Наверное, лучше начать издалека. Я родился и вырос в глухих сибирских местах, связанных со ссылкой товарища Сталина в 1912 году. Разруха и депрессия всего и всех вокруг, дети слоняются сами по себе, никому до них нет дела. Моё взросление пришлось на начало тех самых реформ ЕГЭ и ГИА, как раз тогда нам начали преподавать Шаламова и Солженицына. Хорошо мне запомнилось произведение «Один день Ивана Денисовича», прошу этот момент запомнить, к нему я вернусь. Как известно: «Свято место пусто не бывает», и в пустые головы, не заполненные какой-либо идеологией, начала литься всякая мерзость – дикая смесь из оккультизма, национализма и предрассудков. Вокруг меня было и есть много почитателей «Культуры АУЕ», было много «правых», а в школах из нас воспитывали либеральных капиталистов. Идеальных потребителей. Своей головой почти никто из нас не думал.

Основная проблема 10 и 11 классов – натаскивание на тесты профильных предметов. Никто не заботится о создании целостной картины мира у школьников. Вот почему, стоило нам поступить в ВУЗ, преподаватели совершенно объективно говорили, что мы явно глупее студентов прошлых лет. Я помню, как мои сверстники… да что там, я тоже по своему скудоумию заявлял о бесполезности такого количества часов математики, геометрии, физики в школе. Только в университетские годы я осознал, как ошибался. Я понял, что все эти науки проявляются в жизни даже в мелочах: например, что в медицине невозможно без математического и статистического расчета, что физика и геометрия определяют ударную боксерскую технику. Меня осенило, что весь мир и вся наука лежат на стыке дисциплин, на их фундаментальном понимании. Эти истины должны были объяснить ещё в школе. И мне страшно представить, что будет, если в вузе окончательно введут тесты по типу ЕГЭ…

Выучить тест гораздо проще, чем составить целостную анатомическую картину тела человека в своей голове. Тест не отражает реальных знаний. И чем лучше студент готов к занятию, тем хуже он пишет тест, как выяснила одна прикладная кафедра. Нас заставляют писать тесты почти по всем предметам, еще и аккредитация с госэкзаменами состоит из них. Многие списывают или зубрят ответы, совершенно не вникая в дисциплину. Тема за темой, предмет за предметом накапливаются пробелы в знаниях, ведь прекрасные оценки получены за хитрость, а не за точный, усвоенный материал. И так складывается современный специалист, человек, не способный размышлять самостоятельно.

Вернемся к рассказу «Один день Ивана Денисовича». Бедный Иван Денисович работает по 8-10 часов, его кормят и одевают. У него есть возможность обратиться к врачу, и при особых случаях он может быть госпитализирован в лагерный медпункт. Трудовой день студента-медика состоит из 7-8, порой 10 часов учебного времени, три или четыре часа на подготовку дома. Итого 12-13 часов длится рабочий день. Учёба шестидневная, 72 часа реального труда в неделю, а порой и значительно больше, ввиду огромного количества материала на самоподготовку. Многим приходится ещё и работать, чтобы содержать себя или платить за учебу (о стипендиях позже). И вот разница с «Иваном Денисовичем». Я обращаю внимание, для тяжелой работы на морозе человеку нужно хорошо питаться, иначе он мгновенно посадит здоровье и в условиях тюрьмы умрет. Нас не одевают, не кормят, мы питаемся фастфудом за свой счет, одеваемся за свой счет. Наша стипендия 2500 рублей, её едва хватает на один лишь проезд. Если мы болеем, то не можем обратиться к медицинской помощи, потому как поход в поликлинику, вызов врача на дом или госпитализация означают прогул. На некоторых кафедрах, особенно при цикловой системе обучения, одно или два занятия равны «не допуску» и последующему отчислению, отработать эти пропуски порой крайне сложно. После отчисления в нашем вузе восстановиться на бюджетную форму обучения невозможно.

Вот и ходим мы на занятия чихая, кашляя, порой падая в обморок прямо на парах, случаются суициды. Не так уж редки академические отпуска по состоянию здоровья. Мне приходилось и самому ходить больным на занятия, заражая одногруппников и преподавателей, все всё понимали и сочувствовали. Дважды за период обучения приходилось посещать занятия на костылях зимой, перемещаясь по городу на общественном транспорте. Почему я шёл на такие страдания? Потому как пара пропущенных занятий – уже «не допуск к экзамену», а отработать, как я упоминал выше, крайне сложно. В те дни я часто вспоминал фильм «Выживший» Алехандро Гонсалеса Иньярриту. Для тех, кто богаче, учеба складывается проще, сдать экзамен вероятность увеличивается. Я не могу обвинять профессоров, преподавателей, потому как после 20-летнего стажа и звания «доцент», получать 12-14 тыс. основной ставки реально мало. При этом они крайне редко валят трудолюбивых студентов, способных сдать экзамен самостоятельно.

На этом можно и закончить сравнение быта «Ивана Денисовича» с бытом студента медика. Кому из них тяжелее? Конечно же, первому! Наверняка найдется множество молодых людей, имеющих куда более жуткий трудовой опыт, чем моя учеба, и, тем более, чем отсидка Ивана Денисовича. Мне могут возразить, мол, есть же программы «земский доктор», дают подъемные и жильё. Забудьте! Врачи в этой программе становятся заложниками злой воли главврача - переработки, дежурства и полная эксплуатация на износ. Тот, кто отказался от этого «крепостного права», возвращает деньги с процентами.

До этого я рассказал о проблемах малой социальной группы, теперь перейду к теме, затрагивающей каждого. А именно к проблеме здравоохранения и эпидемиологического благополучия. Если учиться медицине хоть немного прилежно, то можно познать хотя бы запах логики и диалектики, а от них и до марксизма один шаг. Спасибо Дмитрию Пучкову, Климу Жукову, Борису Юлину, Егору Яковлеву, Егору Иванову, Константину Семину и всем, кто им помогает. Именно вы рассказываете про настоящий марксизм людям и открыли на него глаза мне. Моя будущая специальность связана с гигиеной, и по всем законам капитализма я не могу стать успешным и богатым. Мой труд похож на труд Сизифа или Мытаря. При капитализме, как известно, правящий класс – буржуазия. Заставляя предпринимателей соблюдать санитарные правила, я повышаю издержки, повышая издержки и ограничивая их, я лишаю их прибыли. Моя работа мешает буржуазии. Может ли быть качественным санитарный надзор при данной экономической системе? Будет ли должность санитарного инспектора высокооплачиваемой при диктатуре буржуазии? Скорее всего нет, а значит, наши специалисты почти обречены брать взятки, закрывать глаза на нарушения, или иначе быть раздавленными аппаратом принуждения правящего класса.

Тут вспоминаются и «Зимняя вишня» (где настоящий виновник ЧП живет за границей), и трагедия на Сямозере. Или менее яркий и очевидный пример: мебель для школ имеет свои требования, правильная мебель предотвращает хондроз и сколиоз. Хондроз же, в свою очередь, нарушает нервную проводимость к внутренним органам, расстраивая их функции, и, что важнее, нарушает ток крови к мозгу, снижая память и замедляя развитие детей, ухудшая зрение. В будущем это дает дорогу инсульту и деменции. Капитализм напрямую вредит нам и нашим детям. А ведь есть еще такие факторы, как освещённость, микроклимат помещения, социальная обстановка в классе. Расписание, которое должно учитывать (а оно чаще всего не учитывает) физиологию труда и смену деятельности. Скученность групп детского сада, состав и состояние игрушек и одежды. Сотни и тысячи других параметров окружающей среды, которые могут вредить или быть полезны, и которые должны быть измерены и быть безвредными. Качественные и безопасные товары при капитализме – обычно дорогие. Но даже высокая стоимость не гарантирует безопасности.

Государственные учреждения делают всё, чтобы сэкономить. Избыток сэкономленного можно умело распихать по карманам. Экономят на нас, на наших детях, каждый день портят здоровье нашим детям, вредят растущим организмам. А если вы хотите поспорить, то откройте СанПиН или любые гигиенические нормативы по школам, детский садам, столовым, технические регламенты и почитайте их, разберитесь в них и ужаснитесь. Воспитание в школе тоже не ведется, секций нет, или их мало. Дети часто предоставлены сам себе. Старательных в учебе презирают сверстники. Родителями в моих краях нередко становятся уже в 7 классе, узнают о риске половых инфекций часто эмпирическим путем, на своем печальном опыте. Семьи не могут относиться к детям внимательно, когда рабочий день длится по 10 часов и более. Могут ли взрослые при таких условиях уделять достаточно времени своим детям? Порочный круг сформирован, и никакие реформы образования не помогут. Проблема намного глубже. Капитализм – диктатура буржуазии, имеет лицо отвратительного людоеда, в сравнении с которым все чудища Стивена Кинга – аниматоры на детском празднике. Это монстр, который способен превратить детский сад или аквапарк в человеческий жертвенник капиталу. Как пример приведу строящийся аквапарк в Южно-Сахалинске.

В заключение напомню: «Под лежачий камень вода не течет». Боритесь за свои права, совершенствуйтесь в профессии, ведь только созидая можно что-то улучшить и изменить. Революцию на благо могут обратить только умные и образованные, благочестивые и сильные люди.

Хочу рассказать о том, как у нас пишутся диссертации и осуществляется внедрение научных разработок. Однако, зайду издалека. Когда мне было десять лет, «посчастливилось» мне подхватить одну инфекцию, последствия которой оставили меня инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Возможно, медики что-то когда-нибудь придумают, но пока на этом фронте особыми успехами похвастаться не может никто. Пришлось мне, предварительно порыпавшись в обычной школе два года, перейти учиться в школу-интернат для инвалидов. В принципе, ничего страшного в этом нет, учился как все. Школа была хорошая, сохранившая в себе преимущества советской системы образования. Конечно, это было давно, выпустился я в 2002-м году, но все же. Теперь подхожу к сути своего рассказа. В 2009-м году я с отличием окончил психологический факультет одного из московских вузов, сразу же поступил в аспирантуру, устроился на работу в университет и с головой окунулся в научную работу. Начиная с третьего курса, я писал курсовые с расчетом использовать их материал для дипломной работы, а диплом писал с заделом на диссертацию, так что к тому моменту, как я стал аспирантом, у меня был четкий план и набор пилотных исследований по теме. Тематика работы была мне близка, решил я исследовать личностные особенности людей с такой же патологией, как у меня.

И вот здесь начинается самое интересное. Я столкнулся с тем, что преподаватели, мягко говоря, мало что понимают в том, что я исследовал. Однако это было бы полбеды. Беда началась, когда я обратился к директорам школ-интернатов, чтобы провести серию изысканий с их подопечными и совместными усилиями разработать методические пособия для более эффективного обучения и реабилитации детей. Сначала даже директор моей школы, не говорю уж об остальных, долго выясняла, зачем это надо, зачем это надо именно мне и, главное, что они все с этого будут иметь. Год у меня ушел на все согласования и утряску формальностей. Сколько на это ушло моих нервов и личных средств, промолчу. В итоге, из трех школ мне удалось получить согласие только в двух, одна из которых, в итоге, потом все равно отказалась. Ну да ладно... долго ли, коротко ли, а работа была закончена, результаты обсчитаны и интерпретированы. Пособия по реабилитации оказались никому не нужны, хотя я готов был издать их на свои деньги, да хотя бы простую распечатку принести, чтобы по ней работать, но нет.

Позже сюрприз преподнесла родная альма-матер. Когда дело дошло до защиты, когда все было готово, меня отозвали в сторонку и тихонечко так сказали, что сбор диссертационного совета обойдется мне в 70 тысяч рублей за одно заседание, а потом надо будет еще отдариться и проставиться после защиты. Проведя несложные математические операции, я получил сумму, немного превышающую полмиллиона рублей. Это при том, что в то время примерно за те же деньги можно было тупо купить диссертацию под ключ. Это при том, что учился я на бюджетке и работал в университете, в котором только что кошки не знали о моей инвалидности. Короче говоря, психанул я и плюнул на работу, плюнул на защиту и ушел в бизнес, открыл интернет-магазин. Не нужны стране научные кадры. Да и сама наука выродилась. Когда я еще абитуриентом поступал в ВУЗ, я думал, что наука есть наука, а в итоге, коллектив практически любого института — это банка с пауками, где все интригуют, а доминирующим желанием является делать поменьше, при этом получая побольше. Если зайти в электронный каталог диссертаций Российской государственной библиотеки (это которая Ленинка) и ознакомиться с темами защищаемых работ по моей родной психологии, по лингвистике, по экономике, праву и пр., волосы дыбом встают. Чего стоит тема работы «различие личностных особенностей людей с разными знаками зодиака» или «изучение специфических словесных конструктов на материале СМС-сообщений». Я намеренно искажаю оригинальные названия и не называю ни людей, ни учреждений... Хотя, возможно, и стоило бы. Итог печален: современная наука превратилась в околонаучные посиделки в погоне за наживой и регалиями.