Все знают, что с 30 апреля по 1 мая –Вальпургиева ночь. Поэтому – немного о женщинах.
У нас с женой есть договорённость – когда ко мне приходят друзья, она всеми силами изображает покорную рабыню своего Господина, а когда подруги приходят к ней, я – просто образцовый подкаблучник.
Так вот, пришли к ней коллеги по работе (училки), я, естественно, расставляю, подливаю, меняю и добавляю. Их восемь, я один на всех. Разумеется, девушки постепенно хорошенько так нарезались, сначала обсуждали школьные проблемы, потом плавно дошло до: «Все мужики сво…», причём почему-то взорами ко мне.
В один момент я не выдержал напора и в шутку (в шутку!) процитировал какого-то средневекового мракобеса-монаха из «Молота ведьм»: «Женщина – сосуд мерзости. Тело её зловонно, дыхание нечисто, и т.д.» И тут, одна из девушек, в запале так: «А кто виноват, КТО ВИНОВАТ, что мы сосём мерзости?!» - и заплакала.
«Кхххпль». Холодный вязкий гель змеевидной струйкой плюхнулся на живот. Врач перевернула пластиковую бутыль и прихлопнула отверстие крышкой. «Медиагель средней вязкости» — успела прочитать этикетку Лена до того, как врач отложила бутыль в сторону и, обмотав провод вокруг руки, вдавила в лужу геля датчик. От властного прикосновения Лена вздрогнула и напряглась.
— Расслабьтесь, — строго приказала доктор и, надавив сильнее, заюлила по животу прибором.
— А это не вредно? — на всякий случай спросила Лена, прекрасно зная ответ.
— Нет, — беззлобно ответила врач и уткнулась круглыми очками в монитор.
Вскинув глаза, Лена попыталась рассмотреть чёрно-белое изображение на мониторе. Там что-то плавало и булькало, подсвеченное конусообразной вспышкой. Картинка мельтешила и напоминала морское дно. Лена всматривалась в монитор, и фантазия рисовала знойное лето, солнце и волны южных морей. На какое-то мгновение ей даже почудился пропитанный солью и прокрашенный ультрамарином запах ветра. Белый, как облако, парусник носом резал воду, а на корме две тени с абсолютной ясностью махали ей рукой. Лена опустила глаза. Две тени. Двое мужчин в её жизни. Ей придётся распрощаться с обоими. Она так решила. Такова цена. Такова жертва.
Счастье материнства. Разве таким она его представляла? Разве такого хотела? Может ли самопожертвование приносить счастье? Должно ли?
Как же по-дурацки всё получилось. Раньше ей казалось, что она никогда не умрёт, потому что любит. Потом, что умрёт, потому что любит. Эта зависимость от любви… Потребность в ней… Камера останавливается. Вокруг тьма. И душа в этом невидимом человеческому глазу мире вынуждена остановиться. И дать проглотить себя.
Лена услышала лёгкий скрежет и открыла глаза. В этот момент боковым зрением, самым что ни на есть краешком глаза, она вдруг увидела насупившееся лицо докторши. Та щёлкала «мышкой», потом стучала по клавишам, снова давила датчиком, опять щёлкала. Что-то нервное было в её движениях. Нервное и недовольное. Лена почувствовала внутри волнительное трепыхание надвигающегося страха и беспокойный стучащийся в мозг сигнал: что-то не так.
Монитор стоял к ней боковой стенкой. Врач попросту его отвернула. Зачем? Почему? Чтобы лучше разглядеть? Или, чтобы скрыть то, что там было?
— Можете одеваться. — Докторша выключила прибор и, пересев к письменному столу, принялась заполнять бланк обследования. Она писала быстро и, как казалось, нервно.
— Что-то не так? — осторожно спросила Лена, застёгивая джинсы. Руки тряслись, и пуговица никак не хотела пролазить в отверстие петли.
Доктор размашисто расписалась на листе и стукнула небольшой круглой печатью.
— Всё скажет ваш врач. — Вложив лист, протянула карточку.
Лена попрощалась и вышла из кабинета.
Какой же узкий и бесконечно длинный коридор. И тёмный, словно тоннель. Она шла по нему до лестницы целую вечность.
Выйдя на площадку, остановилась, раскрыла карту и вытащила лист обследования. Пробежала глазами. Перевернула. В самом низу, над подписью и печатью, в графе «Заключение» удивительно отчётливо, совершенно не в стиле врачей, правильным, ровным, удобочитаемым почерком было написано… «Замершая беременность».
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
Готов принять аналогичную Машу в свою семью, дано: 33 годика, живу в хате в ипотеку, холост, детей нет, женат не был, за любой кипишь кроме голодовки, 130 кг живого веса, 180 рост, бородат, волосат, люблю ездить за город и закапывать трупы отдыхать на природе, г. Челябинск Периодически сажусь на диету, но она не выдерживает)
зы. для лиги душнил да, жирный, душный, неокольцованный, а минусы будут?)
Недавно в библиотеке, просматривая книгу о Москве, обратила внимание на следующую цитату: «Со скукой и сонливостью поехал к Рюминым, и вдруг окатило меня. П.Щ. Прелесть. Свежее этого не было давно». Написал это Толстой Лев Николаевич
Л.Н.Толстой. Источник: Интернет
П.Щ. - это княжна Прасковья Щербатова, дочь князя Сергея Александровича Щербатова (1804—1872) от его брака с княжной Прасковьей Борисовной Святополк-Четвертинской (1818—1899), которую с легкой руки В.А. Жуковского в свете называли Психеей Борисовной. По линии матери Прасковья Сергеевна была внучатой племянницей Марии Нарышкиной, фаворитки Александра I. Именно княжна Прасковья Сергеевна стала прототипом Кити Щербацкой из «Анны Карениной».
Неизвестный художник. Портрет графини П. С. Уваровой, урожденной княжны Щербатовой. 1860-е гг. Источник: Интернет
Детские годы Прасковьи, ее братьев и сестер прошли в малороссийских усадьбах Щербатовых Терны и Бобрик (ныне Сумская область). В семье было 9 детей (6 сыновей и 3 дочери), из которых только двое (Николай и Мария) родились после переезда в Москву, где для детей наняли прекрасных учителей, кроме того, старшие дети получили возможность выезжать в свет и учиться искусству светского общения.
В год коронации Александра II (1856) для Прасковьи Сергеевны начался ее первый светский сезон. Она начала выезжать. Об этом времени она вспоминала: «Сезон был блестящий, балы повторялись неустанно и были часто посещаемы молодыми великими князьями Николаем и Михаилом Николаевичами, которые придавали им своей веселостью большое оживление. Стали возвращаться из ссылки декабристы и сделались любимыми гостями всей нашей знати; держались они приветливо и просто и видимо радовались тому, что их молодежь, родившаяся в Сибири, была ласково принята нами. Появился среди наших кавалеров и граф Лев Николаевич Толстой, вернувшийся с Кавказа и уже создавший свое «Детство» и «Отрочество» и роман «Казаки». Он усердно танцевал, знакомился, ухаживал, носился сам с собой и искал везде и во всех, по собственному признанию, героев и героинь для будущих своих произведений. Много мазурок просидела я с ним, спорила без конца о его героях и героинях, о суете мирской, о призвании человека, о соблазнах, вносимых в народные массы нашею роскошью и балами, и… остаюсь при своем мнении, что у него на чердаке уже и тогда не все было в порядке».
В неполных 18 лет, Прасковья Сергеевна вышла замуж за известного русского археолога Алексея Cергеевича Уварова, который был старше её на 15 лет.
Портрет графа А. С. Уварова. Источник: Интернет
Прасковья Сергеевна вспоминала впоследствии: «Граф говорил, что он гораздо старше меня, не любит свет, занят наукой и боится, что его привычки и жизнь могут показаться трудными и скучными молодой девушке, как я. Я откровенно ответила, что его полюбила за то, что он серьезнее других, что я обещаю быть ему не только хорошей женой, но, если он позволит, то и помощницей».
На два года молодые уезжают в Европу – в свадебное путешествие, где на свет появляется их первенец. В Париже Алексей Сергеевич сделал изысканный подарок своей жене — он заказал известному французскому селекционеру Жаку Жюльену Марготтену вывести новый сорт чайной розы, который бы назывался "Графиня Уварова".
После возвращения из Европы они поселились в родовом имении Уваровых в селе Поречье Звенигородского уезда Московской губернии. Прасковья Сергеевна и Алексей Сергеевич родили и воспитали шестерых детей, занимались не только археологией, но и благотворительностью, их имения были образцовыми, а из их частной школы в Поречье выпускники поступали в государственные учебные учреждения.
После смерти супруга в 1884 году Прасковья Сергеевна, человек твёрдый и целеустрёмленный, при поддержке многочисленной исторической общественности была избрана 14 января 1885 года почётным членом Московского археологического общества, а через три месяца – председателем оного.
Константин Маковский. "Портрет П.С. Уваровой". 1882 г. Источник: Интернет
Прасковья Сергеевна с увлечением служила делу русской науки, вела обширную переписку с ведущими учёными и общественными деятелями страны и всего мира. Она возглавила Комиссию общества по сохранению древних памятников, ездила по городам для натурного обследования, вместе с членами комиссии составляла специальную схему, по которой предлагала произвести опись существовавших древних памятников.
Графиня удостоилась чести стать почетным членом Императорской Академии наук в 1895 году, была избрана профессором в Дерптском, Харьковском, Казанском, Московском университетах и Петербургском археологическом институте, писала книги, поддерживала многие научные начинания. Прасковья Сергеевна - первая русская женщина, получившая звание почетного академика.
В преклонных годах графиня значительную часть времени проводила в своем имении Красная горка в Карачарово, близ Мурома.
В 1917 году, после Октябрьской революции, выехала в Ессентуки, где работала над завершением своего многолетнего труда «Описание миниатюр грузинских Евангелий XV и XVI веков». В 1918 году поселилась в Майкопе, где проводила археологическое обследование окрестностей, зарабатывая на жизнь преподаванием иностранных языков.
В феврале 1919 года вместе с семьей эвакуирована из Новороссийска на корабле «Св. Николай», эмигрировав в Королевство сербов, хорватов и словенцев, где и скончалась 30 июня 1924 года в городе Добрна (ныне Словения).
Есть у меня одна подруга, назовём её Маша, которой отчаянно не везёт с мужиками. Вот прямо с самого начала её женской карьеры.
Её первая любовь был душевным и чутким: с ним и поговорить, и помолчать. Цветы дарил, на море возил — и Машу, и Машину маму. Мама в нём чего только не чаяла, ещё немного, к стене б гвоздями прибила, лишь бы не ушёл.
И вот пригласил он как-то Машу на ужин. Да так торжественно пригласил, что Маша вся расплескалась — в животе бабочки, в голове фейерверки. Мол, «ну вот и всё, я замужем теперь». Пришла на ужин, а там свечи, музыка, вино.. и Иван, любовь всей его жизни (не всей, как потом оказалось, но это другая история).
Второй был мачо: фигура атлета, манеры лорда. Ухаживал красиво, подарками заваливал её и, опять же, маму. Но оказался маниакально ревнив и деспотичен. Сначала запретил общаться с друзьями мужеского полу, а когда мужики вокруг кончились, приревновал к подруге и спустил ту с лестницы.
Маша от него сбежала, а он с горя запил, да так, что она полгода потом пряталась. Оказывается, он много лет был в завязке, потому как по пьянке у него крышку совсем взрывало. И он пару раз пытался Машу поймать и насильно «простить».
Третий.. Этот все искал, где потеплее — в основном почему-то у Машиных подруг. И нашёл. Перевёз туда свои вещи, немного Машиной мебели, посуды, украшений (так, по мелочи — на калым). И стиральную машинку. Так у Маши стало на одну подругу меньше и на одного ребёнка больше.
Потом был альфа-самец — эрудит и остроумец. У них было бурно и страстно — до стертых коленок: встречи в отелях, секс в странных местах. Но он оказался женат, с тремя детьми и четвёртым на подходе.
В общем, разочаровалась Маша в соотечественниках и решила расширить диапазон поиска. Последовала череда заморских султанов да королевичей. Но и тут не сложилось — слишком дорого, далеко и нестабильно. А Маша как-никак уже «заматерела» и не могла позволить себе таких легкомыслий.
Решила Маша, что личная жизнь не про неё и перестала искать. Записалась на сальсу, начала учить китайский, каждый вечер делать с сыном уроки и варить супы.
И вот однажды у Маши закончилась соль. Она метнулась в ближайший магазин, но прямо на пороге поскользнулась и упала. Валяется там, грязная и вся в позоре, встать не может — ногу подвернула. И тут Он. Поднял на руки, довез до дома, сгонял за солью. И остался.
Я вот сколько ни падала, принца себе так и не наваляла. Видимо, застрял в пути. Но, как говаривал Черчилль, «успех — это умение двигаться от неудачи к неудаче, не теряя энтузиазма». Что ж, подожду)
Всегда был хотел быть особенным, ни на кого не похожим, жить своей жизнью. Не хотел бегать за бабами, унижаться, одному было хорошо. На работе познакомился с девушкой, год общались, я все думал, сближаться с ней или нет, но так получилось, что сблизился и теперь у меня есть жена и ребенок. Все чем я раньше занимался, осталось в прошлом (бухло, отвязная езда на машине, порой в подпитии, слушание музыки и пение дома, общение на форумах про политику и прочее, чтение разных книг, интеллектуальное развитие).
Вот думаю, стоило ли связывать с женским полом, становиться таким как все, или нужно было остаться вечным одиночкой, девственником, но быть целостной и независимой личностью и идти своим путем? может не дожил бы до сегодняшних 36 лет, но не изменил бы своим принципам. В жизни к сожалению не бывает сослагательного наклонения, мы живем так, как живем, и в прошлом , а может и в будущем уже ничего не изменить. Буду доживать свой век как обычный среднестатистический совершенно обыкновенный человек.
Выспаться, провести генеральную уборку, посмотреть все новые сериалы и позаниматься спортом. Потом расстроиться, что время прошло зря. Есть альтернатива: сесть за руль и махнуть в путешествие. Как минимум, его вы всегда будете вспоминать с улыбкой. Собрали несколько нестандартных маршрутов.