Еще в детстве Николай Павлович Дементьев влюбился в красоту растений. У соседей юного Коленьки на участке в Кохме росли удивительные крупные и яркие цветы, и они так глубоко засели ему в душу, что спустя почти 4 десятилетия он окружил себя тысячами представителей флоры.
Построив дом на пустыре, он задумался, как же облагородить участок земли. И пока его соседи закладывали теплицы и готовили место под картоху, он загорается идеей создать сад. Сама судьба в этот момент ему помогает в этом решении — в конце 1993 года дочка привозит журнал, в котором большая статья о ландшафтном дизайне и Версале. С этого момента и начинается история огромного сада.
Спустя 3 десятка лет, 75 летний Николай Павлович встречает в своем «Версале» гостей со всей страны. И происходит все это не в Подмосковье, а в Богданихе Ивановского района, Ивановской области (сама Богданиха — деревня, расположенная в нескольких километрах от Иванова, известная уже под три столетия. Основал ее помещик Богданов)
Сейчас конец мая и до основного цветения в саду еще несколько месяцев, но даже сейчас очень интересно прогуливаться по этому необычному месту.
Большую часть года Николай Павлович, его супруга Юлия Петровна и еще одна сотрудница по 5-6 часов проводят в этом «Версале». Лично у меня на второй неделе такой прополки и прочего глаз бы задергался и я убежал в солнечные дали. Наш же герой на 8 десятке лет сам забирается по лестнице и подравнивает кусты и деревья на высоте двухэтажного дома.
Оказавшись на территории очень сложно поверить, что ты находишься не в 10 метрах от оживленной трассы на Шую. Лишь вдалеке виднеющиеся многоэтажные дома возвращают тебя в реальность.
Цветы это отдельная любовь супруги Николая Дементьева. С каждым годом на участке их появляется все больше и больше.
Чаще всего в публикациях это место называют Подмосковный Версаль. Но с учетом того, что до столицы отсюда три с лишним сотни километров, у меня это вызывает диссонанс. Это наш родной Ивановский район, а мы такое же Подмосковье, как и Москва Подивановье.
Мои земляки чаще всего приезжают сюда отфоткать свои свадьбы. Даже сегодня наша группа зашла на территорию, после выхода молодоженов и двух фотографов.
С весны этот прекрасный парк входит в туристический маршрут «Богданихская туристическая тропа».
Его придумали не в высоких кабинетах, а сами местные жители, организовавшие в этой деревеньке несколько интересных локаций.
Кроме «Версаля» в маршрут входит Музей Чайных историй и музей Советского самовара. Их придумал и воплотил Андрей Николаевич Тарасов.
Собирать самовары он начал 12 лет назад. И первым самоваром стал семейный самовар из деревенского дома его родственников. С тех пор в коллекции их уже более 250.
Постепенно к самоварной тематики стали добавляться упаковки от чая (некоторые даже полные) и другая атрибутика для чаепития. Музей самоваров, располагавшийся на тот момент в Иванове, так сильно наполнился экспонатами, что пришлось в Богданихе покупать дом, перевозить туда коллекцию. Но и этого места не хватило, так еще и квартира оказалась купленной, в которую и отправились чайные коробки.
Кроме чаепития из самовара с разнообразными плюшками и рассматривания коллекции особо интересно слушать историю каждого экспоната.
В Музее Советского самовара в отдельной комнате собраны и предметы из 40-60 годов 20 века, так что можно устроить себе фотосессию в антураже прошлого ну или просто патефон послушать под чаек.
Поскольку дом частный, то есть там на территории участка кролики, утки и прочая живность, что добавляет определенного уюта
Сама «Богданихская туристическая тропа» это 3-х часовая экскурсия по всем вышеперечисленным локациям. Если добавить туда по просьбам трудящихся обед с пирогами и прочими в вкусностями, то это уже и 4-х часовой маршрут.
Так что если собираетесь в Шую и есть запас времени, то у вас может получится дополнительная точка интереса на карте.
Очень бы хотелось увидеть во многих поселениях нашего региона подобные инициативы от увлеченных жителей.
В самом сердце Барселоны возвышается один из величайших архитектурных шедевров мира – Храм Святого Семейства, более известный как Саграда Фамилия. Его история начинается в 1882 году, когда началось строительство по проекту архитектора Франсиско де Паула дель Вильяр. Но в 1883 году проект был передан Антонио Гауди, который полностью изменил его концепцию.
Антонио Гауди посвятил оставшиеся 43 года своей жизни работе над Саграда Фамилия, из которых последние 15 лет полностью сосредоточился на этом проекте. Его уникальный стиль, сочетающий элементы готики и арт-нуво, придал храму неповторимый вид. Вдохновение черпалось из природы, что проявляется в органических формах и сложной символике каждой детали здания.
После смерти Гауди в 1926 году строительство не остановилось, но продвигалось медленно из-за гражданской войны и последующих экономических трудностей. Лишь в последние десятилетия, благодаря современным технологиям и международной поддержке, работа значительно ускорилась. Планируется завершить строительство в 2026 году, к столетию со дня смерти Гауди.
Саграда Фамилия - это не просто храм, а живое воплощение философии и религиозных убеждений Гауди. Каждый элемент здания, от фасадов до интерьеров, наполнен глубоким символизмом. Например, фасад Рождества изображает рождение Иисуса Христа, в то время как фасад Страстей повествует о его страданиях и смерти. Центральная башня, которая станет самой высокой, будет символизировать Христа и поднимется на высоту 172,5 метра.
Этот храм привлекает миллионы туристов со всего мира, поражая их воображение и заставляя задуматься о роли искусства и религии в жизни человека. Саграда Фамилия - это памятник не только архитектурному гению, но и человеческой преданности и усердию, показывающий, как великие идеи могут воплотиться в реальность, несмотря на все трудности и преграды.
БИРМИНГЕМ, географический центр Англии, находится в регионе, который сами англичане величают «Hearts of England». Это Шекспировский край и, одновременно, промышленная кузница страны, некогда известная как «мастерская мира».
Сам Бирмингем, ныне второй город Англии по населению, продолжает оставаться крупнейшим промышленным центром Британии. Серый бетонный абрис города контрастирует с великолепными ландшафтами, его окружающими, живописными холмами, плодородными равнинами и каналами Мидлендса, по которым медленно продвигаются речные баржи. Бирмингемцы любовно называют свой город «Брам», а себя «брумми». Для Бирмингема характерно сочетание современной архитектуры, построенной после второй мировой войны, ведь город был сильно разрушен бомбардировками 1940 года. А еще он немного похож на Венецию – «ювелирно изрезан» сеткой множества каналов.
Сеть каналов Мидлендса – одна из самых разветвлённых в мире систем судоходных водных путей. Она начала складываться в середине 18 века, чтобы связать угольные копи с мануфактурами. 4800-км сеть каналов, соединённых с природной речной системой, представляла собой быстрый и дешёвый способ транспортировки грузов и товаров до появления железных дорог в 40-е годы 19 века.
И сегодня большая часть каналов судоходна, по ним шастают узкие живописные баржи, проходящие через множество старинных шлюзов. Один из самых больших каналов, Грэнд-Юнион (длина 485 км), прорытый еще в 1790 году, и сегодня связывает Бирмингем и Мидлендс с Лондоном.
К западу от Бирмингема находится Айронбриджское ущелье, центр английской промышленной революции. Именно здесь, в 1709 г., для выплавки железа стал применяться недорогой кокс вместо каменного угля.
Тут сформировался первый крупнейший в мире железопроизводственный центр. Вскоре железо начало повсеместно использоваться в строительстве – в мостах, кораблях, зданиях. И именно здесь был построен первый в мире железный мост, знаменитый Айронбридж. Он и сегодня выглядит превосходно. Кроме моста, тут ещё и множество музеев рассказывают историю перехода человечества от аграрного производства к индустриальной эпохе.
А к юго-востоку от Бирмингема находится городок Стратфорд-он-Эйвон, знаковый для любого англичанина. Недаром он считается самым туристически посещаемым местом в Англии за пределами Лондона.
Здесь родился и вырос Вильям Шекспир, здесь же, в церкви Св.Троицы, находится его могила. Стратфорд считается литературным святилищем величайшего драматурга Британии, тут даёт представления Королевский Шекспировский театр. Большая часть городских зданий имеют отношение к Шекспиру или его потомкам.
В Бирмингеме базируются одни из старейших профессиональных футбольных команд в мире – «Астон Вилла» (1874) и «Бирмингем Сити» (1875). Также в городе есть ещё пара маленьких команд, играющих в местных региональных лигах, это полупрофессиональные «Саттон Колдфилд Таун» и ФК «Ромулус».
В близлежащих городах-спутниках находятся ещё две важные для Англии команды – Вест Бромвич Альбион и Вулверхэмптон Уондерерс из одноимённых городов; как-нибудь обязательно к ним вернёмся. В этот же раз сконцентрируемся на главных командах Бирмингема – Сити и Астон Вилле.
Астон Вилла – клуб легендарный, один из старейших и самых титулованных в Англии. Основан в 1874 году, внимание, – четырьмя прихожанами церкви Вилла Кросс. Несколько неожиданно, но эти парни были еще и игроками в крикет. В зимние каникулы, для поддержания формы, они решили организовать футбольный матч против регбийной команды Aston Brook St Mary's.
Те согласились сыграть первый тайм по правилам регби, а второй по футбольным правилам. Новоявленные футболисты/крикетчики матч выиграли, и на радостях решили основать футбольный клуб. С 1886 года правление команды приняло клубный герб (со львом) и цвета (оригинальные бордово-голубые). В трофейной комнате – 7 кубков Англии и столько же чемпионств, последнее, правда, было довольно давно, в 1981 году. Вообще 80-е годы были звёздным часом команды, в 1982 была одержана победа в Кубке европейских Чемпионов. Сейчас клуб старается вернуть былую славу.
Весьма интересно, что история основания Бирмингем Сити невероятно похожа с историей Астон Виллы. Спустя всего год, в 1875 году, прихожане еще одной церкви города, англиканской церкви Святой Троицы, решили, что они ничем не хуже прихожан Вилла Кросс. И опять же зимой, в каникулы, организовали футбольную команду под названием Small Heath Alliance.
Спустя семнадцать лет на смену старому пришло название «Бирмингем», а нынешнее, Бирмингем Сити, было принято только в 1943. Таких значимых успехов, как у Астон Виллы, у Сити нет, всё, чем они могут похвастать – 2 кубка Футбольной Лиги да 2 финала Кубка Англии. Однако клуб всё-таки отметился в истории, став первым английским клубом, принявшим участие в еврокубках, а также первым из англичан, дошедших до европейского финала (кубок Ярмарок 60-го). Комплект формы Бирмингем Сити тёмно-синего оттенка.
Birmingham Derby между Астон Виллой и Бирмингем Сити – явление старое. Первая встреча состоялась еще в 1879 году, с тех пор сыграно 127 матчей, 57/38 – по победам преимущество у Виллы. Интересно, что было время, когда соперники не встречались друг с другом на футбольном поле целых 14 лет, в период с 1988 по 2002 год, когда они играли в разных дивизионах.
Сегодня, кстати, картина такая же – Астон Вилла в лидерах Премьер-лиги, Сити – в аутсайдерах второго чемпионшипа. Сто́ит еще отметить интересное всеанглийское название этого дерби – Дерби второго города (Second City derby). Дело в том, что «первым городом Англии» называют Лондон, Бирмингем же давно является вторым городом страны по численности жителей. У бирмингемцев такое название не в почёте, они предпочитают просто – Birmingham Derby.
«Вилла Парк», стадион Астон Виллы, для Англии арена легендарная. Построена в 1897 году, и с этого же года является домашней для клуба. Первая международная встреча состоялась здесь в 1899, последняя в 2005, таким образом, Вилла Парк принимала международные матчи в течение 3-х разных веков!
Несколько реконструкций придали стадиону современный вид, нынешняя вместительность 42 657 зрителя 52°30'32.3"N 1°53'03.9"W – Google Карты. Сити играет на «Сент-Эндрюс», тоже более чем столетнем стадионе (построен в 1900). Кроме клуба, считается чуть ли не родной ареной для молодёжных и юношеских английских сборных, они здесь играли чаще, чем на любом другом стадионе Англии. Вмещает 30 016 зрителей 52°28'32.5"N 1°52'05.5"W – Google Карты.
Наступили последние весенние выходные в Петербурге и город начал готовиться к празднованию дня своего основания – к отмечанию Дня Города. И поэтому эти выходные будет очень насыщены культурными и спортивными события, в которых смогут поучаствовать все члены семьи.
Для горожан и гостей Северной столицы найдутся любые мероприятия по вкусу: фестиваль мороженого, вело забег, фестиваль керамики, выставки современного искусства, праздники косплея и много другое.
Интересные мероприятия ближайших выходных в Петербурге
Мы как всегда собрали для вас в одном месте главные события выходных 25 – 26 мая 2024в Петербурге, которые нельзя пропустить.
9 главных событий выходных 25 – 26 мая 2024 года в Петербурге, которые нельзя пропустить.
Капитальный ремонт жилого дома, расположенного по адресу 1-я Брестская улица, дом 40, завершен.
Это четырехэтажное здание, построенное в 1902 году в неоклассическом стиле, было отремонтировано в рамках программы капитального ремонта жилого фонда.
В ходе работ были обновлены фасад, крыша и инженерные системы здания. Также были заменены наружный водосток, приведены в порядок балконы и входные группы. На крыше заменили сплошной настил слоя обрешетки на новую конструкцию, старую кровлю разобрали.
Традиционная летняя обувь на Руси - это лапти. Вплоть до 30-х годов XX века в сельской местности они были очень распространены. Самыми прочными, комфортными и гибкими считались лапти из лыка. У нас в коллекции есть прекрасные детские лапоточки: если их перевернуть, то можно увидеть, что они потерты, когда-то их носил крестьянский ребенок.
В музее Невьянская икона открылась новая выставка "Всегда рядом" художника-иконописца Андрея Бодько. Мы взяли интервью у автора религиозных картин, чтобы познакомить вас с ним поближе, узнать, где он берет вдохновение, как появилась эта серия и в каком настроении рисуется лучше всего.
— Андрей, откуда вы родом и как пришли к рисованию?
— Я из города Речица – это республика Беларусь, Гомельская область. Здесь я родился и живу. Мама у меня медработник, отец работал сварщиком, а потом стал начальником цеха, такие люди среднего класса. К искусству с детства я не был приобщен. Но увлекся рисованием в конце 90-х, когда в России началась волна хип-хопа и пришла культура граффити.
Мы начали рисовать с моими друзьями на стенах, на заборах, гаражах, заброшенных заводах, зданиях. Мы живем в небольшом городе, поэтому не делали хулиганское граффити, не разрисовывали машины или поезда, не делали что-то нелегальное, нас бы быстро поймали. Искали места и делали такие рисунки, вырабатывали свой стиль.
Я рисовал граффити лет восемь, и когда закончил школу и университет, мечтал быть профессиональным граффити-художником, у нас была своя команда из трех человек, называлась AZ. С этой командой мы переехали жить сначала в Минск. Большие города нужны для воплощения, для заказов, для популярности. А потом уехали жить в Москву, где я воцерковился.
Я познакомился с одним парнем, который взял меня с собой в Оптину пустынь, где я увидел первый раз монастырь, монахов, начал близко общаться с батюшкой Илием Ноздриным, духовником патриарха. И потом у меня созрела мысль: если я рисую, тогда может быть свой талант, если он у меня есть, надо посвятить Богу? Я посоветовался с батюшкой: «Ну, иконы, - сказал он, - просто так нельзя рисовать, нужно учиться.» И поэтому я решил поступить в Свято-Тихоновский университет в Москве на иконописца, который закончил.
— А как часто вы рисуете?
— У меня такая дисциплина – рисую практически каждый день. Я служу диаконом в Речице в Покровском храме, прихожу со службы и пишу до следующей, если служб нет – пишу целый день. Когда выходной, я могу не рисовать один или два дня. В принципе, пять дней в неделю у меня выходит рисование.
Я пишу иконы с 2008 года, в основном занимаюсь иконописью. Граффити практически перестал рисовать, иногда для удовольствия что-нибудь могу сделать. Время от времени у меня бывают проекты: я делаю какую-то графику либо живописные сюжеты, пишу холсты. Но в основном это иконы.
К серии «Всегда рядом» пришел два-три месяца назад. У меня был, можно сказать, творческий кризис, тупик, какой-то поиск: когда пишешь иконы каждый день, то хочется еще попробовать что-то, подумать. Тем более у меня такой вид икон, мы их называем андеграунд, свободные, примитивные, которые не рассчитаны на массового потребителя, церковного заказчика, архиереев или священников. Практически это церковное искусство, но в храмы эти иконы не заказывают, только если я их сам дарю, и некоторые деревенские священники вешают их у себя в храмах.
Те иконы, которые я пишу, в основном это не заказы. Бывают и церковные заказы, бывают люди просят венчальные пары, семейные сюжеты, своих святых, а есть особые почитатели, которые любят именно мой стиль, такую авторскую икону, провинциальную. Есть какой-то круг любителей, которые такое собирают, те, кто просто покупают себе или на подарок, есть даже некоторые коллекционеры в Москве, которые покупают у меня уже готовые вещи себе в коллекцию.
— Какую используете технику и материалы?
— Я использую яичную темперу, такие же лаки, олифы, пишу на разных досках, как и в древности – на березовых, липовых, ольховых, сосновых, дубовых. Мне их делает либо столяр, либо я сам, грунтую всё по древним технологиям. Иногда, конечно, если мне хочется большой размер, я использую строительные щиты, ОСП, оргалит, фанеру. В общем когда заканчивается материал, а он дорогой, приходится писать на дверках шкафа, на каких-то кусках дерева, потому что писать хочется, а заказов нет.
Я живу в глубинке Беларуси, в такой области, которая, наверное, самая не религиозная во всей русской православной церкви. У нас нет древних храмов, их все уничтожили, взорвали всё церковное. Тут люди живут в неверии: они не видели храмов, здесь нет церковных музеев, вообще практически нет музеев, даже обычных галерей нет. У нас нет культурного запроса ни у церковного, ни у простого населения. Поэтому я делаю, что хочу, живу и пытаюсь, чтобы хотя бы мне было хорошо. И есть люди которым это тоже нравится.
У вас невьянская старообрядческая икона такая выделанная, сделанная, лист золота лежит ровно, лики написаны аккуратно. Я думаю, что если посмотреть на историю искусства, то в каждом столетии иконы писали по-разному, и всегда это было связано с богословием, духовной жизнью в обществе и культурным уровнем. Сейчас XXI век, поэтому невозможно также писать, как сибиряки в XIX или XVIII веке. Мы по-другому дышим, по-другому живем.
У нас был и Матиз, и Ван Гог, и Гоген, и Пикассо, были и импрессионисты, кубисты и модернисты. У нас есть интернет и телевидение, айфоны и смартфоны. Невозможно этот опыт не учитывать. Мы живем в это время, в этом поколении, и законсервироваться и писать, как писали старообрядцы в XVII-XVIII веке конечно можно, так делают современные церковные художники, пытаются копировать то, что было раньше. Я копировал, когда учился. Сейчас мне хочется писать, как древние, но только самому, с учетом всего живописного опыта, который был накоплен за 21 век. То есть учитывать, что у нас есть и Матиз, и смартфон, с оглядкой на всё, что есть у нас в жизни.
Я не пытаюсь обмануть кого-то, сделать икону максимально гладкой, очень духовной, правильной. Чтобы сделать такую вещь, нужно быть самому правильным и высокодуховным. Я неправильный, я такой, какой есть и просто пытаюсь быть честным сам c собой и со зрителем.
У кого-то пол таланта, у кого-то их 10. И если у меня есть пол таланта, то я рисую на свои пол таланта, а не делаю вид, что я Андрей Рублев или Великий Дионисий. Как и в музыкальных инструментах: есть скрипка, есть фортепиано, а есть, например, губная гармошка, барабаны или балалайка. Я не делаю вид, что я классный парень, играю на скрипке, родился в интеллигентной семье и слушаю с детства Рахманинова и Чайковского. Я родился в маленьком провинциальном городе, ругался матом, пил пиво и слушал рэп.
Я не могу делать вид, что я играл на скрипке. Если я играю на барабанах, гитаре или балалайке, то так оно и есть. Любая музыка понятна слушателю, и изображение тоже понятно каждому. Есть люди высокого культурного уровня, которые могут возвышенно делать какие-то интеллигентные вещи, я не возвышенный интеллигент и делаю то, что мне Бог дал, и служу тем, чем могу.
— Сколько времени уходит на создание сюжета?
— Я могу в день написать одну-две-четыре вещи, могу писать одну вещь неделю, одну писал четыре года, по-разному уходит.
В основном это маленькие вещи, и они пишутся быстро. Иногда я пишу много маленьких, а потом перехожу на большие форматы – иконы с клеймами или ещё что-то, они пишутся дольше.
Вообще я пишу быстро. И в древности было такое, если почитать древние контракты или сколько писали иконописцы в год, то они тоже очень быстро работали. Если взять Дионисия с сыновьями, то они расписали храм за месяц, даже чуть меньше, там очень деликатная работа.
А что иконы писать месяц, если люди могли храм за месяц расписать? Иконы писались быстро, есть контракты, в которых сказано, что иконописец в день писал 7-9 икон. Есть много таких документов разных, и у греков, и у русских, есть исследования, сколько и как писали. В общем, я очень темпераментный человек, я не могу писать одну вещь долго. Я пишу быстро.
— В каком настроении обычно вам рисуется лучше всего?
— Мне лучше всего рисовать, когда я приду после службы, поем, посплю полчаса, просыпаюсь, съедаю какой-нибудь фрукт или выпиваю чашку кофе. Я как бы заново рождаюсь, с новыми мыслями, с новыми чувствами, очищенный, можно сказать, пустой, вдохновленный. Для меня работа в таком состоянии – самое лучшее.
— Был ли момент, когда вдохновение уходило?
— Не каждый день есть вдохновение что-то сделать, потому что иногда мысли и идеи заканчиваются.
Диакон Андрей Бодько - клирик храма Покрова Пресвятой Богородицы в г. Речица, Гомельской области.
— Ваш самый любимый сюжет?
— Есть любимые сюжеты в иконописи – Богородица, Николай Чудотворец, Илья Пророк Успения, такие канонические сюжеты. Их можно писать, как Сезанн постоянно писал свою гору, с разного ракурса. Можно каждый день садится и писать разное. Когда у меня нет каких-то мыслей, что сделать нового, что я хочу, я могу писать какие-то сюжеты, которые у меня есть постоянно.
— Как возникла идея таких сюжетов?
— С осени. Я начал серию религиозных картин. Одну из них, «Первый день в раю», купил Александр Ильин себе в музей. Сначала написал серию больших работ на тему разных религиозных сюжетов, а потом начал пробовать их на иконных досках – о душе, грехе, о покаянии, какие-то пробовал неканонические вещи. Это не иконы, но связаны с религиозным, с Богом, с душой. Сделал три-четыре вещи, все пробные, непонятно насколько удачные или нет, и находился в таком поиске. А месяца три назад я сел, начал первую религиозную картинку, вторую взял доску, набросал, это был сюжет, где Христос у тебя дома пьёт чай. Не могу даже вспомнить, представить, почему я так сделал. Мне, наверное, захотелось, было внутреннее какое-то желание, чтобы Христа увидеть рядом.
Полгода назад была конференция в Москве, на которой искусствовед Ирина Константинова Языкова сказала, что нет современной иконописи, нам предстоит поиск нового языка. Люди изображали Бога, как веруют они, а нам нужно изображать, как его сейчас веруем мы. И я задумался: наша вера отличается от веры древних. И захотелось, чтобы Христос был как-то рядом, был участным в этой жизни. Мы же веруем, что он вездесущий, всё исполняет, что он находится рядом всегда, всё видит, что это не какой-то дедушка на небесах, а Бог, который всегда внутри нас, рядом с нами, днем и ночью, везде присутствует, только мы его не видим.
Захотелось это осознать, подумать над этим, и серия началась с этой первой картинки, что он приходит к тебе домой и пьет чай. В Апокалипсисе у Иоанна Богослова есть такие слова, что Христос постучит к тебе в двери, войдет и будет вечерить у тебя. Такой сюжет, как он стоит и стучит в двери в дом к человеку, иллюстрировался много раз. А у меня уже как бы дальше, он уже вошел в дом, уже сидит и пьёт чай, он такой. Сначала купила эту работу одна художница. Затем увидел друг, говорит, а можешь еще что-то нарисовать, с ребенком, потом я люблю и типа народный фольклор. Тема подхватилась, пошел очень большой отклик от людей по поводу серии «Всегда рядом», многие писали свои переживания и ощущения, благодарили, начали советовать, какие картинки еще можно нарисовать, и всё оно развилось такой большой песней.
— Есть ли какие-нибудь грандиозные планы, связанные с рисованием?
— Конечно, я буду писать, надеюсь, иконы, дальше пробовать, экспериментировать, что-то искать, в планах что-то необычное. Мне кажется, что большое будущее у христианской живописи не как иконы, а таких религиозных сюжетов на разные темы, которые очень близки и понятны людям. Можно делать абстракцию, сюрреализм, всего чего угодно, используя современный язык живописи. Только делать все вещи, связанные с христианской тематикой. Мне кажется, что я бы хотел еще поэкспериментировать холсты, работы разного размера, в разных техниках именно на религиозные сюжеты, кроме икон. Такая свободная живопись о Боге.
— Каким словом или фразой вы могли бы описать свои работы, своё творчество?
— Во-первых, у нас есть группа людей, моих единомышленников, нас пять художников, которые работают примерно в такой технике– это отец Алексей Трунин, Игорь Каплун, Илья Ходырев и Эля Ерудова.
Делаем нестандартные вещи. И, конечно, если брать современную классификацию, то мы больше занимаемся авторской иконой, как это сейчас называется, икону личного стиля.
Есть авторская икона, как у Ирины Зарон или у Солдатова – знаменитая, предназначенная для того, чтобы понравиться людям и служить людям в церкви, в храме. А наша икона, мы её называем андеграундная, аутсайдерская. Мы никому не стараемся понравится. Это такое искусство, которое никому не надо, и которое мы делаем сами для себя.
Кто-то её называет северной, многие её классифицируют как примитивную икону. Я не искусствовед и не могу дать точной какой-то оценки, как назвать этот стиль. Примитивный сюрреализм, наверное, так.