Маша и Медведь (сказка в хорошем качестве с музыкой)
На мой скромный взгляд получилось неплохо. За "Плюс" - плюсик в карму.
На мой скромный взгляд получилось неплохо. За "Плюс" - плюсик в карму.
Спойлер для ЛЛ: правда
Вот что сообщает популярный блогер Игорь Бигдан (ibigdan): «А вы никогда не задавались вопросом, почему в русской народной сказке про репку только у Жучки есть имя? Остальные персонажи без имён — дедка, бабка, внучка, кошка, мышка. Оказывается, в сказке о репке, записанной в середине XIX века публикатором сказок и фольклористом А. Н. Афанасьевым и опубликованной в его сборнике, собака называется не Жучкой, а сучкой. Жучка появилась позднее в одной из многочисленных адаптаций для детей».
Аналогичные сведения сообщал журналист Сергей Доренко, отмечая роль цензуры в этой истории. Также о ней можно узнать из сервисов ответов на вопросы («Большой вопрос.ru», sprashivalka.com).
«Репка» — сказка народная, поэтому говорить о каком-то оригинале (первоисточнике) было бы не совсем корректно. Произведения устного народного творчества не только имеют свойство со временем видоизменяться, но и зачастую параллельно существуют в нескольких вариантах. Однако мы как минимум можем проследить историю первых публикаций.
Считается, что первым произведение о репке опубликовал собиратель русского фольклора Александр Афанасьев в своём сборнике «Народные русские сказки». В Сети в связи с этим часто упоминается 1863 год, однако мы нашли публикацию этой сказки в издании 1860 года. В более ранних доступных на сегодня источниках она не встречается, хотя само издание — перепечатка аналогичной книги 1858 года, о чём сообщается в начале тома. Саму же сказку, как так указано, записал А. Харитонов в Архангельской губернии.
Что мы видим? Действительно, на подмогу деду после бабки и внучки приходит безымянная сучка — по всей видимости, самка собаки. Небезынтересно также отметить, что после сучки к делу подключается не кошка или мышка, а «нога» (с ударением на «о»), причём только с приходом пятой ноги репку удаётся вырвать из земли. По этому поводу есть несколько версий — например, в издании 1983 года «Народных русских сказок А. Н. Афанасьева» сказано, что это ног-птица, то есть грифон. Но это примечание не совсем согласуется с вологодским вариантом сказки, приводимым тем же Афанасьевым («Бежит ножка по дорожке. "Ножка, пособи репку рвать". Рвали-рвали, не могли вырвать…»). Зато в вышедшем в 1868 году сборнике «Детские песни» под редакцией Петра Бессонова всё сходится: «Прилетела нóга, прилетела дрýга, прилетела третья…». На одной из дореволюционных иллюстраций мы можем видеть ноги в обыденном смысле:
Но нас больше интересует личность третьей помощницы, которая и у Бессонова названа «сучкой». Когда же она стала Жучкой? Произошло это ещё до Бессонова, но вскоре после выхода сборника Афанасьева. В 1864 году основоположник научной педагогики в России Константин Дмитриевич Ушинский выпустил учебник «Родное слово», который обрёл большую популярность и издавался с 1864 года до самой революции по нескольку раз в год. Именно здесь собака обретает имя: «Кликнула внучка Жучку. Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Кликнула Жучка кошку. Кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Кликнула Жучка Машку. Машка за Жучку, Жучка за внучку, внучку за бабку, бабку за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Кликнула Машка мышку. Мышка за Машку, Машка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку тянут-потянут — вытащили репку».
Как видим, помимо Жучки, Ушинский упоминает также Машку (возможно, кошку) и мышку. Скорее всего, за основу своей адаптации Ушинский взял именно архангельский вариант, опубликованный Афанасьевым, — он отличается от остальных. При этом Ушинский не оставил сведений о том, почему он отказался от слова «сучка», но, если учесть, что в XIX веке слово уже имело в том числе не самый приятный контекст, его поступок понятен. И в дальнейшем учебник Ушинского, который распространялся в самые отдалённые уголки страны, безусловно, мог оказать влияние на устную фольклорную традицию. Так, уже в «Репке», записанной фольклористами в Заонежье в 1926 году, мы встречаем и внучку, и Жучку, и Машку, и кошку, и мышку. В большинстве современных вариантов сказки Машки уже нет, поэтому в них Жучка —единственный персонаж с именем собственным (за некоторым исключением, когда Машка — имя кошки). Что касается нашего основного вопроса, то, действительно, «сучка» стала «Жучкой» уже после первой публикации народной сказки.
Наш вердикт: правда
В сообществах отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла)
Аудиоверсии проверок в виде подкастов c «Коммерсантъ FM» доступны в «Яндекс.Подкасты», Apple Podcasts, «ЛитРес», Soundstream и Google.Подкаст
Иллюстрация к сказке "Колобок" из интернета.
Радости деля и беды,
Жили-были бабка с дедом.
Говорит однажды дед:
«Бабка, подавай обед!»
А она руками машет:
«Нет у нас ни щей, ни каши,
Даже хлеба в доме нет!
Всё мы съели!» Дед в ответ:
«А ты, бабка, покумекай,
Поскреби-ка по сусекам.
Коль найдется там мука,
Испеки нам колобка!»
Бабка вмиг повеселела:
«Говоришь, старик, ты дело!»
Тут же крылышко взяла,
По сусекам помела,
Горсточку муки добыла,
Круто тесто замесила,
Чтобы колобка испечь,
Растопила жарко печь.
Так вот из муки пшеничной
Вышел колобок отличный.
Бабка закричала: «Дед!
Вот и наш готов обед!
Но он только что из печки.
Пусть постынет на крылечке!»
Только шустрый колобок
Вдруг с крылечка – Скок-поскок! –
Покатился непоседа
Мимо бабки, мимо деда.
Бросились за ним они,
Но угнаться не смогли.
Колобок же в лес умчался.
Там он с зайцем повстречался.
Говорит ему косой:
«Колобок, а ну-ка стой!
Очень кстати ты попался.
Я как раз проголодался.
Съем тебя я на обед!»
Колобок ему в ответ:
«Заяц, ты меня не кушай,
Лучше песенку послушай.
Колобок я Колобок!
Я румян и круглобок!
Я по коробу скребён,
По сусеку я метён,
Испечён я в печке,
Стужен на крылечке.
Я от бабушки ушел!
Я от дедушки ушел!
Я от всех уйти смогу!
От тебя я убегу!» –
И от зайца укатился.
Тот ловить его пустился
, Хоть бежал, не чуя ног,
Но догнать его не смог.
Колобок же мчался, мчался,
Да и с волком повстречался.
Преградил дорогу волк:
«Не спеши так, Колобок!
Очень кстати ты попался.
Я как раз проголодался.
Съем тебя я на обед!»
Колобок ему в ответ:
«Нет, волк, ты меня не кушай,
Лучше песенку послушай.
Колобок я Колобок!
Я румян и круглобок!
Я по коробу скребён,
По сусеку я метён,
Испечён я в печке,
Стужен на крылечке.
Я от бабушки ушел!
Я от дедушки ушел!
Я ушел от зайца!
Где тебе угнаться?
Я от всех уйти смогу!
От тебя я убегу!» –
И от волка укатился.
Тот ловить его пустился,
Хоть бежал, не чуя ног,
Но догнать его не смог.
Колобок же мчался, мчался,
И с медведем повстречался.
Увидал его медведь,
Начал топать и реветь:
«Очень кстати ты попался.
Я как раз проголодался.
Съем тебя я на обед!»
Колобок ему в ответ:
«Ты, медведь, меня не кушай,
Лучше песенку послушай.
Колобок я Колобок!
Я румян и круглобок!
Я по коробу скребён,
По сусеку я метён,
Испечён я в печке,
Стужен на крылечке.
Я от бабушки ушел!
Я от дедушки ушел!
И от зайца! И от волка!
Догонять меня без толку!
Я от всех уйти смогу!
От тебя я убегу!» –
И от мишки укатился.
Тот ловить его пустился,
Хоть бежал, не чуя ног,
Но догнать его не смог.
Колобок же мчался, мчался,
И с лисою повстречался.
Говорит плутовка: «Ой!
Вот тебя-то, милый мой,
Я как раз и дожидалась!
Очень я проголодалась.
Съем тебя я на обед!»
Колобок лисе в ответ:
«Ты, лиса, меня не кушай,
Лучше песенку послушай.
Колобок я Колобок!
Я румян и круглобок!
Я по коробу скребён,
По сусеку я метён,
Испечён я в печке,
Стужен на крылечке.
Я от бабушки ушел!
Я от дедушки ушел!
От медведя, зайца, волка!
Догонять меня без толку!
Я от всех уйти смогу!
От тебя я убегу!»
А лиса ему: «Дружочек!
Хорошо поешь ты очень.
А вот я совсем плоха,
Стала к старости глуха.
Сядь ко мне ты на носочек
Песню спой еще разочек!»
Колобок на нос ей сел,
Снова песенку запел:
«Колобок я Колобок!
Я румян и круглобок!
Я по коробу скребён,
По сусеку я метён,
Испечён я в печке,
Стужен на крылечке.
Я от бабушки ушел!
Я от дедушки ушел!
От медведя, зайца, волка!
Догонять меня без толку!
Я от всех уйти смогу!
От тебя я убегу!»
А ему плутовка: «Браво!
Спел ты песенку на славу!
Сядь теперь на язычок
Про румяный спой бочок!»
На язык лисицы сел он.
Тут она его и съела.
Вот и сказочке конец,
А кто слушал, молодец!
© Русская народная сказка.
© Автор. Олеся Емельянова. 2001 г.
Написать автору: olesya--emelyanova@ya.ru.
На Пикабу можно найти эксперта практически по любой теме. Юриста, технаря, автомеханика, электрика, велосипедиста, менеджера, который каждый день работает с Excel-таблицами, и аллергика со стажем.
Если:
• у вас есть вопрос, на который не получается найти ответ;
• вам нужна консультация эксперта по узкой теме;
• важно получить совет от человека с похожим опытом.
Задайте свой вопрос в специальной ленте и получите ответ (или сразу несколько!) от знатоков своего дела.
Иллюстрация к сказке "Теремок" из интернета.
В чистом поле теремок.
Он не низок не высок,
Ставенки резные,
Окна расписные.
Мышка по тропинке шла,
Терем-теремок нашла,
Забежала на крылечко,
Потянула за колечко,
В дверь открытую вошла,
Все хоромы обошла,
Никого не повстречала
И одна жить в доме стала.
А потом лягушка шла,
Терем-теремок нашла,
Прискакала на крылечко,
Ухватилась за колечко
И стучится: «Тук! Тук! Тук!
Кто хозяйничает тут?»
Отвечает мышь лягушке:
«Мышка здесь живет норушка!
Заходи, квакушка, в дом.
Веселее жить вдвоем!»
А потом пришел зайчишка –
Серый маленький трусишка,
Стал стучаться: «Тук! Тук! Тук!
Кто хозяйничает тут?»
А в ответ: «Я – мышь-норушка!»
«Я – лягушка-попрыгушка!
Заходи, ушастый, в дом.
Веселее жить втроем!»
А потом пришла лисица.
Тоже в теремок стучится:
«Открывайте! Тук! Тук! Тук!
Кто хозяйничает тут?»
Ей в ответ: «Я – мышь-норушка!»
«Я – лягушка-попрыгушка!»
«Я – зайчишка-длинноух,
В теремке всем лучший друг!»
Стала рыжая лисица
В теремок к ним жить проситься:
«Вы меня пустите в дом.
Веселей жить вчетвером!»
Так и быть, ее впустили
И с комфортом разместили.
А потом шел полем волк
И набрел на теремок.
Забежал он на крылечко,
Ухватился за колечко
И стучится: «Тук! Тук! Тук!
Кто хозяйничает тут?»
А в ответ: «Я – мышь-норушка!»
«Я – лягушка-попрыгушка!»
«Я – зайчишка-длинноух,
В теремке всем лучший друг!»
«А я – рыжая лисичка,
В теремочке всем сестричка!
Заходи, волк серый, в дом.
Веселей жить впятером!»
Так и жили-поживали,
Бед и горестей не знали.
Но медведь по полю шел,
Терем-теремок нашел,
Лапу протянул к крылечку,
Ухватился за колечко
И стучится: «Тук! Тук! Тук!
Кто хозяйничает тут?»
А в ответ: «Я – мышь-норушка!»
«Я – лягушка-попрыгушка!»
«Я – зайчишка-длинноух,
В теремке всем лучший друг!»
«А я – рыжая лисичка,
В теремочке всем сестричка!»
«А я – серенький волчок,
Теплый шерстяной бочок!
Без тебя, медведь, нам тесно!
Здесь тебе не хватит места!
Так что ты не обессудь!»
«Помещусь уж как-нибудь! –
Говорит медведь огромный, –
Не хочу я быть бездомным!
С вами я хочу дружить,
Вместе в теремочке жить!»
В дверь полез, да все без толку,
Ободрал всю морду только.
И решил: «Ну, так и быть,
Буду я на крыше жить!»
Как на крышу взгромоздился,
Теремок и развалился,
Не осталось от него
Ровным счетом ничего.
А живущие в нем звери
Только чудом уцелели.
Стали плакать и рыдать,
Стали мишку упрекать:
«Ах ты, дурень неуклюжий!
Нет тебя на свете хуже!
Ты наш домик развалил!
Всех нас чуть не раздавил!»
А медведь сказал со вздохом:
«Поступил я очень плохо!
Но построю без проблем
Дом, где места хватит всем!
Ну, а вы меня простите,
Дом мне строить помогите!»
Звери согласились и
С мишкой строить дом пошли.
Потрудились все на славу.
Вышел терем величавый,
Больше прежнего в сто раз.
Воду провели и газ!
То-то было новоселье –
Песни, пляски и веселье.
«Приходи к нам жить, хоть слон,
Не развалит терем он!»
Ну, а вы, чего сидите?
Тоже в гости приходите
Посмотреть на теремок,
Что до облаков высок,
Ставенки резные,
Окна расписные!
© Русская народная сказка.
© Автор. Олеся Емельянова. 2004 г.
Написать автору: olesya--emelyanova@ya.ru.
Иллюстрация из интернета к сказке "Маша и медведь".
В деревне у леса девчушка жила –
Смышлена, мила, озорна, весела,
Скромна, но при этом подружек всех краше,
И звали ее дед и бабушка Машей.
Однажды сказал внучке Машеньке дед:
«Давненько грибов я не ел на обед!
Ты, внучка, взяла бы в сарае лукошко,
Грибочков в лесу собрала нам немножко!»
А Маша ему: «Дождь недавно прошёл.
Грибы в дни такие растут хорошо!
Сейчас забегу за своею подружкой,
И мы вместе с нею пойдем на опушку!»
А бабушка ей: «Осторожнее, ведь
Живет в том лесу очень страшный медведь.
К нему не ходите вы в темную чащу,
Иначе в свою вас берлогу утащит!»
А Маша в ответ: «В чащу мы не пойдем!» –
И в лес зашагала с подружкой вдвоем.
Чтоб не было скучно, они, как умели,
Частушки слагали и хором их пели:
«Как во городе Рязани
Все грибы растут с глазами!
Добры люди их едят,
А грибы на них глядят!
Собирал Макар грибы
Возле дедовой избы,
Огород весь обошел,
Только ёжика нашел!
Прячутся от нас грибочки
Под траву и под листочки,
А у ведьмы бабы Зины
Сами прыгают в корзину!»
Когда до опушки подружки дошли,
Грибов там они очень мало нашли,
Поэтому в лес углубиться решили
И бабушки предупрежденье забыли.
А Маша, срывая грибок за грибком
Ушла от подружки совсем далеко.
Подружка кричала: «Ау! Где ты, Маша?»
Но та ее криков не слышала даже.
В итоге подружка ее не нашла,
Одна восвояси в деревню ушла.
А Маша в дремучем лесу заплутала,
Кричала: «Ау!» и тропинку искала,
Но только дороги домой не нашла
И вместо опушки к избушке пришла.
Взошла на крылечко и в дверь постучала.
Никто на тот стук не ответил сначала.
Потом из избушки к ней вышел медведь
И, встав на дыбы, начал громко реветь
И вот что сказал перепуганной Маше:
«Жить будешь со мной и кормить меня кашей!
Не вздумай сбежать! Я тебя без проблем
В лесу разыщу, заломаю и съем!»
Бедняжке пришлось, а куда ей деваться,
В избушке лесной у медведя остаться,
Полы подметать, по утрам печь топить,
Медведя блинами и кашей кормить.
Медведь был доволен. Со временем Маше
Казаться он стал не таким уж и страшным –
Малиной и мёдом ее угощал,
Вот только в деревню назад не пущал.
А Машенька сильно по дому скучала
И способ вернуться из леса искала.
Однажды медведю сказала она:
«Гостинцы домой я отправить должна.
Родные по мне очень сильно тоскуют.
Давай-ка с утра пирогов напеку я,
Ты дедушке с бабушкой их отнесешь!
Да только в пути их не ешь и не трожь!
А я заберусь на березу повыше.
Коль вздумаешь съесть, я всё тут же увижу!»
Медведь согласился: «Ну, так уж и быть!
Готов каждый день я в деревню ходить,
Была бы ты только довольна и рада!»
А Машеньке этого было и надо.
Она пирогов напекла, а потом
Залезла сама в короб с ними тайком.
Медведь короб взял и пошел по дороге.
Устали его косолапые ноги.
Сказал он: «Присяду-ка я на пенек
И съем-ка всего лишь один пирожок!»
А Маша из короба: «Ах ты, бесстыжий!
Сижу высоко и отлично всё вижу!
А ну-ка, медведь, не садись на пенёк
А ну-ка, не кушай, медведь, пирожок!
Неси пирожки моим бабке и деду!
Не мешкай, не то не поспеешь к обеду!»
Вздохнул мишка: «Ишь, как сидит высоко!
А видит-то, видит-то как далеко!»
С пенька встал и дальше пошел по дороге.
Устали его косолапые ноги.
Сказал он: «Присяду-ка я на пенек
И съем-ка всего лишь один пирожок!
Ушел далеко я. Она не заметит!»
А Маша ему: «Я всех зорче на свете!
А ну-ка, медведь, не садись на пенёк
А ну-ка, не кушай, медведь, пирожок!
Неси пирожки моим бабке и деду!
Не мешкай, не то не поспеешь к обеду!»
Что делать, медведь встал с пенька и пошел.
И ровно к обеду в деревню пришел.
Учуяли запах медведя собаки,
Залаяли. Чтоб избежать с ними драки,
Медведь бросил короб, и в чащу бегом.
Так Маша вернулась из леса в свой дом
К тому же еще и с готовым обедом.
Вот счастье-то было для бабушки с дедом!
Они стали внучку свою обнимать
И умницей стали ее называть.
Грибы же с тех пор вовсе есть перестали
И больше одну Машу в лес не пускали.
На этом, друзья, нашей сказке конец,
А тот, кто дослушал ее – молодец!
© Русская народная сказка.
© Автор сказки в стихах. Олеся Емельянова. 2023 г.
Написать автору: olesya--emelyanova@ya.ru.
"Баба Яга". Иллюстрация из интернета.
Жили некотором царстве,
В Тридевятом государстве
Дочка Машенька с отцом –
Сиротинка со вдовцом.
Без жены жить не годится,
И отец решил жениться.
Только новая жена
Злей была, чем сатана,
И, что прочих бед всех хуже.
Невзлюбила дочку мужа –
И ругает и бранит,
И обиды ей чинит,
Гонит, бедную, со свету.
На нее управы нету.
Как-то девочки отец
(Он богатый был купец)
Отбыл по делам торговым.
А с жены своей взял слово,
Что о дочери она
Позаботиться должна.
Та ему пообещала,
Да вот слова не сдержала.
Только муж уехал прочь,
Как купеческую дочь
Позвала к себе злодейка.
«Эй, лентяйка-прохиндейка! –
Говорит ей, – В лес иди
И избушку там найди.
В ней живет моя сестрица.
Ты ей от меня гостинцев
Кузовочек отнеси.
А у тётки попроси
Ниточку с иголочкой
Сшить тебе обновочку!»
Маша кузовок взяла
И в дремучий лес пошла,
Прихватив с собой в дорогу
Мяса, маслица немного,
И краюшку хлеба, вдруг
Будет тетке недосуг
С угощением возиться,
Тут еда и пригодится.
Шла она по лесу, шла,
И к воротам подошла.
За воротами – избушка,
А в избушке той – старушка.
Догадаться недолга,
Что старушка та – Яга,
Ведьма поедучая,
Гибель неминучая.
Говорит: «Зачем пришла?
Я ведь в гости не звала!»
Маша ей: «Я от сестрицы
Вашей кузовок гостинцев
Из деревни принесла.
А у Вас просить пришла
Ниточку с иголочкой
Сшить себе обновочку!»
А Яга ей: «Заходи!
Да без дела не сиди.
Сядь, племянница, за кросна
Да сотки хороший холст мне.
Я ж покуда отдохну,
На печи часок сосну!»
Ведьма вскоре захрапела.
Маша у окошка села,
Для Яги холст стала ткать,
Тихо песню напевать:
«Ты соткись скорее холст,
Да чтоб тонок, а не толст.
Ой, ты люли, ой, люли,
Да чтоб тонок, а не толст!»
Песню кот пришел послушать.
Сразу видно, хочет кушать.
Маша доброю была
И мясца ему дала.
Кот поел и молвил: «Маша,
Здесь гостить не вздумай даже –
Съест тебя баба Яга!
Хоть я и ее слуга,
Но тебе я другом буду,
Помогу сбежать отсюда.
И одну вещицу дам.
Если ведьма по следам
Нагонять в дороге станет,
Гребень брось, и тут же встанет
От земли и до небес
Непролазный темный лес!»
Девочка с котом простилась.
А чтоб ведьма не хватилась,
Котик сел за кросна ткать,
Тихо песню напевать:
«Ты соткись скорее холст,
Да чтоб тонок, а не толст.
Мяу! Мяу! Ой, люли,
Да чтоб тонок, а не толст!»
Маша вышла на крылечко,
Глядь, пёс мчится – хвост колечком,
Вот залает, и тогда
Не минет ее беда.
Псу голодному девчушка
Хлебную дала краюшку.
Тот ее и пропустил.
А Ягу не известил –
Сытым лаять не охота.
Маша через двор к воротам
Побежала. Те скрипят
Открываться не хотят.
Если шум Ягу разбудит,
Очень плохо Маше будет.
Маша маслице взяла
Им под пятки налила.
Тихо петли повернулись,
И ворота распахнулись.
Но березка из ворот
Выйти Маше не дает –
Ветками глаза стегает,
Руки-ноги оплетает.
Маша ленточку взяла
Ту, что в косу заплела,
И березке повязала.
Та стегать и перестала
И пытаться удержать.
Маша бросилась бежать
Прочь от ведьминой избушки
Через тёмный лес к опушке.
Ну, а котик, знай, прядет,
Тихо песенку поет:
«Ты соткись скорее холст,
Да чтоб тонок, а не толст.
Мяу! Мяу! Ой, люли,
Да чтоб тонок, а не толст!»
Выспалась Яга на печке
Да и вышла на крылечко.
Глядь, а ужина и нет –
Машеньки простыл и след.
Стала на кота браниться:
«Мог бы ей в глаза вцепиться!
Вот бездельник! Дармоед!»
Ну, а кот Яге в ответ:
«Маша, хоть весь день не ела,
Мне мясца не пожалела.
Ты же доброй не была,
Даже кости не дала!»
Та давай на пса ругаться:
«Мог хотя бы разбрехаться!
Вот бездельник! Дармоед!»
Ну, а пёс Яге в ответ:
«Эта милая девчушка
Хлеба мне дала краюшку.
Ты же доброй не была,
Чёрствой корки не дала!»
Принялась ругать ворота:
«Как посмели вы кого-то,
Пропустить, забыв приказ?»
А ворота: «Маша нас
Пожалела и намедни
Маслом смазала нам петли.
Ты же доброй не была
И водой не полила!»
А березку отругала,
Та в ответ ей так сказала:
«У меня желанья нет
Причинять девчушке вред.
Мне она на веточку
Повязала ленточку.
Ты же доброй не была,
Мне и нитки не дала!
К верным слугам ты жестока!»
Видя, что от них нет прока,
В ступу прыгнула Яга,
По лесам и по лугам
Понеслась, что было мочи,
Изловить беглянку хочет.
Ну, а Машенька бежит.
Слышит вдруг, земля дрожит,
Злая ведьма настигает.
Гребень Машенька бросает.
Тут же вырос до небес
За ее спиною лес,
Страшный, непролазный, тёмный.
И такой он был огромный,
Что за сотни дней пути
Этот лес не обойти.
Ведьма грызть деревья стала,
Но все зубы поломала.
С той поры не ест людей,
Ведь жевать их нечем ей.
Так ни с чем и воротилась
И сто лет на Машу злилась.
А тем временем купец
Нашей Машеньки отец,
Весь товар продав с успехом,
Из далеких стран приехал
И гостинцев целый воз
Дочке и жене привёз.
Глядь, а дочки дома нету.
Стал пытать он: «Как же это?»
А жена ему в ответ:
«Не волнуйся так, мой свет!
Машу я к сестре послала,
Принести ей наказала
Ниточку с иголочкой,
Чтобы сшить обновочку.
Ночь уже, подумай сам,
Видно, загостилась там!»
Был купец в большой тревоге.
Глядь, а Маша на пороге
Перепугана, бледна,
Говорит: «Твоя жена
Мне к Яге идти велела,
Извести меня хотела!»
Как купец то услыхал,
Злую мачеху прогнал,
Стал вдвоем жить с дочкой Машей.
Тут конец и сказки нашей,
А кто слушал да смекал,
Тот в сто раз умнее стал!
© Русская народная сказка.
© Автор сказки в стихах. Олеся Емельянова. 2023 г.
Написать автору: olesya--emelyanova@ya.ru.
"Цван-Царевич и серый волк". Иллюстрация из интернета.
Были у царя Гороха
Сын Иван и сын Самоха –
Два пригожих молодца,
Одинаковых с лица.
А еще был сад чудесный.
Но воришка неизвестный
Стал тайком туда летать,
С яблонь яблоки срывать.
А они-то не простые,
А они-то золотые.
Огорчился царь Горох
Так, что есть и пить не мог.
Видя батюшкино горе,
Стали сыновья в дозоре
Дни и ночи проводить,
Чтобы вора уследить.
Первым сторожил Самоха.
Побродив в саду немного,
Притомился он, зевнул,
Лег на травку и уснул.
А тем временем Жар-птица
Прилетела в сад живиться –
Златы яблочки клюет,
Песни дивные поет,
Перьями, как солнце, светит.
И слепой ее заметит.
Но Самоха крепко спал
И Жар-птицу не видал.
Много яблок птица съела
И из сада улетела.
А Самоха утром встал
И, придя к царю, сказал:
«Я всю ночь ходил дозором,
Но в саду не видел вора!»
Царь не знал, что он схитрил,
И Самоху похвалил.
На другую ночь Ивану
Он велел нести охрану.
А Иван, хоть и устал,
Но ложиться спать не стал.
Видит, начал сад светиться –
Прилетела в сад Жар-птица,
Стала яблоки клевать.
А ее царевич – Хвать! –
И Жар-птице в хвост вцепился.
С нею в небо чуть не взвился,
Но упал посредь двора,
Вырвав целых два пера.
Утром к батюшке явился
И добычей похвалился.
Только перья он достал,
Весь дворец светиться стал.
Долго царь Горох дивился,
А потом распорядился:
«Пусть царевичи пойдут
И Жар-птицу ту найдут.
Кто живьем ее добудет,
Тот наследником мне будет!
По велению сему
Царство я отдам ему!»
Оседлал коня Самоха.
Выбрав торную дорогу,
Он объехал много стран,
Даже видел океан.
Но и в самой дальней дали
Ту Жар-птицу не видали.
А Иван поехал в лес,
В страшный бурелом залез
И в потемках заблудился,
Слез с коня и спать свалился,
Ведь не спал уже три дня.
А проснулся – нет коня.
Зря его искал он всюду.
«Как же я Жар-птицу буду
Без коня теперь искать?» –
Стал он плакать и рыдать
Да и в путь пешком пустился.
Но вдруг волк перед ним явился,
Говорит: «Прости меня.
Съел я твоего коня.
Но теперь тебя повсюду
На себе возить я буду.
Не люблю я быть в долгу,
Чем смогу, тем помогу!»
И Иван не стал таиться,
Рассказал всё про Жар-птицу.
Волк в ответ: «То не беда!
Отвезу тебя туда!» –
И помчался, что есть мочи.
Мчал три дня он и три ночи
Мимо солнца, мимо звезд,
На четвертый день довез
До дворца царя Салмана,
А потом сказал Ивану:
«Как стемнеет, лезь в окно.
Усыплю я стражу, но
Должен ты запомнить крепко –
Птицу взял, не трогай клетку!
Если тронешь, то беда.
Не спасу тебя тогда!»
А Иван ему: «Быть может,
Царь Салман добром поможет?
Попрошу его сейчас,
Он Жар-птицу и отдаст.
Кто же гостя не уважит?»
Волк в ответ: «Не думай даже!
У него на тыне в ряд
Головы гостей висят.
Не подарит он Жар-птицу,
А посадит нас в темницу.
Если ценишь жизнь свою,
Делай так, как я велю!»
И Иван его послушал,
Но потом наказ нарушил –
Взял Жар-птицу с клеткой он.
В тот же миг со всех сторон
Громко трубы затрубили,
Спящих стражей разбудили.
Начался переполох.
Убежать Иван не смог,
И, связав его, охрана
Отвела к царю Салману.
Стал его царь укорять:
«Как посмел ты воровать
Прямо из моей светлицы
Свет моих очей – Жар-птицу?»
А Иван ему в ответ:
«На нее управы нет –
Третий год к нам в сад летает,
С яблонь яблоки срывает.
А они-то не просты,
А они-то золоты!
Батюшка ее за это
Повелел призвать к ответу!»
«Так и быть, – сказал Салман, –
Птицу я тебе отдам,
Но не даром и не в дружбу,
А коль мне сослужишь службу.
Есть на белом свете конь,
Норовистый, как огонь,
Словно ураган, ретивый,
С длинной золотою гривой.
Коль добудешь, всё прощу
И с Жар-птицей отпущу,
Обещанья не нарушу!»
Делать нечего, Ванюша
Обещал коня достать.
А потом давай рыдать:
«Как же я коня добуду?
Где сыскать такое чудо?»
Волк ему: «То не беда!
Отвезу тебя туда!» –
И помчался, что есть мочи.
Мчал три дня он и три ночи
Мимо солнца, мимо звезд,
На четвертый день довез
До дворца царя Усмана,
А потом сказал Ивану:
«Лезь в конюшню, да смотри,
Одного коня бери,
Да уздечку брать не вздумай!
А иначе столько шума
Сразу будет, что беда.
Не спасу тебя тогда!»
А Иван ему: «Быть может,
Царь Усман добром поможет?
Попрошу его сейчас,
Он коня мне и отдаст.
Кто же гостя не уважит?»
Волк в ответ: «Не думай даже!
У него на тыне в ряд
Головы гостей висят.
Не отдаст коня, а страже
Он казнить тебя прикажет.
Если ценишь жизнь свою,
Делай так, как я велю!»
И Иван его послушал,
Но потом наказ нарушил –
Взял коня с уздечкой он.
В тот же миг со всех сторон
Громко трубы затрубили,
Спящих стражей разбудили.
Начался переполох.
Убежать Иван не смог,
И, связав его, охрана
Отвела к царю Усману.
Стал его царь укорять:
«Как посмел украсть коня?»
Тут царевич разрыдался
И во всем ему признался.
«Хорошо, – сказал Усман, –
Я коня тебе отдам,
Но не даром и не в дружбу,
А коль мне сослужишь службу.
Есть царевна, и она
Краше, чем в ночи луна.
Раз взглянешь – навек полюбишь!
Коли мне ее добудешь,
Я проступок твой прощу,
Дам коня и отпущу,
Обещанья не нарушу!»
Делать нечего, Ванюша
Обещал ее достать.
А потом давай рыдать:
«Как царевну я добуду?
Где сыскать такое чудо?»
Волк в ответ: «То не беда!
Отвезу тебя туда!» –
И помчался, что есть мочи.
Мчал три дня он и три ночи
Мимо солнца, мимо звезд,
На четвертый день довез
До дворца царя Далмана,
А потом сказал Ивану:
«Чтоб ты не попал в беду,
В этот раз я сам пойду!»
Волк, найдя дыру в заборе,
Спрятался в саду. А вскоре
И царевна в сад пришла,
Ликом, как луна светла.
Волк схватил ее – и ходу!
Шасть в дыру! – и на свободу.
Прибежал к Ивану с ней,
Говорит: «Садись скорей!»
И помчался, что есть мочи.
Мчал три дня он и три ночи
Мимо солнца, мимо звезд,
На четвертый день довез
До дворца царя Усмана.
Видя грусть-печаль Ивана,
Начал волк пытать его:
«Ты, Иванушка, чего,
Как дождливый день, не весел?
Что головушку повесил?»
А Иван: «Я загрустил,
Потому что полюбил
Я царевну всей душою.
А теперь она со мною
Навсегда разлучена,
Ведь достанется она
Старому царю Усману!»
Стало волку жаль Ивана.
И сказал он: «Не горюй!
Я Усмана обхитрю!» –
И в царевну превратился.
С ним Иван к царю явился,
Получив взамен коня.
Но прошло всего два дня,
И красавица-невеста
Из дворца царя исчезла.
И никто не мог взять в толк,
Как там очутился волк.
Волк же перепрыгнул стену
И царевича с царевной
На дороге отследил,
Их на спину посадил
И помчался, что есть мочи.
Мчал три дня он и три ночи
Мимо солнца, мимо звезд,
На четвертый день довез
До дворца царя Салмана.
Видя грусть-печаль Ивана,
Начал волк пытать его:
«Ты, Иванушка, чего,
Как дождливый день, не весел?
Что головушку повесил?»
А Иван ему в ответ:
«На душе покоя нет.
Я грустить не перестану,
Коль коня отдам Салману!»
Волк утешил: «Не горюй!
Я Салмана обхитрю!» –
И в коня он превратился.
Во дворец Иван явился,
Лжеконя царю вручил
И Жар-птицу получил.
Очень был Салман доволен
И решил по чисту полю
Прокатиться на коне.
А коня-то раз – и нет! –
Он в волчищу превратился
Да и наутек пустился.
Царь от страха аж упал.
Волк же из виду пропал.
А царевич той порою
Отдыхал у водопоя.
Прежде чем продолжить путь,
Он решил вздремнуть чуть-чуть.
А тем временем Самоха
Ехал тою же дорогой.
Он, как брата увидал,
От завидок чёрным стал,
Ведь Иван добыл Жар-птицу,
И красавицу-девицу,
И чудесного коня.
«Вздумал царство у меня
Отобрать? – вскричал Самоха, –
Погоди же ты, пройдоха!
Сам я быть царем хочу!
А тебя я проучу!»
Был плохим он человеком
И Ивана бросил в реку
А царевну запугал,
Чтоб никто про то не знал.
Взял коня, девицу, птицу
И отправился в столицу,
Чтоб отдал ему отец
Государство и дворец.
Но река Ивана тело
Взять себе не захотела,
Вынесла на берег там,
Где волк серый по следам
Отыскать его пытался,
А нашел, так разрыдался:
«Как же я не доглядел,
На подмогу не успел?
Ты прости меня, Ванюша!
Но я слово не нарушу.
Не умрешь ты здесь в лесу,
Я тебя сейчас спасу!»
Чтобы справиться с бедою,
Ваню волк живой водою
Напоил. И ожил он,
Смерть свою приняв за сон.
А как вспомнил, что случилось,
Солнце для него затмилось,
Стал он плакать и рыдать,
Про царевну вспоминать,
Про коня и про Жар-птицу.
Волк отвез его в столицу.
А в столице пир горой
В честь Самохи. Он – герой!
Царь Самоху славословит,
Свадьбу пышную готовит.
А царевна слезы льет,
Ведь жених совсем не тот.
Загрустил конь златогривый,
Стал он не такой ретивый.
И Жар-птица не поет,
Спелых яблок не клюет,
По царевичу тоскует.
А Самоха, знай, ликует.
Но прошел в столице слух,
Что Иван вернулся вдруг.
Тут Самоха испугался
И во всем отцу признался.
Царь зла не просил ему,
Посадил его в тюрьму.
А потом Иван явился.
На царевне он женился,
Царство царь ему отдал.
И Иван им править стал
Мудро, справедливо, честно.
Это всё, что нам известно.
Тут и сказочке конец,
А кто слушал, молодец!
Написать автору: olesya--emelyanova@ya.ru.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Внимание! Контент опасен для вашего здоровья, поскольку имеет бесчисленное множество ошибок, он крив и неказист. У граммар-наци может возникнуть приступ эпилепсии. Не тратьте на него время, если вы робкой душевной организации. Спасибо!
Посеребрённый вековой лес под лучами зимнего солнца затейливо отблёскивал каждой маленькой веточкой и недовольно стонал под натиском сурового трескучего мороза.
- Напрасно ты так, барин, ель поломал. Негоже это. – Пожилой извозчик подпрыгивал на месте, пытаясь размять засидевшиеся кости и немного согреть кровь в жилах.
Дорога выдалась хоть и спокойной, но по такому собачьему холоду весьма нелёгкой. Возничий с превеликим удовольствием предпочёл бы двигаться скорее до перекладных без каких-либо остановок, покуда матушка природа находилась в благом расположении и не преподносила скверных неприятностей. Безопаснее так будет. Ко всему прочему проводить время у печи с кружкой горячего травяного чая под бараночки несравненно приятнее, нежели бессмысленно морозиться в лесу. Да капризный хозяин изволил остановку, дабы дух свой перевести. Притомился, бедняга эдакий, в одеялах пролёживаться. Скучно стало. Извёлся от одиночества. Эх… испробовало бы благородие возком править в зимнюю пору без защиты стен и крыши над головой – верно бы скучать не пришлось! Потеребил бы мороз того за щёки с носом до болезненных ожогов. И мало барину оказалось время впустую тратить, так ещё всячески безобразничает от безделья: веток наломал и молодую сосенку загубил, сделав из неё себе нечто подобия посоха. Для чего?! Да просто так! Ходит теперь вдоль дороги туда-сюда, дубиной важно размахивает. Разминается значит. Только всё это вредительство, по мнению возничего, не к добру. В лесу так вести себя нельзя. Не любит он этого.
- Мои земли. Хочу - ломаю. Не хочу – не ломаю. – Укутанный в меха господин показательно надломил прутик молодого дуба, который по несчастью произрастал на его пути. - А ты указывать мне удумал что ли?!
- Да ну что вы, ваш благородие. Боюсь, как бы чего худого не случилось. Хозяин леса озлобиться – беду какую нашлёт. Дорога то ещё ого-го какая длинная!
- Ванька, ты совсем сбрендил со своими суевериями?! Я здесь хозяин. Понимаешь? Я и никто иной!
Пожилой мужичок согласно кивнул, не смея спорить. Что здесь возразишь?! Не того он был полёта птицей, чтобы перечить богатому господину или развлекать того страшными байками. К тому же всё равно без толку – не уразумеет детина. Барин ведь шибко умный! Барин всё знает лучше всех. Поёжился только возничий зябко. Не от холода, а от своих неприятных предчувствий с мыслями. Молва про здешние места ходила нехорошая. Можно сказать поганая: то тут, то там изредка покойничков находили. Не зверями истерзанных или разбойниками замученных. А вот просто, как будто человек шёл, во пример, лес сечь с топором наперевес, увидел что-то шибко страшное, так замертво и упал с широко открытыми глазами. Хворым человек вроде бы не был, на упадок сил не жаловался. Вот вам, значит, так: взял и умер. И случаев таких немало. Местные страшатся.
- Благородие, угли в жаровне прогорят. Возок совсем остынет. Нам бы в дорогу пора! – Извозчик всё же не выдержал томительных ожиданий, осмелившись подогнать дорогого пассажира.
А господин всё никак не унимается - словно бесы его раздирают изнутри. Добрался до коня в привязи, стал дразнить животину коркой хлеба. Смеётся, забавляется. Сучком на кончике соснового посоха скотине в морду больно тычет. Конь же оказался не из робких. С бойким нравом. Терпел, терпел издевательства, да в конце концов не стерпел обид: со злобным прищуром шлёпнул губами и отхватил добрый меховой клок от богатого воротника с верхней одежки барина. И тут же второй раз куснул, попортив диковинную золотую вышивку, после чего боднул благородие носом. Зафырчал конь, запыхтел, копытами оземь забил. Собрался не просто наглеца поучать, а биться с ним насмерть. Благо возничий подоспел. Оттащил повалившегося барина, принялся успокаивать.
- У-у-у, охальник... ох я тебе устрою! Ты погоди у меня! Вмиг шкуру спущу! – Ярился господин, махая посохом.
- Да будет вам, барин! Нам же кони для дороги нужны! Барин! – Пожилой мужичок едва ли мог потягаться с пылкой молодостью, оттого сладить с господином никак не мог.
Только знатно в ухо получил. Отлетел пожилой мужичок в сторону на шагов пять - шесть прямиком в высокий сугроб. Встать уже невмоготу. Голова кругом, ноги ватные. В ушах колокольный звон! А господин тем временем совсем умом тронулся. Дурь у него полезла из всех щелей, вытесняемая какой-то неугомонной злобой. Побежал к возку, схватился за топор и пошёл с намерением рубать коня. Беда! Глупость со свету сжила не один десяток человек. Но чтоб вот так?! Трезвому?! Невидаль!
- Загубишь коня, так двое возок не потянут! До перекладных не доедем! Околеем! – Возничий взмолился, скоро на четвереньках устремившись к безумцу.
Тщетно. Оглох от злости пассажир. Ничего не слышит, окромя дури в бедовой башке. Чем всё могло закончиться – одному богу известно. Но остановил барина брошенный добрых размеров хорошо скомканный снежок, угодивший точнёхонько в глаз. Но кто?!
- Ох проклятые... Да как посмели вы бесстыдно ходить по лесу моему?! – Поодаль впереди упряжи стоял безобразно заросший волосами некий старичок в чёрной нараспашку с голой грудью бекешкой.
В руках без рукавиц держал ещё один хорошо скомканный снежок, на ногах видавшие виды валенки. Весь сгорбленный, на вид дедушка совсем хиленький. Подле трётся маленький бурый медвежонок с грозной мордочкой и поджатыми ушками. Зверь то хоронился за валенками того странного старика, то с любопытством выглядывал, бросая суровый полный неодобрения взгляд на притихших людей, кои мгновенье назад наводили уйма шума. Возничего сия картина отчего-то испугала до дрожи в коленях. Как застыл на месте и сам барин с налившимся синяком под заплывающим глазом – вся дурь с него разом сошла. Будто водой ледяной окатили. Ибо от странного гостя исходила некая незримая глазу опасность. Проняло всех без исключения. Даже кони занервничали. Хотя, казалось бы, чего ж здесь пугаться?! Медведь малой совсем – не задерёт. Ежели мамка его, конечно, не объявится. Но так ведь зверь со стариком. А старик не сказать, что похож на бравого вояку или лихого разбойника - возраст явно уже силы скрал. Вон доходяга какой! Вся одёжка на нём висит мешком.
- А ты кто таков?! – Барин старался говорить уверенно, громко, басовито, но вместо этого слышались сбивчивые нотки беспокойства.
- Кто таков?! Никак позабыли о страшном лешем?! Ну что ж. Так я вам сейчас напомню!
Вдруг ус старика сам по себе дёрнулся, без того немалых размеров каким-то чудесным образом удлинился и обвил надломленный барином ствол молодого дуба, выправив его на место, как оно полагается. Возничий, всё ещё стоявший на четвереньках, открыл рот от изумления. Древо стояло, как ни в чём не бывалое. Полностью здоровое! Волшебство – не иначе.
- Вот это да! Чудеса каки... – Слова невольно вырвались с уст до глубины души поражённого извозчика, но договорить ему было не суждено.
Пущенный лешим снежок на этот раз угодил в пожилого мужичка, издав громкий шлепок об лоб и оставшийся там небольшим снежным рогом.
- А ну цыц, покуда слово молвлю! – скомандовал заросший старик. – Ишь, устроили мне тут... У-у-у-х...ну держитесь! Коль незнамо вам отцовское наставление и материнское воспитание, то поучу вас уму-разуму я. – Леший сердито затопал на месте ногами, да так, что маленький мишка пустился наутёк куда-то в лес.
Барин всё стоит на месте. Остолбенел, побледнел. Здоровым глазом даже не моргнёт. Всё топор крепко держит, а руки трусит. Возничий же оказался живее. Опыт прожитых лет подсказывал ему, что пора бы скорее делать ноги, покуда беды не случилось. Бежать. Спасаться! Леший, кажется, был самый что ни на есть настоящий. И явно не в дружелюбном расположении духа. Оттого извозчик всё так же на четвереньках по скорее подполз к барину и дёрнул того за подол. Хотел в чувства привести, попытался вымолвить слова, но с уст сорвался лишь собачий лай.
- Гав – гав! – всё, что получилось сказать. – гав -гав! – И ничего более.
Правда барин всё же пошевелился. Соизволил подбитый взгляд обратить на мужичка, с трудом борясь с оцепенением. Лицо всё скривил, задрожал, аки осенний листок на ветру, а опосля наземь сплюнул.
- Ваня! Бежим скорее в возок! – Испуганно вскричало благородие. - Хватай поводья! Ноги свои уносить надобно, пока нас этот дреной колдун не извёл!
Наконец дельная мысль: оспаривать такую - сущий грех. Возничий с глубоким удовлетворением молча кивнул в знак согласия, вскочил на ноги и по-солдатски ровно выпрямился. Оба припустились к возку. Аж снег из-под ног полетел!
- Эй, мороз, а ну трещи стволами, что есть мочи! Взвой метель! Пусть обрушатся снега! – Тем временем Леший разошёлся пуще прежнего.
Всё руками машет, кружится. Яриться!
Не успели кони сорваться с места, как вдруг обрушился снегопад такой силы, что стало невидно дальше своего носа. А сам нос безжалостно скрутил мороз, который до сего момента без того был порядком студён. Ветер занялся кронами голых древ, поднялся шум. Крупные снежинки с доброй силой летели прямиком в глаза возничему, не давая возможности узреть хоть что-нибудь. Всё! Слепой! А кони мчат без оглядки. Того гляди налетит возок на сугроб и перевернётся! Тогда барин точно все семь шкур спустит, ежели жив останется. А впрочем, какая разница, ведь Леший своего не упустит: от него расправа куда ужасней. Липкий тягучий страх подгонял возничего похлеще кнута. Ему то и дело слышался то ли ехидный смех лешего сквозь метель, то ли его сердитый рык в стволах высоких сосен. Сердце стучит, едва ли не вырываясь из груди. Воздуха в лёгких не хватает. Как только живыми добрались до перекладных – то загадка. Пожилой возничий себе всё лицо обморозил. Едва отогрели. Чуть пальцев на руках и ногах не лишился! А у барина в бороде появился лоскут седых волос. И с тех пор в лесу он больше никогда не смел запросто так ломать что-либо или безмерно шуметь. Да и вообще старался там лишний раз без надобности не появятся. Ибо матушка природа неуважения к себе не терпит! Её надо беречь, холить и лелеять. Ведь она кормилица наша, поилица. Нет никого её добрее!