- Значит так, тунеядцы, лодыри и бездельники, вечер этого тяжёлого дня будет для вас решающим. К нам на ужин заявится исключительно важный гость. От того, заключу ли я с ним новый важный контракт, зависит мое будущее, а значит и ваше будущее тоже. Либо мой бизнес расцветёт буйным цветом, и вы тогда продолжите вести паразитический образ жизни дальше. Или всех нас ждут трудные времена. Я знаю, вы не любите "трудные времена". Расслабились и разнежились. Так вот, мой совет. Напрягитесь на один этот вечер, зато потом будете расслабляться сколько душе угодно.
- Ради тебя, наша любимая хозяйка, мы готовы сделать, что угодно, хоть старушку топором, хоть поужинать пока непонятно с кем! - сказал я несколько пафосно, но вполне искренне. - А что, конкретно, надо делать?
- Оденьтесь как-то поприличнее. Но чтобы было модно и даже сексуально. Костик, ты будешь веселить, рассказывать свои байки и анекдоты. Если ты теперь писатель, то анекдоты-то должен уметь рассказывать? А ты, Маруська, смейся, но только в нужных моментах, а не всегда, как обычно. Понятно?
- Понятно, - тихо ответила Маруська и почему-то рассмеялась.
- Вот тут еще что. Ходят слухи, что он довольно странный человек и сексуальность у него слишком высокая для его возраста. Понимаете, к чему это я? Если ему в голову придут какие-то странные желания, то не советую строить из себя девственницу. Ведите себя с достоинством и гордостью, но и отказывать ему не надо. Понимаешь, Маруся?
- Розумию, - ответила Маруська и густо покраснела.
- Вот еще, что важно. Костик, кажется, у него ориентация, как бы это сказать? Универсальная. Поэтому, не надо шутить на эти темы. И пока не ясно, кому из вас придётся поработать. Готовьтесь оба, на всякий случай.
...
Пришла Маруська, вся помятая и усталая.
Я знал, что есть отличный способ заглушить голос совести. Надо просто наброситься с претензиями на того, кого ты подставил. Помогает!
- Предательница! - презрительно сказал я Маруси. - Как ты могла изменить мне и всей нашей славной семье с этим трухлявым пнём! Стыдно!
- Во-первых, я никому не изменяла, - устало ответила Маруська, смотря на меня ясными честными глазами. - Во-вторых, дедушка теперь тебя хочет. Ваш выход, товарищ Константин!
- Врёшь! - я аж побледнел от возмущения, - не может такого быть!
- Да ты не волнуйся, - сказала Маруська. - Он совсем не агрессивный, даже наоборот. Как только я зашла к нему, он сразу попытался снять с меня трусы. Я инстинктивно ударила его несильно ладошкой по щеке. Так уж нас обучали в институте благородных девиц. Он закричал, что так дело не пойдёт, бить надо сильнее. Ну, я начала бить его поочередно двумя руками из-за всех сил. Наверное, раз сто ударила. Все руки отбила. Только он все равно остался недовольный. Говорит, не может кончить по причине слабых ударов. Приказал тебя вызвать. Ты возьми боксерские перчатки, чтобы руки не повредить. И бей со всей силы, не бойся. Ему это только на пользу будет, точно говорю.
Я послушался Марусю и на свидание со старичком пошёл уже с надетыми боксёрскими перчатками.
Вид старичка меня поразил. Всё его лицо было в синяках и порезах, из которых сочилась кровь.
- Что это с Вами, - воскликнул я в полном изумлении, - у Вас же всё лицо в крови! Вам этого мало что ли!
- Да эта Маруся ваша - полная дура, - разочаровано махнул рукой старичок и медленно пошёл мне навстречу, - бьёт слабо, никакого удовольствия. Да ещё царапается, как кошка! А вот ты, молодец! Сообразил, что надо боксерские перчатки надеть. Ну-ка, попробуем!
И Генрих вдруг резким движением сдёрнул с меня спортивные штаны вместе с трусами, оголив причинные места.
- Ах, ты, сволочь! - закричал я и ударил его левой рукой по носу, затем правой рукой в корпус.
- Правильно, правильно! - кричал в ответ Генрих. - Главное теперь, трусы не надевай! Бей, не останавливайся! Левой, правой, левой, правой! Как тебя в армии учили! Левой, левой! В живот бей, в живот! Там у меня бабочки зашевелились, чёрт чтоб их побрал! Убей бабочку! Убей бабочку!
Наконец, я послал упёртого Генриха в нокаут, вероятно, перекалечив всех его бабочек. По инерции я ещё слегка попинал Генриха ногами, затем, наконец, успокоился.
Немного отдышавшись, я натянул трусы, затем штаны и пошёл в столовую, где в томительном ожидании сидели Люба и Маруся.
- Вызывайте срочно доктора, - устало объявил я. - Случилось большое несчастие. Генрих Генрихович упал.
