Всегда видела мир иначе. Там, где другие замечали лишь ровную гладь асфальта, она различала игру света и тени, симфонию микротрещин и трещинок, историю, рассказанную каждым камешком. Чувствовала пульс города, его ритм, его настроение, и переносила все это на холст, создавая полотна, дышащие жизнью, полные невысказанных эмоций.
Но мир искусства жесток и не прощает отступлений от канонов. Та девушка - словно сорняк, пробившийся сквозь бетонную плиту моды и трендов. Ее работы не вписывались в общепринятые стандарты, не соответствовали вкусам критиков и кураторов. Они были слишком искренними, слишком личными, слишком… настоящими.
Мечтала о признании, о том, чтобы её картины висели в галереях, чтобы их обсуждали, чтобы они вызывали у людей хоть какой-то отклик.
Мечтала о членстве в "Санрайз" — самом престижном клубе художников города, оазисе таланта и вдохновения, где собирались лучшие из лучших. Для нее "Санрайз" был не просто клубом, а сияющим маяком надежды, знаком того, что её искусство имеет право на существование.
Но каждый год работы отклоняли. Каждый раз ей указывали на недостатки, подчёркивали некую "неформатность", "отсутствие перспектив". Советовали "подстроиться", "стать похожей", "рисовать то, что продаётся". Но она не могла. Не умела торговать своей душой, не могла предать свой талант.
С каждым отказом боль становилась все сильнее, надежда — все призрачнее. Но она не сдавалась. Продолжала рисовать, вкладывая в свои полотна всю свою боль, всю свою страсть, всю свою любовь. Рисовала ночью, при свете одинокой лампы, когда мир вокруг засыпал, и только холст оставался её верным слушателем.
Девушка, о которой идет речь, была художником, отвергнутым миром. Но она была больше, чем просто это. Она была девушкой, борющейся за своё место под солнцем, за право быть собой, за право творить. И её история — это история о том, как даже самые тёмные краски могут засиять ярким светом, если в них есть хоть капля настоящей души. Это история о Мире, о девушке, которая умела видеть красоту там, где другие видели лишь серость, и которая не боялась рисовать свой мир, даже если этот мир не был готов её принять.
— Вам знакома концепция вечности и повторения? — Спросил председатель комиссии «Санрайза» под творческим псевдонимом Кирэй — согласно этой концепции, все существует в замкнутом цикле, где время не имеет начала и конца. Все события, произошедшие когда либо, будут повторяться в точности, как это было ранее
Мира усмехнулась. Она давно сбилась со счета касаемо того, сколько раз ей приходилось стоять перед этим «судилищем», как она называла происходящее сама про себя. Каждый раз она приходила сюда в надежде на то, что люди искусства, которых признавала Мира, также однажды признают и её. На этот раз она даже принесла работу, на которой была изображена бесконечная восьмёрка на фоне пылающего вулкана и радуги с дождём, как бы передавая свои эмоции и смеясь над всей этой ситуацией
— Да, я слышала о ней
— Прекрасно, — пропел Кирэй, поправляя свои очки в тонкой металлической оправе. Его голос сочился снисходительностью, словно патока, обволакивающая и лишающая всякой надежды, — Тогда вы должны понимать, что ваш визит сюда, и наш с вами разговор, тоже не является чем-то уникальным. Это лишь ещё одна итерация, ещё один виток спирали, в которой вы неизменно получаете один и тот же ответ.
Мира стиснула зубы, стараясь сохранять спокойствие. Она чувствовала, как внутри неё закипает гнев, но знала, что любая вспышка эмоций будет расценена как слабость, как подтверждение их мнения о ней: "слишком импульсивная", "незрелая", "недостаточно профессиональная".
— Я надеялась, что в этот раз вы увидите что-то новое в моих работах, — тихо ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Нового? — фыркнула женщина в строгом брючном костюме, известная под псевдонимом Сангономия, куратором одной из самых престижных галерей города. — Милочка, вы год за годом приносите нам одно и то же. Вулканы, радуги, бесконечные восьмерки… Понимаете, искусство должно быть актуальным, отвечать запросам времени, отражать современные тенденции. А ваши работы… Они словно из другой эпохи, наивные, старомодные.
Мира перевела взгляд на картину, которую ей с трудом удалось протащить через весь город. Бесконечная восьмерка, символ вечности, на фоне бушующего вулкана и умиротворяющей радуги. Она вложила в нее все свои чувства, все свои переживания, всю свою иронию по отношению к этому фарсу.
— Винсент Ван Гог наверняка слышал тоже самое — гордо заявила Мира
— Ой, каждый из вас мнит себя то Ван Гогом, то Дали.
— Я думаю, что вечные темы всегда актуальны, — возразила она. — Любовь, страдание, надежда, отчаяние… Они не зависят от моды и трендов.
Мужчина средних лет с бородкой клинышком и кисточкой, торчащей из кармана пиджака, презрительно хмыкнул.
— Чувства у всех разные, а искусство должно быть доступным к восприятию большинству, — сказал тот, что был известен как Борн. — Ваша работа, Мира, слишком… личная. Она не универсальна. Понимаете? Мы ищем художников, которые могут создавать что-то, что будет понятно и интересно широкой публике.
— А разве искусство не должно быть вызовом? — парировала Мира, чувствуя, как её терпение иссякает. — Разве оно не должно заставлять людей думать, чувствовать, сомневаться?
— Конечно, должно, — согласился Кирэй, растягивая губы в фальшивой улыбке. — Но в рамках приличия. Без излишней экспрессии, без эпатажа. Ваши работы, к сожалению, слишком… хаотичны. В них нет системы, нет структуры, нет… гармонии. Ну разве что искать гармонию в вашем упорстве
— Гармонии? — воскликнула она. — Вы говорите о гармонии? Когда вокруг война, голод, насилие? Как можно говорить о гармонии в мире, где каждый день умирают дети? Мое искусство — это отражение этого хаоса, это крик боли, это попытка найти хоть какой-то смысл в этом безумии!
Члены комиссии переглянулись. В их глазах читались презрение и раздражение.
— Мира, — мягко произнёс Кирэй. — Никто не спорит с тем, что все вокруг несовершенно. Но искусство должно дарить надежду, вдохновлять, а не повергать в депрессию. Есть множество других способов выразить свой протест. Но для вступления в "Санрайз" этого явно не достаточно.
— Отказав мне, — Мира набрала воздуха в грудь — вы также откажете всем, кто стоит за мной, поддерживает меня и не считает, что искусство кому-то что-то должно. В отличие от вас...
— Милочка, мы здесь не печеньки, чтобы всем нравится — самодовольно произнес Кирэй
Он сделал паузу, а затем, словно вынося приговор, произнес:
— Сожалеем, но мы вынуждены вам отказать. В этом году, как и во все предыдущие. Вы молодая и, как говорится, все еще впереди
Мира впилась взглядом в Кирэя. В его глазах не было ни сочувствия, ни понимания. Лишь холодная, расчётливая отстранённость.
— И вот опять, — прошептала она, чувствуя, как к горлу подступает ком.
Подхватив свою картину, Мира развернулась и вышла из комнаты, чувствуя на себе взгляды членов комиссии. Она знала, что они будут обсуждать её ещё долго, придумывая все новые и новые причины для отказа. Но ей было все равно. Она шла вперёд, твердо решив не сдаваться. Ведь если верить в вечность и повторение, то рано или поздно, её работы будут признаны. Или нет. Но она все равно будет продолжать рисовать, потому что это — единственное, что имеет для неё смысл в этом абсурдном мире.
Холод пронизывал насквозь, хотя на улице светило солнце. Отказ, как и всегда, придавил к земле невидимой, но оттого еще более ощутимой плитой. «И вот опять», - крутилось в голове, эхом повторяя слова, сказанные в той проклятой комнате.
Ей хотелось кричать, разбить что-нибудь, выплеснуть всю обжигающую ярость, но вместо этого она лишь крепче сжала в руках лямки сумки с отвергнутой картиной. Вулканы, радуги, бесконечные восьмерки… они видели в этом лишь наивность, старомодность. Они не видели в этом саму Миру.
Признание… Господи, как же она жаждала этого чёртового признания! Не славы, не денег, а простого подтверждения тому, что она не сумасшедшая, рисующая никому не нужные каракули. Что её видение мира имеет право на существование, что её боль и радость, запечатлённые на холсте, способны тронуть чью-то душу.
Она брела по улицам, как потерянная. Город, который она обычно чувствовала кожей, его пульс и ритм, сегодня давил на неё своими серыми стенами, своими равнодушными лицами прохожих. Каждый взгляд казался осуждающим, каждый шёпот - насмешкой.
В кафе она заказала самый крепкий кофе, надеясь, что горячий напиток хоть немного согреет заледеневшую душу. Но даже аромат свежесваренных зёрен не мог перебить привкус горечи разочарования.
В голове всплывали их слова: "неформат", "отсутствие перспектив", "слишком личное", "нет структуры". Словно приговор, вынесенный не только её работам, но и ей самой. Недостаточно хороша. Недостаточно талантлива. Недостаточно… правильная.
А что значит "правильная"? Подстраиваться под чужие вкусы? Забыть о своей уникальности? Предать свой талант ради мимолётного успеха? Нет, она не могла. Не хотела. Но как же тогда быть? Как пробить эту невидимую стену, отгораживающую её от мира искусства? Да, она была человеком искусства, но много ли толку, когда тебя посылают к чертям?
Мира поставила чашку на стол, кофе не принёс желаемого облегчения. Боль пульсировала в висках, перемешиваясь с обидой и отчаянием. Она взглянула на свои руки. Пальцы дрожали. Дрожь в руках. Этого еще не хватало.
Она вдруг вспомнила слова Кирэя: “откажете всем, кто стоит за мной, поддерживает меня…” Их оказалось так много, тех, кто видел в ее работах искру таланта, тех, кто верил в нее, несмотря ни на что. Друзья, родственники, случайные прохожие, оставившие восторженный отзыв в социальных сетях.
И ради них, ради их веры, она просто не имела право сдаваться. Хотя порой, внутри самой себя, ей этого хотелось...
Мира достала из сумки блокнот. Открыла его на чистой странице. Дрожащей рукой набросала эскиз новой картины: феникс, восставший из пепла. Символ надежды, символ возрождения, символ её несгибаемой воли.
Пусть мир и дальше твердит ей о "недостаточности" и "неформате". Она будет рисовать. Будет вкладывать в свои полотна всю свою боль, всю свою страсть, всю свою любовь. Потому что это — единственное, что у неё есть. И потому что рано или поздно, кто-то обязательно увидит в её работах не хаос и абсурд, а отражение самой жизни.
— Девушка с вечно красными волосами заказывает крепкий кофе и сидит с задумчивым видом. Ну, я тебя слушаю
Артем, чемпион Европы и России по свободному подъему на бицепс, был одним из немногих людей, способных заставить Миру улыбнуться даже в самый мрачный день. Его неиссякаемый оптимизм и вера в неё были как глоток свежего воздуха
— Привет, мой дорогой друг. Сидеть тут уже как традиция. Я в очередной раз получаю отказ от вступление в их блядушник, а ты в очередной раз пытаешься меня утешить и доказать, что я человек способный победить систему» — с грустной улыбкой ответила Мира.
Артем посмотрел наверх, потянул руки и высказал интересную мысль
— Знаешь, я наблюдаю за твоим творчеством с самого начала твоего пути. Ты всегда утверждала, что в твоих картинах есть жизнь и я в это верю. Это натолкнуло меня на идею о том, что и нас кто-то мог нарисовать. «Если есть тьма - должен быть свет». Возможно, что ты в этом сюжете представляешь из себя свет, а они как раз тьма. Что скажешь?
— Я отвечу тебе такой же фантазией, как и ты мне. Почему сразу «нарисовали»? Может, мы просто являемся персонажами какой-нибудь книги, чей автор пытается передать всю боль и скорбь от столкновения людей искусства с тяжестью бытия. Ну и по совместительству он просто хочет поиздеваться надо мной и моей жизнью — серьёзно ответила Мира, делая очередной глоток кофе
— Мира, ты...
— Да, да, Мира это я
Друзья сделали вынужденную паузу. В воздухе повисло уютное молчание, позволившее обоим собраться с мыслями. Артем решил его прервать
— Я хочу себе тренажер в виде гигантской матрешки
Мира поперхнулась кофе и засмеялась, представляя это чудо перед глазами
— А у нее будут повышенные уровни? Ну типа ты победил матрешку, а потом из неё ещё две выпрыгивают!
— Возможно — улыбнулся Артем. — Честно говоря, мне эта идея пришла под вдохновением от тебя.
— Ммм... а ты вот меня вдохновил на это
Мира протянула свой рисунок. На нем был изображён Артем, который стоял на танке и держал в руках две огромные гири, на одной из которых была надпись «победил» а на другой «мир»
— А вот скажи — протянул Артем — почему я больше, чем танк?
— Потому что я так вижу, друг мой
Они ещё немного посидели, легко смеясь и обмениваясь шутками. Мира почувствовала, как тяжёлый груз на душе отступает. Артем, как всегда, смог напомнить ей о том, что она не одна, что есть люди, которые верят в неё и ценят её талант.
Когда пришло время прощаться, на лицах обоих сияли улыбки.
«Удачи в победе над матрешками» - сказала Мира, обнимая Артема на прощание.
«И тебе удачи с картинами! Не сдавайся!» - ответил Артем, подмигнув ей. «И помни, ты – мой танк!»
Мира вышла из кафе с новым запасом сил. Отказ все ещё причинял боль, но она снова убедилась, что эта боль не сломит её. У неё были друзья, вера в себя, и было искусство. Всё впереди
Холодный ветер трепал волосы, когда Мира, наконец, добралась до дома. Квартира встретила её привычной тишиной и полумраком. Скинув куртку, она прошла в мастерскую – небольшую комнату, заваленную холстами, красками, кистями и прочим художественным хаосом. Когда-то давно эта мастерская представляла собой самую обычную комнату, ещё до того, как Мира выбрала свой путь.
Здесь, среди пестрых мазков и едва уловимого запаха льняного масла, она чувствовала себя дома. Здесь было её убежище, её крепость, её мир. Окинув взглядом свои работы, прислонённые к стенам, она невольно усмехнулась.
Одна из них называлась «Обед у авангарда». На ней была изображена обедающая семья, сидящая на барных стульях среди облаков, что были больше похожи на голубые камни. Почему на барных? Потому что на них можно крутиться по сторонам. А еще потому что у самой Миры был любимый барный стул, что когда-то ей подарила мама. Память
Другая картина была под названием «Уют» и на ней Мира нарисовала группу заключенных, что сидят в кругу, будучи запертыми в серой и грязной комнате. Один читает письма, другой пьёт чай, а третий курит сигарету. Вряд ли именно это приходит в голову людям при слове «уют», однако именно данная работа принесла Мире самую первую победу в творческом конкурсе и первых поклонников. К тому же именно эта картина была любимой у её отца. Была...
Обе этих работы Мира приносила в «Санрайз», и про обе говорили, что картины слишком личные, слишком хаотичные, слишком… настоящие. Она долго пыталась понять смысл этих слов, пока до нее не дошло, что смысл один: в отмазке. Нет ничего хаотичного или слишком настоящего. Только то, что она им там не нужна.
Возможно, Мира действительно не умела рисовать "правильно", не умела угождать вкусам чопорных критиков. Но она точно умела рисовать искренне, честно, от всего сердца. И это было важнее любой похвалы. По крайней мере хотелось в это верить
В комнате было много портретов как знаменитых личностей, так и тех, кто просто был ей небезразличен. Вспомнились слова Артема о том, что раз есть тьма - должен быть свет. Когда-то именно она убеждала его в этом, а теперь он посчитал, что также должен убедить ее в собственных же словах. Забавно, ведь Мира когда-то нарисовала картину «равновесие», где один человек утешает своего друга, а в зеркальном отражении уже этот самый друг утешает его. У жизни интересное чувство юмора.
Мира подошла к дальней стене, где стоял большой, запылившийся холст, прикрытый старой простынёй. Аккуратно сняв ткань, она замерла, словно завороженная. Перед ней предстала её самая любимая работа – портрет девочки с ясными, лучистыми глазами и открытой, искренней улыбкой. «Саманта».
Мира написала её много лет назад, под впечатлением от истории Саманты Смит – американской школьницы, написавшей письмо советскому лидеру Юрию Андропову с вопросом, почему страна Саманты и страна товарища Андропова не могут жить мирно, после чего жизнь повернулась таким образом, что Саманта стала самым молодым послом «доброй воли». Её история, её желание понять и сблизиться с «врагом», произвела на Миру огромное впечатление. Она видела в ней символ надежды, символ того, что даже один маленький человек может изменить мир к лучшему.
Саманта Смит тоже была художником, но писала она не красками, а словами. Она рисовала мир, в котором не было места страху, ненависти и насилию. И её голос, голос ребёнка, звучал громче и убедительнее, чем голоса многих политиков и дипломатов.
В то время Мира была ещё совсем юной и только начинала свой путь в искусстве. Но история Саманты вдохновила на создание этого портрета, в которой она постаралась передать её чистоту, наивность и неиссякаемый оптимизм, хотя сейчас Мире и казалось, что получилось плохо, но она была счастлива, что нарисовала Саманту. Эта картина не была выложена в блоге и её никто не видел, так как даже среди личных работ Миры, «Саманта» была на ином уровне.
Мира провела рукой по холсту, ощущая под пальцами шероховатую текстуру краски. Воспоминания... как работала над этой картиной, как старалась уловить каждую деталь, каждую эмоцию. Мира хотела, чтобы глядя на «Саманту» всегда могла почувствовать то, что чувствовала она сама – восхищение, надежду, веру в лучшее будущее.
Но Саманты давно не было в живых. Как и того мира, которого она хотела достичь. Как и той наивной веры в то хорошее, что может нести в себе искусство.
Вечный вопрос: что мы оставим после себя? Что останется после Миры, кроме этих никому не нужных картин? Ведь она не была Самантой Смит, не является гениальным писателем или выдающимся учёным, способным изменить мир. Вдруг её оценят всего лишь как художницу, что рисовала вулканы и радуги?
Может быть. А может и нет.
Мира наполнила стакан водой и добавила краски. Взяв кисть и присев на стул, она посмотрела в окно на еще тускнеющий горизонт. В этом мире, где каждый день умирают дети, все ещё есть место надежде. И её искусство, возможно, станет маленьким огоньком в этой кромешной тьме.
Смахнув пыль с палитры, Мира включила свой любимый плейлист и сделала первый мазок. Потом второй... процесс был долгим. Она плакала, радовалась, прыгала, кидалалась кисточками в стену, но справилась. Напротив стояла картина с двумя прекрасными улыбающимися девушками, стоящими посреди цветочного поля, над которым было небо, полное самых разнообразных красок: фиолетовый, желтый, голубой, красный... невероятно. Лучшая работа. Самая личная и прекрасная.
Название картины - «Саманта и Мира»
