Англичане любят придумывать новые слова и сочинять несуществующие языки. Сэр Томас Мор, например, обогатил множество языков словом "утопия", а профессор Толкиен создал эльфийский язык.
Автор "Гулливера" Джонатан Свифт придерживался тех же привычек.
Для каждого нового путешествия своего героя он придумывал новые имена, термины и географические названия - и вот уже много столетий несчастные читатели вынуждены ломать язык обо всех этих Бробдингнаг, Глаббдобдриб, Лорбрулгруд, Бальнибарби и Глюмдальклич.
Мой личный топ возглавляет название расы разумных лошадей - гуигнгнмы. По-русски еще туда-сюда, а вот при попытке воспроизвести английское написание можно завязать язык узлом - houyhnhnm.
Свифт был убежден, что это слово воспроизводит издаваемые лошадьми звуки, хотя все приличные люди еще с детского садика знают, что лошадки говорят "и-го-го".
В общем, со словообразованием у автора "Гулливера" как-то не ахти получалось, но два термина ему явно удались.
Первое слово - "еху" или "йеху" - так в разных переводах называются отвратительные создания из страны лошадей, донельзя похожие на человека.
Слово это настолько впечатлило студентов Стэнфордского университета Джерри Янга и Дэвида Файло, что они назвали так собственную компьютерную разработку. Шалость удалась, и поисковая система Yahoo одно время была второй по популярности в мире.
Но главный вклад создателя Гулливера в мировую культуру - это придуманное им слово "лилипут". В значении "маленький человек" оно вошло во множество мировых языков, в том числе и в русский.
Занятно, что русские, по своей всегдашней привычке, все переделали под себя. Потому что в оригинале "Лилипут" (Lilliput) — это название самой страны, а ее обитатели именуются "лилипутийцы" или "лилипутяне" — (Lilliputians).
Факт седьмой. Гулливер и Перельман.
Как я уже говорил, всю ту лютую дичь, которую он сочинял, автор "Гулливера" старался облечь в максимально правдоподобную форму. Именно поэтому, придумывая путешествия в страну лилипутов и великанов, он использовал привычное каждому англичанину соотношение фута и дюйма - 1 к 12.
Лилипуты в его книге ровно в 12 раз меньше обычных людей, а великаны - ровно в 12 раз больше. Взяв это соотношение за основу, автор, ради большего правдоподобия, изрядно заморочился и подогнал под него все события в романе, подсчитав, например, сколько лилипутских тюфяков понадобилось для того, чтобы сделать матрас Гулливеру.
Причем сделал это все настолько скрупулезно, что наш великий советский популяризатор науки Яков Перельман в своих книгах "Занимательная физика", "Занимательная геометрия", "Занимательная механика" и т.п., опираясь на текст романа и отталкиваясь от соотношения «1 к 12», придумал массу задач и примеров.
Приведу только одну задачку под названием "Кольцо великанов".
"В числе предметов, вывезенных Гулливером из страны великанов, было, говорит он, – «золотое кольцо, которое королева сама мне подарила, милостиво сняв его со своего мизинца и накинув мне через голову на шею, как ожерелье».
Возможно ли, чтобы колечко с мизинца хотя бы и великанши годилось Гулливеру как ожерелье? И сколько, примерно, должно было такое кольцо весить?".
Ответ:
"Поперечник мизинца человека нормальных размеров около 1/2 сантиметра. Умножив на 12, имеем для поперечника кольца великанши 1 1/2 x 12 = 18 сантиметров; кольцо с таким просветом имеет окружность – 18 x 3 1/7 = около 56 сантиметров. Это как раз достаточные размеры, чтобы возможно было просунуть через него голову нормальной величины (в чем легко убедиться, измерив бечевкой окружность своей головы в самом широком месте).
Что касается веса такого кольца, то, если обыкновенное колечко весит, скажем, один золотник, такого же фасона кольцо из страны великанов должно было весить 1728 золотников, т. е. немногим менее полупуда".
Факт восьмой. Гулливер и японский разоблачитель
Уже в наше время у Перельмана появились последователи. Японский физиолог Тошио Куроки, профессор Токийского университета и университета Гифу, в 2019 году выпустил исследование, в котором опроверг вот этот постулат в романе Свифта:
"Император постановил выдавать мне еду и питье в количестве достаточном для прокормления 1728 лилипутов. Спустя некоторое время я спросил у одного моего друга придворного, каким образом была установлена такая точная цифра. На это он ответил, что математики его величества, определив высоту моего роста при помощи квадранта и найдя, что высота эта находится в таком отношении к высоте лилипута, как двенадцать к единице, заключили, на основании сходства наших тел, что объем моего тела равен, по крайней мере, объему 1728 тел лилипутов, а, следовательно, оно требует во столько же раз больше пищи. Из этого читатель может составить понятие как о смышлености этого народа, так и о мудрой расчетливости великого его государя".
Японский ученый указал, что швейцарский физиолог Макс Кляйбер еще в 1932 году вывел соотношение Р~W3/4 , где Р – скорость метаболизма в состоянии покоя, а W — вес. И если принять скорость метаболизма самого Гулливера за единицу, то скорость метаболизма лилипутов и великанов равнялась 1/42 и 42 соответственно. Поэтому Гулливеру нужна была еда и питье не 1728, а всего лишь 42 лилипутов (сразу возникает вопрос - куда придворные снабженцы девали лишнюю еду?).
Кроме того, японский профессор очень ответственно подошел к изучению романа, и рассчитал также продолжительность жизни, частоту сердечных сокращений, давление и частоту дыхательных движений лилипутов и великанов - но этими формулами я вас уже грузить не буду.
Кто-то скажет - "упоролся на отличненько", а я отвечу - а чем самураю еще заняться? Господин Тошио Куроки - профессор-эмерит. Эмерит, если кто не в курсе, это ученый, преподаватель или священник, который в связи с преклонным возрастом освобожден от выполнения своих ежедневных служебных обязанностей.
Факт девятый. Гулливер и безумные ученые.
Во всем мире наибольшей популярностью пользуются первые два путешествия Гулливера - к лилипутам и великанам. И только в Японии просто обожают третью часть про летающий остров Лапута - достаточно вспомнить, например, замечательный фильм Хаяо Миядзаки.
Возможно потому, что в третьей книге с большим старанием оплеваны долбанутые ученые (служителей науки Свифт тоже не любил, а Ньютона - просто ненавидел).
Чем лапутянские исследователи только не занимаются! Извлекают солнечный свет из огурцов и строят дома, начиная с крыши, выводят голых овец, создают пряжу из паутины,
пашут землю свиньями, превращают дерьмо обратно в еду, создают порох изо льда и лечат больных, выдувая хворь с помощью мехов, вставленных в задницу.
А тамошние политики из враждующих партий, кстати, периодически обмениваются мозговыми полушариями, чтобы привести свой ум в равновесие.
Почитав про очередные законодательные инициативы наших избранников, категорически рекомендую перенять опыт.
Факт десятый. Лилипуты и коротышки.
Да, чуть не забыл. Коротышки из книг Николая Носова - Незнайка, Знайка, Пончик, Пилюлькин и прочие Фуксии и Селедочки были, как известно, «размером с небольшой огурец».
То есть примерно того же роста, что и свифтовские лилипуты.
Факт первый. Книжку про Гулливера написал мужик с отвратительным характером.
Мужика звали Джонатан Свифт, он был священником по профессии, писателем по роду занятий и троллем по призванию. Лучше всего у него получалось издеваться над людьми.
Приведу только один пример - будучи деканом собора св. Патрика в Дублине, однажды Свифт обратил внимание, что многие могилы в соборе пришли в плачевный вид. Тогда он написал потомкам обветшалых покойников и попросил денег на реставрацию могилы предка. И сразу предупредил - если кто затихарится, отмолчится и денег не даст, Свифт оплатит ремонт из своих, точнее, из денег прихода. Но в отместку напишет на надгробии, что потомки этого достойного человека - жадные скупердяи.
Все поржали, а зря - первая подобная надпись появилась на могиле одного из предков тогдашнего короля Великобритании - Георга II, который не только денег не дал, но даже на письмо не ответил.
Благодарные прихожане позже установили в соборе бюст Джонатана Свифта. Вот он. И содержится в порядке.
Факт второй. Как вы догадываетесь, Георг Второй Джонатана Свифта не любил. И папа его, Георг Первый, тоже писателя не любил. Но сделать с ним они ничего не могли. Ядовитого на язык публициста в свое время буквально выдавили обратно на малую родину, в Ирландию, в Дублин. И там случилось невероятное - не будучи ни ирландцем, ни даже католиком, Свифт умудрился стать национальным героем Ирландии. Исключительно благодаря своему острому языку.
Он включился в борьбу за права ирландцев и принялся писать невероятно смешные и невероятно обидные анонимки-пасквили, которые разлетались по всей стране. Один из этих памфлетов, "Письма суконщика" привел английское правительство в бешенство. Премьер-министр Уолпол назначил награду за раскрытие авторства - никто не рискнул сдать декана. Подумывали о его аресте, но полиция со скорбным лицом заявила, что для этого понадобится немалая армия - потому что поднимется вся Ирландия.
В итоге Лондон пошел на уступки, ирландцы ликовали и кричали: "Англичане, что с лицом?". А Свифту, как национальному герою, выделили личную охрану и его прибытие всюду встречали колокольным звоном.
Факт третий. Практически все свои сочинения Свифт выпускал анонимно - потому что еще и подписываться под таким неистовым глумлением было бы открытым вызовом правительству.
"Путешествия Гулливера" (а точнее - «Путешествия в некоторые отдалённые страны мира в четырёх частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей») - не исключение.
До сих пор не найдено никаких прямых доказательств, что эту книгу написал Свифт.
Рукопись была подброшена - одним прекрасным утром 1726 года знаменитый издатель Бенджамин Мотт обнаружил ее на крыльце своего издательства. Гонорары автор всегда получал через посредника - «кузена мистера Гулливера Ричарда Симпсона» - и посредник никогда не раскрывал имени автора. При жизни Свифта на титульном листе книги, где всегда помещается портрет автора, изображался вовсе не Свифт, а... сам Лемюэль Гулливер.
Наконец, Свифт никогда ни в одном тексте не назвал себя автором напрямую, обычно он писал что-нибудь вроде: "Если бы я писал "Путешествия Гулливера", я бы..." или "Мне кажется, автор "Путешествий Гулливера" имел в виду, что...".
Хотя, конечно, это был секрет Полишинеля в чистом виде - вся Англия от мала до велика прекрасно знала, кто был автором этого бестселлера.
Факт четвертый. «Путешествия в некоторые отдалённые страны мира в четырёх частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей» сразу же стали одним из самых успешных бестселлеров своего времени.
Первое издание книги, в котором были только путешествия в страну лилипутов и в страну великанов (еще две части автор написал позже) вышло в октябре 1726 года. Первый тираж смело с прилавков как пылесосом.
За два месяца, оставшиеся до конца года, книгу переиздавали трижды.
Факт пятый. Разумеется, роман, написанный лучшим троллем Великобритании, представляет собой глумливое издевательство над всем, что только приходило в голову автору.
Не все, например, знают, что "Путешествие Гулливера" - это пародия на Даниэля Дефо. Во время выхода книги вся Англия зачитывалась романами о путешественниках, мореплавателях и тому подобное, они были на пике моды. Главным и самым популярным романом из этой серии был, разумеется, "Робинзон Крузо". Вот его и пародировал Свифт.
Эти двое вообще не любили друг друга. Как-то Свифт назвал Дефо «тщеславным, сентенциозным и демагогическим плутом, который положительно невыносим». В ответ автор "Робинзона" объяснил всем, что Свифт – «циничная, грубая личность, фурия, публичный ругатель, негодяй, носильщик, извозчик...».
Сейчас объясню, почему.
Дело в том, что Дефо писал что-нибудь вроде "мы двигались на зюйд-зюйд-вест и свинцовые волны били в левую скулу корабля" на серьезных щах, а автор Гулливера над этим пафосом тонко глумился, и оттого было вдвойне обиднее.
Свифт в своей книге нес какую-то невероятную, лютейшую дичь, но оформлял ее максимально правдоподобно, по всем правилам подобных романов - постоянно вставлял широту, долготу и прочие географические привязки, периодически бубнил про даты прибытия и отплытия, грузил всех скрупулезным перечислением снаряжения корабля - в общем, делал все, что любят читатели подобных романов.
Но при этом у всех знающих людей глаза вылезали из орбит, потому что основой этого антуража был какой-то запредельный бред.
Чтобы было понятно, о чем я, процитирую отрывок из повести Владислава Крапивина "Тень Каравеллы".
А потом Павлик принес «Приключения Гулливера».
Книжка начиналась словами, похожими на строчку из песни: «Трехмачтовый бриг «Антилопа» уходил в Южный океан…»
Мне показалось, что ласковый ветер пошевелил волосы и приподнял листы книги – вот какие это были слова.
Но Павлик оборвал чтение.
– Что за чушь? – сказал он серьезно, даже встревоженно.
– Что? – не понял я.
– Не бывает же трехмачтовых бригов…
Для меня эта наука была как темная ночь.
– Почему?
Несколько секунд он смотрел на меня молча, потом, видно, понял, что разговаривать со мной об этом бесполезно. Сердито и негромко сказал:
– Вот потому… Кончается на «у».
– Раз написано, значит, бывают, – заметил я.
Тогда он взорвался:
– «Написано»! Если он трехмачтовый с прямыми парусами, значит, он фрегат, а не бриг!
– А если не с прямыми?
– Не с прямыми бриги не бывают, ясно? Они всегда с прямыми, всегда двухмачтовые! Вот!
– Ну ладно. Давай читать, – нетерпеливо потребовал я.
Павлик помолчал немного и вдруг сказал:
– Не буду.
– Ну, Павлик! – взмолился я.
– Не буду, – спокойно и твердо повторил он. – Если с первого слова вранье начинается, дальше, значит, совсем…
Павлик был умный ребенок. Дальше действительно было "совсем". Но об этом - в следующей главе.
Всем нам знаком сюжет "Гулливера" из мультфильмов или хотя бы детских книжек, и то лишь в кратком содержании и цензурированной версии. Не говоря уже о том, что у первоисточника даже название в адаптациях и переводах изрядно сократили! На самом деле, в оригинале произведение называется "Путешествие в несколько отдаленных стран мира. В четырех частях. Лемюэль Гулливер, сначала хирург, а затем капитан нескольких кораблей". Мало кто знает, но в оригинале "Путешествия Гулливера" вовсе не детская сказка, чем-то схожая с "Одиссеей" Гомера, а менипповая сатира и в каком-то роде даже - антиутопия (особенно это прослеживается в 4 части книги). Менипповая сатира - это жанр сатиры, описанный в прозе и направленной не на конкретных людей, а на общество в целом или критику мифов. В данном случае Джонатан Свифт жёстко высмеивал в своём произведении популярный литературный жанр того времени - записки путешественников, или романы, написанные в подобном духе. Например, того же "Робинзона Крузо" Даниэля Дефо, которого сатирик, мягко говоря, недолюбливал. Говорят, что Свифт, работая над своим произведением в 1720-26-х годах, черпал вдохновение из "Правдивых историй" Лукиана, которые по праву тоже можно считать первой научной фантастикой для того времени.
Писатель и сатирик Джонатан Свифт, автор "Путешествий Гулливера"
Произведение Джонатана Свифта в оригинальной версии поделено на четыре части. В каждой из них главный герой, корабельный врач Лемюэль Гулливер из Ноттингемпшира, попадает во всякие фантастические истории, как барон Мюнхгаузен из книги Рудольфа Эриха Распе. Но, в отличие от того же Одиссея, плывущего домой на Итаку к своей верной жене Пенелопе и сыну Телемаху, и его диковинные рассказы воспринимаются за чистую монету, Гулливер пишет о своих злоключениях своего рода манифест, причём с явно язвительной иронией. Таким образом, персонаж выступает не столько самим по себе главным героем, который пускается в путь по морю и ищет себя (хотя, такое тоже есть), сколько инструментом и маской, за которой скрывается сатирик. В первой главе Гулливер, работавший судовым хирургом, 4 мая 1699 года вместе с экипажем корабля "Антилопа" отправился в путешествие по Южному морю (то есть южной части Тихого океана).
Но что-то пошло не так, 12 матросов вскоре умерло от голода и морской болезни, а судно разбилось о скалы. Шестеро выживших членов экипажа вскоре уплыли в шлюпке в неизвестном направлении. Так главный герой попал в Лилипутию - место, где обитали люди намного ниже человеческого роста (примерно в 12 раз), но с похожей на викторианскую Англию (откуда Гулливер и родом) формой правления. Однако, стоит заметить, что образ Императора/Короля Лилипутии отнюдь не абстрактный. Это - не выдуманный самостоятельный персонаж истории, а сатира на короля Георга Первого (с 1714 по 1727 год он правил Англией). Король Георг был некрасив и обладал низким ростом. Герой Свифта "унаследовал" от него только нравственные черты - скупость и самомнение, за него все дела правления решали министры. «Путешествия Гулливера» по праву можно считать и прообразом памфлета - сатира в нём направлена против политического строя Англии, роман буквально пронизан гротеском, различными намеками... Так, под именем казначея Флимнапа скрывается премьер-министр Англии Роберт Уополь, которого ненавидел Свифт, распри партий Остроконечников и Тупоконечников, разбивающих яйца то с одной, то с другой стороны - отсылка к противостоянию католиков и протестантов на религиозной почве, другая партия - Тремексенов и Слемексенов (сторонников Высоких и Низких Каблуков) - к тори и вигам, соответственно, а в войне между Лилипутией и островом Блефуску современники Свифта легко угадывали реальный военный конфликт между Англией и Францией за испанское наследство в 1702-1713-х годах.
Георг I, король Великобритании и прототип Императора Лилипутии
Когда лилипуты связали и пленили Гулливера, они прозвали его в своей стране «Куинбус Флестрин» (Человек-Гора). Автор высмеивает их жалкие попытки показать себя властителями мира, изобличает жестокость, глупость и тщеславие. Даже посол Императора Лилипутии выставлен Гулливером в его мемуарах в насмешливом виде. При вступлении на государственные должности министры то и дело проводят акробатические состязания - то ходят на тонких белых нитках, длиною в два фута, натянутых на высоте двенадцати дюймов от земли, то пляшут на канатах, то пролезают под палкой. Таким образом подчёркивается, что власть достаётся не самым умным и достойным, а ловким и изворотливым. Сам же Гулливер в одиночку уводит целый флот Блефуску, между его ног марширует военный парад, а напыщенный титул лилипутского короля («отрада и ужас вселенной, величайший из сынов человеческих, ногами своими упирающийся в центр земли, а головою касающийся солнца») вызывает у читателя лишь смех. В Лилипутии Гулливеру дают самый высокий титул "нардака", которого потом же и лишают, обвинив главного героя в государственной измене. И не только потому, что Гулливер якобы отказался принять участие в войне против Блефуску, и казначей Флимнап позавидовал высокой должности исполина.
Борис Энгельгардт исключил из своего перевода один нелицеприятный эпизод в оригинале, когда во дворце произошёл пожар, и Гулливер справил на него нужду. По несчастью на балконе в тот момент оказалась императрица, которая и раньше страшилась Гулливера и не питала к нему особой любви, а теперь после такого публичного унижения и вовсе возненавидела незваного гостя! Был описан в первоисточнике и другой, более грубый физиологизм, когда лилипуты были вынуждены убирать экскременты за Гулливером. Но переводчики его, естественно, убрали, пощадив психику читателей. Эпизод с обвинением Гулливера в госизмене также был сатирой на историческое событие в период жизни Свифта - падение торийского правительства и обвинение бывших министров в государственной измене (1714-1715-е годы). Простившись с Императором Блефуску, Гулливер вернулся домой - к жене и детям - сыну Джонни и дочери Бетти. Но по прошествии двух месяцев его сердце вновь запросилось в моря, и 2 мая 1703 года Гулливер вновь оказался на корабле и снова потерял своих спутников, на сей раз попав в шторм. Так началось его путешествие в Бробдингнег, страну, которую населяли одни великаны, которые теперь были больше самого Гулливера в 12 раз.
Теперь читателя заставляют смеяться над самим Гулливером, который становится меньше котёнка, местный фермер обнаруживает его в зарослях пшеницы и принимает за духа полей, нарекает "Грильдригом" (то есть "Карлик"). Персонаж вынужден выступать в бродячем цирке, пока фрейлина Императрицы не выкупает его. Затем уже во дворце Гулливера буквально исследуют под микроскопом, его донимает оскорблённый карлик, который до прибытия на остров корабельного врача был придворным шутом и единственным маленьким человеком во дворце, а затем его понизили в должности и едва не изгнали за то, что он засунул Гулливера в кость. Далее происходит стычка с насекомыми - мухами и осами (герой сохранил четыре крупных жала) и происшествие с обезьяной, после нападения которой Гулливер долго хворал. Также герой чуть не тонет в лепёшке коровьего навоза. В первоисточнике есть и сцены эротического содержания, которую убрали из перевода Энгельгардта - так, в одной, при виде гигантской женской груди непропорциональных размеров Гулливер приходит в ужас и испытывает отвращение. В другом эпизоде исполинские фрейлины раздевают бедолагу донага, сажают себе на грудь и заставляют «совершать по своему телу другие экскурсии». При этом сцену, где героя словесно обвиняют в любовной связи с лилипуткой, переводчик счёл допустимой и оставил.
Единственная, кто искренне любил и заботился о Гулливере, была девятилетняя дочь фермера, которую главный герой прозвал Глюмдальклич, то есть "нянюшка". Она часто носит Гулливера в ящике и наряжает его, как куклу. Но и к ней главный герой привязанности не испытывает и постоянно грубит или требует оставить одного. Страна великанов в произведении Свифта - это утопический мир, почти схожий с советским коммунизмом. Здесь нет войн, страна не нуждается в армии в мирное время, отношения с другими странами в Бробдингнеге строятся не на позиции захвата мира или обороны, а путём дипломатии и торговли, провизии хватает на всех подданных. Одним словом, Бробдингнег олицетворяет идеал просвещенной монархии. Джонатан Свифт прямо в лоб высмеивает пороки общества Англии - невежество, лень, коррупцию и жестокость, вкладывая сатирические речи в уста Короля Великанов, который предстаёт в книге умным, миролюбивым и проницательным человеком, а все разговоры Гулливера о политике Англии приводят Его Величество в неописуемый ужас, из чего он делает вывод о том, что "эта история есть не что иное, как куча заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, являющихся худшим результатом жадности, партийности, лицемерия, вероломства, жестокости, бешенства, безумия, ненависти, зависти, сластолюбия, злобы и честолюбия». Император под страхом смерти запрещает Гулливеру даже заикнуться об огнестрельном оружии и захватнической войне, заявив в седьмой главе книги известный афоризм: "Всякий, кто вместо одного колоса или одного стебля травы сумеет вырастить на том же поле два, окажет человечеству и своей родине большую услугу, чем все политики, взятые вместе".
Король великанов разглядывает Гулливера. Английская карикатура начала XIX века изображает короля Георга III и Наполеона.
В какой-то момент Глюмдальклич проворонила Гулливера, и ящик с ним унёс орёл и сбросил в море. К счастью, проплывавшие мимо моряки подобрали его и доставили в Англию. При этом стоит заметить, что после каждого своего путешествия Лемюэль Гулливер вёл себя странно - то смотрел на людей свысока, то себя видел ничтожеством среди них.Дошло до того, что персонажа в его родной Англии едва не принимают за умалишенного. Но и на сей раз жажда путешествия взяла своё, и 5 августа 1706 года Гулливер оказался на борту очередного судна. Он был вынужден пополнить ряды матросов, но попал в шторм и был захвачен пиратами и высажен на необитаемый остров. Так началось путешествие героя на Лапуту - парящий в облаках остров, которого приводил в движение специальный механизм - гигантский магнит в алмазе,благодаря чему правитель острова способен был в подвластных ему землях устроить Армагеддон - заслонить Солнце или же, как гигантской атомной бомбой, стереть с лица земли весь город. К счастью, возможности передвижения Лапуты ограничены только в пределах континента Бальнибарби, в рамках которого и разворачивается действие сюжета. Механизм, приводящий в движение остров, является отсылкой к роману «Государства и империи Луны» Сирано де Бержерак.
Очень трудно вместить весь масштаб сатиры Свифта, описанный в этом эпизоде, в рамки детской книги или школьного учебника. На сей раз под прицелом автора оказались учёные, которые слишком погружены в свои исследования, и слугам то и дело приходится периодически хлопать их по лицам бычьими пузырями. Их самое главное "изобретение" заключалось в так называемой машине, отсылающей к «Вавилонской библиотеки» из рассказа Х. Л. Борхеса. Это устройство периодически перемешивало фразы, записанные на дощечках, из которых пытались получить что-то новое, «дать миру полный компендий всех искусств и наук». Современникам Свифта было нетрудно догадаться, что писатель спародировал реальное изобретение - «логическую» машину, придуманную в начале XIV века францисканским монахом Луллием. Учёные Лапуты показаны как ленивые и невежественные. А эпизод про успешное восстание жителей города Ландолино против монарха летающего острова Лапута вновь олицетворял вражду между Ирландией и Англией.
Гулливер замечает остров Лапута
Далее, по сюжету романа Свифта, после визитов в Лапуту и Бальнибарби Гулливер отправился в Мальдональду, но вынужден был остановиться на острове Глаббдобдриб. Его населяли сплошь чародеи, искусные в некромантии, то есть - способности вызывании теней умерших с целью узнать будущее, прям как в античные времена. После проведенного ритуала призыва с помощью крови и зеркала Гулливер воочию наблюдал исторические события и личностей разных эпох и, подобно ворчливому деду, рассуждал о том, как низко пало нынешнее общество, что такие понятия, как храбрость, честь, служение Родине были втоптаны в грязь современниками. Далее Гулливер держал путь в Лаггнегг, где Свифт изобличал лесть и лизоблюдство подданных по отношению к монарху (причём к любому. а не только конкретно к Георгу Первому) - те были вынуждены в буквальном смысле лизать пол языком, ползти на брюхе к трону и глотать пыль. Затем Гулливер оказался у Струльдбругов ("Бессмертных") - людей, которые имеют красное пятно на лбу над левой бровью - знак того, что дитя никогда не умрёт. С возрастом, однако, пятно увеличивается и меняет цвет - сначала на зелёный, потом - синий и, наконец, чёрный. По своей наивности Гулливер поначалу думает, что люди и вправду не знают страха смерти, сам желает жить дольше и потратить драгоценное время на науку и преумножение богатств, искусство красноречия и передачу знаний потомкам. Но к его сожалению и удивлению, струльдбруги оказываются не такие уж и бессмертные - рассчитывать на вечную молодость и крепкое здоровье герою не приходится.
Именно так выглядели Струльдбруги в сатирическом произведении Джонатана Свифта
Струльдбруги живут до 30-80 лет, а потом превращаются в иссохших стариков, подверженных недугам. И так называемое "бессмертие" для них не дар свыше, а своего рода проклятие - несчастные вынуждены влачить в страданиях остаток своих дней. С годами они превращаются в угрюмых, уродливых, похожих на призраков и всеми презираемых существ. "Струльдбруги не только упрямы, сварливы, жадны, угрюмы и болтливы — они не способны также к дружбе и любви. Естественное чувство привязанности у них распространяется не дальше, чем на внуков. Зависть и неудовлетворённые желания непрестанно терзают их. Завидуют они прежде всего порокам юношей и смерти стариков. Счастливчиками среди этих несчастных являются те, кто впал в детство и потерял память. Они внушают к себе больше жалости и участия, потому что лишены многих пороков и недостатков, которые свойственны остальным бессмертным", - пишет Джонатан Свифт.
Но самый апогей мрачности и мизантропии раскрывается в четвёртой части истории, где Гулливер попадает на остров, населённый разумными лошадьми – Гуигнгнмами (при произношении этого слова – Houyhnhnm - можно ясно услышать лошадиное ржание). Здесь персонаж словно попадает в Параллельную Вселенную, где люди не эволюционируют, а деградируют до уровня первобытных дикарей под названием "еху", злобных и уродливых примитивных существ, которых разумные кони часто эксплуатируют. Похожий троп есть в "Машине Времени" дражайшего Герберта Уэллса, но с точностью наоборот: утончённая раса элоев используется звероподобными морлоками как рабочая сила. Плюс отсылка на "еху" имеется и в другом произведении дражайшего Уэллса - "Остров доктора Моро", в котором раса зверолюдов эксплуатировалась людьми (самим Моро и его помощником Монтгомери), создавшими их посредством вивисекции животных.
Гулливер встречается с "еху" - аналогом первобытного человека на острове Гуингнмов
«Еху ненавидят друг друга больше, чем животных других видов; причину этого явления обыкновенно усматривают в их внешнем безобразии, которое они видят у других представителей своей породы, но не замечают у себя самих. …если вы даете пятерым еху корму, которого хватило бы для пятидесяти, то они, вместо того чтобы спокойно приступить к еде, затевают драку, и каждый старается захватить все для себя" - пишет автор. В четвертой части произведения мы наблюдаем полнейшую инверсию - если у того же Даниэля Дефо Робинзон Крузо, попав в экстремальные условия, остаётся человеком и борется за себя, то у Свифта в этом плане - полнейшая антиутопия, что выглядит пугающе. Миром правят Гуингнмы - разумные лошади. В их обществе нет места человеческим порокам, сородичи хоть и не оплакивают умерших, но относятся друг к другу с уважением и доброжелательностью. Общество лошадей воплощает в себе идеалы просветительской философии рационализма XVIII века, а в образе еху Свифт высмеивает низменные побуждения человечества: эгоизм, похоть, собственничество. Но даже и культ лошадей подвергается Свифтом резкой критике и осмеянию: «Когда я собирался пасть ниц, чтобы поцеловать его копыто, он оказал мне честь, осторожно подняв его к моим губам…» - говорит Гулливер о вожаке стаи.
Гулливер и Гуингнмы
Гуингнмы с трудом и крайней неохотой сближаются с Гулливером, который проникается к ним и обретает себя в их обществе, делает мрачные выводы о человечестве в целом после "знакомства" с еху, которые стащили его одежду и однажды чуть не изнасиловали. Но совет лошадей принимает твёрдое решение изгнать героя из своей стаи, так как были недовольны тем, что вожак обращался с последним не как с еху, а как с разумным существом. После этого Гулливер испытывает сильное эмоциональное потрясение, едва не теряет рассудок и не сводит в море счёты с жизнью. Его против воли вновь доставляют в Англию, и на этом путешествия главного героя наконец-то заканчиваются. Лемюэль Гулливер теперь окончательно меняется в худшую сторону - от весельчака до напыщенного мизантропа, разочаровывается в людях, все время проводит в конюшне, падает в обморок от поцелуя жены и люто ненавидит свою семью, не позволяя им даже брать его за руку и есть с ним за одним столом. По сути, здесь Свифт горько смеётся над самим собой.
«Первые же свободные деньги я истратил на покупку двух жеребцов, которых держу в прекрасной конюшне; после них моим наибольшим любимцем является конюх, так как запах, который он приносит из конюшни, действует на меня самым оживляющим образом. Лошади достаточно хорошо понимают меня; я разговариваю с ними, по крайней мере, четыре часа ежедневно».
Джонатан Свифт
Из-за того, что Свифт не разделял идей либерализма , его часто критиковали исследователи. Обвинили писателя и в мизантропии, и даже в женоненавистничестве.Книги и то переиздавались как минимум, трижды, и переводчики вымарывали неудобные и щепетильные моменты. Что уж говорить про экранизации, где злободневная сатира превратилась в забавные приключения главного героя? Первыми немыми фильмами были французский под названием «Путешествие Гулливера в стране лилипутов и гигантов» (фр. Le voyage de Gulliver a Lilliput et chez les geants) 1902 года и австрийский немой приключенческий фильм 1924 года. Эти экранизации раскрывали зрителям сюжеты только первых двух глав, и то с небольшими изменениями. Так. во французском фильме Гулливер тушит пожар шампанским у лилипутов и играет в карты с великанами.
Далее произведение Свифта попало в руки Уолту Диснею, который спародировал его в короткометражке 1934 года с участием символа компании - Микки Мауса. По сюжету короткометражки, персонаж просто читал книжку "Путешествия Гулливера" своим племянникам и заснул. Роль лилипутов досталась каким-то насекомым, а вот роль великана исполнил Пит, изображенный в образе паука. Ещё один похожий сюжет со сном был использован в советском фильме "Новый Гулливер" 1935 года. Здесь главным героем выступает пионер, который спасает общество лилипутов (комично показанных куклами) от власти капиталистов. Лилипуты в советской экранизации развлекают Гулливера кордебалетом и романсом «Моя лилипуточка» в духе Вертинского, ездят на машинах, а надсмотрщиком над рабочими выступает настоящий робот. Но, что бы там ни говорили, по духу эта вольная экранизация гораздо ближе оригиналу Свифта, чем все детские пересказы.
Кадр из советского фильма "Новый Гулливер" 1935 года
Но самым близким к сюжету истории о Гулливере является мини-сериал 1996 года производства Англии и США. В отличие от предыдущих экранизаций романа Джонатана Свифта, здесь были показаны все четыре путешествия Гулливера, несмотря на то, что сериал имеет несколько существенных различий с первоисточником:
Так, из двух детей книжного героя (дочь была замужем и занималась шитьем, а сын учился грамматике) в кадре показан только один мальчик, которого создатели назвали Томас. Жена тоже получила в экранизации новое имя - Мэри. Как по мне, они больше походили на античных Пенелопу и Телемаха из "Одиссеи" Гомера.
Доктор Бейтс, который в оригинальном романе лишь коротко упомянут и является учителем Гулливера, неожиданно превратился в полновластного владыку дома, главного антагониста и аналог женихов Пенелопы или сластолюбивого судью Тёрпина, который проявляет романтический интерес к супруге Гулливера и пытается избавиться от самого мореплавателя всеми доступными способами.
Из-за того, что повествование показано в фильме, как галлюцинации главгероя, кадры часто прыгали туда-сюда.
Карлик из Страны Великанов не выпускал осу в зале, эпизод с осами произошёл позже его проделок.
В финале сериальный Гулливер чудом избегает пожизненного заточения в психушке, куда вообще не попадает в книге.
Также в отличие от романа, где Гулливер превращается в одержимого лошадьми мизантропа и избегает общения с родными, сценаристы сериала реабилитировали персонажа в глазах общественности - теперь Лемюэль воссоединяется с женой и сыном после того, как тем удалось доказать, что он не лжец и не безумец. А в качестве доказательства сын Гулливера принес в клинику миниатюрную овцу, чудом выжившую после путешествия его отца к великанам. Тогда как в первоисточнике у Свифта никаких доказательств своим россказням Гулливер не предъявил, что делает его ненадежным рассказчиком.
Тем не менее, признаки мизантропии Гулливера из оригинальной истории Джонатана Свифта были показаны в самом начале сериала, когда Гулливер окончательно вернулся домой после дальнего плавания. А сюжет романа Свифта создатели сериала переосмыслили, как бред главного героя, который о своих злоключениях почему-то не молчал, а твердил абсолютно всем - жене, которую вначале терпеть не мог, сыну, докторам из психбольницы и т.д.
Гулливер в сериале 1996 года
А какие экранизации "Путешествий Гулливера" помните вы?
Мне он запомнится не только чудесными, всем знакомыми песнями к мультфильмам о приключениях Бременских музыкантов, но и не менее чудесными вокальными и инструментальными сочинениями к большинству фильмов Марка Захарова.
В частности, его "Песня актёров" к "Дому, который построил Свифт" на стихи Юлия Кима занимает в моём сердце совершенно особенное место.
Брызнет сердце то ли кровью, То ли тертою морковью, Ах, поверьте, все равно! Все равно жестокой болью - То ли гневом, то ль любовью - Наше сердце пронзено.
И слезами плачут куклы, И огнем пылают буквы, И взорвался барабан! И пошла под гром оваций Перемена декораций: Здравствуй, новый балаган!
Но сквозь годы и румяна Незаметно и упрямо, Никогда не до конца, То ли светлый, то ль печальный Проступает изначальный, Чистый замысел Творца!
Превращенья и обманы, Лилипуты, великаны - Кто придумал, чья вина? Вот опять линяет краска, И опять спадает маска, А под ней еще одна, А под ней еще одна, А под ней еще одна, А под ней еще одна, А под ней еще, еще, еще, Еще, еще, еще, еще, еще...
В 1726 г. Джонатан Свифт в книге "Путешествия Лемюэля Гулливера" в главе "Задача, решенная современной философией и астрономией" пишет: "Кроме того, они (лапутяне) открыли две маленькие звезды или два спутника, обращающихся около Марса, из которых ближайший к Марсу удален от центра этой планеты на расстояние, равное трем его диаметрам, а более отдаленный находится от нее на расстоянии пяти таких же диаметров. Первый совершает свое обращение в течение десяти часов, а второй в течение двадцати одного с половиной часа, так как квадраты времен их обращения почти пропорциональны кубам их расстояний от центра Марса, каковое обстоятельство с очевидностью показывает, что означенные спутники управляются тем же самым законом тяготения, которому подчинены другие небесные тела."
В 1877 г. в год великого противостояния Марса американский астроном, иностранный член-корреспондент Петербургской АН Асаф Холл (1829-1907) на 26-дюймовом рефракторе Морской обсерватории открыл два спутника Марса с характеристиками, близкими с описанными Свифтом.
Роман, проложивший путь авторам многих фантастических направлений — от сатиры до фэнтези с его подробным мироописанием. «Путешествия Гулливера» невозможно втиснуть только на фантастическую полку — это явление общечеловеческой культуры. Правда, большинство из нас знакомо лишь с адаптированной версией, входящей в «золотой фонд» детской литературы.
Хотя жанр путевых записок - реальных и вымышленных - занимал тогда в европейской литературе почётное место, известный общественный деятель Джонатан Свифт (1667-1745) вовсе не собирался придумывать причудливые заморские земли, чтобы просто потешить читателя. Хотя сегодняшним поклонникам Свифта многие его метафоры могут быть непонятны, современники раскалывали их на лету. За многолетней войной тупоконечников с остроконечниками, готовыми остервенело резать друг друга из-за способа чистить варёные яйца, просматривается вражда двух ветвей британского протестантизма - официальной англиканской церкви и диссидентов-пуритан. Партии высоких и низких каблуков - явные виги и тори. Порядок избрания лилипутского премьер-министра, при котором претендент должен умело балансировать на канате, перекликался с участью британского главы кабинета: премьеры в Англии подчас сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой, причём лишиться высокого поста можно было по совершенно нелепой причине. А как переменчива милость правителя! Гулливер спасает семью императора лилипутов и его дворец (пусть и не совсем приличным способом), но монарх, легко поддавшись наушничеству завистливых придворных, видит в этом злой умысел.
Впрочем, если бы весь назидательно-сатирический заряд «Путешествий Гулливера» был нацелен исключительно на сиюминутное восприятие, эта книга не вошла бы в анналы мировой литературы. Свифт вложил в «Гулливера» всего себя - и почти каждый эпизод обрёл форму притчи, сказки с двойным дном. Автор сталкивает своего героя, обычного англичанина, с необычными культурами, заставляя его (а следовательно, и читателя) взглянуть под иным углом на казавшиеся незыблемыми основы бытия.
Насчитывают до одиннадцати тысяч фанатиков, которые в течение этого времени пошли на казнь, лишь бы не разбивать яйца с острого конца. Были напечатаны сотни огромных томов, посвящённых этой полемике, но книги Тупоконечников давно запрещены, и вся партия лишена законом права занимать государственные должности. Переводчик А. Франковский
В книгах о путешествии в земли лилипутов и великанов от Свифта сполна досталось политикам, придворным, военным, церковникам, правителям. Третья часть, повествующая о летающем острове Лапута, где проживают безумные учёные и отвратительные в своём дряхлом бессмертии струльдбругги, - фактически первая в истории критика технократии. Ведь научные знания не самоцель, в стремлении их получить должен присутствовать какой-то смысл. А технический прогресс не сделает людей счастливыми просто фактом своего существования.
«Путешествия Гулливера» ожидала непростая судьба. Даже сейчас многие ли могут похвастать тем, что читали полный текст великой книги, а не её адаптированный пересказ? Ведь, оставаясь одной из любимейших детских сказок, «Путешествия Гулливера» предназначены прежде всего для взрослого и, главное, мыслящего читателя. За минувшие триста лет человеческая природа осталась неизменной - так что великому путешествию Джонатана Свифта ещё не скоро придёт конец.
* Предтечи фантастики. Фантастика как самостоятельный жанр - явление лишь последнего столетия. Из общего литературного потока она выделилась где-то в первые десятилетия XX века. Ранее же фантастический элемент был просто приёмом, с помощью которого авторы пытались донести свои мысли до читателей. Например, в аллегорической форме обличая общественные пороки, как Джонатан Свифт, или потешаясь над нравственными недостатками современников, по примеру Марка Твена. Причислять такие произведения к фантастическому жанру вроде бы нельзя, но и реализмом там не пахнет. Такие книги - содержанием или формой - подталкивали творить авторов, которые уже совершенно осознанно сочиняли фантастику. А тех, кто их на этот путь направил или придумал какие-то оригинальные ходы, идеи, трюки, заслуженно называют прародителями и предками - в общем, предтечами фантастики как отдельного жанра.
В мире нет ничего постоянного, кроме непостоянства. Джонатан Свифт
Есть книги, которые живут в сердце нашей цивилизации. Проходят века, но их продолжают читать. Наверное, потому, что в этих книгах зашифровано своеобразное послание, воспринимаемое людьми разных эпох и культур. Одна из таких вечных историй — «Путешествия Гулливера», рожденные фантазией британца Джонатана Свифта.
Как закалялась сталь
17-й и первая половина 18-го века в истории Англии — время почти бесконечных смут, наложившее несмываемый отпечаток на судьбу людей той эпохи. Своя доля испытаний выпала и семье Свифтов. Дед великого сатирика был видным священнослужителем англиканской церкви и фанатичным сторонником короля Карла I Стюарта. Естественно, после проигранной роялистами гражданской войны (1642—1648) режим Кромвеля выжал из семьи Свифтов все соки, разорив подчистую. Один из сыновей опального священника Джонатан отправился искать счастья на родину предков, в Ирландию, где сумел устроиться мелким чиновником. Там он проработал несколько лет и умер — за 7 месяцев до рождения сына Джонатана-младшего, которое случилось 30 ноября 1667 года в Дублине.
Молодой Свифт
Детство юного Джонатана было невеселым. Остро нуждавшаяся мать фактически сбагрила сыночка деверю Годвину Свифту, который больше преуспел в жизни. Годвин был человек серьезный и суровый, племяннику спуску не давал, и уже в четыре года мальчика с головой погребли под учебниками. Образование Джонатан получил по тому времени приличное. Сначала он учился в школе графства Килкенни, а в 15 лет оказался в престижном Тринити-колледже Дублинского университета, где получил степень бакалавра философии. Вырвавшись из-под жесткой опеки дядюшки, студент Свифт дал себе волю — но не в пьянках-гулянках, а в возможности думать не по указке. Вместо зубрежки канонических опусов по риторике и теологии Джонатан с упоением читал самые разнообразные книги, в том числе и вольнодумные. Однако новые знания не поколебали планов Свифта на будущее: еще с детства он был уверен в своем предначертании — пойти по стопам деда, став священником. К тому же дядя с младых ногтей сумел внушить Джонатану крепкие религиозные устои и отвращение к революционным преобразованиям.
Сочинять Свифт начал еще в колледже, написав несколько напыщенных од, однако его литературный талант сформировался чуть позже, под влиянием весьма любопытной личности. Дублинскую учебу Джонатана прервала очередная заваруха, связанная с событиями «славной революции» 1688 года — государственного переворота, лишившего престола короля Якова II Стюарта. Сторонники свергнутого монарха подняли в Ирландии мятеж, жестоко подавленный графом Мальборо. От греха подальше Свифт покинул родину и переехал в поместье Мур-Парк (графство Суррей), которое принадлежало дальнему родственнику матери, отставному дипломату сэру Уильяму Темплу. Из милости Темпл взял нищего родича библиотекарем, но затем, оценив острый ум Джонатана, сделал его доверенным секретарем.
Собрание сочинений Свифта в трёх томах, издательство Терра, 2000 г.
В начале славных дел
В 1694 году Свифт по протекции сэра Уильяма получил сан англиканского священника и приход Килрут в округе Коннор ирландского графства Антрим. Должность приходского пастора в захолустье не прельщала Джонатана — он был весьма честолюбивым молодым человеком. Как секретарю Темпла Свифту довелось поучаствовать в большой политике, ибо сэр Уильям активно консультировал короля Вильгельма III в его непростых взаимоотношениях с парламентом. В это же время у Свифта случился бурный роман с юной Джейн Уоринг. Джонатан даже собирался жениться, но получил отказ. В общем, тогда ему было не до духовной карьеры, и уже через два года Свифт возвращается в Мур-Парк. На это время приходится появление первого значительного произведения Джонатана — памфлета «Битва книг» (1697), где он поддержал позицию Темпла в полемике о сравнительных достоинствах античной и современной литературы. Свифт показал себя мастером убийственной иронии. Правда, в печати памфлет появился лишь в 1704-м, как преамбула к знаменитой «Сказке Бочки».
В 1699-м Свифт пережил тяжкую утрату — умер его благодетель и наставник Темпл. Некоторое время Джонатан оставался в Англии: редактировал мемуары сэра Уильяма, заодно прощупывая почву насчет получения должности, достойной его амбиций и способностей. Он даже рассчитывал на место подле короля, — однако надежды оказались тщетны. Пришлось довольствоваться должностью секретаря и духовника верховного судьи Ирландии графа Беркли. Однако, прибыв в Дублин, Джонатан обнаружил, что секретарское место уже занято. Через пару месяцев Свифту удалось получить небольшой приход Ларакор милях в двадцати от Дублина. Делать там Джонатану было абсолютно нечего: количество прихожан насчитывало едва ли полтора десятка. Поэтому большую часть времени он проводил в столице как капеллан графа Беркли, иногда наведываясь в Англию.
«Сказка Бочки» (обложка пятого издания) и иллюстрация к «Битве книг»
В феврале 1702-го Свифт получил степень доктора богословия в Оксфорде. Вскоре он вернулся из Англии в сопровождении двух юных леди. Сирота Эстер Джонсон (Свифт называл ее Стеллой) была воспитанницей Темпла. Когда девочке исполнилось 8 лет, Свифт стал ее учителем. Отношения между ними сложились более чем доверительные. Некоторые биографы Свифта считают, что он тайно женился на Эстер в 1716 году, хотя официальных доказательств тому нет. Как бы там ни было, Стелла всегда находилась рядом со Свифтом. Вместе с Эстер в Ирландию приехала и ее подруга-компаньонка Ребекка Дингли.
Свободного времени у Свифта было полно, и он активно осваивал деятельность памфлетиста, понемногу завоевывая известность. Общественная жизнь в Англии бурлила, острые дискуссии вспыхивали по разным поводам: политика, религия, литература... А памфлеты в то время были чем-то сродни современным интернет-дневникам.
Джон Гэй и Александр Поуп: знаменитые писатели и верные друзья
По своим взглядам Свифт был консерватором, однако работой «Рассуждение о раздорах и разногласиях между знатью и общинами в Афинах и Риме» (1701) выступил на стороне либералов-вигов. Этот трактат поспособствовал победе вигов на очередных парламентских выборах, и, окрыленный успехом, Свифт смог опубликовать «Сказку Бочки» (1704), ставшую настоящей сенсацией. Эта притча о трех братьях (олицетворявших католиков, протестантов-англикан и протестантов-пуритан), которые не сумели сберечь в целости завещанные им отцом (Христом) кафтаны (веру), определила репутацию Свифта как мастера желчного остроумия и беспощадной сатиры. Часть общества ею восхищалась: Свифту удалось заполучить в друзья знаменитых писателей Александра Поупа и Джона Гэя. Но у других книга вызвала резкое отторжение, самым значительным критиком Свифта стала королева Анна Стюарт.
Политическое влияние Свифта росло. Дошло до того, что он стал главным ходатаем интересов ирландского духовенства, которое жаждало равенства в правах с английским клиром. И когда премьер-виг лорд Годолфин отверг притязания Свифта, тот перешел под консервативные знамена. В качестве редактора газеты Examiner Свифт активно поддерживает тори, а в 1713 году даже помогает виконту Болингброку в заключении Утрехтского мира, завершившего участие Англии в войне за испанское наследство.
В это время у Джонатана завязались тесные отношения с еще одной сиротой, мисс Эстер Ваномри, известной в его письмах как Ванесса. В 1714-м, после падения обвиненного в государственной измене Болингброка, Свифт вернулся в Ирландию, и Ванесса последовала за ним. Так сложился довольно пикантный треугольник с участием Стеллы, который разрешился лишь после смерти Ванессы в 1723-м. Кстати, в те же годы Свифт крутил еще один роман — с некой Энн Лонг. .
Это интересно
Первое издание «Путешествий Гулливера» было не из дешевых: один том стоил 8,5 шиллингов. В то время на 100 фунтов (2000 шиллингов) можно было очень прилично жить целый год.
Придуманное Свифтом слово «лилипут» как синоним чего-то мелкого вошло во все основные мировые языки. В английском языке слово «йеху» равносильно понятию «хулиган» или «головорез», а brobdingnagian в оксфордском словаре служит синонимом гигантского.
В 1728 году немецкий композитор Георг Тилеман сочинил скрипичную «Сюиту Гулливера».
Виднейший венгерский фантаст Фридьеш Каринти написал повести «Путешествие в Фа-ре-ми-до» и «Капиллария», где поведал о новых приключениях Гулливера. По стопам Каринти пошел другой венгр, Шандор Шатмари, навязав герою Свифта в романе Kazohinia еще одно приключение. Романы британцев Уиллиса Холла и Роуэн Барнс-Мерфи The Return of the Antelope и The Antelope Company повествуют о похождениях трех моряков из Лилипутии, потерпевших крушение в Англии.
Женщины Свифта: Стелла и Ванесса
Скрытое или прямое цитирование «Путешествий Гулливера» встречается в известных фантастических произведениях. Так, в романе Роберта Хайнлайна «Астронавт Джонс» звездолет героев оказывается на планете, где похожие на лошадей плотоядные существа господствуют над человекообразными дикарями. Гулливер выступил одним из основателей Лиги выдающихся джентльменов в одноименном комиксе Алана Мура. Летающий остров задействован в аниме Хаяо Миядзаки «Небесный замок Лапута». Отсылки к Свифту также имеются в цикле Джеймса Блиша «Города в полете» и «Хрониках Амбера» Роджера Желязны, романе Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту», поэме Сильвии Плэтт «Гулливер», комиксе Fables, фильме Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав», телесериале «Доктор Кто», играх EarthBound и Kingdom Hearts II.
Насчитывается более десятка прямых экранизаций «Путешествий Гулливера»: от немой короткометражки Жоржа Мельеса до анимационного телесериала Уильяма Ханна и Джозефа Барбера (создателей «Тома и Джерри»). Одним из лучших фильмов считается новаторская для своего времени советская лента «Новый Гулливер», которую в 1935 году поставил Александр Птушко.
Самое долгое плавание
Разочарованный крахом политической карьеры, Свифт окопался в Ирландии, заслужив стойкую репутацию местного патриота блестящими памфлетами «Письма суконщика» и «Скромное предложение». Его друзья-тори перед самым концом своего правления обеспечили Свифту теплое местечко настоятеля (декана) главной церкви Ирландии — дублинского собора святого Патрика, так что Джонатан не бедствовал и спокойно мог предаваться литературным занятиям.
С начала 1720-х в письмах Свифта появляются упоминания о работе над «Путешествиями Гулливера». Надо отметить, что жанр путевых записок — реальных и вымышленных — занимал в европейской литературе тех лет почетное место. Возможно, сочиняя историю о невероятных приключениях Лемюэля Гулливера, честолюбивый Свифт решил утереть нос Даниэлю Дефо с его невероятно популярным «Робинзоном Крузо» (1719). Впрочем, Свифт замыслил свою книгу гораздо раньше...
Декан Свифт и кафедральный собор святого Патрика
Летним вечером 1726 года лондонский издатель и владелец типографии Бенджамен Мотт получил рукопись капитана Гулливера, при которой имелось сопроводительное письмо некоего Ричарда Симпсона, где тот клятвенно заверял, что все рассказанное в книге — истинная правда. Рукопись показалась Мотту весьма занимательной, однако он был не дурак и вовсе не хотел угодить в тюрьму за антиправительственную пропаганду. Время тогда было неспокойное: заговоры якобитов, пытавшихся вернуть престол свергнутым Стюартам, сменяли друг друга. В общем, Мотт подверг рукопись цензуре, вырезав из нее самые опасные метафоры вроде восстания Линдалино — явный намек на якобитский мятеж 1715-го и волнения в Ирландии (кстати, этот фрагмент был возвращен в текст «Путешествий» только в издании 1899 года!).
26 октября 1726 года в магазинах Лондона появился пухлый том, озаглавленный «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей», куда вошли описания приключений героя среди лилипутов и великанов. В феврале 1727-го вышел еще один том о третьем и четвертом путешествиях Гулливера. По нынешним меркам роман стал настоящим бестселлером, этаким «Гарри Поттером» 18 века: стартовый тираж разлетелся менее чем за неделю. И, конечно, несмотря на «анонимность», образованная публика ни на йоту не обманулась в определении автора, ибо стиль Свифта невозможно было подделать. Почему он скрыл поначалу авторство? Ну, мало ли как находившиеся у власти виги могли отреагировать на его язвительные подколки. К счастью, власть имущим хватило ума сделать вид, будто перед ними — всего лишь безобидная сказочка.
А ведь верный себе Свифт вовсе не собирался придумывать причудливые заморские земли, чтобы просто потешить читателя. Хотя сегодняшним поклонникам Гулливера многое может быть невдомек, но современники Свифта раскалывали на лету его сатирические метафоры. За многолетней войной тупоконечников с остроконечниками, готовыми остервенело резать друг друга из-за способа разбивать птичьи яйца, просматривается вражда двух ветвей британского протестантизма — официальной англиканской церкви и диссидентов-пуритан. Партии высоких и низких каблуков — явные виги и тори. Порядок избрания лилипутского премьер-министра, при котором претендент должен умело балансировать на канате, перекликался с участью британского главы кабинета. Ибо премьеры в Англии подчас сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой, причем лишиться высокого поста можно было по совершенно идиотской причине. А как переменчива милость правителя! Гулливер спасает семью императора лилипутов и его дворец (пусть и не совсем приличным способом), но монарх, легко поддавшись наушничеству завистливых придворных, видит в этом злой умысел. Ведь «величайшие услуги, оказываемые монархам, не в силах перетянуть... чашу весов, если на другую бывает положен отказ в потворстве их страстям».
Впрочем, если бы весь назидательно-сатирический заряд «Путешествий Гулливера» был нацелен исключительно на сиюминутное восприятие, эта книга не вошла бы в «золотой фонд» мировой литературы. Свифт вложил в «Гулливера» всего себя — в результате почти каждый эпизод приобрел форму притчи, сказки с двойным дном. Автор сталкивает своего героя, обычного англичанина, с необычными культурами, заставляя его (а следовательно, и читателя) взглянуть под иным углом на казавшиеся незыблемыми основы привычного бытия.
Иллюстрации к «Путешествиям Гулливера»
В книгах о путешествии в земли лилипутов и великанов от Свифта сполна досталось политикам, придворным, военным, церковникам, правителям. Третья часть, повествующая о посещении Гулливером летающего острова Лапута, где проживают безумные ученые и отвратительные в дряхлом бессмертии струльдбругги, — фактически первая в истории критика технократии. Ведь научные знания не самоцель, в стремлении их получить должен присутствовать какой-то смысл. А технический прогресс не сделает людей счастливыми просто фактом своего существования. Как быть с душой, господа лапутяне? В четвертой же части Гулливер попадает в страну разумных лошадей-гуигнгнмов, которым неведомы война, ложь, похоть. Идиллия? Вот только находящиеся в услужении у гуигнгнмов йеху, впавшие в животное состояние люди, совсем не походят на фундамент цивилизованного общества. Ибо «человек естественный», лишенный веры и томимый лишь низменными желаниями: поспать, пожрать, совокупиться — оказывается омерзительным скотом. Мощный удар по наивным представлениям гуманистов-просветителей! Грустно, что книга Свифта ничуть не устарела: ныне йеху просто кишмя кишат...
Осень патриарха
Почти сразу после выхода «Путешествий Гулливера» книга была переведена на немецкий, французский и голландский языки. Джонатан Свифт прославился на всю Европу, однако его статус на родине никак не изменился. Нет, в Ирландии Свифт пользовался колоссальным авторитетом и значительным политическим влиянием. Лорд-наместник однажды даже сказал: «Я правлю Ирландией с позволения декана Свифта». Но правительство вигов вкупе с сидящими на престоле Ганноверами как бы «не замечало» Свифта, отчего его самолюбие порядком страдало.
Бюст Свифта в соборе святого Патрика в Дублине
Вскоре Свифта покинула преданная Стелла: 28 января 1728 года Эстер Джонсон умерла. Он не пришел на похороны, отговорившись болезнью. Но позже, уже после кончины писателя, в ящике его письменного стола нашли прядь Эстер, обернутую листком бумаги с надписью «Волосы единственной женщины». Похоже, он действительно ее любил...
Смерть стала часто навещать Свифта. Один за другим уходили лучшие друзья: в 1732-м — Джон Гэй, три года спустя — Джон Арбетнотт. А с 1738-го самого Свифта стали мучить признаки душевной болезни, через четыре года с ним случился удар, после чего писателя объявили недееспособным и взяли под опеку. В 1744-м умер Александр Поуп. Вскоре, 19 октября 1745 года, скончался и сам Свифт. По его просьбе он был захоронен рядом с Эстер Джонсон. Большая часть немалого состояния писателя досталась психиатрической лечебнице святого Патрика, которая существует до сих пор.
Среди поздних произведений великого сатирика выделяется незаконченный памфлет «Наставления слугам», где Свифт пародирует знаменитый трактат Никколо Макиавелли «Государь». А в 1731-м Свифт сочинил собственную эпитафию, в которой пожелал остаться в памяти потомков «упорным заступником мужественной свободы».
* * *
«Путешествия Гулливера» ожидала непростая судьба. Конечно, книгу часто переиздавали, но... В викторианской Англии ее объявили «непристойной», постоянно сокращали, выбрасывая оттуда огромные куски (особенно четвертую часть — торжествующим йеху она явно пришлась не по шерсти). Да и сейчас многие ли могут похвастать тем, что читали полный текст великой книги, а не ее адаптированный пересказ? Ведь, оставаясь одной из любимейших детских сказок, «Путешествия Гулливера» предназначены прежде всего для взрослого и, главное, мыслящего читателя, ибо человеческая природа за минувшие 300 лет осталась неизменной. Так что великому путешествию Джонатана Свифта еще не скоро придет конец...
