Бориса Михайловича Кустодиева (1878-1927) называют художником света и радости. Он любил использовать для своих картин яркие цвета, создающие позитивный настрой.

При этом большинство полотен он создал, будучи тяжело больным человеком, да ещё и в чрезвычайно сложные времена для России времена.

Однажды к Кустодиеву в гости пришли молодые студенты Пётр Капица и Николай Семёнов, и в шутку предложили: «Вот Вы пишете портреты уже знаменитых людей. А почему бы не написать портрет будущих знаменитостей?» Кустодиев поинтересовался – не хотят ли они получить Нобелевскую премию, на что получил утвердительный ответ.

Чтобы подчеркнуть, что молодые люди занимаются наукой, Кустодиев попросил Н. Семёнова взять в руки какой-нибудь "научный прибор". Ничего подходящего не нашлось, поэтому хитро улыбающийся студент держит в руках часть самогонного аппарата - в России никогда не было в них недостатка.

И действительно, Н. Семёнов стал Нобелевским лауреатом по химии в 1956 году, а П. Капица по физике в 1978.

Портрет был написан в 1921 году, а в качестве гонорара художник получил два пуда муки и петуха – весь заработок Петра Капицы за починку какому-то крестьянину ветряной мельницы. На наши деньги 3000 рублей. Сейчас, кстати, Кустодиев считается одним из самых «дорогих» российских живописцев.

Чем же болел Борис Кустодиев?

Первые симптомы появились у 31-летнего художника в 1909 году. Боль в руке – сначала слабая, как от переутомления. Но симптомы быстро нарастали: «Страдаю очень, особенно по утрам. Подлая рука моя болит вовсю, и вместо улучшения с каждым днём всё хуже и хуже… просыпаюсь от страшной боли в локте и лопатке, стискиваю зубы, чтобы не кричать», - писал Кустодиев жене. К болям вскоре прибавились головные боли и рвота. Профессор-невролог Э.А. Гизе заподозрил патологию позвоночника и плечевого сустава, и назначил лечение. Улучшение не наступало, и в 1911 году Кустодиев в сопровождении жены и сына выехал на лечение в Швейцарию в частную клинику доктора Огюста Ролье.

Огюст Ролье принадлежал к числу врачей, фанатично верящих в один-единственный способ лечения всех болезней. С помощью климатолечения (напомню, антибиотиков ещё не существовало) ему удалось вылечить от туберкулёза жену, и он горячо рекомендовал пациентам целебную силу горного воздуха и солнечных лучей.

Ролье открыл клинику на 1200 мест, в которой применялась разработанная им система гелиотерапии (Гелиос в переводе с греческого - солнце). Пациенты выздоравливали не только от лёгочного туберкулёза – иногда закрывались даже свищи, возникшие в результате туберкулёзного поражения костей. Случаи исцеления от неизлечимой патологии подняли авторитет О. Ролье на огромную высоту, но… это же привело к возведению его фигуры в культовую, что для Кустодиева сыграло роковую роль.

Девять месяцев лечения не принесли ни малейшего улучшения. Кустодиев, весь чёрный от загара, чувствовал себя всё хуже и хуже. Врачи горной клиники сделали для художника шейный корсет, который не облегчал симптомы, но доставлял много неудобств.

В феврале 1912 года измученный художник в очередной раз встретился с доктором Ролье, который невозмутимо предложил ему продолжить лечение и в очередной раз гарантировал полное выздоровление – надо лишь ещё немного подождать и продолжить сеансы гелиотерапии.

Отсутствие самокритики, граничащее с некомпетентностью и шарлатанством!

После этого разговора разочаровавшийся Кустодиев покидает Швейцарию.

Болезнь тем временем прогрессировала – иногда боли не давали возможности заснуть по семь дней подряд. И в мае 1913 года Кустодиев поехал в Берлин в известному неврологу Герману Оппенгейму, известного своими трудами по вопросам опухолей мозга.

Тщательно обследовав пациента, Оппенгейм уверенно диагностировал опухоль спинного мозга, и напрочь отверг туберкулёз. Правильный диагноз поставлен лишь через четыре года после начала заболевания! Но главное, гелиотерапия оказала негативное влияние, ускорив рост опухоли.

Первая операция была проведена в ноябре 1913 года. На уровне первых двух шейных позвонков (непростая локализация!) была обнаружена и частично удалена опухоль, вероятно, менингиома. Хирург, доктор Краузе, предупредил, что опухоль удалена не полностью, и через год-два операцию придётся повторить.

Последовал короткий светлый период – боли уменьшились, и художник с необыкновенным подъёмом приступил к работе. «Красавица», «Масленица»…

Но к марту 1916 года, как и предсказывали немецкие хирурги, возникла необходимость в повторном оперативном вмешательстве, которое было проведено в Петрограде. Оперировал профессор Л.А. Стуккей, ассистировал профессор Г.Ф. Цейдлер (именно он, кстати, обосновал необходимость оперативного вмешательства при аппендиците).

Операция складывалась драматично. Дочь художника вспоминает:

«Дали общий наркоз на пять часов. Мама ждёт в коридоре… Наконец профессор Цейдлер вышел сам и сказал, что обнаружен тёмный кусочек чего-то в самом веществе спинного мозга, придётся перерезать нервы, и нужно решить, что сохранить больному – ноги или руки. «Руки оставьте, руки! – умоляла мама. Художник без рук! Он жить не сможет».

Кустодиев провёл в больнице полгода, и был выписан с необратимым параличом нижней половины тела.

Художник А.Н. Бенуа вспоминает: «Несчастный! Он не перестаёт заниматься живописью (и вполне успешно), но совершенно больше не владеет ногами и передвигается в катальном кресле…»

За годы вынужденной неподвижности мастерство Кустодиева только нарастало. В поздних работах, как и в ранних, ни тени пессимизма. Ни тяготы послереволюционных лет, ни голод, ни холод не отражались на полотнах. В те суровые годы не то, что красок – холст для картин достать было непросто, и одна из известнейших картин мастера «Русская Венера» была написана на обратной стороне другого полотна, показавшегося художнику неудачным.

Художник совсем ослаб. Незадолго до смерти была выполнена третья операция, которая, как и две предыдущие, не привела к выздоровлению.

В мае 1927 года Кустодиев на автомобиле с открытым верхом (его специально собрал родной брат художника, М.М. Кустодиев) ездил к своему другу, А.Н. Толстому. По дороге простудился и вскоре умер от пневмонии – обычного для обездвиженных людей заболевания.

Художник чувствовал, что жить осталось недолго, и незадолго до смерти попросил посадить на его могиле берёзу, и не ставить надгробную плиту.

Как сейчас обследовали и лечили бы Бориса Кустодиева?

Безусловно, первое же исследование, которое было бы назначено – МРТ шейного и грудного отделов позвоночника. Учитывая интенсивность болей, не подлежит сомнению, что Кустодиев обратился бы к неврологу достаточно быстро, чтобы обнаружить, а главное, вовремя хирургически удалить опухоль. Длительность заболевания (с 1911 по 1927 год) свидетельствует в пользу доброкачественного процесса, а значит, шансы на излечение были весьма высоки.

Надо признать, что гелиотерапия сократила срок жизни художника и доставила ему много бед. Но что поделаешь – между медициной начала ХХ века и нынешним её уровнем лежит пропасть.

Статья не является руководством к действию. Требуется консультация специалиста.

Источник - https://dzen.ru/a/aNabrEorFByID-0R

Всё началось с сеялок: для их применения не годились крепостные крестьяне-рабы (у них сеялки просто ломались). Помещики стали использовать более грамотных и мотивированных наемных рабочих, как и на промышленных предприятиях. Но за счет кого реализовать промышленную революцию? В качестве дойной коровы выбрали крестьян. Может, если корову больше доить и меньше кормить, тогда все получится?

В 1861 царь Александр II издал манифест об освобождении крепостных.

К манифесту прилагалось разъяснение. Крепостные должны были:

- выкупить землю

- платить оброк

- отрабатывать барщину

Крестьянин не имел права отказаться выкупать землю и просто уйти.

Выкуп был огромен как ипотека на 50 лет, и крестьянин из феодального рабства попал в долговое.

Диссонанс между объявленной свободой и реальностью шокировал общество и вызвал экстремальные последствия:

- массовые выступления крестьян

- теракты организации "Народная воля", включая убийство царя

- революцию 1905 и т.д.

Июль. Суббота. Третьяковка. Борис Кустодиев – звезда русской живописи, согревающая сердца своим теплом и жизнерадостностью. Хотя история его жизни – это не только история гениального художника, но и пример невероятной силы духа, оптимизма, который кажется невозможным в тех условиях.

Россия, начало XX века, эпоха перемен, бурь и потрясений. Гражданская война, разруха, голод, политическая нестабильность. Художник 11 лет прикован к инвалидному креслу из-за тяжелой пожизненной болезни. Казалось бы, что в таких условиях можно ожидать от человека, кроме отчаяния, уныния и тоски?

Но Кустодиев выбирает другой путь. Он черпает силы в воспоминаниях о счастливом прошлом, в любви к своей родине, к русской культуре, к простым людям, окружавшим его. Он, словно волшебник, переносит на холст мир, полный красок, тепла и жизни. Посмотрите на эти лица. Спокойные, по-хорошему сытые, осознающие принадлежность к своей земле, укорененные в ней. Эти купцы и купчихи, трактирные половые, русские венеры, Шаляпин, ямщики-староверы... Они не просто персонажи, это символы вросшей в саму ткань жизни живой души. Вросшей цепко и спокойно, медленно и настойчиво пульсирующей.

А его масленичные гулянья! Кажется, что с картины, как из окошка, веет инистым морозцем, слышны колокола, колокольчики, бубенцы, цокот подков, хрустальный чок рюмочек и гомон праздника. Гармония округлости. Круглые лица русских венер, круглый самовар, круглые мыльные пузыри в бане, круглые бублики. Чувствуется запах чего-то уютного. Но это не уют маленького алькова, а уют широко раскинутого, вывернутого, как медвежий тулуп, теплого зимнего простора.

Как это возможно? Откуда он брал силы для такого оптимизма, когда вокруг царили хаос и разруха, а его собственное тело отказывалось ему подчиняться? Ответ, мне кажется, кроется в его способности видеть красоту в простых вещах, в его любви к жизни и людям. Кустодиев не отрицал сложность и трагизм своего времени, но он фокусировался на позитивном, на том, что давало ему силы жить и творить.

И в этом – главный урок для нас. В нашей жизни тоже бывают сложные периоды, когда кажется, что все идет не так, когда опускаются руки и пропадает вера в лучшее. Но пример Кустодиева показывает, что даже в самых трудных обстоятельствах можно найти источник оптимизма и жизнерадостности внутри себя.

Именно эта способность видеть красоту и добро в мире, несмотря ни на что, и позволила Борису Кустодиеву создать произведения, которые и сегодня дарят нам тепло, надежду и веру в лучшее. Его жизнь – это пример того, как можно победить отчаяние и страх, оставаясь верным себе и своему делу. И, глядя на его картины, мы учимся видеть мир не только через призму проблем и трудностей, но и через призму любви, красоты и оптимизма. В этом - наследие Кустодиева, пример неиссякаемой силы человеческого духа.

В доме Бориса Кустодиева, мастера яркой, праздничной живописи, царила атмосфера творчества и непринуждённого веселья.

Среди частых гостей были два молодых учёных — Пётр Капица и Николай Семёнов, чьи имена позже войдут в историю науки. По воспоминаниям дочери художника, Капица, человек неуёмной энергии, не только участвовал в домашних спектаклях и шарадах, но и развлекал хозяев фокусами — вплоть до «проглатывания» столовых приборов.

Однажды, в шутливом порыве, молодые физики предложили Кустодиеву необычный заказ:

— Вы пишете тех, кто уже прославился. А почему бы не запечатлеть будущих знаменитостей?

Художник, известный своим тонким юмором, тут же парировал:

— Неужели собираетесь получить Нобелевскую премию?

— Конечно! — не задумываясь, ответили студенты.

Эта дерзкая шутка обернулась реальностью. В 1921 году Кустодиев создал двойной портрет молодых учёных на фоне рентгеновской трубки — словно предвосхищающей их будущие открытия. А в благодарность за работу Капица и Семёнов преподнесли мастеру необычный гонорар: мешок муки и живого петуха.

Ирония судьбы? Как бы то ни было, оба действительно стали нобелевскими лауреатами — Семёнов в 1956 году, Капица — в 1978-м. А их портрет кисти Кустодиева остался не только свидетельством дружеской шутки, но и своеобразным предсказанием.

Приглашаю вас послушать двухчасовую аудио лекцию о Борисе Кустодиеве.