Серия «Статьи музея»

Статья была опубликована в III выпуске Вестника музея "Невьянская Икона" в 2010 г. В ней автор подводит некоторые итоги путешествий по деревням, расположенным в "междуречье" - районе между реками Нейвой и Режом, а также делает попытку систематизировать разнообразные типы наличников и создать единообразный подход к их описанию.

Вместо вступления

Эти заметки не претендуют на роль глубокого и всеобъемлющего исследования. Это предварительная систематизация большого изобразительного материала, собранного во время экспедиций по Свердловской области. Объектом интереса стали предметы народного творчества вообще, и декоративные элементы деревянных строений, в частности.

Почему особый интерес вызывает именно наличник? Потому что это самая красивая деталь дома (кто с этим поспорит?), дающая, в отличие от других, максимум возможности для проявления художественной индивидуальности и мастеру, и хозяину. А еще потому что наличники стремительно исчезают.

По сравнению с другими частями усадьбы, дома, наличник – наиболее уязвим. Во-первых, по причине «подвижности»: гораздо сложнее переделать дверной проем, сменить дверь, перестелить крышу, чем снять наличник, заменив его на другой. С течением времени, появлением сначала стекла, а затем и конструктивно новых окон, расширялись оконные проемы и, следовательно, менялось их оформление. Наступление пластиковых конструкций, вероятно покончит с деревянным убором окна окончательно. Оптимизм внушает неистребимая тяга к прекрасному, живущая в отдельных людях. Пример – красивый зеленый домик в Киприно, где пластиковые окна уживаются с резным деревом.

*здесь и везде в тексте: кроме современной административной принадлежности, будет указана река, к бассейну которой относится населенный пункт (Киприно стоит на речушке под названием Сап, которая впадает в Реж). Это представляется более логичным, так как продвижение и основные связи между селениями осуществлялись по рекам.

Во-вторых, наличник уязвим из-за своего прямого назначения – защищать щели между стеной и оконным блоком. Именно наличник принимает на себя удар природных сил – дождь, ветер, промерзание ночью и оттаивание на солнце, образование снежного слоя зимой и его превращение в весеннюю капель. Все это не может не сказываться на небольших и довольно тонких (по сравнению с деталями из цельных бревен) элементах – они чернеют, темнеют, растрескиваются, и со временем частично или полностью заменяются новыми – часто уже другими по строению и внешнему виду.

Третья причина недолговечности наличников лежит в удивительной психологии деревенских жителей – за старое держаться не принято, оно вызывает стыдливое пренебрежение – лучше замазать стены синей противной краской, чем любоваться на петушков и райских птичек. Конкретный пример – судьба расписной избы из с. Раскатиха, хозяйка которой с надеждой говорит: «Вот умру, сын вступит в права наследия, уж он-то все тут переделает!» - сама она перекрасила пока только часть избы. В силу такого мировоззрения, при малейшей возможности, например, при улучшении благосостояния, уничтожается все старое, а в первую очередь – наличники, потому что они на виду, по ним «будут люди судить», и их проще всего поменять, или вообще выбросить.

Поэтому окна с их декором часто моложе самих деревянных строений. Вообще, домов, сохранившихся хотя бы в относительной неприкосновенности, не так много, а становится еще меньше. Уже в силу этого их стоит фотографировать, описывать, изучать.

Дома многих регионов России уже лишились своих наличников. Их почти не осталось на Русском Севере, даже в таких местах, куда можно добраться только на лодке (селения по реке Онеге), от наличников давно избавились.

Каргополье, сохранив чудесный декоративный элемент – расписной подшив свеса крыши, не сберегло художественного оформления окна.

Основная сложность при съемке деревянных домов - отсутствие нужного ракурса. Чаще всего перед домом – забор, а под окнами растут сирень, яблони, рябина и черемуха. Очень красиво, но фотографировать трудно. Поэтому многие наличники так и пришлось снимать – с ветвями и листьями, какие-то под углом, иногда очень неудобным. Но лучше так, чем никак.

Большой и такой притягательный для путешественников район Онежского озера пуст: остались Кижи, да несколько домов с красивыми, но однотипными наличниками – все наперечет.

О возрасте большинства строений мы можем судить по тем домам, история которых нам известна. В основном, им от ста до ста пятидесяти лет (т.е. время их создания - вторая половина XIX – самое начало ХХ вв.), хотя есть несколько, всего несколько на весь осмотренный массив деревень, которые гораздо старше (Арамашево, Коптелово, Леневское, Луговая, Покровское, Сохарево, Якшино). И там, где нам удается найти настоящее старое окно, мы видим маленький прямоугольничек со скромной ставенкой.

Порой на старых избах мы видим уже увеличенные окна с более крупными декоративными наличниками. Зачастую оформление таких окон уже лишено всякого смысла и гармонии – это примитивные аляповатые досочки 50-х – 60-х годов прошлого столетия. Но в то же само время возник целый ряд домов, выдающихся по красоте и оригинальности (Березовский, Бучино, Глинское, Златогорово, Кунара).

Богаты и безусловно роскошны Кострома, Нижний Новгород, Ростов, Подмосковье, Ярославль. Но наличники там моложе уральских в силу объективных причин – эти районы были богаче, современнее из-за близости к столице, более чутки к веяниям архитектурной и художественной моды, а, как уже говорилось, проще «осовременить» дом, сменив наличники, чем переделывать его монументальные части.

Материал, на основании которого подготовлена эта статья был собран в районе трех рек – Режа, Ирбита и Нейвы. Были исследованы все деревни, расположенные по Режу и его притокам (60 деревень). К бассейну Режа отнесены село Шайдуриха – на берегу Аятского озера, деревня Кунара на реке Кунаре, что впадает в Аятское озеро, село Аять на берегу р. Аять, вытекающей из Аятского озера, так как собственно реку Аять (а вместе с ней и реку Кунару и озеро Аятское) можно считать началом реки Реж. Частично осмотрен район Нейвы (30 населенных пунктов), и совсем немного затронут район Ирбита (12 деревень). Пригодились и материалы путешествий по России (Архангельская, Вологодская, Пермская области, Каргопольский край, Карелия, Костромская, Кировская области, Коми-Пермяцкий АО и республика Коми, Ярославская область и другие).

Благодаря этим экспедициям стала очевидна необходимость сохранить хотя бы в виде фотографий исчезающее историческое наследие Урале. Возможно, мой фотоархив, насчитывающий не одну тысячу снимков, будет полезен будущим исследователям.

Наличник, его появление, строение и декоративные элементы

Наличник не раз становился объектом интереса серьезных исследователей. Но лишь в контексте строения избы, усадьбы вообще. Не менее интересно было бы взглянуть на окно и его декоративные детали и с эстетической, художественной точки зрения. Но и в этом случае нужно совершенно четко понимать строение окна, наличника, типологию его отдельных элементов. Это тем более важно, что разные исследователи пользуются несколько отличающейся терминологией, и при описании наличника трудно понять, что имеется ввиду. Например, в различных источниках верхняя доска, расположенная над окном, называется то очельем, то фронтоном, то фризом, то подкарнизной, то лобовой доской. Возможно, для профессионального архитектора это не является особой сложностью, но культурным наследием нашей родины интересуются не только архитекторы. Более того, в подписях к иллюстрациям никогда не указывается ни тип наличника, ни его детали. «Этот наличник из деревни N с раскрепованным фронтоном», или «Наличник из деревни N, с выраженным горизонтальным карнизом и поддерживающими витыми кронштейнами, на фризе изображено полусолнце и несколько маленьких солнышек, сверху на карнизе – гребешок с небольшими солнышками» - такой подписи к картинке вы не встретите никогда. То есть типология и описания наличника существуют как бы сами по себе, не согласовываясь с его изображением. Создается впечатление, что однозначного подхода не существует вообще.

Тем не менее, попробуем разобраться.

Наличник

Наличник – наружное оформление оконного проема. Изначально имел чисто функциональное значение. Между оконным блоком и собственно стеной вверху оставлялся усадочный паз, с боков так же были зазоры, именно их должен был прикрывать наличник. Кроме того, к нему крепились ставни. Сначала наличник украшался довольно скромно. Вместе с тем он был наделен и особым смыслом – оконные и дверные наличники охраняли, оберегали сакральное пространство избы. Именно поэтому на окна и двери всегда наносили оберегающие, защищающие знаки. Когда Иван Грозный одержал победу над новгородцами, он в гневе повелел срывать с домов двери и наличники с окон, тем самым обнажая, разрушая, самый сокровенный смысл жилища. Обережные знаки дополнялись усложнялись дополнялись декоративными деталями, постепенно утрачивая свой изначальный смысл. В какой-то момент наличник превратился в декоративный элемент с минимальной функциональной нагрузкой - щели между стеной и окном остались, да и ставнями пользуются до сих пор.

Несколько терминов, которые будут употребляться в тексте

• Очелье – верхняя часть наличника простого наличника, закрывающая паз между притолокой и бревном стены.

• Притолока – верхняя поперечная перекладина, связывающая боковые брусья окна.

• Усадочный (осадочный) паз – небольшой зазор, который оставлялся между оконной конструкцией и бревном стены для избежания деформаций, связанной с усадкой деревянных стен, избы (дерево разбухает от влаги, или наоборот усыхает в жаркое время, то есть периодически увеличивается или уменьшается в объеме).

• Карниз – венчающая часть в данном случае наличника, окна, выступ, край. Утилитарная функция – отводить сток дождевой воды, эстетическая – зрительно завершать композицию.

• Фронтон – в данном случае завершение наличника, ограниченное снизу собственно окном, а сверху – двумя наклонными карнизами (треугольный фронтон), или одним изогнутым (лучковый фронтон).

• Раскрепованный фронтон – фронтон, усиленный выступающими деталями и карнизом, разделенным декоративными элементами.

• Разорванный фронтон - треугольный или лучковый (полукруглый) фронтон, центральная часть которого имеет разрыв, полукруглую выемку.

• Фриз – в широком смысле – любая композиция, вытянутая по горизонтали. В данном случае – подкарнизная прямоугольная, или чуть выгнутая доска с орнаментом, узором.

• Кронштейн (консоль, вынос) – поддерживающая конструкция.

• Волюта – архитектурная деталь в форме спирального завитка.

• Солярная символика – система знаков, символов, связанная с культом солнца, солнечного круга от итальянского sol – солнце.

Классификация наличников

Е.Н. Бубнов в своей книге «Русское деревянное зодчество Урала», предлагает следующее деление на группы:

• I тип: наиболее древний, наличник представлен только очельем – доской, прикрывающей осадочный паз между верхним бруском окна (притолокой) и бревном стены.

• II тип: Развитые наличники, охватывающий оконный проем со всех сторон всеми своими частями. Верхняя часть сделана в виде фронтона – целого или раскрепованного.

• III тип: Наличники с развитыми составными элементами, верхняя часть которых завершается четким горизонтальным карнизом с высокой подкарнизной доской – фризом. Фриз - декоративный элемент в виде сплошной горизонтальной полосы или ленты, увенчивающий или обрамляющий ту или иную часть архитектурного сооружения – стены, пола и т.д. Карниз может быть как горизонтальным, так и изогнутым.

• IV тип: Более развитый наличник, пышная резьба которого не помещается на фризе и выходит на верх горизонтального карниза, образуя гребешок. Нагруженные резьбой, такие карнизы, как правило, имеют кронштейны-поддержки, простые, чаще изогнутые, декоративные.

• V тип: Самобытные наличники, не связанные с установившейся системой оформления оконного проема.

К предложенной классификации прилагается схема, где в качестве примеров приведены изображения реальных наличников (например, в одном из них совершенно безошибочно угадывается наличник из д. Ощепково).

При всей лаконичности (наличникам посвящено не более 10 страниц, где большую часть занимают картинки) виден огромный объем проделанной работы. Но предложенная система лишь намечает принцип классификации и не отвечает на целый ряд вопросов. Ее недостатком является нарушение логики развития наличника - так, например, тип, который Бубнов определяет, как II, появляется на самом деле позднее III. А IV является лишь модификацией III.

Схема тоже имеет свои изъяны: то, что автор называет наличником I типа, ничего не имеет общего с тем, что нарисовано под цифрой 1. Непонятно, чем отличается наличники под цифрой 2 и под цифрой 5. И вообще, не ясно, почему эти наличники вынесены в V группу. Кроме того, в эту типологию не вписываются целый ряд наличников.

Более того, приводя в той же книге изображения реальных окон с их декором, автор не пользуется собственной классификацией, что создает впечатление неполного понимания вопроса.

Так же 5 типов предлагает исследователь А.С. Максяшин («Окон резное украшенье: наличники Урала»). Его деление основано на усложнении элементов декора. И построено следующим образом:

1. Наиболее простой прием украшения «лишь фронтона» (позднее становится понятным, что фронтоном автор называет верхнюю часть наличника вообще, в то время как фронтон является совершенно конкретной архитектурной формой; налицо крайне некорректное обращение с терминологией). Упрощены элементы декора в технике глухой резьбы. Вертикальные тяги и подоконная доска художественно не оформляются.

2. Упрощенные резные и накладные элементы декора на фронтоне (терминология автора), вертикальных тягах и подоконной доске.

3. Наиболее сложные детали и элементы украшения на фронтоне (!).

4. Используются многочисленные приемы и виды художественной резьбы.

5. Необычные по форме и содержанию элементы декора.

Такое деление представляется не совсем корректным и, кажется, строится по принципу: простые – не очень простые – сложные – еще более сложные – необычно сложные. Изображения, которые автор приводит, опять же не подписаны соответственно предложенной схеме и не очень аккуратно датированы.

В силу вышеизложенного возникла идея предложить свою классификацию наличников, этому помогла вышедшая недавно замечательная книга А.В. Долгова «Деревянное зодчество Свердловской области», в которой автор «расставил все точки над i», четко и с хронологическими привязками прописав эволюцию наличника в нашем регионе. Теперь, опираясь на нее, можно выстроить четкую типологию и подтвердить ее визуальными рядами, обратив внимание на разнообразие деталей, декоративных форм и художественных тенденций.

Возникновение наличника

В литературе достаточно часто говорится о самом старом способе обработки оконного проема единственной доской. Окна того времени назывались косящатые, потому что состояли из двух косяков – боковых стоек, и притолоки, связывающей их сверху. Внизу косяки стыковались непосредственно с бревном стены. Доска, закрывающая осадочный паз называлась очелье – по аналогии с деталью женского головного убора – кокошника. Прочитать об этом можно везде, а вот изображения – ни одного, и как это выглядело – не совсем понятно. Единственная фотография с подписью: «Очелье дома Русиновой…» найдена в книге «Крестьянский дом в культуре Русского Севера» А.Б. Пермиловской, Окна такого типа приходилось видеть домах музей-заповедника «Малые Корелы» под Архангельском.

К сожалению, у нас подобных наличников не сохранилось, и возможно, они выглядели иначе.

С возникновением колодного окна (состоящего из 4-х частей – двух косяков, притолоки и подоконника), очевидно, связано и появление собственно наличника, охватывающего окно со всех четырех сторон. Функциональное назначение - обеспечить крепление ставни и закрыть швы между колодой окна и собственно стеной. Известен такой тип наличника на Урале с 50-х годов XIX столетия (здесь и далее хронология и описание конструктивных элементов по А.В.Долгову), с него и началась здесь эволюция этого архитектурного элемента.

Типы наличников на Урале

Простые наличники (условно I тип)

Итак, этот тип наличника появился на Урале в 50-е – 60-е годы XIX в. Состоит из четырех частей – верхней (лобовой) доски, боковых стоек и подоконной доски. Но части эти довольно просты, с резьбой (как правило, только на верхней доске), или без. Карниз, если есть, то представляет собой чуть выступающую досочку. Детали таких наличников не очень декоративны, но абсолютно функциональны.

В начале 60-х годов XIX в. Наличник обзавелся простейшей резьбой, увеличилась верхняя (лобовая доска), стал чуть более выраженным карниз.

Наличники с выраженным прямым карнизом (условно II тип)

Сформировался в конце 60-х гг. XIX в. Развился в 70-е гг. Этот тип хорошо нам знаком. Подобные наличники имеют многие дома в Свердловской области.

Наличник этого типа характеризуется высокой подкарнизной доской (фризом), на которой расположены разнообразные украшения, и хорошо выраженным карнизом. Узор фриза повторяется и на подоконной доске, и на боковых брусьях, и на ставнях (не всегда). Часто массивный карниз поддерживается кронштейнами, которые могут выполнять и чисто декоративную функцию.

Чаще всего такая конструкция украшена солярными знаками – солнечными дисками, полудисками и знаками земли – чешуйчатыми ромбами и квадратами. Встречаются и другие узоры. Позднее стали добавляться и накладные детали, создающие различные декоративные сюжеты.

Как развивался наличник этого типа? Сначала он обзавелся более широкой лобовой доской, фризом, а также выраженным карнизом.

Часто кронштейны были просто декоративными деталями.

Постепенно наличник все более усложняется. Подоконная доска становится более декоративной. На карнизе появляется дополнительная деталь - гребешок, который бывает овольно простым, или, наоборот, сложным, узорным.

Позднее, с появлением в первом десятилетии XX в. новых технологий обработки дерева, такие наличники украсились дополнительными элементами – башенками, пирамидками, пропильной резьбой.

Наличники с изогнутыми лобовой доской и упрощенным карнизом (условно III тип)

Этот тип сформировался в 80-е – 90-е гг. XIX в.

Вместо обычной лобовой доски и прямого, четко выраженного карниза мы видим изогнутые лобовую доску и карниз. Такие наличники могут иметь кронштейны, которые чаще всего выполняют декоративную функцию.

Верхняя часть такого наличника изогнулась вслед за самим окном, изменившим свою форму. Это связано с появлением в городах и деревнях каменных домов. Согласно существующей технологии, свод  из кирпича можно было выложить только "в замок", подобно сводам церквей, что и определило форму самого окна. Каменные дома имитировали некоторые элементы деревянных зданий, а деревянные, следуя моде, подражали каменным, в данном случае, позаимствовав новую форму окна. А новое окно изменило и наличник.

Сам карниз уже не является козырьком, далеко выступающим вперед и часто требующим дополнительной поддержки кронштейнами. Здесь он служит просто украшением фризовой доски, ее декоративным завершением, но никак не конструктивной деталью.

В последующие годы такой наличник продолжал развиваться и к первому десятилетию ХХ в. Обзавелся башенками, пирамидкам и пропильной резьбой.

Наличники с волютообразным завершением (условно IV тип)

Наличник такого типа так же появился в 80 -90-х гг. XIX в. У этого наличника карниз превратился в изогнутую усложненную декоративную деталь. Чаще всего волютообразное завершение имеют наличники с изогнутой лобовой доской, что позволяет предположить, что IV тип развился из III путем дальнейшего усложнения и изменения своей формы.

В то же время появился и наличник с треугольным завершением, есть всего одно изображение этого типа. Но отметить его важно, во-первых, он встречается и в других регионах, а, следовательно, существовал и здесь, но был либо утрачен, либо не очень популярен. Во-вторых, являясь одной из последующих модификаций наличника II типа, наряду с III (изогнутый карниз) и IV (волютообразное завершение) послужил основой для развития более поздних наличников сложного и красивого V типа.

Наличники с раскрепованным фронтоном и богатым декором (условно V тип)

Эти наличники получили распространение начиная в конце 90 – х гг. ХIX в. и были популярны фактически до 30-х гг. ХХ в.

Такие наличники характеризуются раскрепованным фронтоном, наличием точеных башенок, пирамидок, других объемных фигур, а также пропильной резьбой, украшающей карниз.

Говоря о наличниках этого типа, стоит отметить ирбитские. Очень красивые, все они имеют раскрепованный или разорванный фронтон, украшенный легкой сквозной резьбой и ажурными декоративными элементами. Встречаются, в основном, в деревнях Ирбитского района. Пышный декор, сложная конструкция и позднее происхождение явно производят впечатление более дорогого украшения дома, по сравнению с домами других районов Свердловской области. Что впрочем и не удивительно, если учесть близость к некогда богатому торговому городу Ирбиту.

Особенно хотелось бы отметить небольшую, расположенную на отшибе, практически заброшенную деревню Бичур с остатками деревянной церкви, которая стоит на речке с таким же именем - притоке Бобровки, в свою очередь впадающей в реку Ирбит. В этой деревне практически все дома – большинство из них, к сожалению, нежилые - имеют удивительные по своей изящности и декоративности наличники.

Наличник – «домик» (условно VI тип)

Поздний тип наличника, появившийся в 20-е годы XX в.

Карниз посередине имеет треугольный излом, выступающий вверх, иногда - совсем небольшой, иногда - выраженный. Такой карниз довольно далеко выдается вперед над окном и практически всегда поддерживается кронштейнами (их отсутствие обычно объясняется утратами), часто не одной парой, а двумя. Подобные наличники можно встретить в Костроме, Подмосковье, Ярославской области, и других районах. Иногда излом карниза лишь чуть-чуть намечен. Часто украшен горизонтальными рядами «кружев» пропильной резьбы.

Автор - Юлия Крутеева, редактор альбомов и автор статей

Вообще Николу на Руси очень любили. Он был покровитель всех и всего: мореходов, купцов, охотников, промышленников и даже молодоженов, не перечислить всех. Он считался главным заступником всех людей, попавших в беду, особенно несправедливо обиженных и невинно осужденных.

Взводов Никол в русской иконописи было несколько. Есть «Никола Великорецкий», есть «Никола Зарайский», есть Никола с мечом и градом («Можайский») и есть «Никола Отвратный», он более редкий и встречается у ветковских старообрядцев. Святитель изображен огрудно (по грудь) взгляд его очень строгий и направлен немного в сторону, за левое плечо человека, который смотрит на икону. Именно за этот взгляд Никола и называется Отвратным. По поверьям, за левым плечом человека находится бес, которого отгоняет святой, а за правым — ангел-хранитель.

Основной – поясной «Николай Чудотворец» с маленькими изображениями Спаса и Богородицы на фоне, так называемое «Никейское чудо». Присутствие Никейского чуда на всех старообрядческих иконах Николы объясняется особой важностью для старообрядцев именно этого случая жития святого. Посыл прост – Никола, отстаивая истинную веру на Никейском Соборе (325 г.), смело обличил нечестивых, «заушил Ария» (очень понятный русский поступок), за что и пострадал – его лишили сана и посадили в тюрьму. Но Спаситель и Богородица вернули ему знаки епископского достоинства! Тем самым признав его правоту.

Вообще иконы Николы, так же как церкви и часовни в его честь, были очень распространены в России. А житийные иконы Николы, где в картинках рассказывается обо всех чудесах и подвигах святителя были самыми распространенными среди всех житийных икон.

Створка, о которой пойдет речь, правая часть двустворчатого складня. На левой створке был изображен «Акафист Богоматери». Но, когда наследники делили имущество, доставшееся от стариков, складень разобрали, и «Никола» остался в Невьянске, а «Акафист Богоматери» уехал в Ялуторовск.

Интересный момент, если створка складня стоит 100 руб., вторая стоит тоже 100 руб. Но если бы они были вместе, они стоили бы не 200 руб., а 1000 руб. Наследникам на заметку. Хотя возможно делили это не как дорогую вещь, а как родительскую память.

Очень жаль, что створка всего одна. Сконструирована она была так, что потеряться не могла. Складень можно было только разобрать. На самом деле такие вещи происходили не только при разделе имущества.

Вообще невьянские иконы всегда показывают очень высокую культуру работы с деревом, в данном случае еще очень высокий уровень работы с металлом. Кузов складня выполнен из латуни – это сплав меди и цинка. У нас это называли зеленая медь. Толщина стенок 3 мм. При этом они идеально ровные, без малейшей волны. Это говорит о том, что их прокатывали через мощные промышленные вальцы и сплавляли всю эту конструкцию в профессиональной прокалочной печи. Там, где крепятся проушины, сделана очень точная выборка фрезой. С тыльной стороны углы укреплены ажурными прорезными латунными же накладками, под которые была проложена слюда. Все эти детали говорят о том, что кузов этого складня фабричного производства и не удивительно, в те годы 9 из 10 русских медных изделий производились на Горнозаводском Урале. А старообрядцы никогда не стеснялись использовать заводские мощности в личных целях. Вероятно, кузов этого складня был изготовлен на медной фабрике Быньговского завода, основанного в 1718 году Демидовыми и на тот момент принадлежащего Прокофию Акинфиевичу.

«Николай Можайский со сценами жития» датируется 1762 годом. Не будет лишним сказать, что все лики, а их более 70 (!), кроме Николы на среднике, выписаны очень тщательно и величиной не более обычной спичечной головки.

Интересно, что в этой иконе мы впервые видим достаточно дорогую краску – берлинскую лазурь, которая появилась в России только во второй половине 18 века. Она дает очень глубокий интенсивный ярко-синий цвет. Также впервые на невьянской иконе появился ярко-оранжевый пигмент – крокоит. Это эндемик – минерал, который имеет только одно месторождение, находилось оно между Шарташом и Березовским. Самое интересное, что официально этот минерал открыт и описан в 1766 году горным советником И. Г. Леманом, однако присутствует на иконе уже в 1762 г. Обычная в старообрядческих краях история, например, серебро из черной меди получали едва ли не за 20 лет до официального объявления. Точно так же с самородным золотом старобрядцы были знакомы до знаменитой Шарташской находки.

Эта створка была очень сложна в реставрации, работа с ней продолжается уже более 20 лет. Беда в том, что предыдущий владелец по совету одного старого коллекционера постоянно протирал ее подсолнечным маслом (для красоты), и теперь это масло вступило во взаимодействие с краской и с олифой, сейчас, чтобы ее качественно раскрыть, это масло надо как-то оттуда вытянуть. Никогда не протирайте икону маслом!

Вообще предназначение складней – это сопровождать владельцев в пути: в путешествиях, в торговых поездках, в изгнании. А в данном случае, судя по чудесам в центральном клейме: «Спасение патриарха Афанасия от потопления» и «Спасения Дмитрия от потопления» – охранение в морских путешествиях и, действительно, «Тот Богу не маливался, кто в море не тонул».

Обратите внимание на левое нижнее угловое клеймо – «Спасение Агрикова сына Василия». Дело в том, что одного мальчика захватили в плен сарацины. Несколько лет родители жили в горе и печали, не зная ничего о сыне. Никола перенес юношу домой прямо из дворца сарацинского князя, но родные его не узнали! А узнали его собачки и радостно бросилась к нему, и тогда родители тоже его узнали.

Эта трогательная история на самом деле уже имела место в литературе, помните, как Одиссей вернулся на Итаку через 20 лет странствий и его сначала не узнал никто, кроме его собаки.

Двенадцать лет назад на аукцион «Гелос» была выставлена эта икона. Невьянская икона вообще редкость, но тут и вовсе уникальный случай.

В центре – Жены-мироносицы у гроба Господня, слева Иоанн, справа Тихон. А в нижнем ряду собор святых, среди которых Фотинья (от простудных заболеваний), Дамиан (целитель-бессребреник), Антипа (зубной целитель), Гурий (молятся за мир в семье и о крепости брачных уз) и крайняя слева – Наталья (являет пример супружеской верности и крепости в вере).

Икона написана на тяжелой кипарисовой доске, что сразу же говорит об эксклюзивности заказа, и под каждым святым в маленьком ковчежце запечатаны сургучом мощи святых, а под центральным клеймом частицы Гроба Господня. Торцы иконы, традиционно для старого Невьянска, прокрашены свинцовым суриком, что не дает набирать влагу и сохраняет от древоточцев.

На тыльнике красным карандашом было написано: «Куплена в г. Торжок, Калининской обл. 1968г. А. Приставкин».

В 60-70-е годы многие художники и писатели собирали иконы, кто-то с легкой руки Ильи Глазунова, а кто-то, прочитав Владимира Солоухина «Черные доски». Такой интерес интеллигенции к русской иконе во времена хрущевского небрежения хорошо послужил ее сохранению и популяризации.

Стартовая цена была высокая (оправданно). Аукцион начался, и цена сразу взлетела.

А потом случилось удивительное. Икону купила Светлана Пчельникова, одна из лучших в России мастеров по куклам, и, посоветовавшись с мужем, подарила её в Музей!

Двенадцать лет этот уникальный памятник ждал реставрации и вот, наконец, готов. Это классическая невьянская икона 1770-80-х гг., написанная сильным мастером под заказ богатому и понимающему человеку, скорее всего для его жены или дочери.

В 1989 году я купил икону в Верх-Нейвинском. Эта икона с четырьмя сюжетами, вся покрытая трещинами, стала самой первой из невьянских икон в моём собрании.

Купил я её не с первого раза, потому что хозяин икону очень ценил и сильно торговался. А поскольку жил он в «зоне» за колючкой (тогда это называлось «Свердловск-44», а сейчас – Новоуральск), я каждый раз лазил к нему через забор. И обратно тоже через забор. И всё-таки купил.

До города я её вез на руках, потому что доска ссохлась, красочный слой вышел из края, некоторые части встали домиком, и часть фрагментов я аккуратно завернул в бумажку. Смотрите на фото – какой кракелюр, она была похожа на мозаику!

С огромным трудом удалось прочитать датирующую надпись на нижнем поле, где сейчас виден ожог: «От сотворения мира 7357 год» (1849 год). Это одна из последних икон в стиле высокого Невьянска. И, скорее всего, писал её кто-то из знаменитых иконописцев Богатырёвых.

Это были очень уважаемые и авторитетные старообрядческие старшины, люди талантливые, образованные и несгибаемые. Честность ставили во главу угла. Замечательный тип русского человека.

Их предок – Анания Богатырёв – появился на Невьянском заводе в 1717 году. Пришёл он из Архангельской губернии Важеской волости села Осинов Ям. А первый иконописец из этого рода – Иван Васильевич Богатырёв – родился в 1749 году, а умер в 1827-м. Это был мастер высочайшего класса. Он признаётся одним из лучших в невьянской школе.

У меня есть его икона «Сретение» 1786 года. Это гениальная работа. И больше четверти века мы не можем докопаться: у кого он мог пройти обучение? Правда, в соседних домах в Невьянске на Тульской улице жили крупнейшие иконописцы того времени – Коскины и Малыгановы.

Существуют две иконы, подписанные Иваном Васильевичем лично, несколько – однозначно относящихся к его руке и ещё несколько – его мастерской. Эти иконы можно смело выставить в галерее Уффици среди ранних, и они не будут выбиваться.

Дело Ивана Богатырёва продолжили два сына – Михаил и Афанасий. Затем включился его внук Герасим Афанасьевич. Мне как-то совершенно случайно попал в руки старообрядческий поминальник и удалось установить дату его смерти – 1894 год.

Последнее упоминание о Богатырёвых – это Богоматерь Тихвинская 1862 года.

Я уже писал, что Богатырёвы все были старообрядческими старшинами, подвергались жесточайшим гонениям во времена Николая I. Например, в Екатеринбурге знаменитая Свято-Троицкая (Рязанская) церковь отдала заказ семье Богатырёвых на исполнение иконостаса. А в 1827 году поступило прямое указание императора: законченный иконостас разломать, а иконы раздать по приходам. Я знаю, где находятся две иконы из того иконостаса. Нам довелось их в своё время отреставрировать.

Несмотря на притеснения, обыски, аресты, Богатырёвы оставались старообрядцами даже тогда, когда все их конкуренты – Малыгановы, Чернобровины и другие – перешли в единоверие.

В 1845 году старообрядцам запретили заниматься иконописанием. Свирепствовал секретный совещательный комитет по делам раскольников, имеющий огромное рвение и широчайшие полномочия. И с этого времени Богатырёвы окончательно ушли в тень. Ест глухие устные воспоминания, собранные в экспедициях, что в 1857 году они были сосланы в Колывано-Воскресенские заводы. И больше никакой информации.

Поэтому икона эта 1849 года чрезвычайно ценна. Она ждала реставрации почти четверть века. А удалось её сделать только в 2014 году.

Журнал Дилетант, №040, апрель 2019

Автор - Евгений Ройзман*, основатель музея Невьянская икона

*настоящий материал (информация) произведён иностранным агентом Ройзманом Евгением Вадимовичем либо касается деятельности иностранного агента Ройзмана Евгения Вадимовича

В 1978 году я лишился своей первой коллекции икон. В основном эти иконы собирались по заброшенным деревням на р. Реж, в районе Алапаевска и в верхнем течении р. Нейвы.

Среди тех икон невьянских не было, а преобладали “краснушки” двух типов: на имитации и на охренном фоне. Охренные, как правило, были значительно старше. Все они писались в местных мастерских[1].

Несмотря на то, что русские обосновались на Реже уже в конце XVI в., а в начале XVII уже существовали деревни и слободы, за двадцать с лишним лет поисков мне ни разу не встретилась икона старше XVIII в.

Лишившись коллекции, интерес к собиранию икон я не утратил.

В 1980 г., в преддверии Олимпиады, была в очередной раз ограблена черноисточинская часовня. Люди, укравшие иконы повезли их в Москву, где и были пойманы. Организатор этой дерзкой кражи Владимир Агеенко получил в тюрьме кличку “Антиквар”. Уже отсидев свой срок, в 1987 г., он занял деньги у моего товарища и не сумел рассчитаться. У Антиквара было несколько икон, купленных им в Пермской области. Он попросил меня выкупить иконы, чтобы отдать долг. Это были иконы: “Симеон Верхотурский”, “Иоанн Богослов в молчании” и “Спас Нерукотворный” замечательного деревенского письма. Я заплатил за иконы 100 рублей, и мы разошлись чрезвычайно довольные друг другом. Купленные иконы и легли в основу сегодняшней коллекции.

Среди знакомых коллекционеров и перекупщиков прошел слух, что я начинаю снова собирать иконы. Так как в те годы у меня были деньги, предложений было много. Я был очень удивлен, что еще что-то осталось, т. к. в конце 70-х, а особенно непосредственно перед Олимпиадой, в Свердловске и области работало несколько банд, которые занимались кражами и вывозом икон. В те годы все художники собирали иконы, они были обязательным атрибутом каждой мастерской. Были ограблены мастерские замечательных художников Калашникова, Махотина и многих др. И только умный Николай Гаврилович Чесноков успел продать свою коллекцию государству. Интересная деталь: когда из мастерских воровали иконы, брали еще хорошие кисти и краски. Бум пришелся на весну-лето 1980 г. В 1977—1980 гг. иконы можно было купить на Шувакише, а раньше – на Лесной. Лучшие иконы всегда везли верх-нейвинцы. Вообще, в Верх-Нейвинске было сосредоточено несколько очень сильных коллекций, но самих коллекционеров время от времени сажали в тюрьму. Этакая добрая традиция.

Иконы выменивались на джинсы. Сын известного адвоката в начале 1980-го года в общежитии УПИ поменял джинсы WRANGLER на 12 ковчежных икон. Известный в городе коллекционер Александр Николаевич Сафронов менял иконы на значки и жевательную резинку. В 1980 г. он также лишился своей коллекции. Иконы покупали за копейки и выменивали на все что угодно. Один врач-наркоман за промидол украл у своей дамы, известной собирательницы, невьянский семнадцати- створчатый складень XVIII в. Она до сих пор считает, что ее ограбили и не знает, что произошло на самом деле. Складень же был продан в Москве за 10.000 долларов. Если учесть, что доллары перед Олимпиадой в Свердловске стоили 1:3 и даже к 3,5, можно себе представить, что это были за деньги (шестая модель Жигулей стоила 5.600 руб.). Иконы, вывозимые с Урала, пользовались огромным спросом, но никто и нигде не мог их правильно атрибутировать. Как правило, их считали более древними, ошибаясь при этом на 100–200 лет. Все эти иконы рассредоточены по частным собраниям Москвы и Санкт-Петербурга, а также в зарубежных коллекциях. Все эти иконы оказались выведенными из научного оборота.

Я всегда интересовался итогами известных аукционов, посещал крупнейшие антикварные магазины России, мне приходилось часто бывать за рубежом и, должен сказать, что на Сотбис и на др. крупные аукционы ни разу не выставлялись невьянские иконы. Один раз невьянская икона (“Седмица”, конца XVIII в.) была встречена в антикварном магазине Лондона, где в экспертном заключении значилась середина XVII в.

В 2000 г. наш музей посетил один официальный российский дипломат, который 25-30 лет назад много ездил по Уралу, собирал иконы и достаточно хорошо в них разбирается. Внимательно осмотрев всю экспозицию, он улыбнулся и сказал: “Евгеша, знаешь, почему все это у тебя есть ? Потому что мы этого ничего не брали! Ха-ха-ха !!!!”. Действительно, у перекупщиков наибольшим спросом пользовались следующие сюжеты: “Георгий Победоносец”, “Флор и Лавр”, и чтоб побольше лошадок”, центральная фигура “Деисуса” — “Спас в силах”, сегодня практически не встречающаяся, местные святые с житием, складни, Минеи и др. многофигурные композиции. Иконы с изображением Богородицы, Спасителя, Николы Чудотворца, пренебрежительно назывались “моноликами” и игнорировались. Вообще же, перекупщики и спекулянты иконы называли “айками”, от английского “icon” (икона). Как правило наши земляки за бесценок отдавали иконы спекулянтам, меняли их на водку и другие товары народного потребления. Часто приходилось видеть лики с выцарапанными глазами, прокарябанные на иконах неприличные слова. Совсем иное отношение к иконе демонстрировали старообрядцы, не подпускавшие перекупщиков к своим домам.

Практически никто, включая и реставраторов, и художников, в иконах по настоящему не разбирался. Много икон было вывезено, но в тех странах, куда их вывозили, иконы не рубили топорами, не сжигали на кострах, и не соскребали золото “на зубы”. В 1978 или 1979 г. я сам был свидетелем, когда из сельхозинститута, где находилась библиотека духовной семинарии, вывезли в утильсырье целый грузовик рукописных и старопечатных книг, медных складней и крестов, а два коллекционера Чернышев и Плешков скакали вокруг этого грузовика и пытались что-нибудь ухватить. По свидетельству реставраторов, работавших в Иоанно-Предтеченской церкви в 70-х гг. из епархии свозились старые ненужные иконы и сжигались прямо там, возле церкви. Так что ничего страшного, что многие русские иконы оказались на Западе — целее будут.

Итак, в 1987 г. я начал снова собирать иконы. Как уже отмечалось, купив три иконы у “Антиквара”, я купил у замечательного свердловского художника Вити Махотина свою первую датированную икону — “Спас Нерукотворный” (1841 г.). Много икон мне привезли из области. Изучая приобретенные иконы, я обратил внимание, что те из них, которые происходят из районов Невьянска и Верх-Нейвинска выше классом, чем остальные и отмечены какой-то особым духом. Необходимо сказать, что честь открытия невьянской школы не принадлежит никому. Это явление лежало на поверхности и отмечалось всеми, кто хоть как-то сталкивался с большим количеством местных икон.

В конце 80-х — начале 90-х годов я разыскивал иконы в многочисленных антикварных магазинах на ул. Ленина, Восточной, Розы Люксембург, Энгельса, в магазине “Букинист”, некоторые из них сейчас в экспозиции. В те годы моя коллекция хранились в сейфах музея им. Я. Свердлова, реставрировала их Марина Азанова, время от времени осматривала Рунева Татьяна Анатольевна и иногда заходил Юрий Михайлович Рязанов. В начале 90-х годов, занимаясь иконами, я захотел что-нибудь прочитать о невьянской иконе и не нашел ничего кроме статьи Лиды Рязановой в журнале “Урал”[2] и нелепого набора открыток “Уральская икона”[3]. Я спросил у Татьяны Анатольевны Руневой: Почему практически ничего не написано и почему до сих пор нет альбома ?. В ответ я выслушал несколько грустных историй. В 1995 г. реставратор Олег Бызов, издатель Федор Еремеев и я решили издать альбом, посвященный невьянской иконе. В 1997 г. альбом был издан. Я потратил на него 1,5 года, 100 тысяч долларов и чуть было не лишился веры в человечество. Отвлечься нельзя было ни на секунду — некоторые авторы тут же начинали толкаться локтями и пинать друг друга ногами под столом. Сегодня я не могу себе простить, что не принимал непосредственного участия в редактировании. В результате было допущено много досадных ошибок, качество иллюстраций просто отвратительно, многие атрибуции не верны и т. д.. Издавая следующий альбом, мы подойдем к нему более серьезно и научно. Тем не менее это был первый опыт. Выход альбома стал событием в научном мире. В научном обороте было закреплено понятие “невьянская икона”[4]. Альбом разошелся пятитысячным тиражом, был отмечен во всех крупнейших периодических изданиях, за него получили губернаторскую премию все, кроме меня. И поделом!

После выхода альбома меня пригласил к себе Юрий Михайлович Рязанов и сказал, имея в виду конкретных людей: “Женя, ты видишь, что они думают только о себе, их не интересует невьянская икона. Твоя коллекция позволяет тебе самостоятельно без чей-либо помощи создать музей невьянской иконы.”. Я много думал об этом. Иконы занимали половину моей квартиры, они находились в офисе, у многочисленных друзей, в нескольких реставраторских мастерских. Я начал вести переговоры с властями о предоставлении мне помещения под музей. Достойных помещений не было. Я уже думал выкупить под музей несколько квартир на первом этаже в районе ул. Ленина, но в это время мой друг и компаньон Вадим Чуркин рассказал о поисках нашему старшему товарищу замечательному человеку Анатолию Ивановичу Павлову. И Анатолий Иванович, не колеблясь, отдал будущему музею первый этаж своего офиса, не попросив с меня ни копейки денег. Музей мы запустили очень быстро, чему были свои причины. Летом 1999 г. в нашем городе началась беспрецедентная борьба с наркоторговлей, в которой я принял участие вместе со своими товарищами. Я был уверен, что меня вот-вот должны убить и поэтому очень торопился с открытием музея. 4 декабря музей был открыт.

Помещения музея не велики, поэтому мы вынуждены демонстрировать только лучшие вещи. Основой экспозиции являются иконы XVIII в. (И до сего дня мы берем иконы XVIII в. даже частично утраченные, ради некоторых сохранившихся фрагментов). Необходимо отметить, что все искусствоведческие теории, из-за отсутствия в фондах государственных музеев невьянских икон XVIII в., базировались на творчестве династии Богатыревых и на образцах первой половины XIX в. Стоит добавить, что последние несколько лет мы покупали иконы только у собирателей. Со дня открытия музея удалось выкупить две крупные коллекции, но на данный момент приток икон XVIII в., да и вообще невьянских, почти прекратился. На протяжении ряда лет я отслеживал одно собрание, в которую входила, в частности, “Богоматерь Египетская” 1734 года. В фондах музея имеются иконы и более ранние, но из датированных это самая старшая. Через наши руки прошли многие сотни невьянских икон, и мы с уверенностью можем сказать, что невьянская икона XVIII в., в частности, добогатыревская, отмечена более высоким уровнем письма, истовостью исполнения и, не побоимся этого слова, более строгим вкусом. Собственно явление “Невьянская икона”, то, что мы обозначаем термином “высокий невьянск”, не перешагнуло порога XIX в.

Внутри невьянской школы на протяжении XVIII в. мы прослеживаем, как минимум, четыре различных направления[5]:

1. т. н. “овальное письмо” относится к самому началу XVIII в. и отмечено некоторым северным влиянием;

2. т. н. “белоликие иконы” появившиеся не ранее в 30-х — 50-х гг. XVIII в. и просуществовавшие вплоть до начала века XIX[6];

3. т. н. “рельефное письмо”, самый ранний известный нам образец 1762 г.[7], в котором сочетаются и московские, и северные влияния;

4. т. н. “красноуфимское”, известное с 80-х гг. XVIII в. и в том или ином виде встречающееся вплоть до начала XX в., отличается более мягким прозрачным вохрением ликов, соотношением толщины и размеров доски и практически всегда отсутствием ковчегов.

Также мы обратили внимание, что неуловимо отличаются иконы по разные стороны водораздела. Например, по ряду признаков можно отличить невьянскую икону, происходящую с р. Чусовой от иконы, найденной на р. Нейва или Тагил. Может быть, так отличаются иконы демидовские и строгановские (исходя из сфер влияния семей), но еще раз оговоримся, что все это очень условно. Невьянские подписные иконы XVIII века - огромная редкость: в нашем собрании находится только одна, хотя икон датированных значительно больше. Огромное большинство невьянских икон XVIII в., если не все, были в драгоценных окладах. Часть из них была ободрана в первые годы советской власти, часть утрачена в недавнее время. Иконы первой половины XVIII в. были обиты тонкой серебряной басмой. Также вплоть до середины XVIII в. встречались иконы с цатами.

Одно из отличий музея состоит в том, что большое значение мы придавали и придаем восстановлению. Мы считаем, что экспонировать, публиковать, а особенно атрибутировать иконы можно только после реставрации так как, не раскрыв икону, невозможно ее верно верно датировать. В настоящее время нам удалось установить сотрудничество с лучшими реставраторами Екатеринбурга, а также с реставрационными центрами Москвы и Санкт-Петербурга.

Фонды музея пополняются еженедельно. Вокруг музея сложился широкий круг коллекционеров и научных консультантов. Таким образом, мы отслеживаем практически все невьянские иконы, предлагаемые к продаже. В конце концов, покупаем лишь те, которые имеют или какие-то особенности, или подходят под определение “высокий невьянск”. Отдельно скажем о критериях оценки. Вообще невьянские иконы довольно дороги. Например, мы были вынуждены купить икону за 14.000 долларов лишь по одной причине — мы точно знали, что снова встретить подобную икону просто невозможно. Все официальные оценки, обычно, завышены. Те люди, которые могут распознать научную ценность и значимость иконы, как правило, не собираются платить за нее. Правильно оценить икону может только тот человек, который готов, или потенциально способен приобрести ее. Лишь тогда речь пойдет о ее реальной цене.

В настоящее время фонды музея насчитывают 400 невьянских икон, около половины, которых датируются XVIII в., а 50 - подписные и датированные. В скором времени мы планируем открыть второй экспозиционный зал, где будут выставлены лучшие образцы невьянского иконописания ранее не публиковавшиеся и практически неизвестные широкому кругу исследователей.

[1] Практически каждая “краснушка” на обратной стороне доски имеет указание на место изготовления — процарапанные (реже написанные) наименования адресата и цену.

[2] Рязанова Л. Д. “Писанъ бысть… в Невьянском заводе” // Урал. 1986. № 12. С. 146–148 (ил.).

[3] Уральская икона: [Комплект репродукций: иконы Двунадесятых праздников из собрания СГОИКМ / Сост. Н. А. Гончарова, В. И. Колосницын, Т. А. Рунева]. Свердловск, 1989.

[4] Невьянская икона. Альбом-монография. Екатеринбург, 1997.

[5] Все названия несколько условны и даны нами на основании той или иной повторяющейся детали, или как в случае с 4-м исходя из наиболее частого места нахождения данных икон.

[6] См. статью: М. П. Боровик, Е. В. Ройзман. Подписные и датированные иконы в собрании музея “Невьянская икона”. Кат. № 43. Эта икона, несмотря на то, что отвечает всем признакам данного типа, является всего лишь стилизацией.

[7] См.: Там же. Кат. № 3.

Материал: Вестник Музея "Невьянская икона". Вып.1. Екатеринбург, 2002.

Автор - Евгений Ройзман*, основатель музея Невьянская икона

*настоящий материал (информация) произведён иностранным агентом Ройзманом Евгением Вадимовичем либо касается деятельности иностранного агента Ройзмана Евгения Вадимовича