Сага о рваном сапоге
Сапог я порвал, не успели мы отойти от лагеря и одного километра – мелкий сухой сучок впился в сапог чуть выше щиколотки и проделал в нём весьма крупную дырку. Возвращаться в лагерь было глупо, проще уж добраться до базы на реке Ниолс, и уж там залатать злополучную обувку. Смущало только то, что впереди меня ждало 4 километра по довольно сильно заболоченной тропе и форсирование в брод речки под названием Средний Ниолс. И речка-то так себе, одно название – 3 метра в ширину да полметра в глубину, только вот только в дырявом сапоге перейти её будет сложно…
Я с Белкой - приблудной собакой, которая пришла к нам вместе с туристами, да так и осталась жить. Очень добрая, игривая но совершенно бестолковая.
Великий и прекрасный 1986 год. По стране вовсю уже шла перестройка с гласностью, ускорением и сухим законом, а в магазинах появилась водка в 3-литровых банках.
В конце мая 1986 года я вернулся домой из армии, а ещё через полмесяца устроился на работу в Мойвинский геолого-съёмочный отряд, поскольку сидеть дома без дела оказалось совсем не так весело, как это представлялось в мечтах на службе. Через неделю после устройства на работу, мы с Андреем, моим другом ещё по первому курсу университета, отправились на Северный Урал, в верховья реки Вишеры. Нашей бригаде, состоящей из техника Ирины, старшего рабочего и по совместительству мужа Ирины Сани, и нас - двух студентов-дембелей. А найти нам предстояло коренное месторождение золота в верховьях рек Малого и Среднего Ниолса. Прямо как настоящим геологам – все же знают, что они только и делают, что золото ищут.
Наша промывалка на Малом Ниолсе. Я за шейкером, а Андрей спиной к миру.
Лагерь нашей бригады разместился в верховьях речки Малый Ниолс, практически на границе леса и высокогорной тундры. У нас было две жилых палатки, маленькая столовая под навесом, промывалка с шейкером для промывки проб и даже туалет – не было только бани. Поэтому раз в неделю мы спускались с горы на Ниолсовскую базу, чтобы попариться в баньке, отдохнуть, узнать последние новости и прихватить на обратном пути что-нибудь из продуктов.
Саня объясняет мне, как правильно варить суп, а Андрюха ждёт результат объяснения.
И вот пошли мы в очередной раз в баню. Но не успели мы пройти и одного километра, как я проткнул сапог. Да ещё и в самом неудачном месте – чуть выше щиколотки. Самое простейшее средство от подобных проколов – обычный советский рулонный лейкопластырь. Держит воду он, конечно, так себе, но мелкую речку позволяет перейти вполне неплохо. Поэтому сейчас рулончик лейкопластыря в моём полевом наборе присутствует обязательно. В те же лохматые времена я таких секретов полевой жизни не знал, а потому сильно замедлился, пытаясь обходить все лужи, в обилии встречающиеся на тропе к базе. Через полчаса Саня не выдержал и вручил мне своё ружьё со словами: «Мы вперёд пойдём, тебя ждать не будем. На тропе не заблудишься, а ружьё от медведей – они запах пороха не любят». После чего он с Ириной и Андреем отправился вниз по тропе, оставляя меня наедине с медведями, ружьём и дырявым сапогом.
Ниолсовская база. Кадр из фильма "В горах Урала", 1987 года. Её там Михаил Заплатин очень хорошо наснимал.
Сначала я шёл, судорожно вцепившись в ружьё, поскольку за каждым деревом мне мерещились медведи, а в лесном шуме явственно слышались шаги подкрадывающихся хищников. Но прошло примерно с полчаса, никакие звери на беззащитного студента нападать не хотели, поэтому я закинул ружьё за спину и пошёл уже гораздо спокойнее. И даже начал что-то напевать – идти по лесу с песней гораздо веселее. Тропа шла вниз по склону, и я шёл вместе с ней, время от времени огибая лужи и перебираясь через поваленные деревья, в изобилии встречающиеся на пути. Переползать через валёжины довольно скучное занятие, поэтому я решил преодолевать их прыжками: запрыгивать на дерево, а потом - на землю. Да-да-да, я читал инструкцию по технике безопасности, где чёрным по белому записано, что «запрещено становиться на поваленные деревья», но разве могут такие мелочи остановить обладателя знака «воин-спортсмен I степени», любителя полосы препятствий и просто 20-летнего оболтуса?!
Красавец мужчина )))) Первая попытка отрастить бороду, как у настоящего геолога.
Через пару подобных прыжков я почувствовал себя снова в армии: оружие за спиной, препятствия преодолеваю, разве что нет поблизости ротного с секундомером, да на зубах не скрипит вечный песок Кызылкума. Идти стало гораздо веселее, появился азарт – под какие-то деревья я подныривал, какие-то перепрыгивал, на какие-то заскакивал с разбегу (а где-то в это время плакал маленький седой инструктор по технике безопасности).
Так я запрыгнул на очередную лесину. Неожиданно замшелая кора под моими ногами разъехалась, меня развернуло на 180 градусов и снесло вниз. В здоровенную лужу, притаившуюся под поваленным деревом. Она оказалась довольно глубокой, такой что из воды торчал практически только мой нос. «Довольно обидно будет утонуть в луже!» - решил я и попытался встать. Но не тут-то было! Оказалось, что для того, чтобы подняться, нужно немного согнуться, но согнуться-то у меня не получалось – ружьё за спиной и ремень через всё тело не давали этого сделать. Ноги, задранные на дерево, тоже успеху не способствовали.
«Вот же блин!» - расстроился я. Лежать в луже было совсем не весело. Можно было, конечно, подождать, когда кто-нибудь вернётся за мной с базы, но сколько пройдёт времени, прежде чем они догадаются, что со мной что-то случилось? А если лежащим мной заинтересуются не только люди? Как много вопросов и как мало на них ответов. А самое обидное – пойдут меня искать, да найдут лежащим в луже с задранными ногами – это же потом весь сезон надо мной ржать будут.
- Ты не слышал про водоплавающего студента?
- А, это который чуть в луже не утонул? Гы-гы-гы!!!
Нужно было что-то срочно предпринимать.
Я немного развернулся и попытался согнуть ноги в коленях. Получалось плохо. Попробовал ещё раз. И ещё. На третий или четвёртый раз ноги всё же удалось согнуть. Тогда я с силой оттолкнулся от лесины и проехал по луже пару сантиметров. Ура! Заработало! Так, отталкиваясь от дерева ногами, я сумел проползти по луже с полметра, после чего мне таки удалось повернуться на бок. Из этого положения можно было уже спокойно подняться на ноги.
Я очистил ружье от грязи, отжал штормовку и отправился дальше, теперь уже культурно обходя или переползая деревья – ничто так не учит уму-разуму как собственный опыт. А впереди меня еще ждала переправа через речку.
Не смотря на мое лежание в луже, ноги я умудрился не замочить и это достижение очень хотелось сохранить и дальше. Поэтому бодро шагая вперед, я размышлял о том, как же буду её переходить.
Можно, конечно, перейти речку, сняв штаны и сапоги, но уж больно холодна вода, текущая с гор. Не дай бог судорога схватит или нога на гальке подвернётся. Так себе вариант. Как же мне её преодолеть? Я перебирал самые разные варианты переправы, пока наконец мне в голову не пришёл гениальный план. Нужно найти достаточно тонкое дерево на берегу, забраться на него – дерево согнётся и перенесёт меня на другой берег. Просто и гениально!
Я же говорил, что воин-спортсмен I ступени, отличник боевой и политической подготовки всегда найдёт выход из любой ситуации!
Осталось только воплотить этот план в жизнь.
Когда я добрался до речки, то увидел Андрея, ожидающего меня на другом берегу. Он тоже придумал гениальный план – перенести меня на своей спине.
Андрей возле нашей палатки. Выглядит не очень довольным, но снег, выпавший 5 июля не особо способствует радости и веселью. Особенно когда понимаешь, что рабочий день не отменяется.
Увидев Андрея, я помахал ему рукой и направился к подходящему дереву на берегу.
Увидев меня, Андрей понял, что я решил найти место, где мне будет удобнее сесть к нему на шею, и пошёл ко мне через речку напрямик.
Я подошёл к выбранному дереву.
Андрей неожиданно влетел в омут и провалился практически по пояс.
Я полез на дерево.
Андрей, ругаясь на всех языках, как настоящий воин-интернационалист, выскочил обратно на свой берег, лёг на галечную косу и поднял ноги, чтобы вылить воду из сапог.
Я же методично продолжил исполнение своего плана.
Дерево, согласно гениальному плану, ожидаемо согнулось и перенесло меня на другой берег. К сожалению, Андрей, лежащий на берегу вверх ногами, в расчет включен не был, а приземлился я как раз на него. Знатная получилась куча-мала!
А потом мы долго валялись на галечной косе среди кустиков дикого лука и ржали во весь голос, распугивая окрестных белок. А отсмеявшись, отправились на базу, до которой оставалось всего-навсего с полкилометра.
Но что самое главное – мои ноги остались сухими!
Есть у меня есть ещё рассказы про первый полевой сезон, если кто не читал - загляните:
Ну и как обычно, пишите, критикуйте, спрашивайте - всегда рад с вами пообщаться.
Интересные истории из жизни геологов – Всеволод Ефременко | Научпоп
Без чего нельзя обойтись в тундре? Какие интересные истории могут происходить с геологами в экспедициях? О своём опыте рассказывает Всеволод Ефременко, палеонтолог, младший научный сотрудник Института нефтегазовой геологии и геофизики им. А.А. Трофимука Сибирского отделения РАН.
Ответ на пост «Ветеринар убирает кусок кости застрявший на зубе тигра»
Вспомнил историю – товарищ, конечно, хлестался, что он сам в этой экспедиции был, а не через десятые руки пересказывает.
На каких-то дальних северах шла русская геолога по берегу и видит – однако дохлая умка лежит. Дай, думает, зуб на память отколю. Примерился – и трах его молотком!
А моржа медведя кааак ломанётся! А геолога – в другую сторону!
С маршрута, конечно пришлось сойти – трудно ходить с полными штанами кирпичей :)
Немного опоздал))
С Днём геолога
Всех, кто сидел у костра.
Всех, кто жил в палатке долгие месяцы
И знает, как из палатки сделать баню.
Всех, кто ползал по дебрям
И поднимался на вершины.
Всех, кто встречал рассветы в пути
И провожал закаты.
Всех, кто не представляет себе жизнь без карт
И без вездеходов.
Всех, у кого при звуке летящего вертолёта сладко сжимает сердце
В общем всех геологов, геофизиков, геохимиков, нефтяников, гидрогеологов и прочих - С днём геолога!
С праздником коллеги!
Поздравляю всех причастных с профессиональным праздником!!!
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Ночёвка в лесу
Вот уже третий день погода стояла отвратительная. Небо хмурилось тучами и сыпало мелким, противным дождём. Тем самым, что может идти и день, и два, и неделю – монотонно и нудно. Мы сидели за столом в лагерной столовой и пили чай с видом на вздувшуюся от дождей реку Кутим. Разговаривать особо не хотелось, и даже всегда радостно-весёлая повариха молча пила чай, присев на брезентовый стульчик около очага.
- Что, командир, опять не работаем? – спросил Николай, один из моих работяг.
- Сам же видишь, что дождь льёт, - ответил я, взглянув на небо. – Хорошо, если к вечеру развеет. А пока отбой.
Рабочие, потягиваясь, разбрелись по палаткам. А я засел за проверку пикетажных книжек, которых к этому времени набралось довольно много – всё же работа двигалась вперёд, не смотря на плохую погоду. К обеду совершенно неожиданно дождь прекратился, небо очистилось, вышло солнце и начальница из своей палатки.
Радуга над Кутимом
- Дмитрий Иванович, собирайся на магнитку! – сказала она, заглянув в палатку.
- Так сыро же в лесу ещё! – попытался поспорить я, очень уж не нравятся мне спонтанные выходы на работу.
- Ничего! Пойдёте на дальний профиль. Пока дойдёте – как раз обдует. Два километра отработаете и возвращайтесь. Как раз до темноты успеете.
Спорить с начальством, которому пришла в голову очень хорошая идея, нереально. Да и сидеть три дня в палатке тоже порядком надоело. Так что я зашёл в командирскую палатку за магнитометром, и посмотрел карту участка, чтобы запомнить ориентиры. Конечно, лучше всего иметь карту при себе, но в 90х годах карты в поле выдавались только по записи, да и то не всем – секретность с них ещё не сняли. Так что приходилось рисовать абрисы с ориентирами, или просто запоминать.
- Константин Константинович, собирайся, пойдём с тобой на магнитку, - сказал я, зайдя в палатку к рабочим. – С собой возьми шнур мерный, да топор. Еду можешь не брать - к ужину вернёмся.
Чуден Кутим при ясной погоде.
Идти нам предстояло на самый дальний, северный край участка. Путь неблизкий, около 8 километров – я уже писал, что геофизика ноги кормят? Самый сложный участок – пятисотметровый подъём на гору Рыбную, заваленную многоэтажным слоем упавших деревьев, мы преодолели с двумя перекурами. Впоследствии мы взлетали на Рыбную уже без перекуров, но в первый раз… В первый раз было очень тяжело, да и не найден был ещё оптимальный маршрут среди торчащих ветвей мёртвых деревьев, норовящих разодрать одежду и выколоть глаза. Идти приходилось по лежащим деревьям, иной раз вообще не касаясь земли, обламывая по пути мешающие ветки. Через пару часов мы всё же добрались до нужной точки на магистрали. Я выставил на компасе азимут 270°, поскольку наш профиль шёл строго с востока на запад. Константин повесил компас на шею и, вооружившись топором пошёл вперёд. Я двинулся за ним, каждые 50 метров беря отсчёт на магнитометре и записывая результат в пикетажной книжке.
Кадр видео из другого сезона, но именно так я с магнитометром и выглядел. В руках пикетажка, на пузе измеритель, над головой датчик.
Тридцать пять пар шагов – время – отсчёт и снова тридцать пять пар шагов – время – отсчёт. 10 точек – полкилометра, 20 точек – километр. И так постоянно и монотонно пока не появится последняя точка на маршруте – магистральный столб. Но вот наконец Константин дошёл до столба, я взял последний отсчёт, выключил и убрал магнитометр в рюкзак: пора было возвращаться назад.
Если честно, то возвращаться по пройденной дороге совершенно не хотелось, особенно пугал спуск с горы Рыбной – спускаться по заваленной ветровалом горе ничуть не проще, чем подниматься.
- Слушай, Костя! – предложил я. – Давай по магистрали пройдём на юг, там через лес километр до лагеря останется. Всяко лучше, чем обратно возвращаться.
Константин Константинович согласно кивнул головой, и мы отправились в путь по магистрали. Прошли, правда, недалеко – буквально через 200 метров мы её потеряли: то ли рубщики поленились хорошо прорубить, то ли мы где-то ненароком с неё слетели.
- Фигня - война, главное – манёвр! – решил я. – Пойдём по азимуту.
И мы пошли по азимуту. Хорошо пошли, тем более что рельеф местности понижался, а всем известно, что под горку идти гораздо легче, чем наоборот. Совершенно неожиданно мы выскочили на берег довольно крупной речки. Но на нашем пути вообще не должно было быть никаких речек, ни больших, ни маленьких! Я стал судорожно вспоминать карту: самая ближайшая речка – Мыка, но она должна была оставаться на западе от нас. Мы прошлись вдоль неё - берега и русло реки в давние времена были безжалостно перекопаны: какие-то канавы, шурфы, отвалы меж которых петляла речка, давно потерявшая своё настоящее русло. Я вспомнил, как старый геолог Леонид Палыч, с которым я делил палатку, рассказывал, что как раз на Мыке в царское время очень активно искали золото и перерыли всю реку. Ну и каким образом мы здесь очутились? Мы же по азимуту шли. Я глянул на компас – азимут на нём был всё ещё 270°! То есть мы всё это время вместо юга шли на запад. Вот же я балбес!!!
Теперь-то я знал, куда нужно идти, да только время было уже позднее – начинались сумерки. Константин, осмотревшись, предложил заночевать у реки: вода рядом, сушняка для костра навалом, а завтра утром пойдём в лагерь. Ночевать в лесу по первости мне совершенно не улыбалось, поэтому я потащил Костю за собой:
- Костя, мы сейчас в гору поднимемся и на профиль или магистраль выйдем, а по ним домой вернёмся.
И мы пошли в гору. Ходить по лесу в потёмках весьма неприятно. То и дело мы натыкались на ветви деревьев или запинались о корни или поваленные деревья. Внезапно перед нами выросла замшелая скала – останец, похожая в сумерках на останки какой-то древней крепости. Что-то не слышал я про какие-то останцы в этих краях. Да и на картах они не отмечены. Останавливаться возле неё мы не стали – очень уж неприятно было находиться рядом с ней, и отправились дальше.
Вот примерно так эта скала и выглядела.
Через какое-то время под ногами у нас захлюпало и послышалось журчание воды: мы вышли к кому-то ручейку, практически невидимому в темноте.
- Иваныч, ты как знаешь, а я здесь останусь. Не хочу без глаз остаться, - хмуро сказал Константин Константиныч. – А ты можешь идти.
Идти один я не захотел: как бы не хотелось мне побыстрее выйти из леса, но бросить своего рабочего одного в лесу я не мог. И мы остановились на ночёвку. Выбрали место посуше, после чего я отправился за дровами для костра, а Константиныч пошёл за водой. А ещё через полчаса на костре уже вскипел чай и жизнь стала казаться не такой уж и сложной. Единственно, что огорчало, так это то, что мы не взяли с собой никакого перекуса. Баночка тушёнки и пара сухарей в этот момент очень бы пригодилась. Хорошо, что в рюкзаке вместе с котелком лежала пачка чая и сахар в баночке от всемирно известного производителя банок для гвоздей, шурупов и окурков.
Ничто так не сближает людей, как сидение у костра в лесу тёмной ночью. Мы пили чай кружка за кружкой, заедая его сахаром из банки и болтали обо всём и ни о чём: о работе, о жизни, о самых разных делах. Заодно, коротая время Константиныч поведал мне историю своей жизни.
Я с Константинычем. Фотографироваться он не любил, так что фото из другого сезона.
Жизнь Константина Константиновича Кузнецова не задалась с самого раннего детства, с того самого момента, когда он, прочитав надпись «Не влезай – убьёт!» на табличке с черепом и костями, повешенной на столбе, всё же решил влезть на него, чтобы узнать – кто его там убивать собирается. Старый столб, поставленный, возможно, ещё во времена плана ГОЭЛРО и электрификации всей страны, не выдержал веса юного исследователя и рухнул, лишив колхоз электричества на целую неделю.
Родителям юного Константина выписали штраф, самого его оформили в детскую комнату милиции, а председатель колхоза пообещал, что будет лично следить за перемещениями нашего героя. По правде говоря, сыщик из председателя оказался весьма непутёвый, поскольку буквально через месяц Кузнецов-младший влип в новую историю.
Как-то проходя мимо колхозного пруда, залитого практически по самый край недавними дождями, Костя заметил ручеёк, проложивший себе путь прямо по верху дамбы. И такой этот ручеёк был маленький да слабый, что Косте захотелось помочь ему течь по быстрее. Носком ботинка он стал расчищать путь ручью, откидывал камешки, углублял русло – словом, делал всё то, что обычно делают мальчишки по весне, запуская кораблики. Ручей побежал быстрее, ещё быстрее, ещё и ещё… Пока не превратился в бурный поток, разом снесший столькими усилиями возведенную дамбу. Пруд, в котором председатель колхоза собирался разводить карпов и лещей, практически пересох.
После этого случая за Костей закрепилась репутация стихийного бедствия. Теперь его обвиняли практически во всех бедах: сгорел ли сарай, сбежала ли овца из овина – все были уверены в том, что виноват Кузнецов-младший. Возможно, так бы и продолжались его мытарства на лоне родной деревни, но родители решили отправить молодого отпрыска поучиться уму-разуму в Пермь.
В 1976 году наш герой устроился рабочим в Мойвинский геолого-съёмочный отряд. Работать в геологии Косте понравилось – видимо та самая свобода, царившая в поле, как нельзя лучше отвечала порывам его души. Отработав сезон, Константин выехал в город – и загулял. Да так крепко, что однажды проснулся в совершенно чужой квартире в окружении не очень добрых милиционеров. Как он туда попал, Костя вспомнил с большим трудом, тем более в его памяти не отложилось, кто вынес из квартиры телевизор и магнитофон.
Так Константин Константинович Кузнецов получил свой первый срок. Выйдя через пару лет, Костя повстречал свою любовь – продавщицу из магазина, которая уговорила поехать его на заработки в Крым, что они и сделали, забив на административный надзор. Всё бы хорошо, вот только в милиции это не оценили и поехал Константин на свой второй срок. Третий свой срок он снова заработал за нарушение режима надзора, так что с зоны он вышел сорокалетним стариком с кучей болячек и репутацией рецидивиста. Между отсидками он умудрялся съездить на геологические работы, так что Костю Мойвинской геолого-съёмочной партии хорошо знали и всегда брали на работу – человек-то он был работящий и безотказный, хоть и слабоват по части алкоголя. В моей бригаде Константин прижился и был бессменным участником всех моих полевых работ вплоть до 2003 года, когда он уже чисто физически не мог работать.
Константиныч после битвы с мошкой.
А ночь, меж тем, всё тянулась и тянулась. Время от времени я пытался устроиться на какой-нибудь кочке, чтобы хоть немножко поспать. Получалось не очень. К рассвету опять пошёл дождь, так что утро нас встретило не солнцем, а скучно серым и блёкло-плачущим небом. Пора было возвращаться. Затушив костёр, мы снова отправились в лагерь, причём оказалось, что спали мы практически на магистрали – затёску на дереве мы увидели буквально в пяти метрах от костра. Пройдя по геофизическому профилю, уже через полчаса мы вышли к Кутиму, откуда до лагеря оставалось пройти каких-нибудь 3-4 километра.
В лагере нас особо и не потеряли, что было даже несколько обидно – народ спокойно завтракал. На наше прибытие отреагировали: «О, пришли потеряшки, ну и хорошо». Конечно, если бы мы не вернулись до обеда, то нас бы отправились искать, но порадоваться-то за нас можно!
В последующие годы мне ещё не раз приходилось ночевать под ёлкой – как запланировано, так и спонтанно, но этот первый раз всё равно самый яркий.
Предыдущая история про работу на реке Кутим вот здесь - Переправа, переправа...
Как всегда жду от вас отзывы, критику и комментарии - мне очень нравится с вами общаться.