27 января — день снятия блокады Ленинграда. Читая воспоминания жителей осажденного города, я нередко встречала формулировки формата «съели всех собак» или «не осталось ни одной кошки». Правда ли, что в Ленинграде не осталось ни одного животного? Конечно, нет! Я решила собрать в одну статью истории четвероногих блокадников, которые поразили меня больше всего.

Султан — хвостатый милиционер

Об истории овчарки Султана, прямо или косвенно, слышал весь СССР. Именно он стал прототипом главного героя фильма «Ко мне, Мухтар». Он был единственным милицейским псом, пережившим 900 дней блокады.

К осени 1941 почти всех служебных собак Ленинграда призвали в армию. В городе остались три милицейских пса. Двое погибли от голода первой блокадной зимой, но вожатый Петр Бушнин и его коллеги смогли сохранить животное. Однажды, когда из-за голода Султан ослабел настолько, что не смог работать, милиционеры в течении недели отдавали свой паек ослабевшей собаке.

За время блокады Султан обезвредил больше 1200 преступников. Представители криминального мира настолько боялись этой собаки, что предпочитали сдаться при ее появлении.

В 1949 году Султан был отправлен на пенсию. Полноценную — псу выделили довольствие и место в питомнике, но последние месяцы своей жизни он провел дома у Петра Бушмина. После смерти из тела Султана сделали чучело для Ленинградского музея криминалистики.

Красавица — бегемотиха из зоопарка

В 1942 году зоопарк распахнул свои двери для ленинградской публики. Вопреки ожиданиям, он не был пуст — смотрителям удалось сохранить около 160 животных. Но настоящей звездой оказалась бегемотиха Красавица.

Сложно представить, чего стоило ее смотрительнице Евдокии Дашкиной сохранить свою питомицу, когда в первую блокадную зиму в городе пропали водопровод и электричество. Каждый день бегемотихе нужно было 400 литров воды — без этого кожа животного трескается. Прокормить двухтонного питомца — отдельная задача: в день ему нужно по 40 кг еды. А еще необходимо протопить помещение, иначе тропическое животное простудится.

Но все трудности удалось преодолеть. Евдокия ежедневно таскала воду из Кронверского канала, склоны которого были особенно крутыми. Чтобы Красавица не чувствовала себя голодной, выделенные ей 4 кг жмыха, овощей и отрубей смешивали с проваренными опилками. А на дрова пошли деревянные постройки, разрушенные при многочисленных бомбежках.

Можно ли было совсем закрыть зоопарк во время блокады? На первый взгляд, да — это не стратегически важный для города, но очень дорогой объект. Но то, как одно его существование поддерживало моральный дух ленинградцев, показывает, насколько он был необходим в те сложные 900 дней.

Ада-Микки, блокадная «мамочка»

28 ноября 1943 года. Близится третья блокадная зима. В домах ленинградцев уже не встретишь собак и кошек, да и запряженных лошадей на улицах почти не видно. А в квартире на Театральной настоящее чудо — овчарка Ада Микки принесла восемь щенков.

В том, что в начале войны собака была мобилизована и поставлена на довольствие, как и все представители служебных пород, сомнений не возникает. Скорее всего, из-за опасности потерять собаку с уникальными кровями во время боев, Аду Микки решили вернуть в город и передать на «демографическую» службу.

Щенки из того самого, блокадного помета, в послевоенные годы помогли заложить генеалогическую базу для восстановления служебного собаководства в Ленинграде. Им же выпало помогать людям в восстановлении города — искать оставшиеся после немцев мины, ловить преступников вместе с полицией и охранять народную собственность.

Лошади: «Состав подкован и работоспособен»

20 ноября 1941 года в Ленинград отправились первые обозы с продовольствием. Вместо автомобилей мешки с мукой в осажденный город везли лошади.

Коням с Дороги жизни пришлось сталкиваться с теми же трудностями, что и ленинградцам. Это и бесконечно тяжелая работа, и голод — весь кормовой овес, имевшийся в Ленинграде, отправили на выпечку хлеба для людей. Вместо сена лошадям предложили распаренные молодые ветки деревьев. Овес заменил комбикорм из хлопкового жмыха, торфяного очеса, мельничной пыли, отрубей, мясокостной муки и соли.

Конные обозы на Дороге жизни встречались все годы ее работы. Лошадь с санями могла пройти по более тонкому льду, чем автомобиль — это означало, что начать завоз продуктов в город можно было на две недели раньше.

В годы войны на территории Всеволожского района для коней открыли лазарет. Благодаря ветврачам они выздоравливали и снова возвращались в строй, чтобы продолжать вести бои на Ленинградском фронте или доставлять продукты по Дороге жизни.

Кошачий батальон

В первую блокадную зиму в Ленинграде возникла еще одна серьезная проблема — крысы. Животные разносили инфекции, претендовали на и без того скудные запасы продуктов, покушались на музейные экспонаты.

На борьбу с крысами было решено мобилизовать их естественных врагов — кошек. Выборгские специалисты при здравоохранении даже предложили создать при городском Тресте столовых, хлебозаводах и холодильниках спецпитомники для массового разведения крысоловок.

Известная городская легенда рассказывает о том, что вскоре после прорыва блокады в Ленинград привезли две крупные партии кошек — из Ярославля и Сибири. Ее подтверждений в городских архивах не найдено, так что специалисты предполагают, что популяция восстановилась сама собой. Но вот оспорить информацию о том, что кошек в Ленинграде очень ценили, нельзя. Писатель Леонид Пантелеев, вернувшись в город в январе 1944 года обнаружил, что котенок в Ленинграде стоит 500 рублей — примерно как 10 кг хлеба на «черном рынке».

К середине ноября 1941 года поток грузов, приходивших в Ленинград, сократился до совсем ничтожных значений из-за нарастания ледового покрова на Ладоге. Деревянные баржи ещё в конце октября начали отводить в гавани и скалывать вокруг них лёд, а способных проходить всё более тяжёлый лёд кораблей было крайне мало.

Выделенные несколько десятков транспортных самолётов решить проблему не могли, да и работали они преимущественно на нужды фронта.

Норма выдачи хлеба в 200 грамм в день для служащих, детей и иждивенцев, была введена ещё 1 октября, и общая калорийность продуктового пайка стала заметно меньше необходимой нормы - даже если все карточки удавалось отоварить.

В эти дни в Ленинграде были зарегистрированы первые смерти от голода.

Первыми жертвами, как правило, становились люди одинокие, без семьи и друзей, чаще потомственные горожане, не имевшие деревенской привычки откладывать продукты впрок, а также бывшие "лишенцы" и те, кто не имел хорошей работы, где они могли получить дополнительное питание либо как "подкормку" от дирекции, либо "собственными силами".

Из дневника Василия Павловича Аргировского.

Сын священника, родился в 1890 году в селе Ухтома Череповецкого уезда, окончил Новгородскую духовную семинарию, затем поступил и окончил в 1915 году Императорскую Петербургскую Духовную Академию, получив степень кандидата богословия первого разряда. С 1915 по 1917 годы – был студентом историко-филологического факультета Императорского Петроградского Университета. В советское время преподавал русский язык в фотокинотехникуме.

Запись от 13.11.1941

"Четверг. Наконец-то наши власти откровенно заговорили о тяжелом продовольственном положении Ленинграда и о полном немецком окружении города. И по радио, и в местной газете призывали к мужеству и терпению в перенесении тяжелых испытаний, которые в будущем будут еще тяжелее. Сегодня уменьшили норму выдачи хлеба до 150 грамм. Город блокирован, немцы окружили его сплошным кольцом.

Власти утешают тем, что армии, защищающей Ленинград, дан приказ прорвать окружение. Почему такой приказ дан только сейчас, а не полтора месяца тому назад, когда у нас было больше снарядов и когда окружение не было сплошным, так что прорывались некоторые поезда и по Октябрьской, и по Северной дороге; прорывались автомобили и даже некоторые пешком имели возможность уйти из Ленинграда. Железнодорожники рассказывают, что немцы укрепились на линии Северной дороги, прекрасно окопались, продовольствие получают с самолетов. Выбить их из окопов чрезвычайно трудно. Они испортили полотно дороги на расстоянии 35 верст, рельсы сбросили в болото.

Вообще на прорыв железного немецкого кольца нет никакой надежды; а между тем в Ленинграде люди уже начинают умирать с голоду.

Сегодня на улице Правды видел первого человека, который упал на тротуаре и умер. У него раскрыт рот и широко открыты глаза. Вероятно, я увижу еще много таких людей, а потом так же умру сам. Жизнь в "социалистическом" отечестве ничем не привлекает, но хочется еще пожить, чтобы видеть, чем кончится мировая война и что будет с Россией.

Продовольствия в Ленинграде, говорят, осталось на семь дней.

Ноябрь мы еще проживем, а в декабре можем легко отправиться ad patres (лат. к праотцам, иноскозательно - умереть)

Чувствуется, как постепенно падают силы: с трудом поднимаешься по лестнице, не можешь ходить быстро и т. п. Об исхудании напишу в следующий раз."

Василий Павлович умрёт от голода 1 февраля 1942 года.

Его жена, Елизавета Леонидовна, преподавательница русского языка и литературы, выпускница высших женских Бестужевских курсов, погибнет от голода 26 февраля 1942 года.

Сын Сергей, ушедший с географического факультета ЛГУ на фронт, числится пропавшим без вести с января 1942 года.

Выживет только дочь Татьяна, которая после войны закончит ленинградский Политех и будет многие годы работать в атомной промышленности в Челябинской области.

Использованы материалы проекта "Прожито". Фото Василия, Елизаветы и Сергея Аргировских.

Взято из телеграмм - канала "Блокада Ленинграда и Великая Отечественная. Экскурсии."