Почему мы дерёмся (2)
Продолжаем знакомиться с книгой Кристофера Блэттмана "Почему мы дерёмся. Корни войны и пути к миру".
Коротко для ЛЛ: туман войны затрудняет принятие нами решений. На неприятеля нельзя положиться: он может блефовать и вообще не отвечать за свои слова. Наша ограниченность застилает нам глаза и мешает адекватно оценивать себя и других.
Следующим классом предпосылок, приводящих к войнам, является неопределённость. По сути, недостаток информации. Информации о силе и намерениях врага, например. В результате потенциальные стороны конфликта имеют не соответствующие действительности представления и не могут договориться. Одна сторона может считать себя заведомо сильнее другой, у которой на самом деле есть козыри в рукаве. Соответственно на переговорах она не будет делать больших уступок. А та, другая сторона, не будет соглашаться на то немногое, что ей будет предлагаться. И требовать большего. В таких условиях вероятность мирного исхода переговоров невелика. Недостающей информацией стороны обменяются уже в ходе военных действий. Learning by fighting. Или "слабак" докажет, что он на самом деле серьёзный противник, или гегемон достанет свои козыри из рукава, которыми он побьёт вражеские. И вот тогда-то договориться станет легче.
Обмен информацией в ходе конфликта - долгая и запутанная процедура, которая может длиться годами. Генерал Карл фон Клаузевиц проницательно заметил на этот счёт:
Война — область недостоверного: три четверти того, на чём строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности, и следовательно, чтобы вскрыть истину, требуется прежде всего тонкий, гибкий, проницательный ум… Недостоверность известий и постоянное вмешательство случайности приводят к тому, что воюющий в действительности сталкивается с совершенно иным положением вещей, чем ожидал; это не может не отражаться на его плане или по крайней мере на тех представлениях об обстановке, которые легли в основу этого плана.
Из этого высказывания миру стало известно выражение Туман войны. Получить ясность в этом тумане можно при помощи разведки, как известно. Известить другого - при помощи сигналов. Вооружённые провокации, испытания оружия, заморозка банковских счетов и военные парады часто несут именно функцию информирования противника о том, что эскалировать ситуацию не стоит.
В целом, недостатком информации можно объяснить множество конфликтов, особенно краткосрочных. Автор считает, что сегодня, когда мы живём зашумленном мире, короткие войны станут более частыми.
Есть ещё одна трудность. Дело в том, что сигналам противника в целом нельзя доверять. Просто потому, что он может блефовать, чтобы отгрызть кусок побольше. В таких условиях оптимальной стратегией для получившего сигнал является отказ от постоянных уступок. А для сигналящего - время от времени блефовать. Эти наилучшие стратегии, как видим, имеют далеко не нулевую опасность войны. Как и в покере, в жизни нужно быть непредсказуемым - иногда сдавать назад, но иногда и принимать вызов.
В мире также есть не две, а много действующих сторон. В таких условиях ещё опаснее не принимать вызов: испортишь себе репутацию, и о тебя будут вытирать ноги третьи страны (банды, кланы). Как раз по причине неопределённости и приходится беречь репутацию. Любой гангстер знает: нельзя оставлять без ответа ни один наезд. Иначе последуют новые. На Корсике мстить за своих выходят целыми деревнями даже в случае незначительных оскорблений.
Недостатком информации Кристофер объясняет войну в Ираке. Саддам выбрался наверх из самых низов общества, используя вполне себе гангстерские методы. Естественно, он нажил себе множество врагов, с которыми он не церемонился: ни с курдами, ни с шиитами, ни с Ираном, ни с Кувейтом. В своём окружении он не терпел малейшего несогласия со своим мнением. Однажды на совещании один из членов кабинета стал критиковать его правление. Саддам не стал гневаться, а просто попросил его пройти в соседнюю комнату поговорить с глазу на глаз. Из которой затем послышался одиночный выстрел. Вернувшись, диктатор, как ни в чём не бывало, продолжил совещание. Ничего не скажешь, мощный сигнал. Неудивительно: внутренний заговор был опасностью номер один для Хусейна. Курды с шиитами - опасностью номер два. Иран с Израилем - номер три. И лишь где-то на четвёртом месте маячили американцы. Которые явно не были в курсе о своём положении в иерархии врагов.
Но вернёмся к войне. Оружие массового поражения (ОМП) издавна привлекало Саддама, и он был всего в годе от создания своей атомной бомбы, когда Израиль разбомбил его реактор. Как известно, предполагаемое обладание ОМП Ираком послужило оправданием для американского вторжения в 2003 году. Колин Пауэлл потрясал пробиркой с белым порошком в ООН:
Казалось бы, чего было проще для Саддама - впустить международных инспекторов, чтобы те убедились в ложности обвинений? Но нет, от отпирался до последнего момента, создавая видимость, что ему есть, что скрывать. Проблему представляли недружественные соседи Ирака, на которых блеф иракского диктатора оказывал сдерживающее действие. Сдашь раз - испортишь репутацию навсегда.
С другой стороны и Штаты посылали противоречивые сигналы. В 1991 году Буш-старший отказался влезать в Ирак на плечах отступающей иракской армии. Они вели себя нерешительно на других театрах военных действий, уйдя из Сомали в 1993 году после гибели всего лишь восемнадцати солдат. Короче, у Саддама создалось впечатление, что вряд ли янки станут штурмовать Багдад.
Мы знаем, что стало результатом: американцы вошли в Багдад, чтобы убедиться в том, что у Саддама не было оружия массового поражения. Но было уже поздно. Прошлого не вернёшь.
Переходим к предпосылке войн, которая носит наименее субъективный характер. Её автор называет commitment problem, а мне пришлось перевести это как ненадёжность сторон. В нашем мире всё течёт, всё изменяется. Одна группа набирает силу, другая теряет её. Чего ради растущему молодому хищнику соглашаться на сделку, которая подрезает ему крылья? А чего ради старый гегемон должен терпеть и смотреть на то, как рядом подрастает тот, кто скоро свергнет его с пьедестала? Получается, что стороны ненадёжны в своих позициях. Даже если они о чём-то официально договорятся, они в принципе не смогут соблюдать свои обязательства в свете меняющихся обстоятельств.
Автор иллюстрирует своё изложение ситуацией перед Первой мировой войной, вступить в которую немцев частично побудил непрестанный рост мощи Российской империи. А также геноцидом в Руанде, где находящиеся у власти хуту ограничивали растущее влияние тутси. Ну и ловушку Фукидида упомянул, куда ж без неё (я писал о ней здесь и здесь). Ожидаемые серьёзные сдвиги во власти, которых трудно предотвратить - идеальный рецепт для любой превентивной войны, в которой старый гегемон стремится задушить молодого выскочку. Такие ситуации очень трудно разрулить при отсутствии вышестоящих органов по обеспечению соблюдения договорённостей.
Даже когда война окончена, тяжело бывает рассчитывать на честность победителя в ней. Который имеет силу и возможность отступить от соблюдения своих обязательств буквально на следующий день после заключения мира. Особенно часто это бывает в гражданских войнах, по окончании которых диктатор запросто может отправить засветившихся оппозиционеров в тюрьму.
Вернувшись обратно к иракской войне, автор напоминает о Доктрине одного процента, согласно которой американцы должны вмешаться даже при минимальной опасности наличия ОМП у Ирака. Дик Чейни говорил:
Если есть вероятность в один процент, что пакистанские учёные помогают аль-Каиде строить или разрабатывать ядерное оружие, мы должны относиться к ней как к несомненному факту с точки зрения нашего ответа. Это не про наш анализ… Речь идёт о нашем ответе.
Даже если оружия массового поражения нет, агрессивные намерения Хусейна не оставляли у сомнений в том, что рано или поздно оно у него появится. Ненадёжность сторон, как она есть.
И последняя в списке субъективная предпосылка: misperseptions, а именно ошибочные представления. Здесь имеет значение психология. Вслед за Канеманом автор говорит нам о быстром мышлении (Система 1 по Канеману), которое подсказывает нам простые, но часто неправильные решения. Ошибочные представления, которые имеет в виду Кристофер - это "рефлексивные ошибочные убеждения, которые ведут к поспешным действиям и о которых часто приходится сожалеть".
Всё потому, что мы существа эгоцентричные, которые заботятся прежде всего о себе и не влезающие в чужую шкуру. Мы основываем свои выводы не на полной, а на доступной нам информации. Поэт - Пушкин, птица - курица. Ещё мы склонны к подтверждению своей точки зрения, а также имеем свой интерес и чувства с эмоциями. Это приводит к тому, что группы слишком уверены в своих силах, они ошибочно проецируют свои убеждения на противника и ложно истолковывают чужие мотивы.
Самоуверенность не обязательно пропадает, когда ставки в игре высоки. И даже когда за дело берутся эксперты. И даже когда они работают вместе в рамках организаций. Вспомним дельцов Уолл-Стрит с их многочисленными сенсационными провалами, которые стоили миру триллионы. Спортсмены, недооценивающие соперника, тоже не исключение в этом смысле. И, конечно, политики. Уж сколько раз стратеги, запланировавшие маленькую победоносную войну, получали на выходе долгую и кровопролитную. Что интересно: видя чрезмерную самоуверенность у других, мы склонны не замечать её у себя. Более того, чем более объективными мы себя считаем - тем менее объективны мы на самом деле. К этому делу чаще склонны мужчины, чем женщины и неопытные, чем матёрые. Есть и отягчающие обстоятельства, например необузданные интересы.
Любое стратегическое решение предполагает оценку того, как ответит неприятель. Здесь мы часто забываем, что он имеет свою интерпретацию событий, отличную от нашей. Когда у нас что-то случается не так, то мы виним в этом обстоятельства. Если же неудача постигает противника - это он сам в этом виноват. А как же: ситуацию можно простить гораздо легче, чем человека.
Все эти ошибки скрыты в индивидуальной психологии. Может быть, коллективное принятие решений позволяют избавиться от ошибочных представлений? Да, позволяют, но не всегда и не до конца. Достаточно примеров коллективных ошибок. Многие слышали термин: групповое мышление. Оно приводит к планированию заведомо неудачных операций наподобие высадки в заливе Свиней. Организационная культура, поощряющая конформность и препятствующая критике имеет результатом устойчивые ложные убеждения у всей группы. Группы склонны фокусироваться не на всей доступной, а на разделяемой всеми информации. Часто включается процесс самоусиления и намеренной радикализации мнений. Кроме того, большие бюрократические машины склонны терять фокус на конкретной и важной проблеме, ведь есть много других задач, в то время, как неприятель бывает гораздо более целеустремлён. Сценарий типа "Давид и Голиаф". Короче, если вы руководите кучей народа и хотите избежать ложных представлений - культивируйте как минимум у себя в узком кругу открытость, дебаты и оппозицию.
Неверные представления приводят к гневу и прочим непродуктивным эмоциям. Доктор Бек много лет занимался пациентами, склонными к гневу. В конце концов он пришёл к выводу, что экстремальные реакции предваряются ошибками мышления. Хронически враждующие супруги строят у себя в голове искажённые картины мотивов и действий друг друга. Всяк норовит видеть себя жертвой, а партнёра - злодеем. Это приводит к порочному кругу усиливающихся негативных мыслей и автоматических агрессивных действий. Доктор задумался и пришёл к выводу: разорвать этот круг может лишь осмысление своих ошибочных представлений и ограничение автоматических реакций. Так появилась рационально-эмоционально-поведенческая терапия.
На все наши действия влияют эмоции. Они формируют восприятие новостей, они работают даже тогда, когда мы принимаем решения в спокойной и взвешенной обстановке. И при этом располагают нас к автоматическому действию. Которое не всегда оптимально.
Все эти ложные представления играли большую роль в конфликте в Северной Ирландии, получившем в английской историографии название Смута. Отношения между католиками и протестантами были конкурентными и поляризованными. Симпатий - практически никаких. История конфликтов - богатая. Всё это сформировало негативные стереотипы и ошибочные представления о другой стороне. Эти неверные убеждения оказалось очень сложно изменить. Если это и происходило, то медленно и пристрастно, с жадным глотанием всего хорошего, что говорится о тебе и плохого - о неприятеле.
Этот цикл начинается с факта, согласно которому человеческие группы склонны позитивно судить о себе и негативно - о конкурентах. Все это приводит к провокации автоматических контрапродуктивных вспышек в ответ на ничтожные стимулы. В процессе мы преувеличиваем свой успех и приписываем злые мотивы оппоненту. Неистовая чрезмерная реакция и несправедливости усиливают негативные установки, а гнев и ненависть делают дело ещё хуже. Всё это можно видеть долгие годы во взаимоотношениях католиков с протестантами, евреев с палестинцами, индуистов с мусульманами, сербов с хорватами...
-----------------------------
Я не понимаю, как эти пять логик, представленных автором могут "дисциплинировать наше мышление", если они включают себя такие разнородные вещи, как эмоции и ненадёжность сторон? Может быть, удобнее классифицировать? Но тогда он хотя бы дал признак, по которому классифицируется, а не просто набросал пять куч. Кристофер сам признаёт, что эти описанные им предпосылки - лишь вероятные объяснения причин конфликтов, а также отмечает роль случая.
Во что я могу поверить - это в то, что концентрация на этих пяти предпосылках может помочь нам найти дорогу к миру, а именно пытаться строить свои отношения таким образом, чтобы не доходило до войны. Об этом - в следующей части.
Почему мы дерёмся (1)
Доброго времени суток, уважаемые!
Современные поколения, выросшие в мире, снова постепенно начинают понимать, насколько гадкая вещь – война. Ещё Адам Смит заметил сотни лет назад, рассуждая о «невидимой руке»:
Требуется, однако, еще немногое, чтобы дойти до состояния наивысшей степени достатка от самого низменного варварства: мир, низкие налоги и сносное отправление правосудия; остальное осуществляется посредством естественного хода «вещей».
И всё равно войны разгораются, то тут, то там. Но мы ведь – разумные существа. Мы способны рассчитывать последствия своих поступков. Как вообще тогда доходит до конфликтов? Этому вопросу посвящена свежая книга канадского политолога Кристофера Блэттмана.
Почему мы дерёмся. Корни войны и пути к миру.
Коротко для ЛЛ: все войны и конфликты имеют причины. Таких причин в основном всего пять. Войну может развязать монарх ради своего личного блага. А может и подданный, желающий справедливости.
Война – это не всегда между государствами. Она бывает и между семьями, бандами, кланами, религиозными сектами и нациями. Автор задался целью исследовать общие силы, которые приводят в движение эту длительную насильственную борьбу между группами.
Это бедствие, и бедствие неестественное. Нормальное положение вещей – мир. Даже самые ожесточённые враги предпочитают ненавидеть друг друга в мирных условиях.
Концентрируясь на открытой борьбе, мы выпускаем из виду всю долгую предысторию и приходим к неправильным выводам о причинах войн и дороге к миру. Снова и снова мы читаем о порочных лидерах, исторических несправедливостях, ужасной бедности, разгневанной молодёжи, дешёвом оружии и катастрофических событиях. Но эти вещи – они встречаются сплошь и рядом. А войны можно увидеть не всегда и не везде. Потому Кристофер в поисках причин конфликтов советует нам сконцентрироваться на борьбе мирных условиях. Всё начинается с мира. Причина, по которой люди стремятся жить в мире, проста: уж слишком губительной является война. Выбирая её, обе стороны несут огромные издержки в битве за постоянно усыхающее яблоко раздора.
История даёт нам достаточно примеров предпочтения мира войне: ползучая демократизация Европы, развал колониальных империй, покупка Штатами огромных территорий у Франции и России. При этом стоит заметить: мир – это далеко не всегда равенство и справедливость. Сильнейший, будь то военная хунта, олигархат, влиятельное нацменьшинство или сверхдержава, способен продавить для себя более выгодные условия. Слабейшему приходится смиряться: слишком велики риски и издержки неповиновения. И тот, и другой действуют в своих интересах.
Наша планета нарезана на куски, обладание которыми приносит богатство, власть и статус.
Конкуренты стремятся получить кусок чужой территории и ресурсов, грабят слабых и защищаются от сильных. И при всём при этом – стараются делать это мирными средствами. Любой предводитель банды знает: война вредит и доходам, и ему лично. Эти убытки – сильный стимул договариваться. Дорога к миру – это не братская любовь или кооперация, нет. Это – угроза насилия и разрушений. Из этого следует парадоксальный вывод: чем разрушительней оружие, тем легче добиться мира. История и здесь подтверждает: войны случаются всё реже по мере прогресса в вооружениях. Но уж если случаются – становятся всё более разрушительными.
При этом не играет роли, скажем, бедность или богатство участников конфликта. Или внезапно открывшиеся или пропавшие ресурсы, скачки цен и прочее. Или сравнительная сила участников. До тех пор, пока приходится считаться с потерями, есть пространство для переговоров. И сильный теряет, и слабый. Разница лишь в том, чем придётся впоследствии довольствоваться тому и другому.
Короче, должно случиться что-то серьёзное, чтобы тяга к компромиссу оказалась под угрозой. Автор приводит пять важнейших причин, которыми и занимается в ходе последующего изложения: необузданные интересы, нематериальные стимулы, неопределённость, ненадёжность сторон, ошибочные представления. И это всё, что ли? Да, всё. Однако это – лишь описание довольно категорий причин, которыми мы и займёмся.
Примеров необузданных интересов, когда принимающая решения элита получает плюшки, а народ выносит тяготы войны - несть числа. Особенно это часто бывает, когда в управлении страной отсутствует система сдержек и противовесов. В противном лидеры вынуждены считаться с мнением других. Авторским примером конфликта личной выгоды и интересов государства послужили действия молодого Джорджа Вашингтона, который имел виды на земли в соседних французских колониях и потому охотно конфликтовал с французами. Один из инцидентов в 1754 году послужил одной из причин Семилетней войны. Разумеется, расходы легли на британскую казну, которая захотела впоследствии возложить часть них на североамериканские колонии. Вашингтону сотоварищи это не понравилось, особенно в свете лишения метрополией законной силы многих земельных захватов. Пришлось писать Декларацию Независимости...
Как видим, класс выгодополучателей от потенциального конфликта бывает довольно широк. Он по идее охватывает всю влиятельную элиту. Особым случаем является проблема агента. Она появляется, когда одна группа пытается заставить другую действовать от своего имени. Проблема в том, что у агента в принципе есть свои интересы, которые не всегда совпадают с интересами заказчика. Это широко распространено в бизнесе и, конечно, в политике, где правительство по идее должно действовать в интересах и по поручению народа. Все мы знаем, что это не всегда так. Не далее, как на прошлой неделе министр иностранных дел Германии открыто призналась, что "неважно, что думают мои немецкие избиратели". Я уже молчу про диктатуры.
Но это глобальный уровень. Уровнем пониже мы тоже видим появление конфликтов там, где они невыгодны большинству участников. Это видно на примере многочисленных индуистско-мусульманских столкновений, подогреваемых частными интересами и капиталами влиятельных политических лидеров. Спустившись ещё ниже, мы остаёмся с проблемой агента практически один на один, когда наш адвокат рвётся в бой, раздувая шансы на успех. Неудивительно: случись проиграть, он всё равно останется при своих деньгах.
Вывод из всего этого один: надо искать способ сделать лидеров подотчётными, для того, чтобы противостоять их частным интересам. Хотя от проблемы агента совсем избавиться не получится: пока существует своя рубашка, она остаётся ближе к телу. Тем не менее автор напоминает нам:
По моему мнению, не бывает хороших или плохих лидеров, действующих благородно или лет. Есть только подконтрольные и необузданные.
Причина вторая: нематериальные стимулы. Войны не всегда ведутся только за лишь за деньги. Людей мотивируют и высокие идеалы, за которые они отдают жизни. Например, сальвадорские повстанцы, которые столетиями гнули спину на плантациях, воевали за справедливость. Шансов у них было немного, за исключением разве что доказать, что ты тоже чего-то стоишь. В конце концов им кое-что удалось. Гражданская война была закончена.
Справедливость - сильная вещь. Автор приводит в пример известную игру Ультиматум, в которой одному человеку давали десятку и просили разделить её с другим. Однако этот другой может отказаться принять свою долю, и тогда тот, первый, лишается и своей тоже. С точки зрения чистой логики тот, второй, должен радоваться каждому перепавшему ему центу. А вот поди ж ты - очень многие из тех, кто не получали половины всей суммы, отказывались. Смысл? А наказать жадину! Потерял что-то, но приобрёл моральное удовлетворение. Тот, первый, кому дали десятку, в курсе потенциального развития ситуации и как правило делился примерно поровну.
Желание восстановить справедливость (отомстить) было, есть и будет одним из мотивов, начинающим гражданские войны. Самосожжение Буазизи положило начало Арабской весне. Чего ради люди поднялись, ведь этот несчастный торговец был для них посторонним? Здесь включается логика по решению проблемы коллективного действия. Если живёшь в деревне, то имеет мало смысла сразу мстить за обман или несправедливость - обидчик непременно тебе снова встретится в неудобных для него обстоятельствах. Месть так и так - неизбежна. Но в большом городе эта логика не работает: зачем мстить, если по второму разу вы уже не увидитесь? Зачем тратить время и средства? И здесь полезной оказывается встроенная эмоциональная награда при восстановлении справедливости. Эта логика позволила многим исследователям утверждать, что справедливая месть - продукт культурной или даже биологической эволюции. Достаточное количество желающих отомстить решают проблему коллективного действия.
Естьразные нематериальные мотивы. Желание славы и положения из века в век побуждает генералов развязать маленькую победоносную войну, которая слишком часто оказывается немаленькой и не победоносной. И всё же сегодня с этим полегче, если вспомнить Генриха Восьмого или Людовика Четырнадцатого, например. Те не имели тормозов, гоняя своих солдат на одну за другой войну.
Или возьмём идеологию. Экстремальным примером служит гитлеровская Германия, где фашизм побудил встать в ряды бойцов миллионы. Антиколониальная борьба и вообще войны за независимость тоже очень часто идеологизированы. Автор вспоминает в этой связи войну за независимость США, в ходе которой колонисты совершенно перестали считать себя британцами и не шли уже ни на какие компромиссы с короной. Идеологически заряженному человеку вообще трудно даются компромиссы. Если веришь в то, что твоей группе принадлежит неотъемлемое право на кусок земли или представительство во власти, крайне тяжело уступать в этих вопросах. Есть уступки, по виду небольшие, которые роняют человеческое достоинство настолько, что ощущаются совершенно неприемлемыми.
А как насчёт встроенной страсти к насилию? Кажется, есть такое дело, которое присуще радикалам из числа футбольных фанатов, например. Те, особенно в толпе, испытывают что-то вроде ража, нападая на враждебные кланы. Бывалый военный корреспондент Крис Хеджес писал:
Война может дать нам цель, значение, смысл жизни. Только когда мы в гуще конфликта становится очевидной поверхностность и бессодержательность многих наших жизней.
Всё же автор не считает неконтролируемую агрессию нашим встроенным свойством. Для этого слишком мало подтверждений. В целом мы довольно коллективные существа и способны на сочувствие. Что в нас нехорошо - это наша ограниченность. Мы легко сбиваемся в группы, в которых отдаём предпочтение своим в ущерб чужакам. При такой логике имеют значение свои потери и игнорируются чужие. Как раз страх перед своими потерями - главный аргумент за мир.
Ещё одной стороной нашей ограниченности является злорадство, которые англичане называют немецким свойством Schadenfreude. Особенно сильно оно выражается в отношении чужаков. Это побуждает думать, что ксенофобия - врождённое свойство. Но это не так. Ксенофобия так часто встречается потому, что её целенаправленно разжигают при помощи националистической и прочей пропаганды. И снова сильным примером в этом смысле служит Третий рейх. У Гитлера не было поддержки большинства населения в Веймарской республике. И лишь когда наци дорвались до микрофонов - дело пошло, как по маслу. Пропаганда, распространяемая по Радио и телевидению тысячи холмов, разожгла геноцид в Руанде в девяностых годах.
--------------------------------------
Вот вроде бы учёный человек, а классифицировать предпосылки на объективные и субъективные не догадался. А ведь это - школьный материал, по сути. Автор концентрируется, как видим, на субъективных. Он справедливо полагает, что если их избегать - можно рассчитывать на мир. Но это не вся история. Раскройте в Википедии описание любой мало-мальской войны - и увидите огромное количество разнообразных причин и поводов. Ещё и спорят историки по сей день, что было главным, а что второстепенным. Взять в свести всё это к пяти упомянутым классам - неоправданное упрощение, на мой взгляд.
В книге много иллюстраций с помощью круговых диаграмм и теории игр. Честно говоря, не очень убеждает, и не очень понятно. Это минус. Но зато есть много всяких исторических баек. Это плюс. В целом читается легко, хотя слог автора не всегда понятен.
В свете последних событий
Присяга
Перевод (оригинальный текст гуглится), (всегда уважал сербов):
Косово – мать моя,
Мои корни на Косово,
Мои предки с Косово,
Моя история на Косово,
Мой сербский народ рождён на Косово,
Моя Сербия вышла из Косово.
Без Косово у меня нет матери,
Без Косово у нас нет корней,
Без Косово у меня нет предков,
Без Косово у меня нет истории,
Без Косово нет моего сербского народа,
Без Косово нет моей Сербии.
Народ сербский, братья и сёстры,
Я клянусь перед Богом,
Одержу победу или честно погибну,
За свою честь, за свои корни,
С верой в Бога, за Святой Крест и мать Сербию.
Да здравствует Сербия!
Глава МИД Приднестровья Игнатьев предупредил Молдавию о риске военных действий
ТИРАСПОЛЬ, 21 июл - РИА Новости. Возможный выход Молдавии из соглашения 1992 года о принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта в Приднестровье может привести к военным действиям, заявил в интервью РИА Новости глава МИД непризнанной Приднестровской Молдавской республики Виталий Игнатьев.
В четверг исполняется 30 лет с момента подписания соглашения о принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта в Приднестровье: подписи под документом 21 июля 1992 года поставили президент России Борис Ельцин и лидер Молдавии Мирча Снегур. В рамках соглашения удалось добиться прекращения огня, 29 июля в регионе разместили совместные миротворческие силы.
Глава МИД отметил, что миротворческая миссия, состоящая из российских и приднестровских сил, является "единственным эффективным средством, способным обеспечить мир и физическую безопасность полумиллионного населения Приднестровья, включающего более 220 тысяч граждан России".
Мир в зоне приднестровского конфликта поддерживают совместные миротворческие силы, в которые входят 402 российских военнослужащих, 492 приднестровских, 355 молдавских, а также десять военных наблюдателей от Украины. Службу миротворцы несут на 15 стационарных постах и КПП, которые размещены на ключевых участках зоны безопасности.
Приднестровье, 60% жителей которого составляют русские и украинцы, добивалось выхода из состава Молдавии еще до распада СССР, опасаясь, что на волне национализма Молдавия присоединится к Румынии. В 1992 году, после неудавшейся попытки Кишинева силой решить проблему, Приднестровье стало фактически неподконтрольной ему территорией.
Экзамен для Красной армии
В конце XIX века на Дальнем Востоке было неспокойно: Япония стремительно набирала силу и строила агрессивные планы. По этой причине Российской империи срочно понадобилась железная дорога, которая позволила бы относительно быстро добраться до Владивостока и Порт-Артура, основных баз Тихоокеанского флота. Так в начале ХХ столетия появилась Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД), которая в 1929 году стала яблоком раздора для СССР и Китая.
КВЖД от постройки до советско-китайского конфликта
В 1896 году Россия взяла в аренду на 80 лет земли в Маньчжурии и приступила к строительству магистрали. Через семь лет по Китайско-Восточной железной дороге помчались первые поезда, а уже в следующем году в регионе загрохотали орудия — началась Русско-японская война. Столкновение со Страной восходящего солнца обернулось для России поражением и потерей Порт-Артура. Использовать для снабжения Владивостока железную дорогу, которая находилась теперь прямо под носом у противника, было достаточно опасно, и Санкт-Петербург решил проложить до дальневосточного города ветку Транссибирской магистрали. Тем не менее КВЖД осталась важной артерией, приносившей правительству хорошую прибыль.
Современная карта, на которой прекрасно видно, насколько КВЖД сокращала путь до Владивостока.
В 1917 году в России произошли две революции, началась гражданская война. И у «красных», и у «белых» имелись куда более серьёзные заботы, чем контроль над КВЖД. Железная дорога стала практически бесхозной. Такое положение дел сохранялось до 1924 года, когда Советский Союз и Китай подписали договор о совместном контроле над транспортной артерией.
КВЖД не было суждено долго проработать в спокойных условиях. В 1925 году к власти в Китае пришёл Чан Кайши. СССР пытался продолжить сотрудничество, но пути советского руководства и нового лидера Поднебесной быстро разошлись. Кайши начал бороться с коммунистами, а советские граждане в Китае стали подвергаться провокациям.
Тем не менее сваливать всю вину за события, связанные с железной дорогой, на Чана Кайши не совсем правильно. Долгое время центральное правительство Китая практически не контролировало целый ряд регионов, где вся власть была сосредоточена в руках местных лидеров. У Чана Кайши получилось объединить разрозненные территории, однако позиции Чжана Суэляна, правителя Маньчжурии, оказались слишком сильны. Центру пришлось вести с ним диалог и считаться с его мнением. Часто взгляды Кайши и Суэляна расходились, но развязать конфликт на железной дороге желали оба лидера. Правитель Маньчжурии хотел получить прибыль, которую приносила магистраль, а Чан Кайши надеялся, что конфликт с Советским Союзом уничтожит Суэляна как самостоятельного политического деятеля и вгонит его в зависимость от центра.
Чан Кайши, 1926 год.
В 1928 году акции против присутствия Советского Союза на КВЖД приняли пугающе широкий размах. Полиция регулярно арестовывала работников железной дороги и захватывала административные здания. Советские дипломаты пытались решить проблему мирным путём, но их усилия были тщетны. Чан Кайши и Чжан Суэлян продолжали гнуть свою линию. Становилось понятно, что боевых действий не избежать.
В июле 1929 года китайцы уволили всех советских граждан из руководства КВЖД и заменили их на своих соотечественников и белоэмигрантов. Фактически магистраль полностью перешла под контроль Поднебесной.
СССР на захват железной дороги ответил разрывом дипломатических отношений и начал готовиться к войне. В августе вышел приказ о формировании Особой Дальневосточной армии (ОДВА) под руководством Василия Блюхера. Выбор командующего был неслучайным: новоиспечённый командарм до этого несколько лет работал советником в штабе китайской армии и знал о противнике не понаслышке. Преимуществом Красной армии являлись абсолютное превосходство в авиации и более высокий уровень подготовки солдат и офицеров.
Василий Блюхер во время работы советником в Китае, 1925 год.
Китай тоже не надеялся на мирное решение конфликта и спешно перебрасывал войска к границе и железной дороге. Он без труда создал несколько крупных группировок, превосходивших по численности силы ОДВА. Однако грозной силой китайские войска выглядели только на бумаге. Значительная часть подразделений, которые подчинялись местным властям, имела низкую дисциплину, была плохо оснащена и обучена. Более или менее серьёзным противником для советских войск в грядущей кампании могли стать формирования, подчинявшиеся центральным властям. Конечно, уровень частей центрального подчинения был далёк от передовых армий того времени, но по крайней мере они напоминали регулярные войска, чего нельзя было сказать о провинциальных отрядах, больше похожих на вооружённые банды.
Первый удар
Весь август и сентябрь 1929 года китайские военные и отряды белоэмигрантов не давали покоя советским заставам. Практически каждый день пограничникам приходилось вступать в бой с противником, обстреливавшим сопредельную территорию, и отгонять его от границы. В октябре Москва решила, что пора перестать смиренно смотреть на формирование трёх крупных китайских группировок в приграничье. На Дальний Восток ушёл приказ о начале наступательной операции.
В качестве первой цели командование Красной армии выбрало город Лахасу, расположенный на берегу реки Сунгари, притока Амура. Там находилась база китайской речной флотилии, корабли которой регулярно участвовали в провокациях и обстреливали позиции советских пограничников.
Общий ход боевых действий.
Ранним утром 12 октября советские аэропланы атаковали вражеские канонерские лодки и береговые укрепления. Гарнизон города тут же занял прекрасно подготовленные к обороне позиции и сразу попал под артиллерийский обстрел советской Дальневосточной флотилии, корабли которой ночью заняли позиции на рейде.
К 9 часам моряки превратили позиции неприятеля в перепаханную землю. На берег высадился десант, состоявший из двух стрелковых полков. Длительный обстрел не смог полностью сломить боевой дух противника: немало китайцев бежало с поля боя, но отдельные подразделения встретили десантников ожесточённым сопротивлением и время от времени даже пытались контратаковать. Однако остановить продвижение красноармейцев у них не вышло. Дальневосточная флотилия активно помогала десантникам огнём и подавляла очаги сопротивления, во многом упростив жизнь пехоте. Спустя несколько часов боёв Лахасу был окружён и после непродолжительного штурма оказался в руках Красной армии.
Вражеская флотилия потеряла свою базу, но многие китайские подразделения смогли избежать разгрома и отступили на север, к городу Фугдин, прикрывавшему дорогу на Харбин. В конце октября советские войска начали наступление на оставшиеся силы противника. Несколько дней тральщики прокладывали путь для основных сил, обезвреживая установленные китайцами мины, а самолёты 68-го авиаотряда выявляли позиции противника. Утром 31 октября советская авиация и корабли Дальневосточной флотилии ударили по китайским войскам, после чего с пароходов и барж высадился десант. Подразделения 2-й Приамурской стрелковой дивизии быстро сломили вражеское сопротивление и взяли город в кольцо. Вечером бои перекинулись на улицы Фугдина, а уже к утру китайские войска были полностью разбиты.
Китайские военнослужащие.
Направление главного удара
Первая наступательная операция Красной армии завершилась успехом, но ситуация на границе спокойнее не становилась. Китай направил свежие силы и остатки формирований, сохранивших после Лахасу и Фугдина боеспособность, в район озера Ханка. Оттуда они с лёгкостью могли ударить по советской границе и перерезать железнодорожное сообщение с Владивостоком. Однако советское командование вовремя обратило внимание на возникшую угрозу. 17 ноября подразделения 1-й стрелковой Тихоокеанской дивизии и 9-й кавалерийской бригады при активной поддержке авиации начали стремительное наступление и к концу дня разгромили белокитайцев — именно так в советских штабных документах именовался противник.
В это же время на другом конце КВЖД началась операция, сыгравшая ключевую роль в развитии конфликта. Командование Особой Дальневосточной армии решило ударить по основным силам неприятеля, представлявшим собой наиболее боеспособные подразделения. Они были сосредоточены в районе городов Чжалайнор и Маньчжурия (последний населённый пункт носил то же название, что и весь регион).
Наступление Красной армии на Маньчжурию и Чжалайнор
17 ноября три стрелковые дивизии и кавалерийская бригада в предрассветной мгле двинулись в сторону вражеских позиций. Наступление началось удачно. Подразделения Красной армии без труда продвигались по китайской территории, даже не встречая противника. Через несколько часов ситуация кардинально изменилась: на подступах к китайским городам советские войска наткнулись на вражеские линии укреплений. Чтобы выбить китайских солдат с позиций под Чжалайнором, вместе с пехотой в атаку пошли девять танков МС-1 — это было первое применение советских танков в боевых условиях. Один из командиров Красной армии в своих мемуарах так описывал дебют грозных машин:
«Взводы уже изготовились для атаки, когда у нас в тылу послышался шум двигателей, и вскоре из-за сопки вынырнули два наших танка МС-1. Я жестом приказал им остановиться. Командиры танков доложили, что отстали от своего подразделения и не знают, что делать. Я распорядился поддержать атаку роты и указал задачи. Заметил, что бойцы мои заметно повеселели. С танками идти на врага вернее (…) Поддерживаемые танками, ведущими огонь с коротких остановок, стрелки почти без потерь ворвались на позиции китайцев и через вертикально расположенные дымоходы забросали гарнизоны дотов гранатами…».
Появление танковой роты сильно облегчило задачу красноармейцам, но не обратило противника в бегство. Пехотинцы видели танки впервые, а их командиры никогда не изучали взаимодействие царицы полей и новой техники. По этой причине первый блин вышел комом: к середине боя МС-1 начали действовать сами по себе и не оказывали существенной помощи стрелковым ротам, увязшим в атаке.
Танк МС-1.
Первый день боёв под Чжалайнором завершился достаточно скромно: красноармейцы окружили город и выбили китайских солдат с передовых позиций, но развить успех не смогли и упёрлись во вторую линию обороны.
За ночь советские войска провели работу над ошибками и новый день начали с новой атаки. На этот раз взаимодействию боевых машин и пехоты уделили куда больше внимания, и дела пошли гораздо лучше. Сокрушительный огонь артиллерии и уверенные действия танкистов помогли пехоте ворваться во вражеские окопы. Хотя китайские войска отчаянно сопротивлялись и, даже попав в окружение, сражались до последнего патрона, переломить ход боя было уже трудно.
Советский командир детально описал события, происходившие в тот день:
«К 15 часам мы заняли исходное положение для наступления на Чжалайнор. В 16 часов началась атака. Противник открыл сильный артиллерийский огонь, он пристрелял командный пункт и позиции нашей артиллерии. Едва мы приблизились к позициям белокитайцев, как попали под перекрёстный пулемётный огонь. Однако уже стемнело, и мы обошлись без потерь (…) Нас удивляло упорство, с которым дрались китайские солдаты. Лишь впоследствии выяснилось, что китайские офицеры запугали их выдумками о зверствах командиров и бойцов Красной Армии».
Во второй половине дня подразделения Красной армии сражались уже на улицах города. Китайские военачальники поняли, что бой почти проигран, а наиболее боеспособные формирования будут разбиты, поэтому решили попробовать спасти хотя бы часть своих войск. Подразделения, отказавшиеся сложить оружие, воспользовались брешью в окружении и вырвались из кольца. В погоню за прорвавшимися отрядами умчались кавалеристы и мобильные группы красноармейцев на грузовиках с пулемётами. Преследователи без труда нагнали китайцев, отступавших лишь на своих двоих, и быстро поставили точку в двухдневном сражении за Чжалайнор.
Военнослужащие бурят-монгольского дивизиона, принимавшего активное участие в Маньчжуро-Чжалайнорской операции.
В это же время громыхали орудия и свистели пули недалеко от Маньчжурии. Красная армия окружила город и начала преодолевать вражеские линии обороны. Китайские войска, защищавшие Маньчжурию, оказались ещё строптивее, чем их товарищи под Чжалайнором. Они не только сражались на своих позициях до последнего вдоха, но и пытались прорвать кольцо окружения. Первая попытка произошла уже после первых боёв, в ночь с 17 на 18 ноября, и имела катастрофические последствия для оборонявшихся: на поле боя остались лежать несколько сотен китайских солдат.
Тем временем разгром противника в районе Чжалайнора позволил ОДВА перебросить освободившиеся силы к последнему очагу китайского сопротивления.
19 ноября Красная армия усилила натиск, собираясь войти в Маньчжурию, и предложила оборонявшимся сложить оружие. Китайские войска не пожелали сдаваться и попытались вырваться из города после заката. Очередной прорыв закончился провалом, но противник не торопился отказываться от своих намерений. Той же ночью китайцы вновь попробовали отступить из окружённого города. На этот раз часть гарнизона смогла воспользоваться брешью, образовавшейся из-за перегруппировки советских войск перед штурмом, и выскочить из кольца. Однако далеко уйти китайским подразделениям не удалось: их быстро настигли и разбили советские кавалеристы.
С рассветом Красная армия продолжила наступление на Маньчжурию, но штурмовать город ей не пришлось: китайское командование согласилось начать переговоры. Остатки гарнизона подняли белый флаг.
Василий Иванович Чуйков, прославленный советский военачальник, а в 1929 году начальник штаба ОДВА, достаточно ярко описал происходившее в Маньчжурии после прекращения боёв:
«При подъезде к Маньчжурии было видно, как китайские солдаты и офицеры со всех сторон стекались к городу, а за ними двигались наши боевые порядки, не ведя огня. Когда же мы въехали в центр города, перед нами открылась ужасная картина грабежа. Двери и окна магазинов и торговых заведений высаживались прикладами, толпы мародёров старались проникнуть внутрь, из дверей и окон выскакивали солдаты, нагруженные всем, что попало в руки. Многие на военное обмундирование напяливали штатскую одежду, другие сбрасывали с себя военную и одевали штатскую. Трудно передать ту картину, которая творилась в городе Маньчжурия 20 ноября 1929 г. Когда-то покорённые города отдавались на разграбление завоевателям. Мы же видели, как город грабили не завоеватели, а оборонявшие его войска. Не доезжая до японского консульства, наша машина попала в затор, её движению мешали брошенные винтовки, гранаты и снаряды».
После разгрома крупнейшей группировки китайских войск единственное, что мог сделать Чан Кайши — это предложить мирные переговоры. 21 ноября представители двух стран впервые встретились для разрешения конфликта.
Красноармейцы с захваченными знамёнами.
Пока дипломаты обсуждали грядущий мирный договор, боевые действия продолжались. 26 ноября один из батальонов 106-го стрелкового полка погрузился на грузовики и начал наступление на город Хайлар, где занимали позиции две китайские бригады. Вслед за ним по железной дороге отправились основные силы. Через 14 часов передовые части Красной армии вошли в город, но противник оттуда уже бежал, поэтому главной заботой советских солдат стало проведение гуманитарных акций. И.И. Федюнинский, командир 6-й роты 106-го полка, позже вспоминал:
«В Хайларе мы увидели примерно ту же картину бесчинств белокитайских войск, что и в Маньчжурии. На улицах города и в пригородах — трупы зверски убитых железнодорожников, кучи брошенного награбленного имущества. Командование Забайкальской группы отдало приказ навести в Хайларе порядок, наладить снабжение населения водой, возвратить жителям награбленные китайскими солдатами ценности».
Наступление на Хайлар стало последним эпизодом конфликта. Боевые действия завершились. 22 декабря 1929 года представители Советского Союза и Китая подписали Хабаровский протокол, согласно которому стороны возвращались к договору 1924 года, а Китай отпускал всех задержанных работников КВЖД и восстанавливал их в должностях. 30 декабря из Советского Союза на железную дорогу прибыл новый руководитель, а уже через несколько недель на ней вновь можно было услышать стук колёс и гудки паровозов.
Награждение отличившихся в боях солдат и офицеров Особой Дальневосточной армии.
Уроки боёв на КВЖД
Боевые действия на Дальнем Востоке стали настоящим экзаменом для Красной армии, которая последний раз встречалась в бою с регулярными армиями других стран в годы Гражданской войны. Практически в каждом столкновении советские солдаты имели дело c противником, который серьёзно превосходил их по численности. Однако ход боевых действий показал, что сражения выигрывает не тот, кто способен обеспечить перевес в живой силе, а тот, кто обладает лучшим снабжением, связью и боевой подготовкой. С этим у китайцев всё было плохо: их войска испытывали катастрофические проблемы с уровнем дисциплины, качеством боеприпасов и снаряжения.
Справедливости ради, сложности со снабжением имели и советские войска. Личному составу не хватало тёплого обмундирования, а под конец боевых действий начались перебои с поставками топлива, приковавшие часть самолётов к земле. По-настоящему сильной стороной Красной армии оказалось регулярное и систематическое применение авиации. Во всех операциях Особая Дальневосточная армия активно использовала аэропланы Р-1 для разведки, связи и ударов по силам противника. Китайцы же применили авиацию лишь один раз: во время боёв за Маньчжурию их самолёт по ошибке сбросил на позиции советских войск сообщение о том, что на помощь обороняющимся идёт подкрепление.
Личный состав эскадрильи «Дальневосточный ультиматум».
Конфликт на КВЖД стал боевым крещением для советских танков МС-1 и позволил руководству РККА понять, как лучше всего использовать на поле боя относительно новый вид вооружения. В столкновениях участвовала одна рота, состоявшая из девяти машин. За всё время боёв два танка получили повреждения на поле брани, ещё пять МС-1 выбыли из строя по техническим причинам.
Попытка захвата железной дороги стоила китайцам почти 2000 человеческих жизней. Ещё 8000 военнослужащих предпочли сдаться в плен Красной армии. Советский Союз потерял 281 бойца.
После подписания Хабаровского договора в регионе воцарилось спокойствие. Продлилось оно недолго: уже через два года, в 1931 году, на территорию Маньчжурии вошли японские войска.
Источник: https://warspot.ru/21024-ekzamen-dlya-krasnoy-armii