Тату-индустрия — капиталистическая эксплуатация отчуждения
Когда молодой человек заходит в тату-салон и говорит «я хочу выразить свою индивидуальность», он произносит чистейшую идеологическую формулу позднего капитализма. Он буквально платит за то, чтобы стать товаром. И это гениально.
Производство отчуждения как базовый продукт капитализма
Маркс, конечно, знал, что капитализм производит отчуждение — рабочий отчуждён от продукта своего труда, и так далее, и так далее. Но Маркс недооценил изворотливость капитала. Современный капитализм более эффективно отчуждает нас от собственного тела.
Тело больше не является твоим в простом онтологическом смысле. Оно становится твоим главным активом — на рынке внимания, на рынке сексуальных отношений, на рынке труда. Ты должен инвестировать в своё тело, оптимизировать его, повышать его капитализацию. Тело превращается в вечный проект, в стартап, который никогда не достигнет IPO.
И здесь обнаруживается фундаментальный парадокс. Чем больше ты работаешь над своим телом, чем больше ты его «улучшаешь», тем больше оно перестаёт быть твоим. Оно становится функцией внешнего взгляда, объектом для Большого Другого. Ты смотришь на себя в зеркало глазами потенциального работодателя, сексуального партнёра, подписчика в социальных сетях.
Монетизация отчуждения
И тут капитализм совершает свой мастерский трюк. Он не просто производит отчуждение. Он продаёт тебе лекарство от отчуждения, которое само является отчуждением.
Тату-индустрия — это идеальный пример. Ты приходишь с ощущением, что твоё тело не совсем твоё, что тебе не хватает чего-то, что твоя идентичность неполна. Это классический лакановский manque-à-être, нехватка бытия. И индустрия предлагает тебе решение: заплати, и получишь знак идентичности.
Но фокус в том что ты покупаешь означающее без означаемого. Ты приобретаешь знак идентичности, но не саму идентичность. Это как купить упаковку от счастья, думая, что внутри счастье. Пустая упаковка — и есть весь продукт.
Лакан говорил, что желание — это всегда желание Другого. Когда ты набиваешь татуировку «для себя», ты делаешь это для символического Другого, для воображаемого взгляда, который должен прочитать этот знак и подтвердить твою идентичность. Проблема в том, что этот Другой — так же пуст, как и знак, который ты ему демонстрируешь.
Почему одной татуировки никогда не достаточно
И тут включается механизм повторных. Человек делает первую татуировку. Проходит время. Обещанная полнота идентичности не наступает. Нехватка никуда не исчезает. Что делает субъект.
Признать, что его обманули? Это требует определённого мужества, определённой способности к символической кастрации, принятия фундаментальной невозможности. Большинство на это не способны.
И они включают другую стратегию. Субъект говорит себе: значит, мне нужна ещё одна татуировка. Более значимая. Более настоящая. И ещё одна. И ещё. Каждая новая татуировка — это попытка доказать, что предыдущие имели смысл. Если я остановлюсь, я признаю, что всё это было напрасно. Значит, я продолжаю.
Это чистейший пример того, что Фрейд называл Wiederholungszwang — навязчивым повторением. Субъект повторяет травматический опыт в надежде на другой исход. Но исход всегда один и тот же. Потому что структура желания гарантирует, что объект никогда не совпадёт с тем, что обещано.
Рекламная кампания
Чем больше субъект вложил в татуировки — денег, боли, символического капитала — тем яростнее он будет защищать саму идею татуировок. Это не просто рационализация. Это тотальная мобилизация психических защит.
Любая критика татуировок воспринимается как нападение на самоё ядро субъектности. «Это мой выбор», «это моё тело», «ты не понимаешь» — все эти формулы являются симптомами того, что затронута болевая точка. Субъект защищает не татуировки. Он защищает огромные инвестиции — психические и материальные — которые он сделал в эту систему.
Защищая татуировки, субъект превращается в бесплатного рекламного агента индустрии, вкалывая на капитализацию индустрии. Он становится ходячим билбордом, демонстрирующим, что за этим фантиком есть содержание. Его энтузиазм убеждает других совершить ту же покупку. Капитал превращает жертву в соучастника.
Это, кстати, логика многоуровневого маркетинга, сетевых пирамид. Тот, кто уже вложился, должен привлечь других, чтобы подтвердить ценность своего вложения. Татуированное тело — это такой же рекрутинговый инструмент.
Об истинном сопротивлении
Возможно ли сопротивление. Я считаю что — да, но не там, где его обычно ищут.
Некоторые наивно полагают, что отказ от татуировок — это сопротивление. Ничего подобного. Капитализм прекрасно монетизирует и «натуральность», и «аутентичность», и «минимализм». Чистое тело сегодня — это такой же товар, как и покрытое чернилами.
Единственная подлинная форма сопротивления — это разоблачение самого механизма. Не врать. Не делать вид, что обмен работает. Высвечивать процесс превращения нехватки в товар, отчуждения в продажу или покупку.
Когда кто-то говорит «татуировки помогают мне выразить себя», единственный этический ответ — объяснить, что нет никакого «себя», которое можно было бы выразить с помощью товара. Что сама эта идея — что идентичность можно купить, нарисовать, набить — является идеологическим продуктом капитализма. Что нехватка, которую он пытается заполнить, является структурной и незаполняемой.
Это не означает, что нехватка — это плохо. Напротив. Принятие нехватки, принятие того, что Лакан называл символической кастрацией, — это единственный путь к тому, что можно назвать психической зрелостью. Перестать бегать за объектами, обещающими полноту. Признать, что полноты не будет. И именно в этом признании обнаружить странную свободу.
