Зима…. Обычная русская старая зима…. Серо-чёрная мокрая….. почему старая спросите, вы? Как - то не вяжется с описанием природы, обычно ведь поэты описывают её как нечто прекрасное! Удивительно милое и волшебное! А тут старая дряхлая… Дело в том, что всё в нашем с вами мире проходит через время, имея свойство стареть, увядать, разлагаться, гнить. Вот сейчас вы принесёте к себе домой, классный необычный кактус, поставите на подоконник в комнате, будите на протяжение многих лет его поливать лелеять, стричь. Года будут бежать, даже мчаться с бешеной скоростью, а любимое растение будит потихоньку утрачивать свой дивный вид. Он уже не такой зелёный, с белами как снежок колючками, иными словами, он уже не торт… вот и зима уже не торт… Как и мир и общество тоже уже не торт……
«Перед тем, как прочесть этот очерк моей души, взгляни на себя по новому с другой высоты…..»
Маленький городок, на окраине Московской области, население двадцать две тысячи человек. Середина зимы, кажется, это было где-то в январе, когда дороги и переулочки облепила бурая слякоть. А на асфальте образовывалась каша из снега соли и грязи, тротуары пробиты мутными лужами, кто-то скинул на этот город старую погрызенную молью одежду. Из-за плюсовой температуры моросит дождик, и важные органы города «бетонно - каменные фасады здания» намокают и пачкают свои фундаменты. Виной всему этому те же бесформенные дыры, наполненные серой жидкостью, на которые наезжают автомобили, разбрызгивая содержимое в разные стороны. По виду домам очень холодно, кажется, они чем-то болеют. Один очень старенький, с выбитыми стёклами и заколоченными окнами, наклонился вперёд, похоже хотел чихнуть.
По улице Малаховская 7, со стороны мусорных баков, возле жилых советских многоэтажок, проходил паренёк полутораметрового роста, одетый в тёмно-синюю куртку, с заплатками на карманах, зелёного цвета. Чёрные штаны из синтепона и коричневые сапоги. Рыжие волосы, шрамик на носу, голубые глаза и широкие брови. Он шарпал ногами, по асфальту вперемешку со скользкой серой массой, которая проникала в трещины подошвы его сапожков. Будто бы перетасовывая разлагающуюся массу ногами в разные стороны. В руке тетрадка синего цвета, и шариковая ручка, из наборчика, который подарила мама на первое сентября. Андрей, а именно так звали мальчика, шёл, хотя лучше сказать пробирался сквозь эту мокрядь, домой. Шёл от репетитора по английскому – Тамары Степановны Подонцевой, проживающая на этой улице в доме номер шесть. Шмурыгая носом, он вытирал сопли об рукав красной кофты, торчащей из куртёхи, приговаривая и бормоча под носом непонятные слова.
Кажется, что даже дождику было тяжко моросить в этот день, капли падали на поверхность лужи, не колебля и не искажая отражение, в котором виднелась серая беспроглядная пелена. Парень приближался к перекрёстку, из трубы котельни столбом вырывался черный дым, не под цвет облаков. Вырывался с такой силой будто труба протягивалась прямиком под землю, в рот бесу, чьё дыхание обогревала город своим теплом. Небольшой гул доносился со стороны котельни, немного усмиряющий, такой звук появляется рано утром, когда Андрюша ест завтрак перед школой, пока отец моется в ванной. Под такой звук хочется засыпать. Навстречу мальчику, вышел знакомый из его школы, одетый в белую куртку с галочкой и надписью «Nike», на английском. Знакомый, это наверное, громко сказано, потому что лично они друг-другу представлены небыли, но о существовании друг дружки знали. Только по разные стороны. Чёрные джинсы и кроссовки с точно таким же значком как на куртке. Руки в карманах, он прошёл мимо Андрея, покосившись на него.
Резкий запах гари, смеси, реакции вещества и шипящий звук неожиданно прервал тишину. Возле него валялась толстая трубочка чёрного цвета, на конце которой, горел зелёный огонёк.
Звук, оглушил и напугал…. Хриплый сзади посмеялся, как конь над ним, строя и искривляя лицо разными гримасами, потом прохрипел и откашлялся, сплёвывая что-то на черный снег, если это можно было назвать снегом. Хриплый…..
Наверное, кличка его «одношкольнику» досталась из-за ломавшегося голоса, превратившего детский пятнадцатилетний писк, в мужской хриплый бас. У Андрея дрожали руки, он сильно испугался, сердце застучало, а в правом ухе гудел нарастающий противный писк. Хриплый всем своим громким голоском, откашливался на лужи, противно рыча, мальчику хотелось повернуться, но он слишком был напуган и атакован паникой. Не став ничего делать, он просто умеренным шагом отправился дальше.
Пройдя дорогу через пешеходный переход, а затем дефилировал вдоль, не думая ни о чём направляясь в сторону дома по тротуару. Руки Андрея не могли успокоиться, поэтому он не стал высовывать их из кармана. Они тряслись, мальчик боялся громких звуков. За, что так с ним? Он ведь даже не знаком с этим чудаком на букву «М» лично. Больше всего напугала не сама петарда и взрыв, а большие блестящие глаза, точнее их животные оттенки, они переливались алым кровавым пламенем.
Сзади был слышен шум двигателя, и рассекание воды, чёрно-серые капли полетели в сторону мальчика, и он весь с ног до головы был обрызган отходами неба. Машина промчалась мимо него, даже не остановившись. Лицо, ладони, ноги, куртка вместе со штанами и ботинками впитали в себя умершую субстанцию, когда-то ещё морозного Января. Колёса автомобиля разнесли брызги от лужи не только на мальчика, но и на забор рядом. На жёлтой деревянной стене расплескались кляксы полусферической формы, образуя заходящее за горизонт серое солнце. Они облипли на дощечках, только по краям, а в середине будто бы остался отпечаток тени Андрея. Шмурыгая носом, он вытер лицо, капли попали ему в рот, на вкус солёнее смерти. «Мама расстроиться и скорее всего рассердиться» - подумал он. Хотелось согреться.
Свернув в переулок, он добрался до своего дома, синей «Газели» на парковке не было, значит, отец ещё не вернулся с работы. Подошёл к своему подъезду, дверь была обклеена рекламными вывесками, наслоёнными друг на друга. Разбитая лампочка над тяжёлой чугунной дверью. Носки были насквозь мокрые, при каждом шаге отчётливое жмяканье, ткань впитывала воду. Нашуршал у себя в кармане ключи, достал их, приложил к магнитной пимпочки домофона.
Потянул тяжёлую дверь на себя, еле - еле приоткрыл и протиснулся в подъезд. Дверь с грохотом закрылась, издавая громкий гул по всем этажам. На лестничной клетке лежал мужик, наверное, спал – было не понятно. Он кренился на правый бок и храпел, рядом стояла белая прозрачная бутылка с почти оторванной этикеткой, надпись «Беленькая». Тихонько нахрапывал, на этаже бабы Мани. Нечего не обычного для такого места… Вот только что-то светилось ярко салатовым светом, возле мужика. Завораживая и переливаясь, мальчик не стал долго смотреть, решил подниматься на четвёртый этаж, топанье откликалось в подъезде монотонным эхом, резкий звук упавший бутылки, раз ступенька – Андрей ускорился, шаги участились два ступенька – добрался до своего этажа, три – четыре, сунул ключ в замочную скважину, пять – осколки от бутылки рассыпались на маленькие стёклышки, он влетел в квартиру, захлопнув дверь, уронив ключи на пол, тяжело дыша.
Сердце стучало, в коридоре стояла мама, в красном фартуке, натирала тарелку, смотрела безмятежно на сына. Они стояли и смотрели друг на друга не долго, по крайней мере пока мать, не увидела куртку всю в грязных разводах, глаза сразу поменяли форму, на озлобленные, охотничьи-волчьи, и резко произнесла: «Что это такое!!!» - кричала она. Затем более грозным тоном: «Что это!» - ринувшись к нему, схватила его за руку, и начало трясти – будто бултыхая воду в разные стороны. Боль обжигала руку, из правого уголка рта мамы потекла капелька кислотного сока, она упала на руку мальчика обжигая его ткань. Слезы потекли из глаз, взмах руки удар хлыстом пронёсся по лицу, все слёзы разлетелись в разные стороны, продолжая орать: «Сколько раз я тебе говорила не шляться после репетитора!»
Кислотная капля бежит дальше по шее, медленно останавливаясь на уровне кадыка. Мальчик вырвался из цепкого захвата, с такой силой, что даже тарелка выскользнула из руки, разбившись об пол. Мимолётно вспоминает тот ужас в подъезде и Хриплого с глазами зверя. «Ах ты выродок! Вот так ты с матерью!» Она наступала вперёд и хотела схватить его за ухо, сынок тем временем отступал назад, послышался:
Будто бы монстр из джунглей пробудился, от голодовки. Спина прижалась к входной двери в квартиру, рука зацепила ухо, МАМА стала выкручивать его, парень стонал: «МАМА БОЛЬНО АЙ» Локоть стукнулся о дверную ручку, приведя замочный механизм в действие, дверь открылась, и он резко выпал на лестничную площадку, мама взяла палку от швабры, но мальчик не растерялся, перекатился и встал на ноги. В тот момент как свист замаха прозвучал над головой мамы, Андрей уже прыгнул на ступеньку, и побежал вниз. Вниз? Куда? Зачем? А если там внизу этот пьяница! Плевать бежать далеко! Что это было? Множество вопросов лезло в голову, мамин крик раздался по подъезду: «Андреееееей, вернись сейчас же!» «Ну гадина плохо тебе будет!» Голос гневной матери давил на виски, вот уже первый этаж, на котором на удивление никого не было. Только осколки, разбросанные по лестнице, один впился парню в ногу, острая боль в пальце, стоная он направлялся к выходу, зажав кнопку открытия замка и толкая дверь вперёд, она не поддавалась, пока кто-то снаружи её не открыл, мужчина в смешной шапке. Мальчик вывалился наружу. Дяденька посмотрел на Андрея прокомментировав: «Тьфу беспризорник».
Андрей шёл по улице подальше от своего подъезда, заикаясь и тяжело вздыхая. Средний палец болел на правой ноге, он похрамывал, вода просочившаяся внутрь щипала рану, чувствовалась кровь, или всё же вода какая та неразбериха, ощущения перемешались. Он сел на лавочку, снял ботинок, в подошве торчал осколочек, из пальца текла кровь. Огляделся вокруг, везде была слякоть, и грязь. Только на маленькой берёзе лежал нетронутый снег, мальчик допрыгал на одной ноге до неё, собрал в руку снежок утрамбовав в комок и сильно сжав. Снял дырявый носок, приложил снег к ране, она сочилась и щипала, по улице проходили люди, куда-то топая, не обращая внимания на мальчишку. Слеза капала с носика, он шмыгал носом, а ураган внутри хотел дать о себе знать, глаза заслезись… «Это не справедливо за что она так со мной! За что он так со мной! Что я сделал!» - думал он про себя, не проронив ни слова, вот оно разрывное молчание, внутри что-то трескалось, и он это чувствовал…. Бросил снежок на мокрый асфальт, он брызгам разбился, раскидавши кристаллики крови по краям, но красный цвет преобразовался в серый мёртвый.
Андрей бродил по улицам, с туманными мыслями, пытался понять, но всё ещё не мог, в такие моменты тело хочет только одного…
Кончики пальцев охолодели, хотелось тепла, в первую очередь душевного, возле стадиона между двумя домами стоял магазинчик – «Теремок». На вид темно-серый, когда-то он был желтого цвета, но сайдинг выцвел за пару лет, а рядом стояла «Волга», машина директора магазина, Андрей знал это от одноклассников, которые бегали в этот магазинчик покупать сигареты, в тот момент, когда хозяин был на месте, Дядя Саша лысый мужичок с блестящей головой любезно продавал пачки «Парламента» школьникам. Глядя на этих мальчуганов, он вспоминал своё беззаботное детство, как старался достать хоть недокуренный полукурок, настолько была привязанность к сигаретному дыму. Дядя Саша сам рассказывал. Толковал парням свою мудрость
– «Вот иностранцы заливают: Истина в Вине, там (тьфу) это всё лепня, истина в табаке и дымных вечерах».
Нога щипала, Андрей перешёл дорогу и направился в магазин, хотя бы почувствовать немного тепла. Зашёл в помещение, где уже столпилась очередь из семерых человек.
- «Хорошо!» - подумал мальчик, продавщица не увидит, можно будет здесь постаять, кафель в магазинчике размера пять на шесть, был истоптан мокрая картонка на входе вся была насквозь вымокшая, в ней разлагались последние остатки зимы. Чёрная мазня, и кляксы были по всюду, люди будто таяли на глазах в этой очереди, вместе с одеждой, медленно теряли своё время особенно старушка в середине, которая ругалась, сама с собой, на неё никто не обращал внимания, как и на мальчика. В толпе возле окна сидели на подоконнике два мальчугана, как раз которых Андрей вспоминал, она громко смеялись на весь магазин, что-то обсуждали, обливали кого-то:
- «Ну чё ты первый к Котюхе подкати, предложи за коробку конфет, а то Рома какой-то тормоз не может всё решиться».
- «Пфф, мне кажется быстрее улитка обойдёт весь мир, прежде чем он решится».
Один был с красной шапкой, другой с зелёной. Рома похоже, в это время стоял в очереди за сигаретами. А его «друзьяшки», ждали своего братишку. Они увидели Андрея, за ухмылялись, один другому что-то нашёптывал. У кого-то в очереди зазвонил телефон. Мелодия старой «Nokia».
- «Смотри не подавись от завести, я себе новый телефон прикупил, 10 pro, тебе такого-то не достать мелкий ещё».
- «Ваау клёвый мобильник…зато у меня тачка есть, правда гонять на ней запрещают, но как восемнадцать стукнет, так сразу буду левачить».
- «На этом корыте, да не смеши».
- «Зато едет, и греет зимой».
Взгляд упал на Андрея синхронно. - «Эй ты!» - окликнул его мальчик, в красной шапке с права - «Клёвая куртка, чудила ты у бомжа отнял, хахахаха». В момент звонкого вырывающегося смеха, из-за рта вылетели слюни, которые будто в slow mo, падали на пол, шипя в луже вперемешку с непонятно чем и грязью. Это увидела старушка, она капалась в сумке, убирала купленный хлеб: «Господи» - быстро собралась и двинулась на выход, чуть не поскользнувшись на картонке, мальчуганы посмеялись над ней.
Закрывая глаза, Андрей видел маму, и её глаза, руки, удары, капли…Тут пришёл похоже Рома, забрал свою шайку и удалился из магазина, в нагонку за бабкой. Пара уходить иначе продавщится начнёт орать, вышел в след за парнями… На обочинах кичатся и размазываются остатки снега, перемешиваясь с грязью. В том месте, где обычно не проезжает бригада по чистки дорог. У одного такого сугроба, валявшегося возле жилого бывшего общежития, играли две маленькие девочки. Ёрзали руками по грязному зданию, наверное, рисовали, что-то чёрным цветом, все разноцветные варежки были насквозь мокрые и грязные. Забавно на бледной стене четырёхэтажки, вырисовывались пони солнышко и домик. Дождик продолжал моросить, обновляя лужи вроде чем-то чистым, но всё же гадким и противным, неприятные оранжевые фонари зажглись раньше положенного срока, будто бы они устали от этой работы, и хотят пораньше свалить с ночной смены.
Центральная улица Андрей решил прогуляться по ней, надоело бродить по дворовым переулкам, перед глазами кинолентой мигают картинки того пьяницы и мамы, с волчьими глазами. Плёлся по улочке смотря только себе под ноги, не обращая внимание, как прошёл уже достаточно далёко от дома, ели поднимал ноги, пробираясь сквозь коричневую грязь. Чрез час должно было стемнеть, но ему не хочется домой, хочется куда-то дальше, лишь бы не домой. Вдруг взгляд упал на кислотную пинту размазанной по брусчатки, следы который смазываются, перемешиваясь с машинным маслом. След тянулся вперёд маленькими каплями, точно такая же жидкость текла у мамы…как и в магазине….
Где-то юноша уже видел эти следы, эту странную ярко-зелёную жидкость. Он посмотрел на свою руку, где остался красный едкий ожог, второй рукой погладил рану пальцем и легонечко подул. – «Что это?». Он решил пойти по следам, которые то змейкой то, зигзагами расстилались по дороге, сворачивая за ёлку возле кинотеатра, у которой не было гирлянды, зато были картонные украшения слышал громкий раздражительный голос: «Хватит меня пилить! Ты такая же, как и твоя мать вредная жирная стерва…»
Парень подходил ближе, обходя елочку, виднелся мужчина в чёрном пальто, от которого яркой салатовой полоской шёл след.
«Я тебе ещё раз повторяю, не хочешь по-хорошему не надо, мне твои подачки нахер не упёрлись» - кричал что-то кому-то в трубку. Мальчик подошёл ближе, в тот момент мужчина развернулся, и всё его лето было запачкано, этой жидкостью, он закричал в трубку «СУУУУУУУУКА», и из-за рта вырвалась пинта, брызнув на землю, она вступила в реакцию и стала разъедать плитку. Эти губы были в округ, обмазаны салатовым цветом…. Андрей отшатнулся и попятился назад спотыкнулся и упал в лужу, задницей. Девушка, выходящая из кино, сплюнула что-то в клумбу, вырвавшись из объятий своего молодого человека, а он в вдогонку – «Шмара тупая!»
Вытер об руку нос, с руки капает, угадайте что, вдруг крик из толпы, «Ах ты блядина!» - повалились на землю две девчонки, обзывая друг друга разными словами, не все для Андрея в силу возраста были не понятны, но суть он уловил. Все смеялись, образовалось кольцо, а в середине зрелище, будто образую социальный Колизей. Орали «Давай мутузь её!» «Пизди!» «Выбей всё дерьмо», будто не замечая, что из-за рта вырывается плотным потоком жгучая жидкость, будто бы желчь, но более едкая всё это сопровождалось мерзкими кашлями страдающий души, которую выселяли из тела.
Страх напал на мальчика, сердце билось ещё сильнее…. Началась возня, и толпа смешалась, все начали блювать, материться унижать и властвовать, кто-то хохотал, снимал на камеру…. Какой-то парень начал душить свою девушку, а из-её рта потекла слизь, бежавшая прямо по подбородку, на белую куртку, молодой человек всё душил и душил не останавливался, слышались крики, «Я ЗАБЕРУ ТЕБЯ РАЗТОПТАЮ И ВЫСОСУ». Вспышка, около кинотеатра это всё и началось…..
«Ты прошмандовка сраная» «Не нужны мне оправдания» «Умри за свою тупость»
Люди стали драться плеваться, кричать и убиваться, гул шум, шипение разъедающийся плоти.
«ТВАРЬ, УМРИ, ВЫНЕСИ СЕБЕ МОЗГИ И ПРОНИСИ ИХ ЧЕРЕЗ МЯСОРУБКУ, ТЫ ВСЕГО ЛИШЬ ФИКАЛИЯ В БРЮХЕ» Вспышка, люди стали забираться друг на друга, плевать в лицо унижать, вставлять пальцы в глаза вырывать языки…. Андрей закричал, а толпа ринулась на него, ползком бегом, кто как мог…. Всё это было похоже на чёртов зомби апокалипсис. Было видно, как из соседнего офиса, из щелей окон просачивался кислотный яд, сок которого разъедал фундаменты, и стоящие на парковке машины.
Те, кто стояли в сторонке, не бежали от безумия, а наоборот подбегали, вливаясь в безумие, хватая за лица, и разъедая себя и других. На витрине Кинотеатра «Заря», стекали капли вонючей блёваной смеси. Образовался огромный вонючий ком из кислотных токсичных монстров, из которых вырывались обсценные слова: « АХХАХАХХА, Я ВСЁ ПОМНЮ КАК УРОДЕЦ ЗАТАЩИЛ ТЕБЯ ОБМАНОМ В СПАЛЬНЮ, У МЕНЯ ДАЖЕ ВИДЕО ЕСТЬ» «ПРОТИВНЫЙ МУТОБЛЯДСКИЙ СТРУЧЁК ПОНОШЕННОГО ГАВНА» «ТЫ ТВЕРДИЛ СЕБЕ ТОЛЬКО ОДНО Я И ЕЩЁ РАЗ Я - САМОНАДЕЯННЫЙ НАРЦИСС». Слова, вырывающие из жвал пропитанных чумой людей, были концентрировании любой бромоводородной, соляной, азотной кислоты. Проедали прямо до самого важного и чистого до души, из-за этого в толпе многие взрывались синими красными зелёными искрами, высвобождая яркий столб дыма вверх. Но все они окружали кото-то…. Того кто посеял это семя, и заразил всех. Всех этих людей, МАМУ, Одношкольника – Хриплого, парня у фонтана. «Я ЗНАЛА, ЧТО МАКСИК НЕУДАЧНИК И СОПЛИВЫЙ МАМКИН СИСКАСОС» «ТВОИХ ДЕТЕЙ ОБГЛАДАЕТ САМ САТАНА» «НЕУЖЕЛИ ТЫ ДУМАЛ, ЧТО СТАНЕШЬ КЕМ ТО… НЕ СМЕШИ БОМЖ ТВОЙ ЯРЛЫК ПОВСИДНЕВНЫЙ».
Безумный смех, крики, много криков, бабушка ногтями ковыряет зубы молодому парню, Андрей закричал - «АААААА Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ МОГУ», из глаз потекли слезы, которые стекали медленно по щеке, вдруг глаза защипало, и он обжёг щеку кислотой, из его глаз потекла кислота, БЕШЕНСТВО добралось и до него….Он схватил себя за волосы и стал, безумно смеяться. Заиграли последние нотки. Оглушающий звук накрыл волной этих бедолаг, а в вакууме слышен голос:
Love isn't in the air - Любовь больше не витает в воздухе, Love isn't in the air - Любовь больше не витает в воздухе, Love isn't in the air - Любовь больше не витает в воздухе…….
С высоты птичьего полёта, было видно, как огромная кислотная волна накрыла город растворяя всех и вся в своём течении. Смазливы обвинения, горькая зависть, ядовитые насмешки, кислотные оскорбления, заразили этот городок, посеяв самую жгучую болезнь двадцать первого века. Пока люди не вспомнят о том, что они должны быть человечнее, и добрее, мы все так и будем тонуть в кислотной воде, извергаемой из себя. Вспышка что распылила свои плоды во округ, завладела людьми, они не смогли побороть эту инфекцию, и поддались ей. Полевая из рта едкие щелочные мерзкие слова, заляпывая и пачкая друг друга, вот что видел Андрей… То, что он не сможет развидеть никогда. Вдруг подъём, это был всего лишь сон, сильная отдышка, сердце не может всё успокоиться, он встал с кровати и отправился на кухню оправиться от ужаса. Включил свет достал кружку, налил воды, выпил до дна, постаял и посмотрел в окно, а за окном всё такая же старая зима. Он почесал руку, и обратил внимание на ожёг на руке, тревога и печаль слеза потекла по щеке…
«Не стоит плеваться кислотой, ведь это банально не культурно!»
