Тула это ещё и мотоцикл
С 1984 по 1996 на Туламашзаводе выпускался вот такой мотоцикл:
Знакомьтесь те, кто про него не слышал и не видел это Ту́ла ТМЗ-5.951, ТМЗ-5.952, ТМЗ-5.953
Это мотоцикл был мечтой рыбаков и охотников потому как имел за счет свое конструкции ряд преимуществ на внедорожье по сравнению с обычным мотоциклом или другим транспортом.
Так же мотоцикл ценился на селе, где с дорогами так же не очень.
Сам помню, как катался на таком со своим двоюродным старшим братом. Мне запомнилось насколько он был мягким и быстрым.
Сейчас мотоцикл тоже можно купить. Не знаю. что там по запчастям, но уверен фанаты его до сих пор имеются. Цена от 20 000 в зависимости от состояния, есть и дешевле но в состоянии "на запчасти"
Самый дорогой 200 000 рублей, с пробегом 13км, как я понял из консервации, что то вроде капсулы времени:
ТТХ
Объём двигателя: 199 см3
Мощность, л. с.: 12,5 (ТМЗ-5.951), 13 (ТМЗ-5.952)
Коробка передач: 4-х ступенчатая с ножным переключением
Охлаждение: воздушное принудительное от вентилятора, нагнетаемое воздушной крыльчаткой
Расход горючего: в среднем 3,6 литра на 100 км
Топливо: смесь бензина с маслом
Допускается работа на бензине А-76
Объём бака: 12 литров
Максимальная скорость, км/ч: 85 (ТМЗ-5.951), 90 (ТМЗ-5.952)
Сухой вес, кг: 129 (ТМЗ-5.951), 126(ТМЗ-5.952)
Недостатки конструкции
Большой вес, что критично на бездорожье.
Низкая максимальная скорость.
Неустойчивость в мокрую погоду, из-за широкого профиля шин. В поворотах мотоцикл склонен «подсекаться».
Применение династартера предъявило высокие требования к пусковым качествам аккумуляторных батарей, а малогабаритного аккумулятора с требуемым стартерным током в СССР просто не существовало. Это вынуждало ставить на мотоциклы по два аккумулятора, но на поздних экземплярах аккумулятор остался всего один, зафиксированный клином из твердого материала (пенопласт, дерево).
Подробнее можно прочитать тут:
Вы хотите головоломок?
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
Красивое
Jawa
Мечта детства.
Злые водители автобусов
В детстве никогда не понимал, почему водители автобусов такие злые. Сидит себе спокойно за перегородкой, руль вертит да педальки жмёт. Не работа, а мечта. Это мы, пассажиры должны быть злыми в этой толкотне. И случилось так, что он попал на землю я сам стал водителем автобуса и тогда в полной мере ощутил все прелести профессии. Не заметил, как и сам стал нервным и злым. Но, слава Богу, осознал происходящие и научился абстрагироваться от неприятных ситуаций и пассажиров.
Всем водителям автобусов хочу пожелать хороших пассажиров, а всем пассажирам хороших водителей!
Ответ на пост «Вот на чем я ездил в детсад и школу»
Ну, у меня транспорт школьный был немного менее экзотический. В первый класс я пошел, когда папа служил в Монголии, г.Дархан, Желдорбат. В школу нас возил вполне цивильный по тем временам автобус - ЛАЗ
Вот только школу я не любил, и пока шел из дома на остановку нашего военного городка, старался опоздать на этот самый автобус. (Надо по дороге к собакам заглянуть в брошенном доме, а то чо они не глаженные, пока я в школе). Как то раз я очень удачно опоздал, и мне надо было только дождаться, когда мама уйдёт на работу, чтобы тихонько сквозануть домой. Но тут меня заметила одна тётенька из женсовета (женсовет в гарнизоне - это страшная сила, но про это в другой раз напишу). Эта тётенька устроила суету, отвела меня в штаб батальона, где меня посадили в командирский УАЗик, и отвезли на нём в школу. Когда об этом узнали родители, я выхватил знатных звездюлей, и потом целых 2 недели не совершал попыток опоздать на автобус.
Когда я отучился в первом классе пол-года, папу перевели в Кемеровскую область, с. Новопестерёво, Гурьевский р-н. Там строилась железная дорога, папин батальон там работал. В школу нас возил уже другой автобус - КАВЗ
Отличался этот автобус крайне опасным поведением в зимнее время, "корова на льду" - это один из немногих печатных эпитетов, звучавших от солдат - водителей. Автобус этот часто ломался, и тогда нас возили уже на чём придётся - в лучшем случае это был КамАЗ с кунгом, а иногда просто тентованый УРАЛ или КрАЗ. Особенно весело было ездить на КрАЗе тентованном зимой.
Будучи сыном военного, я в детстве ездил на грузовиках больше чем будучи сам военнослужащим. При этом сменил 5 школ и 4 места жительства за это время. Если-б меня спросили, я-бы конечно предпочёл всю школьную жизнь провести где-нибудь там, где до школы идти 5 минут пешком, и не надо ездить зимой на КрАЗе. Но меня не спросили..
Вот на чем я ездил в детсад и школу
Мало кому доводилось в детстве ездить в детский сад и школу на таком экзотическом транспорте как нам, офицерским детям. Деревня была в двух километрах от части и ходить туда пешком было не всегда удобно. Садешников возили всегда. Обыкновенно было их немного, поэтому чаще всего туда ездила тэзээмка. Это странное словечко расшифровывается как ТЗМ, транспортно-заряжающая машина.
Вот такая.
Без ракеты, конечно. Её отцепляли.
Машину отправляли без старшего, с одним водителем. Назначали поэтому морально устойчивых, тех, кто не будет разглядывать прелести прекрасных пейзанок, попадающихся по дороге, а честно совершит свой рейс " Часть - Детсад - Часть". Иногда случалось, что мелких набивалось в кабину какое-то невероятное количество, сидели буквально на головах друг у друга, но вели себя спокойно, потому что были науськаны родителями не мешать шоферу.
В школу тэзээмка тоже ездила иногда, но старшим из нас места в ней частенько не хватало и тогда мы печально брели домой палимые солнцем, мочимые дождем и обдуваемые ветрами.
Однако чаще всего в школу ездили на газике. Вот на таком.
Зимой его утепляли изнутри синими солдатскими одеялами. В газике места хватало всем.
Однако самым брутальным транспортом был АТС. Дорога из части в деревню шла через здоровенное поле, где было место разгуляться ветру. Поэтому трассу частенько переметало и нормальной машине было просто невозможно проехать. Тогда в дело шел артиллерийский тягач средний.
Почти такой как на картинке. Отличие в том, что у нашего за передней дверью была еще одна и окошко еще одно было. Вот туда, в эти вторые двери мы и грузились и ехали на длинном таком диване, куда входило нас не меньше чем в газик. Однако самым лучшим местом для поездки был двигатель, находившийся между водилой и старшим машины. Ты укладывался пузом вниз на него и смотрел на дорогу через среднее окно.
В школу приезжали провонявшие солярой и полуоглохшие от грохота двигла. По крайней мере половину первого урока шум в ушах имел место быть.
Не больше десятка раз за все восемь классов довелось проехаться на АТ-Т. Очень сложно было в него садиться, еще громче рычал, чем АТС и сильно не дотягивал до него по уровню комфорта поездки.
Хотя машина была зверь, что уж там говорить!
А вообще-то тогда для нас лучше всего было прокатиться с кем-нибудь из деревенских на санях в сплетенном из ивовых прутьев наподобие корзинки кузове. И чтобы снег из под копыт в морду.
Что надо успеть за выходные
Выспаться, провести генеральную уборку, посмотреть все новые сериалы и позаниматься спортом. Потом расстроиться, что время прошло зря. Есть альтернатива: сесть за руль и махнуть в путешествие. Как минимум, его вы всегда будете вспоминать с улыбкой. Собрали несколько нестандартных маршрутов.
Нужно отвернуться и тогда автобус быстрее придёт
Когда вижу старые петербургские фотографии, ностальгия особенно больно колет в область троллейбуса. Мало что вспоминается так остро, как старый городской транспорт, неповторимы в звуках, запахах и ощущениях.
«Тьу-у-у-у-у!..» — гудел на разгоне троллейбус, а на поворотах его дуги лязгали со звуком, будто лыжной палкой чиркают по лыже. Гудение сопровождалось звонкими щелчками каких-то реле и на скорости переходило в высокое заунывное «ыЫ-ыЫ-ыЫ-ыЫ». Круглые фары в прямоугольных углублениях смотрели вперед внимательно и немного грустно.
Самое лучшее место в троллейбусе — площадочка сбоку от задней двери, в которую если проскользнешь, то никто из пассажиров не будет на тебя давить — получается вроде как собственное стоячее купе. Помню, как однажды расслабился, стоя там, перекинул локоть через поручень, а открывшаяся на остановке дверь прижала мне руку чуть ниже подмышки, да так, что я даже сказать ничего не мог — дыхание перехватило.
Или вот Икарус-гармошка. Когда стоишь на остановке, а тебе лет десять, то видишь даже не весь автобус целиком, а только части. Его жёлтый бок останавливается почти вплотную, колесо выше меня ростом и от него пышет жаром и запахом палёных уплотнителей. Между колесом и дверью — прямоугольная крышка с горизонтальными прорезями, которая по своему обыкновению отчаянно дребезжит. Всё это запоминается так чётко, потому что происходит в десяти сантиметрах от лица: приходится отталкиваться руками от горячего автобусного бока, продвигаясь к дверям и стараясь, чтобы не затоптали.
Четырехстворчатые двери с узкими окошечкам скрипят и ударяются о дверной проем. Ступени высокие и даже, кажется, немного наклонены назад, поэтому ты хватаешься рукой за поручень и карабкаешься вверх, а резиновое, в кружочек, покрытие пола оказывается совсем близко, перед самыми глазами. Успеваешь разглядеть тот острый ржавый уголок на краю ступеньки, за который в следующий момент зацепишься штанами.
Автобус издает картавое «гры...гры... гры...» на холостых, но вот он трогается и «гры-гры-гры-гры!» становятся резче и чаще, ритмичная вибрация усиливается с каждым следующим «гры», а потом вдруг прекращается — включилась следующая передача.
Там, где снаружи у автобуса гармошка, внутри салона круг с поручнями. Отдельное удовольствие — встать одной ногой на пол, а другой — на вращающийся круг, чтобы при повороте автобуса ноги у тебя сначала разъехались, а потом съехались обратно.
Но наибольший кайф, который я застал — это круглый, темно-желтый, пучеглазый автобус с квадратной дыркой посреди лица. Двигатель у него был спереди и видимо ужасно грелся, потому что крышка капота между фарами обычно была снята, а в открытом проёме страшно вертелись ремни на шкивах. Самая запоминающаяся его деталь — это, конечно, бутылочный перезвон где-то под полом, пока автобус стоит на остановке.
Если закрыть глаза и представить себе салон автобуса с продолговатыми плафонами под потолком и полукруглыми стеклами в задней части, то под ладонью само собой возникнет ощущение ребристого поручня, а под ногой — трухлявая мягкость нижней ступеньки.
Уже намного позже, когда я работал в транспортной фирме и искал однажды прицеп для перевозки коров, я набрал в интернете «скотовоз», но вместо прицепа первая же ссылка вела на статью об этом автобусе — ЛиАЗ-677. Поскольку лирическая часть рассказа окончена, а та статья была великолепна, приведу несколько цитат о легендарном пепелаце:
«В ЛиАЗе корма была ощутимо легче передней части, и на хорошей кочке пассажиры, стоящие на задней площадке, подпрыгивали так, что Сергей Бубка умирал от зависти.
Часто школота, стоя на задней площадке и держась потными ладошками за поручни, с замиранием сердца ждала какой-нибудь более или менее серьезной колдобины на дороге, чтобы подпрыгнуть повыше и почувствовать что-то наподобие невесомости.
Крыша у автобусов состояла из отдельных фрагментов металлического листа, потому начинала протекать сразу после схода с конвейера. В случае, если в парках не заморачивались и организовывали душ для пассажиров, развивался процесс гниения (там, за панелью потолка, самые условия для этого), и со временем крыша начинала жить отдельной жизнью, держась на вертикальных поручнях и честном слове. Пассажиры, держащиеся за поручни, в данном случае выступали в роли рёбер жёсткости, скрепляющих салон в единое целое.
Задняя площадка находилась чуть ниже уровня пола, силовой каркас заканчивался перед ней, и как результат — на старости лет отваливалась жопа. Чтобы жопа совсем не отвалилась, нагрузку на неё снижали установкой дополнительных сидений в заднем свесе, уменьшая предельную плотность сельдей-пассажиров.
Выхлопная труба, проходящая вдоль салона автобуса, довольно скоро ржавела, что превращало Луноход в газовую камеру и породило локальный мем: "Автобус отапливается выхлопными газами"».
Эх, автобусная остановка моего сердца, ребристый поручень моей души.