня».

Вика взяла сумку и пошла по трапу в сырой амстердамский ветер. Позади оставались не только Москва и обманутые мужчины, но и та Вика, что захлопнула дверь перед матерью. Что будет впереди — она не знала. Но первый шаг к искуплению, пусть через холодные деньги и чужие руки специалистов, был сделан. Теперь оставалось лишь ждать и верить в «Новый Рассвет» для мамы Люды. И, возможно, для себя самой.

Вика нашла ближайший хостел, сняла комнату и начала работу. Активность Пола в социальных сетях была очень высока. Его профили выглядели профессионально насыщенными, а посты и комментарии на финансовые и технологические темы были особенно остры, иногда даже саркастичны. Вика также обратила внимание на ретвиты о передовых исследованиях, редкие, но содержательные посты в форумах и отчёты о путешествиях — в основном о рабочих поездках в Азию и США, увлечении парусным спортом на каналах Амстердама, фото с редких ужинов в кругу таких же молодых финансистов. О нём были упоминания в профильных СМИ, включая интервью о будущем алгоритмической торговли.

Стиль его общения был прям, лаконичен и с долей самоиронии. Он просто ненавидел пустословие. Основные его интересы: финансовые технологии, искусственный интеллект в трейдинге, блокчейн, но без фанатизма криптоэнтузиастов; парусный спорт; современная архитектура; электронная музыка на основе анализа его подписок; качественный кофе; гастрономические эксперименты с особым интересом к азиатской кухне.

Позитивные триггеры: интеллектуальный вызов, нестандартные решения, эффективность, чувство юмора и особенно суховатый сарказм, профессионализм без напыщенности, прямота. Негативные триггеры: непунктуальность, глупость, завышенные ожидания без оснований, слишком очевидные попытки льстить, разговоры о криптовалютах как о «лёгких деньгах». Основные жизненные ценности: инновации, свобода как в бизнесе, так и личная, практическая польза, узкий и проверенный круг «своих», профессиональный контроль над ситуацией. Главные уязвимости: высокая рабочая нагрузка — из-за чего ценит моменты искреннего отвлечения и релакса; возможная неоцененность личной жизни в погоне за профессиональными целями; лёгкая социальная неловкость на чисто светских, нерабочих мероприятиях — отмечены редкие, слегка напряженные комментарии об «обязательных» приёмах. Прогнозируемая восприимчивость: высокая к контактам, инициированным через профессиональные каналы, конференции, тематические сообщества. К личным сообщениям «наугад» восприимчивость крайне низка, но к умному, релевантному, ненавязчивому подходу, демонстрирующему понимание его мира, — очень высока!

Вика закрыла приложение: «Вау! Крепкий орешек», — подумала она и прикрыла глаза, вспоминая множество разных айтишников на инвестиционных форумах в Москве. «Да, они все немного дурковатые. Хм, а может быть гении и должны быть такими», — подумала она и слегка улыбнулась про себя. «Может, мне тоже надо стать дурой, чтобы соответствовать им?» — подумала она и ещё раз улыбнулась. «Так я и так дура», — вдруг пришло озарение и улыбка сползла с лица. Мама постоянно долбила меня этим словом, и раз у меня нет на него уже никакой реакции, то я и стала той самой дурой. «Ну и хорошо, значит, у меня всё получится», — подумала она и снова открыла приложение.

Пальцы Вики дрожали едва заметно, когда она вбивала вопрос в приложение: «Оптимальная стратегия первого контакта с Полом». Экран на мгновение погас, а затем выдал холодный выверенный план. Анализ цели: Пол Ванденберг.
Стратегия: «Случайность и осознанный интерес».

Первый этап: инициация контакта. Локация: Участок дороги со светофором между офисом Нексус и его апартаментами. Время: Между тринадцати сорока пятью и четырнадцатью часами дня, вероятность проезда составляет более восьмидесяти процентов. Действие: Стоять у светофора и разговаривать по мобильному телефону. Ключевая фраза: «Вика, я опаздываю» через включённую громкую связь на телефоне. Визуал: Красное платье. Модель: приталенное, длина миди, V-образный вырез умеренной глубины. Бренд не важен, важен крой и цвет. Приоритет первый. Если отсутствует платье, то можно рассмотреть аренду, список ателье прилагается. Цвет активирует подсознательные триггеры «энергия», «уверенность», «нестандартность» в противопоставление его деловой среде. Цель этапа: Зафиксироваться в поле зрения. Создать впечатление случайности, профессионализма, лёгкого раздражения интеллектуальной задачей, созвучно его триггерам. Не пытайтесь остановить машину. Не стоит смотреть прямо на него. В крайнем случае, можно использовать чёрные очки.

Второй этап: закрепление интереса и активное взаимодействие. Локация: Ресторан «De Kas». Его посещение подтверждено три раза за последнюю неделю. Время: Восемь часов вечера этого же дня. Бронирование под именем «Victoria Ivanova» уже осуществлено. Действие: Подойти к его столику якобы для комплимента блюду или вину. Перевести разговор на бизнес-тематику. Поговорить о музыке, искусстве, жизни, желании открыть собственную галерею. Цель этапа: Продемонстрировать наблюдательность, интеллект через небанальные темы, знание его работы через ненавязчивый комплимент и проявить инициативу без навязчивости. Важно захватить его внимание на три-пять минут и завершить разговор первой, оставив ему свой телефон на салфетке. Ключевые критерии: Прямота, ирония, профессионализм. Важно избегать лести, но допустим лёгкий, суховатый сарказм.

Третий этап: подготовка с имитационным взаимодействием. Вы можете потренировать свои диалоги с цифровым аватаром Пола. Инструмент: Цифровой аватар Пола. Модель обновлена на основе последних данных SMM-активности и публичных выступлений. Действие: Провести не менее пяти, а лучше семи сеансов с аватаром для: Отработки интонации фразы у канала. Досада, но не истерика. Уверенность. Построения диалога в «De Kas». Аватар будет реагировать в рамках прогнозируемых паттернов — скептицизм, интерес, проверка знаний, возможная попытка сократить разговор. Тренировка реакции на его реплики, удержание темы. Совершенствования бизнес-английского с акцентом на финансовую терминологию и естественность речи. Аватар отметит малейшие шероховатости. Цель этапа: Довести исполнение до автоматизма. Снизить когнитивную нагрузку в момент реального контакта. Минимизировать невербальные признаки нервозности.

Вика прочла план дважды. Холодная логика «Манипулятора» успокаивала, как наркотик. Красное платье… Да, оно было! То самое, из московской истории с банкиром. Плотный шёлк, цвет спелой вишни, обрезающее колено. Оружие, проверенное в бою. Аренда не понадобится.

Она отбросила телефон на кровать и рывком распахнула чемодан. Платье лежало, словно ожидая своего часа. Вика провела пальцем по прохладному шёлку. Воспоминания — грязные взгляды в московском ресторане, липкие обещания — на миг обожгли, но она отсекла их. Это был просто инструмент. Как и она сама сейчас. Для новой цели. Более высокой.

Не теряя ни секунды, она надела платье, подошла к большому зеркалу в номере отеля. Отражение было безупречным: опасная элегантность, уверенная поза. Но глаза… В них ещё плавал остаточный страх, мелкая дрожь авантюриста перед прыжком.

«Манипулятор. Активируй аватар Пола. Сессия первая. Локация: Ресторан», — её голос прозвучал чётко, но слишком жёстко. Экран смартфона на секунду погас, но затем засветился. В центре появилась фотореалистичная 3D-модель Пола, сидящего за столиком ресторана. Аватар повернул голову; его цифровые глаза, холодные и оценивающие, встретились с её взглядом в зеркале. В наушниках раздался голос, поразительно похожий на настоящий — ровный, с лёгкой хрипотцой, без эмоций:

«Ситуация моделируется. Двадцать часов пятнадцать минут, ресторан. Ваши действия?»

Вика глубоко вдохнула, отрепетировано наклонилась, представив папку в руках, и с симулированной досадой, но с идеальной артикуляцией бросила в пространство комнаты:

— Я так устала от этих бумаг… — сказала Вика, роняя их на стол.

Она замерла, глядя на аватар. Он не моргнул. Шкала в углу экрана показала тональность: двадцать процентов. Уверенность: шестьдесят процентов. Визуальный контакт с целью: отсутствует. «Критическая ошибка», — замигала красным.

«Недостаточная естественность досады, жалобы всё разрушают», — сухо констатировал цифровой Пол. «Слишком театрально. И вы смотрите прямо на меня. В реальности ваше внимание должно быть на стол и на воду. Я — периферия. Повторить».

Вика сжала кулаки, ногти впились в ладони. Просто инструмент, — напомнила она себе. И цель. Она снова наклонилась, представив себя успешной деловой леди. На этот раз её голос звучал тише, но с подлинным раздражением, рождённым холодным взглядом аватара.

— Я, кажется, заняла ваше место. — начала она, и на этот раз слова потекли сами, окрашенные усталостью и сосредоточенностью на несуществующих графиках.

В углу экрана мелькнуло. Тональность: девяносто процентов. Уверенность: восемьдесят пять процентов. Визуальный контакт: коррекция цели принята.

Сессия началась. Впереди были темы о музыке, которую он любил, живописи, работе и технологиях. Она приготовилась к его возможным колким замечаниям, выпрямилась, глядя в глаза своему цифровому оппоненту. Красное платье обтягивало плечи, как доспехи.

— Продолжаем, — сказала она, и в её голосе уже звенела сталь. — Следующая реплика аватара. Максимально приближенная к реальности. И давайте отработаем мой уход первой из разговора в ресторане. Он не должен чувствовать, что это манёвр.

Экран аватара ожил. Игра началась. Завтра ей предстояло сыграть на настоящих улицах Амстердама, с настоящим Полом, чьё сердце и разум были лишь ступенькой в её новой, блестящей жизни. Или ловушкой. Вика предпочла не думать об этом. Она думала только о следующей реплике, о следующем шаге, отточенном до бритвенной остроты «Манипулятором» и её собственной, все сжигающей жаждой победы.

Читать книгу "Манипулятор" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)

— Азамат, что это за тварь? — меня колотила дрожь. В такие моменты тело покрывалось мурашками, я их называл про себя нервяшки. Забавное слово, мне нравилось. Вот только ситуация меня совсем-совсем не забавила.

— Валим отсюда, — прохрипел агент. Видимо адреналин в крови зашкаливал. Впрочем и у меня тоже. Если бы был прибор, навроде счетчика Гейгера, который измеряет этот гормон, то он бы бешено трещал сейчас.

В повторениях я не нуждался. Мы медленно вышли из подъезда, оглядывая окрестности. Вроде чисто. Азамат кивнул мне и мы отправились к выходу из двора.

Пару кварталов мы прошли как по бульвару. Тишина. И куда делись те мутанты, которые устроили недавно нам жаркую погоню? Может быть нашли добычу попроще и свалили за ней. А может их распугал кто-то покрупнее...

— Баба-яга, сука, — внезапно вполголоса сказал Азамат.

— А? Какая яга? Ты сказки решил вспомнить? Или то кино про наемника?

Меня несло, признаю. Иначе бы я не порол херню в тот момент, когда нужно было поглядывать на каждый уголок. Просто, чтобы выжить еще несколько минут. Но словарный понос уже было сложно остановить.

— ...Ты крутой, напарник. Фольклор вон знаешь. А расскажи мне сказку про деда и коляску, а?

— Да заткнись ты, блять! — прорычал тот. — Баба-яга — это та старуха, которая к нашей тачке подошла.

— И че? Мы ж от нее оторвались. Да и тот огромный монстр, который мимо меня тогда проскочил, как-то повнушительнее будет.

— И то, дебил!

Мы передвигались перебежками от укрытия к укрытию, прячась за брошенными машинами, остановками, да и просто за грудами строительного мусора, в который превратились некоторые стены домов. Вопреки ожиданиям, освещения на улицах было полно. Работали, конечно, далеко не все фонари, но в целом кромешной темени не было. И на том спасибо.

— Баба-яга, насколько я слышал, один из самых опасных мутантов ЗАКа.

— Что-то не заметно...

— Заткнись и слушай. Пригодится. Эта тварь опасна не сама по себе. Она умеет контролировать других монстров. Видимо она увела всех отсюда. Вопрос: куда?

В одном из оконных проемов справа будто бы кто-то двинулся. Я прицелился, но палить бездумно не стал.

— Азамат, там кто-то есть.

— Нас не жрет и ладно, поднажмем.

Мы пробежали этот дом и вышли в сквер. Одна прямая широкая дорога, по бокам засажены красивые здоровые ели. Мы с Ксюшей любили тут гулять по вечерам, традиционно занимая одну скамейку в самом конце, напротив здания банка. Каждый вечер субботы в сквере играли музыканты-любители. Репертуар у них был разный. Могли и свое слабать и Цоя спеть спокойно. Хорошие были времена.

Но сейчас это место совсем не отдавало той романтической атмосферой, о которой я тут толкую. Совсем наоборот. На елочках в январе обычно должен лежать снег. Шапочкой. Уютный такой, приятный. Однако сейчас ветки почти всех деревьев обвили какие-то черные щупальца. Их были сотни, они непрерывно двигались, неспешно так скользили по коре и колючкам елей. И что-то мне подсказывало, что эта неторопливость — показуха.

С щупалец в некоторых местах стекала вниз какая-то субстанция, похожая на черную слизь. В тех местах, куда она капала, образовывались шипящие лужи. Кислота, зуб даю.

— Аза, давай туда не ходить. Давай сюда ходить, — я кивнул на тротуар, ведущий в сторону от сквера. Агент посмотрел на меня, как на дебила, но кивнул.

— Что это за лес такой живой я не в курсе. И соваться туда я не собираюсь. Идем.

Мы повернули направо и оставили зловещие деревья позади. Здесь уже был почти центр города. Стерлитамак-16 в целом не отличался по архитектуре от большинства российских городов. В центре старый фонд приютил в себе, рестораны, бары, банки, всяческие офисные помещения и тому подобную дребедень. Вот и мы сейчас прошли мимо классного заведения. Я туда ходил, помнится, со своим другом искателем. Серега его звали, я, кажется, уже упоминал о нем. Классный был парень, да сгинул при катастрофе в том комплексе. Вообще не знаю, на кой ляд он работал на "Белорецк-16". Гребаные парадоксовцы!

Мы шли и шли, минуя пустые улицы. Мутантов не было, видимо, Баба-яга увела большинство в одно только ей известное место. Люди, впрочем, тоже навстречу не попадались. Зато трупов, ближе к центру, стало гораздо больше. Если раньше нет-нет да и лежал один бедолага посреди улицы, или в своей машине с отгрызенной головой, то сейчас число тел на квадратный километр увеличилось кратно.

— А куда мы вообще идем? — вопрос как-то сам собой сорвался с языка.

Азамат в ответ только шикнул. Я посмотрел на него. Напарник, прищурив глаза, глядел на сугроб, который намело на дом неподалеку.

Снежинки, видимо выпавшие совсем недавно, шевелились, будто бы неподалеку был источник какой-то вибрации. Приглядевшись на крышу соседней легковушки, я увидел, что и там была та же пляска. Да и сам я теперь ощущал какую-то вибрацию. Совсем нездоровую вибрацию. И она, кажется, нарастала.

— Надо вали...

Остаток слов Азамата заглушил резко появившийся грохот. Из-за угла соседнего дома вылетели десятки, нет, сотни существ. Они отдаленно напоминали колобков, только из мяса, а не из теста, которое наскребли по сусекам. Передвигались колобки бодро — две пары конечностей, одна из которых, передняя, была мощнее задней. Завершала весь этот облик пасть, усеянная зубами. Причем человеческими.

И вся эта лавина неслась в нашу сторону. Конца потоку было не видно, да и не хотелось мне стоять, ждать, пока они прибегут все. Знаете, чувствовал я, что с нами явно хотят не подружиться.

Рванули мы с Азаматом синхронно. Впереди улица делала небольшой поворот, который мы проскочили как заправские спринтеры. А прямо за поворотом, ощетинившись крупнокалиберными дулами, нас встретил блокпост. Военные не успели даже сообразить, что происходит, как мы уже пробежали мимо накиданных на наскоро собранные укрепления мешков с песком.

Ад начался в следующую секунду. Оказывается крупнокалиберные пулеметы работают громко. Очень громко. Пять стволов синхронно выбрасывали потоки свинца, выкашивая тварей. К ним присоединился Азамат, отстреливая особо ретивых колобков короткими очередями. Мы заняли позицию возле стены двухэтажного здания, где между баррикадами военных был небольшой зазор.

Один из мутантов умудрился избежать карающих пулеметов. Агент не увидел его, он бежал с моей стороны, да и в тот момент Азамат стрелял еще в одного борзого монстра. Патроны у него закончились и в этот момент на него прыгнул тот самый прыткий колобок. Я всадил в него две пули — фиолетово. Напарник лежал на снегу, засунув твари поперек в пасть свой пистолет-пулемет. Я всадил уроду остаток магазина в спину, и только после этого мутант обмяк. Парадоксовец скинул его с себя, поднялся и быстро перезарядил магазин.

— Спасибо.

Я только хотел бросить шуточку, что нынче на хлеб спасибо не намажешь, как вдруг Азамат вскинул ствол и дал несколько очередей буквально в сантиметре от меня. Я даже обернуться не успел, только сглотнуть подступившую от страха слюну.

— Сочлись, — хрипло сказал я.

У военных между тем обстановка накалялась. Волна колобков-мутантов и не думала кончаться. Как же нам повезло с блокпостом, а. Нас ведь даже не сожрали бы — затоптали. Правда везение штука такая. Своенравная. Сейчас вот тебе повезло, завтра твоему товарищу. А послезавтра повезло монстру, который обглодает твои кости.
И похоже, что этим сфероидам из кошмарных снов сегодня повезет полакомиться человечинкой. Два из пяти пулемета уже замолчали, видимо кончились боеприпасы. Третий отстреливает короткими очередями, тоже почти пустой. Мы с Азаматом снова заняли свой сектор, помогая сдерживать уродов настолько, насколько хватало наших пукалок.

Спустя еще минуту я возликовал. За поворотом показался конец лавины. Еще буквально пара сотен мутантов и конец!

Правда у судьбы были свои планы. Почти синхронно замолчали оставшиеся пулеметы. Мы стояли тоже пустые, перехватив оружия за стволы, чтобы пробовать отбиться в рукопашную.

— Командир, сейчас? — вдруг заорал военный на другом конце блокпоста.

— Жди!

Не знаю, что они хотели сделать, но делали бы они это побыстрее. Твари подбегали с неумолимостью цунами. Еще буквально с десяток секунд и нам всем крышка. Накроет — костей не соберешь.

Когда до ближайшей твари оставалось не больше двадцати метров, командир что-то заорал, вскинул руку с зажатой в ней штукой, похожей на пульт и нажал на кнопку. То же самое сделали остальные солдаты.

Буквально два удара сердца ничего не происходило. Самые долгие в моей жизни два удара сердца, клянусь вам. Но на третий удар сердца пришел огонь.

Под тварями начал взрываться асфальт. Их буквально разбрасывало на куски, которые поглощал идущий следом огонь. Взрывная волна от такого количества мин сбила нас всех с ног. Удержаться смог только один боец, предварительно спрятавшийся за баррикаду.

Грохот закончился. Оглушенные уши отказывались что-то слышать кроме писка, настойчиво лезущего прямо в голову. Я поднялся и попытался оглядеть, остались ли живые мутанты.

Воистину апокалиптичная картина. Всех тварей до единого разорвало на куски. Больше ста метров улицы теперь представляло собой фарш из асфальта, металла и мутировавшего мяса.

Никогда бы не подумал, что вид изуродованных тел и взорванной улицы сможет подействовать на меня умиротворяюще.

***

Военные позволили нам отдохнуть на блокпосту. Даже накормили тушенкой с хлебом. Вообще они оказались хорошими ребятам, а за спасение нашей шкуры я их вообще расцеловать готов был.

Расклад в общем был интересный. После подрыва фанатиками сдерживающего блокпоста около южных районов, что объявили карантинной зоной, твари расползлись по городу. На данный момент больше половины города было под контролем мутантов. Пали районы Юг-1, Юг-2, Запад, Пригорье Запад, Пригорье Восток, Окраина-1, Окраина-2, Окраина-3, Окраина-4. С Окраины-4 мы кстати выползли только что в Центр. Не знаю почему районы, которые окружали центральный назывались Окраиной, но допустим. Всего их кстати было семь. Меня радовало, что наша с Ксюшей квартира находилась в Востоке. А он был под контролем военных. Отлично.

Так вот. Бойцам удалось остановить нашествие мутантов. Где-то они особо и не пытались прорваться, где-то приходилось взрывать целые кварталы для того, чтобы заблокировать их продвижение. Оперативно сработали, прям душу радует. А потом пришло Эхо, после чего чудовища рванулись на штурм снова.

Пока мы получали информацию и согревались возле костра к бойцам подъехал БТР, откуда выскочили несколько желторотых духов и начали таскать боеприпасы к пулеметам.

— А время не подскажете? — спросил я, запихав за обе щеки подогретое мясо. Обычно я не люблю жир в тушенке. Но после всех этих событий жир — последнее, что меня вообще волновало. Я бы и мутанта сожрал, честное слово!

— Девятый час вечера, — ответил один из солдатиков. Я благодарно кивнул.

— Комендантский час в человеческих районах действует? — вдруг заговорил Азамат. Последние минут десять он молча и сосредоточенно уплетал тушенку.

— Действует, — ответил подошедший к нам командир блокпоста. Он достал откуда-то из недр бушлата фляжку и протянул нам. Агент взял, сделал два крупных глотка и передал мне. Я взял и в нос мне ударил сильнейший запах алкоголя.

— Это что, товарищ командир?

— Спирт, — устало ответил он. — Медицинский.

Что ж. Этого добра я еще не пробовал. На первом же глотке я закашлялся, и сразу же захотелось умереть на месте. Как же сильно мне глотку обожгло, мать его! Второй глоток я сделал уже подготовленный к тому, что меня ожидает, поэтому жидкость дошла до желудка гораздо проще.

Я отдал фляжку, кивнул. В голове приятно зашумело.

— Скажете, что от майора Халовского, — вдруг сказал он. — Имею ввиду патрулям скажете, что от майора Игоря Халовского, если кто уточнять будет. Тут вам оставаться нельзя, по вполне себе логичным причинам. Ребята вас подбросят на коробочке пару улиц, а дальше придется пешком.

Мы поблагодарили служивых, взобрались на бронетранспортер и поехали по улицам. Местами встречались патрули военных, но в целом эта часть города была спокойной. Во многих окнах горел свет. Было видно, что дома живые. Не жилые, нет, живые. Я вспомнил тот подъезд, где неведомая тварь утащила в стену настоятеля. Вот тот дом был мертвым. Мертвее некуда. Как и десятки других, которые мы прошли, пока спасались от мутантов.

— Сколько же людей погибло...

— Чего? — спросил Азамат

— Забей, мысли вслух.

Нас довезли до небольшого одноэтажного строения. Раньше в этом здании располагалась поликлиника, но сейчас, полагаю, военные устроили тут одну из временных баз. Вокруг повсюду были огневые точки, на входе дежурили несколько бойцов.

— Ваша остановочка, слазьте, — крикнул нам высунувшийся из люка БТР солдатик. Мы спрыгнули с брони и отошли на пару десятков метров в сторону небольшого скверика. Скамейка там услужливо была почищена кем-то, наверное теми же солдатами, ходящими мимо, от снега. Туда мы и уселись. Следующие десять минут мы с Азаматом провели в споре на тему, куда нам дальше двигаться. Азамат считал, что нужно идти прямиком в то место, где держали Басню. Я же предлагал послать нахрен Басню вместе с этим карцером и найти другого искателя. Благо их в Стерлитамаке-16 было немеряно.

— Ну и как ты себе это представляешь? — спросил напарник. — Будем ходить во время комендантского часа и орать: "Искатели, найдитесь, нам нужно свалить из города!" Так, да?

— Шутник, блять, — вскинулся я. — Нам надо попасть в один из баров этих искателей. Сто процентов они работают даже сейчас. Заведений не так уж и много, но большая их часть осталась на нетронутой части города.

— И почему ты об этом раньше не подумал?

— Ты видишь, что происходит? Скажи спасибо, что вообще об этом вспомнил. Ну не хочу я подставлять в очередной раз свой зад в туманной перспективе спасти искателя-неудачника.

Азамат подумал. Пока он двигал извилинами, я успел скурить две сигареты, любезно выделенные мне служивыми на блокпосту.

— Резонно говоришь, — в конце-концов сказал он. — Ну и куда же ты предлагаешь идти?

— Да тут есть одно местечко неподалеку. Буквально два квартала. Начнем с него, думаю.

На том и порешили. Эти самые два квартала мы прошли спокойно, однако возле входа в бар нас остановил патруль. Вспомнив сказанное командиром блокпоста, я объяснил, что нас пустил погулять майор Халовский. Да тот самый, отличный человек, да и вообще душа компании. На большинство вопросов мы просто кивали, этого было достаточно. Промучив минут пять, служивые наконец-то нас отпустили.

Бар располагался в подвальном помещении. Вообще почти все заведения, где собирались искатели, были ниже уровня земли. Видимо как раз на тот случай, если к тебе домой постучится Зона со своим Эхом Большого взрыва. Ну или просто привычка, выработанная годами.

Нам повезло. Бар с названием "Простушка с кружкой" работал. Более того, внутри сидело столько народу, что свободный столик нам удалось найти не сразу.

Мы взяли себе по пиву, уселись. Спирт внутри меня уже выветрился, поэтому градус можно было понижать. Азамат протянул стакан, чокнулись. Отпили без тоста, не до этого.

— Ну и какой план, Сань? — спросил он.

Только я хотел ответить, как вдруг понял, что у меня на левом плече лежит чья-то рука. Я обернулся и увидел мужика в черном плаще, с накинутым на голову капюшоном.

— Руку убери, мужик, — максимально вежливо попросил я его. Не хватало вляпаться в скандал.

Тот, однако, следовать моему совету не спешил. Другой рукой он откинул капюшон. И это простое движение заставило меня застыть на месте. Передо мной стоял мой друг Сергей. Погибший при взрыве на комплексе "Белорецк-16" чуть больше трех лет назад.

— Се... Серега?

— Здорова, Саня, — ответил он. — Я смотрю, что ты и сам без пяти минут искатель, да? Выжил же как-то. Ну, добро пожаловать в Зону, тогда!

Чет многовато копится и рассказов и глав. Не рассчитывал я, что повесть выльется в полноценную книгу. Попозже организую отдельный пост со списком глав и рассказами по очередности чтения. Ну а пока, дорогие папищеки, можно глянуть и другие платформы:

https://author.today/u/nikkitoxic

https://t.me/anomalkontrol

https://vk.com/anomalkontrol

2016-2018 годы

Каждый год явление становилось всё страшнее. Помехи становились меньше, а изображение — чётче. В эфире начали появляться фрагменты из будущего, обрывки чьих-то разговоров, не поддающихся объяснению.

2019 год

В этом году произошло нечто необъяснимое. Все телеканалы начали транслировать загадочные сигналы — записи неизвестного происхождения, где фигуры в белых халатах что-то шептали в камеру.

2020-2022 годы

Пандемия не остановила аномалию. Сигналы становились всё более явными. В эфире появлялись лица людей, которые потом исчезали из реальности, оставляя лишь воспоминания.

2023-2024 годы

Последние годы стали самыми пугающими. В эфире начали появляться сообщения, от которых у зрителей волосы вставали дыбом. Они предупреждали о чём-то неизбежном, что должно произойти в ближайшем будущем.

Предсказание на 2025 год

Эксперты, изучающие эти явления, утверждают, что каждый год сигнал становится всё более явным. 21 августа ожидается нечто невообразимое.

Важное предупреждение: если вы столкнётесь с подобными явлениями — не пытайтесь записывать или сохранять происходящее. Просто выключите телевизор и забудьте. Некоторые тайны лучше оставить нераскрытыми.

P.S. Все, кто наблюдал за этими событиями, сходятся в одном: в ночь на 21 августа лучше держаться подальше от любых экранов. Эфир хранит тайны, которые человечеству не суждено разгадать.

С тех пор я больше никогда не включал телевизор поздно вечером. И вам не советую. Особенно если увидите странные помехи на экране. Просто выключите его и забудьте.

P.S. Говорят, что если записать этот момент на телефон и воспроизвести запись в полночь, можно увидеть то же самое. Но я не рекомендую этого делать. Поверьте, лучше оставить некоторые тайны неразгаданными.