Прививка от заусенцев
Точнее от того, что их можно отрывать). Пожизненная. Слабонервным, и боящимся крови (как я), лучше не читать.
Всю жизнь так делал, что чуть подсохла кожа на пальце, у ногтя, мешаться стала, раздражать, а ты её херакс, взял, и оторвал. Если до крови получилось, то и пофигу. Пшикнул каким-нить одеколоном на рану, или антисептиком намазал, и всё.
Но, работало это до определенного момента. До того, как совпало несколько факторов, звезды сошлись: оторванный заусенец, до крови, плюс под рукой нечем было попшикать на него, и сниженный иммунитет, на фоне текущего выздоровления от простуды. Это мне врач потом рассказал, что в этом деле иммунитет решает. Хорошие и плохие бактерии живут на коже, воюют друг с другом, жрут, едят, пердят, всё как у людей. Если проникают в микротравмы на коже, то прибегает иммунитет, и даёт пизды всем, без разбора. А вот если иммунитет занят более важными делами, то бактерии успевают слегка расплодиться, и закрепиться.
Оторвал и оторвал, хрен с ним, тысячи раз так делал, подумал я. Можно, конечно, с заусенцами бороться культурно, делая себе там ванночки для пальцев, размачивая, колупая специальными палочками потом, но где столько времени взять? Да и не мужское это занятие, маникюрами заниматься. Я даже не знаю, как девочки ходят на маникюры, если там делают подобные процедуры. Это же негигиенично и опасно, если все инструменты не одноразовые. Да и одноразовыми я б побрезговал: мастер щупает тысячи рук, хоть и в перчатках. Сидит, например, одними перчатками от клиента грибок обтёр, или бытовой сифилис, потом себе хлебальник почесал, потом на следующем посетителе сменил перчатки, но опять себя почесал, или телефон тот же потрогал, и следующему клиенту процедуры делает, для которых нужна стерильность. Нах надо, лучше оторвать.
Как обычно, я предполагал, что за день - два заживет. Но, палец на следующий день немного опух. Что тоже бывает. А на следующий день ещё больше опух. А на третий день, точнее ночь, стало уже некомфортно спать, потому что палец пульсировал, и слегка болел.
Ну, думаю, пора к врачу. Поразмышлял, к какому лучше - к терапевту, он мазь даст, и само отпадет? Или к хирургу, чтобы отрезал? Решил, что хирург тоже может мазь дать, и записался к нему.
Почитал отзывы про клиники и больницы, кто занимается хирургией. Хорошие отзывы были на Пироговскую. Да и в голове что-то совпало: “Пирогова” - вроде норм, слышал где-то, должны уметь в хирургию.
На прием случайно попал к зав. хирургического отделения. Прихожу, показываю палец.
Тот многозначительно говорит:
- мдаа… и чё ты хочешь?
- выпишите мазь, чтобы само прошло, - отвечаю я.
Хирург в ответ:
- мазь то я тебе выпишу, только само вряд ли пройдет, и через пару дней все равно вернешься, только опухнет еще больше. Давай, - говорит, - лучше резать)).
Я до этого про то, что хирурги любят резать, только в анекдотах слышал, но сейчас в этом сам убедился. И, к сожалению, на своем опыте. Зав. отделения хирургии самой хирургической клиники в РФ умеет быть убедительным. Повелся я на репутацию. Хотя, если б знал, что меня ожидает, то сначала помучался б с мазью, дал бы себе шанс.
По-научному эта херня называется панариций. Воспаление пальца. Вот так выглядел мой палец до операции:
Хирург сказал сестре готовить операционную, сам в это время провёл опрос, и дал подписать ворох бумажек на предмет, что если что не так, то они тут не причём. Заходим в операционную. Жутковато. Сажусь на стульчик, кладу руку на операционный стол. Спрашивают, как отношусь к виду крови, не падаю ли в обморок. Честно отвечаю:
- да как за нехуй нахуй. - (Я на самом деле один раз чуть не ушатался, после того как кровь из вены брали. Я зачем то посмотрел, как это происходит. Причем вышел из кабинета, и нормально было, даже из клиники вышел, дошел до машины и сел в неё, завел, и там накрыло. Очень сильно закружилась голова, вспотел, наверное пара литров пота вышло за минуту. Кое-как доковылял обратно, шатаясь, и отдался на милость первой попавшейся медсестры. Та меня затащила в кабинет, раздела... а нет, это не этот случай)), просто положила на кушетку и начала тыкать нашатырным спиртом под нос. Отпустило. С тех пор, зная эту свою особенность, всегда предупреждаю медсестер, кто берет кровь на анализ, что я таки могу грохнуться, в надежде на то, что они будут поласковее тыкать своими иглами.)
Хирург, видя, что я несколько побледнел, и, возможно, даже позеленел, попытался меня успокоить:
- Ок, тогда лучше смотри в другую сторону. Ща мы тебе анестезию сделаем. Это, - грит, - самый неприятный момент.
И ... Он напиздел). Я посмотрел на этот здоровенный шприц с анестезией, на свой маленький, по сравнению с ним, палец, и благоразумно отвернулся. И тут он каааак захуячил иглой в палец. А по ощущениям прям в кость, и как будто шкрябать стал иглой по кости внутри пальца. Ощущения были такие. Я там матом орал на всю клинику. И на пару соседних, кажется, тоже.
В защиту своего хрупкого организма могу сказать только то, что у меня очень низкий порог болевой чувствительности. Я крайне херово обезболиваюсь. Помню, как то зуб лечил, и моя врачиха, которая реально хороший врач, на меня три укола извела, а я продолжал орать при сверлении. На четвертый укол уже позвали местного хирурга, и он мне в альвеолярный нерв всю челюсть нахер отрубил, чтобы я им там криками оставшихся седых детей в коридоре не распугивал.
В какой-то момент, по моим субъективным ощущениям, на второй день операции, они завершили процедуру обезболивания. Стало чуть легче, скрежет металла о кость перестал звучать в голове, и тут я совершил вторую непоправимую ошибку (первой было заусенец трогать), - посмотрел на свою руку на операционном столе, и от увиденного стал заваливаться на противоположный бок, со стульчика на пол. Палец, от укола, стал похож на сардельку, раздулся в два раза, и пожелтел. Ну, думаю, наконец-то, вырублюсь, сознание потеряю, да и хуй с ним. На данный момент лучше переждать. Но, медсестра была другого мнения, и восстановила моё равновесие ловким тычком ваты с нашатырем мне в глаз.
- Ааа, - робко возмутился я, ставя под сомнение её профессионализм, всю их клинику, и самого Пирогова, на всякий случай. Но, ее профессионализм был действительно высочайшего класса, и желание переждать этот печальный этап моей жизни, в глубинах моего подсознания, подальше от мирской суеты, и от этой операционной, быстро прошло. Тем более, что медсестра поняла, о чем я размышляю, и снова пригрозила ваткой. Я, справедливо рассуждая, что один глаз все же лучше, чем ни один, отобрал у неё ватку, и заверил, что дальнейшие реанимационные мероприятия себя я буду проводить сам. Я уже столько времени провел в операционной, что во всем разобрался, как что работает, и уже могу даже ассистировать.
Экзекуция продолжалась. Тыкание скальпелем в мой палец, по накалу страстей, и по уровню болевых ощущений, не отличалось от предыдущего укола. Анестезия не действовала. Потом мне, уже на перевязках, объясняли, что в пальцах много нервных окончаний и из-за этого сложно обезболить. Спасибо, что вовремя предупредили, думал я.
Тем временем клиника, все её хирурги, все медсестры продолжали узнавать о себе много нового. Думаю, стенограмма моего выступления должна была быть увековечена в анналах истории, высечена на граните, и установлена на входе в эту больницу, чтобы любой мог поразмышлять о бренном, пока записывается на прием.
Растянувшееся, примерно на вечность, время, было прервано радостным возгласом опытного хирурга:
- О, а у тебя еще тут ноготь вросший, сейчас заодно мы и его отпилим, - воскликнул он.
На ногти у меня никогда жалоб не было, куда он врос, и зачем, и почему его надо отрезать, меня уже не очень волновало. Лишь бы все быстрее закончилось. Отвечаю:
- Хорошо, пилите. Заодно можете и аппендицит там вырезать, чтобы два раза к вам не ходить.
Но, как я понял, моего согласия и не требовалось. Хирург радостно орудовал скальпелем и остальными орудиями средневековых пыток, иногда мелькавшими в поле моего зрения. Взглянуть вновь туда я не отважился. Я продолжал загибаться, сидя на стуле, в другую сторону, подальше от места операции, но уже не от потери сознания, а просто от боли.
Спустя ещё неделю, операция закончилась. Хирург сказал, что всё, можно смотреть. На пальце красовался здоровенный белый кулёк из бинтов, ваты и аккуратно подрезанного, и скреплявшего всё это пластыря.
Я, не веря в собственное счастье, и в то, что все закончилось, попытался резко вскочить и убежать из кабинета. Но, был встречен подсечкой и мягким броском меня в сторону кушетки, со стороны дежурившей сзади медсестры, которая навидалась таких пациентов.
- От меня ещё никто не уходил, - сквозь зубы проговорила она. Вот реально, ей бы еще косынку, папироску в зубы, и вылитая Анка-пулеметчица.
Далее последовали оздоровительные процедуры, которые заключались в поднимании моих ног, и периодическими попытками ткнуть ваткой с нашатырем мне в лицо. Но, я уже был опытным пациентом, и ловко отбивался своей ваткой, метя ей в медперсонал. Дуэль на ватках завершилась полным паритетом, люди в белых халатах убедились, что я не запачкаю им кафель кровью, упав на него без сознания, и отпустили меня.
- Трескай побольше обезболивающего, и завтра приходи на перевязку, - напутствовал хирург. - Да и вообще, если надо будет что-нить ещё отрезать, ты заходи, не стесняйся.
- Ебать, спасибо, нахуй, - в очередной раз вежливо поблагодарил я хирурга, и отправился на работу.
На работе коллегам мужского пола я весь день героически рассказывал, как я мужественно переносил операцию, примерно на уровне "палец отрезали, потом пришили, ничего страшного, бывает", девчонкам ловко и весело совал палец под нос, от чего те, с визгами, разбегались. Разбегались мне за кофе, потому что я пожаловался, что у меня теперь палец не пролезает в ручку кофеварки.
На следующий день я пришёл на перевязку. Хирург уже был другой.
- Ого, какая красота, - восхитился он, рассматривая предъявленный ему кулёк на указательном пальце. - Это тебе наш зав.отделением сделал? - не переставал петь дифирамбы вершине искусства перевязки своего опытного коллеги новый хирург, - Ну чтож, пойдем посмотрим, как там всё выглядит.
- Лучше вы сами сходите посмотрите, я тут постою, - пробурчал я.
Но, отказов там не воспринимают. Снова пошли в операционную, срезали кулёк. Я в очередной раз съязвил. Говорю:
- это вам, доктор, можете на память оставить.
На что хирург ловко парировал:
- А давай дёрнем? (на пальце остался последний пухленький бинт, который присох к ране).
- Не надо “дернём”, - засомневался я.
- Этому - дёргать не надо. - поставила точку в нашей медицинской дискуссии медсестра.
Видимо, слава о моих вчерашних воплях, быстро распространилась по всему отделению.
- Ну чтож, тогда отмачивать, - резюмировал хирург.
Мой многострадальный палец поместили в металлический лоток, и залили перекисью водорода. Это было пиздец как неприятно. Сначала холодно, потом тепло, перекись шипит, краснеет, медсестра периодически подёргивает за бинт, пытаясь его оторвать. До сих пор вспоминаю с содроганием. На отмачивание ушло 10 минут. И, под конец, всё-таки хирург зашёл, и дёрнул, мотивировав тем, что время на приём не резиновое.
- бляяяя, - поблагодарил я его.
Он чё то покопался в ране. Сказал, что всё нормально, чем-то обработал, и забинтовал снова. На палец без бинтов я так и не посмотрел, пожалел повышенные траты нашатырного спирта клиники на меня.
- Ну, как забинтовал? – спросил он, явно ожидая комплимента по перевязке в свой адрес.
- Полное говно, - справедливо оценил я.
- Тогда завтра будем снимать перевязку без перекиси, - обиделся хирург
- Хотя вполне миленько, - смягчился я. – даже стильно, этакий абстракционизм
- Ну ладно, - врач несколько просиял, - пей таблетки, и не мочи перевязку.
На перевязки, в клинику, я еще ходил несколько дней. Потом выписали долгожданную мазь, и снабдили подробными инструкциями по дальнейшему восстановлению пальца.
Хирурги Пироговки действительно творят чудеса. Палец полностью зажил, восстановился, и после операции я могу играть на пианино, хотя до этого не умел. Заусенцы больше не дергаю). Вот фото после: